Недостатки системы оказания помощи детям 2 глава

Все больше внимания уделяется группам детей, которые до сих пор выпадали из поля зрения работников социальных служб. По­стоянно пополняются семейные детские дома с усыновленными и приемными детьми. Что­бы удовлетворить потребности детей нац­меньшинств, предпринимаются попытки подбирать персонал из представителей тех же национальностей, создавать этнически одно­родные социальные службы в местах прожи­вания нацменьшинств и готовить кадры со специальными знаниями. Закон о социаль­ном обеспечении детей индейцев (1978), ко­торый предоставляет представителям племени право непосредственного контроля за социальной работой среди детей индей­цев, — пример такого подхода.

Службы социального обеспечения детей все более обретают правовой статус и подле­жат судебной ответственности. Возросло ко­личество судебных исков против социальных работников, причем наблюдается тенденция привлекать последних к уголовной и граж­данской ответственности. И хотя подобные случаи редки и большинство исков отклоня­ется, тем не менее важна сама возможность судебного преследования. Как правило, обви­нения предъявляются службам поддержки и касаются ответственности либо за неадекват­ную защиту детей, либо за нарушение роди­тельских прав на конфиденциальность и тайну. Очень небольшое число судебных ис­ков предъявлялось службам, призванным за­менить семейное воспитание. В основном речь шла о неудовлетворительном обслужи­вании приемных детей и неспособности най­ти семьи для усыновления детей "из тюрьмы" и т. п.

Очень часто социальным работникам приходится выступать в суде в качестве сви­детелей. При этом строго соблюдаются пра­вила сбора и регистрации доказательств в соответствии с судебными требованиями. Увеличилось количество сторон, чьи права юридически узаконены. Права предполагае­мых отцов на воспитание детей, права прием­ных родителей в отношении приемных детей, права усыновленных детей на "поиски насто­ящих родителей" — все это свидетельствует о расширении прав на судебное рассмотрение в сфере социальной работы.

В последнее время наблюдается "вторже­ние" в данную сферу представителей других профессий, в частности медиков и юристов, первых — в связи со случаями физического и сексуального насилия над детьми, вторых — для решения таких вопросов, как усыновле­ние, изъятие ребенка из семьи, права родите­лей и детей.

По мере усиления внешнего контроля за деятельностью социальных служб полномо­чия самих социальных работников уменьша­лись. И хотя разработка точных и детальных законодательных норм ограничила гибкость деятельности социальных служб, осуществ­ляется периодический контроль со стороны судов или гражданских комитетов за решени­ями социальных органов, касающихся жизни ребенка.

Социальные службы сталкиваются с про­блемами коммерциализации и приватиза­ции. Повсюду созданы частные детские сады и службы оказания помощи по дому. Увели­чение числа случаев усыновления без содействия государственных социальных ор­ганов — еще одно свидетельство данной тен­денции.

Службы социального обеспечения детей поощряют перераспределение ответственно­сти за проблемы, ранее находившиеся глав­ным образом, если не исключительно, в их компетенции. Создано большое число групп по оказанию самопомощи, которые представ­ляют интересы родителей (включая прием­ных), родителей, чьи дети помещены в приют или усыновлены, самих усыновленных де­тей, родителей детей, подвергшихся наси­лию, и т. д.

Очень часто инициаторами создания групп самопомощи выступают социальные работники, которые обеспечивают их необхо­димыми ресурсами и проводят консультации. Многие из групп самопомощи имеют свои из­дания, организуют конференции, берут на себя функции защиты, дают советы, консуль-

ДКТИ, ПОЛЬЗУЮЩИЕСЯ СЛУЖБАМИ СОЦИАЛЬНОЮ ОБЕСПЕЧЕНИЯ

196

ДЕТИ, СТРАДАЮЩИЕ ОТ ПЛОХОГО ОБРАЩЕНИЯ

 

тации, занимаются просветительской дея­тельностью.

В 50-е и 60-е годы социальное обеспече­ние детей было административно и концепту­ально определено как специализированная служба государственных социальных органов и получило признание и статус высокопро­фессиональной области социальной работы. Однако в последнее время, по мере того как происходило дробление органов, перераспре­деление ресурсов, слияние и исчезновение некоторых служб, этот вид социального обес­печения не сумел сохранить свою уникаль­ность и специфику, его элитный статус несколько упал.

Как и все другие организации, призван­ные служить людям, службы социального обеспечения детей пострадали от суровых мер в области социальной политики, принятых администрацией Рейгана. Неуклонное дви­жение к государству всеобщего благосостоя­ния на основе расширения социальных программ, увеличения их финансирования со стороны федеральных органов, что было ха­рактерно для политики ряда президентов — "Нового курса" Рузвельта, "Справедливого курса" Трумэна, политики "Новых горизон­тов" Кеннеди и курса на "Великое общество" Джонсона, — было приостановлено и повер­нуто вспять. От служб социального обеспече­ния детей теперь требуют больших результатов при выделении меньших ресур­сов, работать "искуснее", а не "напряжен­нее" — путем внедрения компьютеризации, стандартизованных процедур и унификации деятельности.

Сегодня федеральное правительство не финансирует масштабные программы, а воз­лагает ответственность за их осуществление на власти штатов и муниципальные органы власти. В результате многие специальные детские программы оказались под угрозой прекращения финансирования. Между тем есть основания и для оптимизма. Хотя феде­ральное финансирование сокращается, в конгрессе наблюдаются признаки обеспоко­енности положением детей. Закон о содейст­вии усыновлению и социальном обеспечении детей 1980 г. явно стоит на страже сохране­ния программ. В 1982 г. создана специальная комиссия конгресса по делам детей, молоде­жи и семьи для выявления специфических потребностей этих категорий, кроме того, конгресс принял Закон о предотвращении плохого обращения и уходе за детьми.

Персонал служб социального обеспечения детей

Рассматривая кадровый состав служб со­циального обеспечения детей, следует отме­тить высокий процент работников, имеющих специальную подготовку. По данным Нацио­нальной ассоциации социальных работников, в этих службах занято15,5% всех членов НАСР, кроме того, в службах помощи семье работает еще 11,2% членов указанной ассо­циации. Среди социальных работников, име­ющих степень бакалавра, самая высокая доля (35,8%) приходится на службы социального обеспечения детей. Для исполнения Закона о содействии усыновлению и социальном обес­печении детей директивы федерального пра­вительства рекомендовали степень бакалавра в качестве минимального квалификационно­го ценза для практических социальных ра­ботников и степень магистра — для руководящих должностей. Однако лишь не­значительное число штатов фактически уста­новили такие требования.

В справочнике профессий, изданном Ми­нистерством труда США, отмечается, что "спрос на социальных работников в середине 90-х годов будет расти в среднем так же, как спрос на другие профессии, а основным ис­точником рабочих мест будет замещение ра­ботников, выходящих на пенсию или переходящих на работу в другие сферы".

В 1979 г. Управление по делам детей, мо­лодежи и семьи в ответ на требования детских служб начало финансирование центров под­готовки как на национальном, так и на реги­ональном уровнях с целью разработки и распространения учебных материалов и ока­зания технической помощи в их использова­нии. Были выделены специальные средства для разработки учебных программ по подго­товке специалистов по вопросам усыновле­ния, для работы с детьми по месту жительства и с детьми — представителями этнических меньшинств.

В последние годы стали изучаться факто­ры, приводящие к стрессовым ситуациям работников социальных детских служб. Дей­ствительно, они испытывают сильнейшую эмоциональную нагрузку. Улаживание труд­нейших обстоятельств, ограниченные ресур­сы, часто не желающие сотрудничать, но вместе с тем требовательные клиенты — все это может свести на нет идеализм и энтузиазм работника. Несмотря на эти факторы, а также довольно низкую зарплату, большую

нагрузку и постоянно меняющиеся внешние условия, большинство работников социаль­ных детских служб удовлетворены своей дея­тельностью. Однако не вызывает удивления и тот факт, что, говоря о своих потребностях в области профессиональной подготовки, они на одно из первых мест ставят необходимость обучения приемам снятия стрессовых нагру­зок.

Таким образом, необходимость детских социальных служб не вызывает сомнений. Социальные работники этих служб выполня­ют функции, способствующие решению про­блем, с которыми сталкиваются многие дети и семьи. Общественность, безусловно, под­держивает эти службы и программы.

Альфред Кадушин

См. также: Дети: социальные услуги по ухо­ду; Несовершеннолетние: альтернати­вы судебного преследования; Приемные дети; Профессиональная ответствен­ность; Усыновление.

• Besharov D.J. (1985). The Vulnerable Social Worker. Silver Spring, Md.: National Association of Social Workers. • Jones M., Moore A. (1983). Annual Salary Study and Survey of Selected Personnel Issues. N. Y.: Child Welfare League of America. • O'Connor G. C, Waring M.L. (1981). Toward Identifying the Domain of Social Work.— Arete, 6 (4), 1 — 12. • Shyne A. W., SchroederA. G. (1978). National Study of Social Services to Children and Their Families. Rockville, Md.: Westat, Inc. • Tatara T. (1983). Characteristics of Children in Substitute and Adoptive Care—A Statistical Summary of the UCIS Natural Child Welfare Data Base. Wash., D. C: American Public Welfare Association.

ДЕТИ, СТРАДАЮЩИЕ ОТ ПЛОХОГО ОБРАЩЕНИЯ

Всплеск внимания к случаям плохого об­ращения и плохого ухода за детьми в послед­ние годы порожден тем, что эту проблему вновь открыли для себя профессиональные медики. Благодаря достижениям рентгеноло­гии как диагностического средства было при­знано, что казавшиеся ранее необъяснимыми детские травмы (переломы или внутренние кровоизлияния) являются результатом при­чиненной травмы. В 1962 г. С. Кемп и его коллеги для описания этого феномена пред-

ложили термин "синдром избитого ребенка". Их сообщение, вобрав в себя результаты изу­чения целого ряда отраслей медицины, по­служило толчком к тому, что этой проблемой стали заниматься многие специалисты, и на ее исследование были выделены соответству­ющие средства. К концу 60-х годов во всех штатах было принято законодательство, обя­зывающее сообщать властям о каждом случае подозрения на плохое обращение с детьми. В 1974 г. принят Закон о предотвращении пло­хого обращения с детьми и ликвидации его последствий. Создан Национальный центр по проблемам жестокого обращения с детьми и запущенных детей, имеющий задачей коор­динировать действия федеральных властей для решения этой сложной социальной про­блемы. Очевидно, для улучшения общей си­туации в указанной области необходимо привлечь широкий круг специалистов в са­мых различных областях медицины, психо­логии, психиатрии, образования, работников правоохранительных органов и социальной службы. Однако все же именно социальная работа остается главной организаторской и исполнительной силой в деле защиты по­страдавших детей и их семей.

Определения

Определения плохого обращения и ухода за детьми неясны и нечетки. Достаточно ска­зать, что в законах штатов, обязывающих со­общать об указанных случаях, отсутствует какое бы то ни было единство формулировок. Хотя соответствующие критерии с течением времени совершенствовались, они по-преж­нему поражают своим многообразием. В большинстве определений проводится раз­граничение между плохим обращением и плохим уходом, причем в их физических и эмоциональных аспектах.

В некоторых определениях делается упор на последствия плохого обращения и ухода, отразившиеся на состоянии ребенка или вы­разившиеся в нанесении ему повреждений. В других — обращается внимание на намере­ния нарушителя. Разница между плохим об­ращением и плохим уходом зачастую определяется так же, как между преступным действием и преступным бездействием. Наиболее очевидны критерии плохого обра­щения, выразившиеся в применении физиче­ского насилия, поскольку они проявляются в видимых повреждениях на теле ребенка. Критерии для распознания плохого ухода значительно менее конкретны, хотя сообще­ния о таких фактах поступают гораздо чаще, чем о плохом обращении. Критерии же уста-

ДЕТИ, СТРАДАЮЩИЕ ОТ ПЛОХОГО ОБРАЩЕНИЯ

198

199

ДЕТИ, СТРАДАЮЩИЕ ОТ ПЛОХОГО ОБРАЩЕНИЯ

 

новления психологической формы плохого обращения и плохого ухода настолько рас­плывчаты, что практически не существуют. Этим объясняется резкость соответствующих сообщений. '

В результате если составление сообщения поручить профессионалу, то определения, которые он использует, будут варьироваться в зависимости от его специальности — соци­альная работа, медицина, психиатрия, пси­хология, социология, право или образование. Также весьма субъективны и определения плохого обращения или ухода за детьми. Но и здесь многое зависит от сообщений сотруд­ников, производящих расследования. Таким образом, сфера социальной работы играет первостепенную роль в официальной класси­фикации каждого случая и тем самым в вы­несении решения о необходимости обратиться в службу защиты детства.

Инциденты

Распространенность случаев плохого об­ращения и плохого ухода за детьми определя­ется по-разному, начиная от расчетов, основанных на различных обследованиях, и кончая официальной статистикой. Как бы то ни было, по сравнению с истинным положе­нием дел имеющиеся цифры по меньшей ме­ре занижены.

Основываясь на зарегистрированных и подтвержденных фактах плохого обращения с детьми в десяти самых крупных штатах, А. Суссман и С. Коэн в 1975 г. пришли к вы­воду, что в целом по стране их число в 1972 г. составило 35 267 и в 1973 г. — 38 779. В 19ЁЭ г. М. Страус, Р. Джеллес и С. Стейнмец проанализировали результаты общенацио­нального репрезентативного опроса семей с двумя родителями и с детьми в возрасте от 3 до 17 лет. Сообщения респондентов о приме­нении ими насилия по отношению к собствен­ным детям позволили сделать вывод, что в 1975 г. 3,8% всех детей в возрасте от 3 до 17 лет (от 1,5 до 2 млн человек) подвергались телесному воздействию со стороны своих родителей.

Под эгидой Национального центра по проблемам жестокого обращения с детьми проводилось исследование с целью устано­вить в целом по стране число случаев и сте­пень плохого обращения и ухода в течение года — с мая 1979 г. по конец апреля 1980 г. По материалам выборочного обследования, осуществленного организациями по охране детства в школах, больницах, судах и поли­ции, было подсчитано, что число детей, стра­дающих от плохого обращения или ухода, в

течение года составляло 652 тыс. (10,5 на 1000 детей). При этом о значительной части (79%) случаев не было официально сообще­но органам по охране детства. Исходя из этого, исследователи предположили, что дей­ствительное число страдающих детей в стра­не составляет по крайней мере миллион.

Наиболее полную информационную базу для подсчета зарегистрированных случаев плохого обращения (причем с динамикой во времени) дает проводимый Американской гуманитарной ассоциацией ежегодный ана­лиз докладов о состоянии дел в этой области в целом по стране. Собраны и проанализирова­ны данные за семилетний период — с 1976 по 1982 г. Всего число сообщений о всех формах плохого обращения и ухода за детьми возрос­ло с 416 тыс. в 1976 г. (10,1 на 1000 детей) до 929 тыс. в 1982г. (20,1 на 1000), или почти в два раза. Однако увеличение числа сообще­ний вовсе не обязательно отражает действи­тельный рост числа самих случаев. Можно, скорее, говорить об усилении внимания к проблеме, в результате чего вскрывается и регистрируется больше фактов. Соотношение сообщений о плохом обращении и плохом уходе в физической форме в течение всего периода оставалось более или менее постоян­ным. Сводные данные за семь лет показыва­ют, что в 25% сообщенных случаев дело касалось плохого физического обращения (от 19,4 до 27,6%), а 64% включали в себя пло­хой уход (от 59,4 до 70,6%). Сексуальные, эмоциональные и другие проявления плохого обращения и ухода здесь не учитывались.

Целесообразно проанализировать струк­туру случаев плохого обращения и ухода за детьми с различных точек зрения: источников информации, возраста и пола детей, их расо­вой и этнической принадлежности, социаль­но-экономического статуса, виновности родителей.

Классификации случаев плохого обращения с детьми

ИСТОЧНИКИ данных. Данные об офи­циальных сообщениях показывают, что на протяжении всего времени их структура с точки зрения источников получения инфор­мации оставалась постоянной — 47 % от спе­циалистов и 53% от неспециалистов. Среди специалистов число сообщений довольно равномерно распределялось между предста­вителями различных профессий (медицина, педагогика, социальные услуги, правоохра­нительные органы). Свыше половины всех сообщений (56%) касаются инцидентов в школах, хотя в ведомства охраны детства

школы сообщают только о 13% установлен­ных фактов. В рамках упомянутого исследо­вания школы были источником самой большой части рассматривавшихся случаев плохого обращения и ухода (по 46%). Каза­лось бы, больницы скорее, чем любое другое учреждение, должны служить источниками подобных сообщений в ведомства по охране детства. На деле же они информируют лишь о немногим более половины проходящих че­рез них случаев.

Возраст детей. За семь лет, в течение которых поступали официальные сообщения о всех формах плохого обращения и ухода, сообщения о физических проявлениях плохо­го обращения составляли от 15 до 20 % в каж­дой возрастной группе, но самым высоким был процент среди детей от 12 до 17 лет. Судя по данным общенационального исследова­ния, частота случаев плохого обращения и ухода с возрастом детей увеличивается, до­стигая пика для юношей 15 — 17лет(14,2на 1000 человек). Низший уровень отмечается для дошкольников, от рождения до пяти лет (6,3 на 1000). В сравнении с их удельным весом в общей численности детей дошкольни­ки менее других представлены среди жертв плохого обращения и ухода (17% при их удельном весе 29%). Доля пострадавших де­тей в возрасте от 6 до 11 лет почти соответст­вует их удельному весу (36 и 39%), а доля подростков 12 — 17 лет несколько превышает его (47% против 38%). Цифры, касающиеся только физических форм плохого обраще­ния, наиболее высоки в подростково-юноше­ской группе (19%для12 — 14-летних и 20 % для 15 — 17-летних). Физические проявле­ния плохого ухода были, напротив, самыми высокими в младшей возрастной группе (23% случаев касались детей от рождения до двух лет). При этом анализ официальных со­общений и результатов общенационального исследования показал, что в количественном отношении доли мальчиков и девочек равны.

Этнические группы детей. Белые, как правило, составляют около двух третей всех зарегистрированных случаев по всем формам плохого обращения и ухода, чер­ные — около одной пятой. Однако в сравне­нии с той долей,"которую белые составляют во всем населении, они представлены в меньшей степени, чем черные. По данным общенаци­онального исследования, доля черных (11,5 на 1000) и белых (10,5 на 1000) сохраняется во всех формах плохого обращения и ухода.

Социальный статус, в официальной информации связь между плохим обращени­ем и социальным статусом семьи проявлялась

в относительно высокой доле случаев, где фи­гурировали семьи без отца (40,8%, тогда как в целом по стране удельный вес таких семей составляет 17 %), и в постоянно значительном удельном весе семей, получающих государст­венную помощь (45% случаев, в то время как всего такие семьи составляют 11,9%). Обще­национальное исследование выявило также наиболее высокую долю семей с доходом ме­нее 7 тыс. долл. в год (27,3 на 1000). Для сравнения: в семьях с доходом 25 тыс. долл. в год и выше соответствующая цифра составит на 2,7. Среди фактов физических форм пло­хого обращения 35 % приходилось на семьи с доходом менее 7 тыс. долл. и 79% — на семьи с доходом менее 15 тыс. долл. Больше полови­ны (57%) случаев физических проявлений плохого ухода имели место в семьях с доходом менее 7 тыс. долл. и 91 % — с доходом менее 15 тыс. долл.

Виновники плохого обращения. В подавляющем большинстве случаев винов­ными в плохом обращении и плохом уходе за детьми были родители (94,2%), в том числе родные родители (85%). В целом плохое об­ращение и плохой уход чаще допускают жен­щины (60,8%), чем мужчины (39,2%). По данным общенационального исследования, родители или замещающие их лица виновны в большинстве случаев всех видов плохого об­ращения и ухода (88%), физических форм плохого обращения (87%) и плохого ухода (87 %). Родные матери виновны в 66% случа­ев физического проявления плохого обраще­ния и 83% плохого ухода, родные отцы — соответственно в 45 и 46%. В целом родные матери виновны в плохом обращении и уходе почти в два раза чаще, чем родные отцы (75 % против 41%).

Современное состояние

Причины явления. К числу совре­менных проблем в первую очередь относится тот факт, что ни одна из множества теорий, пытающихся объяснить причины плохого об­ращения с детьми, так и не стала общеприз­нанной. Подобно тому как определения в этой сфере зависят от личных и профессиональ­ных воззрений и ценностей авторов, теории причин дурного обращения отражают в ос­новном убеждения и профессиональный опыт исследователя.

Первоначально во всех работах по этой проблематике делалась попытка найти меди­цинскую модель плохого обращения и плохого ухода, давалось психиатрическое объяснение этих явлений. Психиатрическая модель относит плохое обращение и уход за

 

 

ДЕТИ, СТРАДАЮЩИЕ ОТ ПЛОХОГО ОБРАЩЕНИЯ

200

201

ДЕТИ, СТРАДАЮЩИЕ ОТ ПЛОХОГО ОБРАЩЕНИЯ

 

счет патологических изменений в психике виновного, начиная с тяжелых психических заболеваний и кончая отдельными отклоне­ниями от нормы. Хотя в исследованиях пло­хое обращение и плохой уход связываются с рядом определенных черт личности родите­лей, цельного комплекса характеристик не было создано. Более того, эмпирические на­блюдения не подтвердили, что психические заболевания являются главным фактором в этиологии плохого ухода и плохого обраще­ния с детьми.

Социологическая модель в определении причин плохого обращения и ухода смещает акцент с личных качеств родителей на соци­альный контекст, в котором происходит нару­шение. В частности, в качестве основного возбудителя стресса, ведущего к дурному об­ращению, рассматривались факторы соци­альной среды: социально-экономическое положение семьи, безработица, финансовые затруднения, плохие жилищные условия, размеры и состав семьи, юный возраст роди­телей, социальная изоляция. В качестве важ­ного фактора, влияющего на обращение с детьми, рассматриваются также принятые социокультурные нормы и воззрения соот­ветствующих групп населения. Но, хотя мно­гие исследования указывали на связь между факторами социальной среды и случаями плохого обращения и ухода, тем не менее ни один из этих факторов не был налицо во всех семьях. Поэтому социологическая модель не может дать всеобъемлющего объяснения при­чин анализируемого явления.

Еще одна теория подчеркивает роль само­го ребенка, который побуждает к плохому об­ращению и плохому уходу. Исследования сосредоточивались на специфических харак­теристиках ребенка, особенно врожденных, которые мешают развитию позитивных отно­шений между ним и родителями, — низкий вес при рождении, недоношенность, физиче­ские или психические недостатки и болезни, особенности поведения. Независимо от того, имеются ли эти особенности у ребенка или нет, если родители воспринимают его как имеющего отклонения или трудного, то это может увеличивать риск плохого обращения или ухода. Представление, согласно которо­му ребенок участвует в создании предпосы­лок для плохого обращения, вылилось в концепцию плохого обращения и ухода как конечного результата взаимодействия роди­телей и ребенка. Хотя это представление ско­рее относится к плохому обращению, чем к плохому уходу, последний тоже может быть

объясним влиянием поведения и особенно­стей ребенка.

По мере того как с течением времени эволюционировал концептуальный подход к этиологии плохого обращения и плохого ухо­да, было признано, что ни один из факторов не может рассматриваться в качестве единственной причины. Это привело к интеграции указанных подходов в комплексную модель. Она трактует плохое обращение и плохой уход за ребенком как многомерный феномен, порождаемый взаимодействием нескольких элементов: особенностями родителей и ре­бенка, внутрисемейными процессами, стрессами, вызванными социально-экономи­ческой средой, в которой живет семья, и об­щественными условиями в более широком смысле слова. В известной мере даже при комплексном подходе упор делается на тот или иной элемент модели, но эмпирическим исследованиям еще предстоит выяснить срав­нительную роль каждого из компонентов.

Вмешательство. Подходы к проблеме вмешательства в случаях плохого обращения и ухода за детьми так же многочисленны, как и теории. Методы исцеления, как правило, выводятся из конкретных концептуальных подходов. Психиатрическая модель отстаи­вает традиционную психотерапию с целью изменить личностные характеристики нару­шителя. Социологическая модель призывает устранить порождаемые социальной средой стрессы, связываемые с плохим обращением и уходом. Модель, признающая роль ребенка в побуждении к дурному обращению с ним, указывает на необходимость менять его пове­дение. Комплексные модели предлагают столь же комплексные, многогранные подхо­ды к искоренению этого явления.

Попытки выделить наиболее эффектив­ную модель борьбы против плохого обраще­ния и ухода показали, что возможен лишь частичный успех. Значительный уровень ре­цидивов в ходе или после внешнего вмеша­тельства свидетельствует о том, как трудно добиться даже минимального успеха — убе­речь ребенка от причинения ему нового вреда. Даже если признается виновность родителей, вместе с тем растет понимание того, что необ­ходимо помочь ребенку самостоятельно пре­одолеть вредные последствия плохого обращения и ухода. Несмотря на то что мно­гочисленные исследования зарегистрировали такие последствия в неврологическом, пове­денческом и эмоциональном отношениях, ле­чение детей, подвергшихся плохому обращению и уходу, все еще не стало предме­том постоянного внимания.

Допустимость изоляции ребенка от семьи в качестве метода вмешательства остается спорной. Принять подобное решение — зна­чит положить на одну чашу весов право семьи на невмешательство в ее частную жизнь, а на другую — право ребенка на защиту его инте­ресов. Отсутствие эффективных критериев, позволяющих определить необходимость изоляции ребенка от семьи, привело не толь­ко к неоправданной изоляции, но и к тому, что она не проводилась там, где это было не­обходимо. Нежелание изолировать ребенка от семьи отчасти мотивируется недостатками системы интернатов, однако имеются аргу­менты, показывающие, что помещение ре­бенка в интернат не влечет за собой вредных последствий для него. Отсутствуют также принципиальные установки по принятию ре­шений о лишении родительских прав и поме­щению детей в воспитательные учреждения.

Предотвращение. Хотя вмешатель­ство и устранение последствий остаются важ­нейшими элементами борьбы против плохого обращения и ухода за детьми, все большее внимание уделяется ранней профилактике. Предлагаемые профилактические меры включают отказ от культурологического оп­равдания насилия и физических наказаний, смягчение бедности и других стрессов, по­рождаемых внешней средой, воспитание ро­дителей. Степень эффективности таких программ еще предстоит определить.

Противоречивые отклики вызывает один из подходов к ранней профилактике — ис­пользование методики проверок родителей с точки зрения их предрасположенности к пло­хому обращению с детьми. Изучение этой ме­тодики привело к выводу, что она сопряжена с известной дискриминацией по отношению к родителям. Как бы то ни было, широкое использование подобных проверок среди на­селения порождает неразрешимые пока эти­ческие проблемы, в частности проблему возможности необоснованных прогнозов.

Цикличность. Через большинство ис­следований, посвященных рассматриваемой проблеме, проходит мысль о цикличности яв­ления: считается, что родители, виновные в плохом обращении и плохом уходе, в детстве сами страдали от такого обращения. Но этот постулат оспаривается. Тщательное исследо­вание эмпирического материала показывает, что это справедливо лишь применительно к небольшой части родителей, виновных в пло­хом обращении и уходе. Многие же из них не испытывали дурного обращения в детстве, и, напротив, нередко те, с кем плохо обраща-

⇐ Предыдущая29303132333435363738Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: