Международные трудовые нормы о социальном диалоге и социальных партнеров.

Конвенции МОТ № 144. Трехсторонние консультации (международные трудовые нормы), 1976.

Конвенции МОТ № 154. Коллективные переговоры, 1981.

Резолюция о трипартизм и социальный диалог, принятая Международной конференции труда 90-й сессии (Женева, 18 июня 2002).

Рекомендация МОТ № 91. Коллективные договоры, 1951.

Рекомендация МОТ № 92. Добровольное примирение и арбитраж, 1951.

Рекомендация МОТ № 94. Сотрудничество на уровне предприятий, 1952.

Рекомендация МОТ № 113. Сотрудничество в отраслевом и в национальном масштабе, 1960.

Рекомендация МОТ № 152. Трехсторонние консультации, 1976.

Рекомендация МОТ № 163. Коллективные переговоры, 1981.

Указ Президента Украины № 1871/2005 «О развитии социального диалога в Украине».

Исходя из опыта стран-членов, обобщенного в Резолюции, принятой Международной конференцией труда на 90-й сессии «социальный диалог и трипартизм оказались ценным демократическим средством решения социальных проблем, формирования консенсуса», «современным и динамичным процессом, имеет уникальный потенциал и широкие возможности в содействии прогрессу в вопросах глобализации, региональной интеграции и переходного периода».

МОТ предлагает использовать такое самое последнее определение этого понятия: «Социальный диалог представляет собой все типы переговоров, консультаций и обмена информацией между представителями правительств, социальных партнеров или между социальными партнерами по вопросам экономической и социальной политики, представляющих взаимный интерес».

Корпоратизм или трипартизм как изобретение индустриального общества

По опыту и результатам исследований, отражены в современной научной литературе, трипартизм или социальное партнерство следует рассматривать под углом двух точек зрения. Во-первых, с точки зрения социально-философского понимания, трипартизм или социальное партнерство - это результат корпоратиських отношений, заинтересованных групп интересов во всех сферах жизнедеятельности общества в целом. Во-вторых, это процесс урегулирования социально-трудовых отношений средствами коллективно-договорного регулирования.

Системообразующим фактором для трипартизму служит социальный диалог - динамический процесс, состоящий из совокупности практических методов и форм согласования интересов субъектов (партнеров), которые принимают в нем участие и обеспечивают их конструктивное взаимодействие.

Считается, что одной из главных черт общественно-исторического процесса в ХХ веке было согласие или конвенциальнисть актеров-участников социально-трудовых отношений. Согласие, неоднократно приводила к социальному консенсусу, первоисточником которого было учение об общественном договоре, появилась как результат-ответ и противовес теории классовой борьбы.

Трансформация гуманистических идей общества и осознание прогрессивным человечеством таких понятий, как толерантность, компромисс, а также общественное разделение труда, сопровождавший зарождения индустриального общества, в котором особенно остро ощущалась необходимость согласования интересов различных социальных групп, привели к «переносу» общественного договора как социального явления с политической в ​​экономическую сферу: в производство, обмен, распределение и тому подобное.

В современном понимании «партнер» - соучастник в каком-либо предприятии, деле, игре, в чем, что связано с взаимной пользой или взаимным удовольствием.

Это создало определенные предпосылки для внедрения идеи социального диалога и трипартизма сначала сторон социально-трудовых отношений: работодателей (предпринимателей), наемных работников (профсоюзов) и государства, а затем и других социальных групп, классов, было возможно лишь при условии социального консенсуса.

В практической деятельности социальный диалог и трипартизм, как принципы регулирования социально-трудовых отношений основываются на опыте корпоративного общества.

Образование синдикатов, трестов, коалиций предпринимателей с целью урегулирования производства хотя и повлияло на смягчение условий конкуренции, но не прекратило столкновений между предпринимателями и рабочими.

Развитие рыночного хозяйства и в частности производства создал условия для заключения коллективных договоров, которые были невозможны без организаций рабочих. Коллективные переговоры увеличивали солидарность среди рабочих, усиливали дисциплину, улучшали организацию рабочих союзов, делали последних более сильными и мощными.

Коллективные соглашения, которые были результатом жестких переговоров сторон социально-трудовых отношений, устанавливали цену общественного согласия относительно изменений, которые вводились предпринимателями.

Вместе с тем, практика подтверждала, что регулирование работы предприятий, особенно на отраслевом уровне, требует общественного равновесия. Наличие организаций рабочих союзов, предопределяла почти в равной степени необходимость наличия организаций предпринимателей. Одной же из условий достижения социального мира стала условие, что организации как рабочих, так и предпринимателей должны быть профессионально организованы.

Перед рабочими организациями и профессиональными союзами встала новая задача: после достаточно эффективного ведения борьбы с бизнесом научиться с ним, в определенных пределах, сотрудничать.

Количественный и качественный рост профсоюзов и других общественных организаций способствовало возникновению понятия общественного корпоративизма. Это касалось стран, в которых общественное развитие происходило эволюционным путем, там корпоратизация общества шла медленно, и профсоюзы становились социальной базой политических движений, прежде всего социал-демократического.

В целом, существует прямая зависимость между влиянием социал-демократических партий и развитием общественного корпоративизма и социальным диалогом и трипартизм. Это подтверждается утверждением профессора Стэнфордского университета (США) Филиппа Шмиттера, что трипартизм или как его еще называли социальное партнерство именно является формой корпоративизма.

Корпоратизм определяется учеными и как идеология, разновидность политической культуры или государственного устройства, и как форма организации экономики, даже как особый тип общества. Но наиболее продуктивным оказался подход, в рамках которого современный неокорпоратизм рассматривается в качестве одного из возможных механизмов, позволяет ассоциациям интересов посредничать между своими членами (индивидами, семьями, фирмами, локальными общинами, группами) и различными контрагентами, в первую очередь, государственными и правительственными органами. Главную роль в этом процессе играли прочно укоренившиеся ассоциации с постоянным штатом, специализировавшиеся на выражении интересов и стремлении выявлять, продвигать и защищать интересы посредством воздействия на публичную политику. В отличие от политических партий - другого важнейшего посредника - эти организации не выставляли своих кандидатов на выборах и не брали на себя прямую ответственность за формирование правительства. Когда ассоциации интересов (и особенно вся сеть таких ассоциаций) определенным образом организованы или когда они определенным образом участвуют в процессе принятия решений на разных уровнях государственной власти, мы можем говорить о корпоратизм.

Так Ф. Шмиттер предлагает следующее определение понятия «неокорпоратизм» - это система представительства интересов, составные части которой организованы в несколько особых, принудительных неконкурентных, иерархически упорядоченных, функционально различных разрядов, официально признанных или разрешенных (а то и просто созданных) государством, наделяет их монополией на представительство в своей области в обмен на определенный контроль за подбором лидеров и артикуляцией требований и привязанностей.

В неокорпоратиських государств, социальная ткань которых глубоко пронизана соответствующими отношениями, Шмиттер относит в первую очередь Австрию, Финляндию, Норвегию и Швецию. Важные элементы неокорпоратизму при выработке макроэкономической политики были в Австралии, Бельгии, ФРГ, Дании, Нидерландах, а также в таких неодемократиях, как Португалия и Испания. В 1960 - 1970-х годах попытки (однако, безуспешны) ввести подобную практику делались в Большой Британии и Италии. В других странах, например, во Франции, Канаде и Соединенных Штатах, распространение неокорпоратизму ограничилось отдельными отраслями или регионами.

Очень показателен пример Швеции, которой это удалось, особенно в течение пяти последних десятилетий ХХ в., Под руководством именно социал-демократии продвигаться «средним путем», обеспечив своему народу равенство и экономическую эффективность в государстве всеобщего благосостояния.

Одной из типичных черт индустриального общества определена согласие и конвенциальнисть трудовых отношений.

Кроме социально-философских, практические истоки конвенциальности берут свое начало из теорий менеджмента Фредерика У. Тейлора, Анри Файоля, Генри Форда, Элтона Мэйо и др.

Определенным условием перехода от либерального капитализма до монополистического, или как его еще называют, организованного, определяют научные открытия и технологические инновации в промышленности конца XIX в., Которые радикальным образом изменили тип промышленного производства и заложили фундамент развития нового индустриального общества и соответствующих трудовых отношений.

Социально-экономические трансформации, которые происходили при становлении этой фазы развития рыночных отношений, непосредственно были связаны с изменениями, в первую очередь, на уровне предприятий. Особенно это касалось социальной жизни предприятия, возникало и строилось на основе определенной науки - менеджеральнои теории, которая не только сопровождала практику, но и несла с собой гуманизм сначала в трудовые, а затем и в социальные отношения.

Начало эпохи либерального капитализма, уже создало потребность в рациональной организации и унификации всего трудовых, а затем и социальных отношений, особенно на крупных предприятиях. Одной из первых предложений на такой спрос была теория тейлоризму. Следует отметить, что концепция, которая предшествовала этой теории, развивалась с середины XIX в. Первоисточником ее была промышленная революция в Англии, логическое завершение которой состоялось в начале ХХ в. в Америке.

Считается, что первый «индустриальный перелом» произошел в начале ХХ в., Когда благодаря организационным и технологическим инновациям Ф. Тейлора и Г. Форда начала формироваться система массового производства на основе: стандартизации продукции, механизации ваиробництва, научного менеджмента (тейлоризм), конвейеру.

Фредерик У. Тейлор создал, как ее потом назовут, классическую или административную школу управления. Согласно этой теории главная цель управления заключается в согласовании интересов предпринимателей и рабочих средствами высокой заработной платы и низкой себестоимости производства. Экономическая эффективность, бесконфликтность, социальная солидарность - все это производные от научного упорядочивания и организации социального взаимодействия в сфере труда.

Дальнейшее развитие теории управления связан с Анри Файоль, одним из взносов которого было построение структуры организации и управления работниками. Последнее было изложено им в 14 принципах управления. Приводим лишь последний из них - Корпоративный Дух. «Союз - это сила. А она является результатом гармонии персонала».

Январь 1914 считается символической датой рождения фордизма как менеджеральнои теории. Г. Форд понимал, что для становления экономики массового производства необходимы изменения спроса, то есть увеличение покупательной способности населения. Именно тогда, на своих предприятиях, он ввел пятидолларовую, восьмичасовой рабочий день. Это должно было увеличить свободное время для потребления товаров массового производства и улучшить купувельну способность работников.

Наряду с этим повышение заработной платы, кроме, материального стимула к труду, способствовало созидания «хороших отношений» между рабочими и администрацией предприятия.

Фордизм, а именно так стала называться распространена на Западе социальная концепция, предусматривала наличие трех фундаментальных основ экономической, а затем и политической власти в обществе:

· организованной рабочей силы в форме профессиональных союзов;

· организованного капитала в форме п идприемницьких ассоциаций;

· государства, направленной в общего благосостояния.

Даже появился термин «фордистской компромисс», содержание которого подчеркивал именно конфликтность интересов работодателей и наемных работников: с одной стороны, - интересов повышение производительности труда с помощью фордистской технологий, а с другой стороны, - интересов личности стремящейся к творческому труду.

Следует отметить, что сегодня, если в плане политическом фордизм означает компромисс между главными социальными силами, то в экономическом он базируется на тесной взаимосвязи увеличения производительности труда и роста заработной платы. Будучи смесью идей социал-демократии и кейнсианства, фордизм породил в массовом представлении веру в реальность всеобщего благосостояния, неограниченные возможности экономического роста и социальной эгалитаризм. Однако фордизм, по мнению специалистов, не способствовал ни преодолению кризиса концепции «государства всеобщего благосостояния», ни эффективному экспорту этой идеи в другие страны.

Дальнейшим развитием научного управления считается теория «человеческих отношений», которая была создана как результат многолетнего Хоуторнського эксперимента Элтона Мейо: каждая социальная группа имеет свойственную только ей ориентацию, в основном обусловлена ​​ее функциями, соответствующие нормы поведения, коммуникационную систему, структуру статусов и ролей. Э. Мэйо в внутригришньогруповий интеграции трудового коллектива эмпирически обнаружил неформальную структуру с соответствующим влиянием на трудовые отношения.

Психологическую подоплеку понимание, что именно вызывает те или иные поступки людей и является мотивом «человеческих отношений», значительно позже был изобретен и предложено Абрахамом Маслоу.

Таким образом, было положено начало развитие наук о человеческом поведении, что после второй мировой войны нашли свое отражение в трудах Дугласа Мак Грегора, Фредерика Херцберга и др.

Именно в это время в индустриальных странах в процессе создания государства происходило сочетание правовой и социальной признаков, что привело к созданию государств всеобщего благосостояния. Главным средством организации соответствующих социально-трудовых отношений стало их коллективно-договорное регулирование.

В свое время Кейнс доказал ведущую роль «конвенции» стабильности в бизнесе, которая обеспечивает инвестициям ликвидность для индивида (и одновременно фиксированность для общества) и тем самым способствует достижению компромисса между индустриальными и рыночными ценностями.

Классовая борьба в ее крайних проявлениях на Западе перестала быть эффективным средством решения возникающих в обществе противоречий. В индустриальных странах с рыночной экономикой с начала 50-х и почти до конца 60-х годов. наблюдалась тенденция к снижению забастовочного движения, а самым распространенным распространенным средством решения социальных противоречий становился трипартизм, именно на основе партнерских или социально партнерских отношениях.

Социальное партнерство в индустриальном обществе рассматривался как:

· человеко-центристская теория социальной психологии, основанной на общечеловеческих ценностях;

· новый тип мышления;

· система отношений между классами, социальными группами и слоями, в которой приоритет принадлежит общенациональной согласии;

· направление социальной политики государства;

· совокупность органов, организаций, созданных из представителей работников наемного труда, работодателей и государства в целях регулирования социально-трудовых отношений.

Опыт Международной организации труда (МОТ) регулирования трудовых отношений на принципах трипартизма, начиная с 1919 оказался устойчивым и показательным. К осознанию этого работодатели и наемные работники пришли на практике только после институционализации своих организаций и формирования института коллективно-договорного регулирования социально-трудовых отношений.

Содержание и форма коллективных договоров развивались вместе с изменениями социально-трудовых отношений работодателей и наемных работников в рыночном пространстве индустриального общества. Сильные профсоюзные объединения противостояли сильным организациям работодателей - сложилась определенная равновесие сил, оказалась одной из типичных признаков индустриального общества. Наряду с этим, усиление регулирующей роли государства способствовало объединению интересов субъектов социально-трудовых отношений, достижению компромиссов и как результата - трипартизму или социального партнерства.

В системе трипартизма коллективный договор играл роль средства достижения именно такого компромисса, решая конфликт как на микроуровне - внутри фирмы, так и на макроуровне: промышленности или отрасли в целом.

Классовая борьба как единственное средство разрешения противоречий осталась прерогативой доиндустриальных обществ. После Второй мировой войны политические системы социал-демократических стран Западной Европы, социал-либеральных стран Северной Америки, Австралии, Новой Зеландии и Японии функционировали на согласительных началах. В этих странах с индустриализированными рыночными обществами, в которых сочетание интересов различных групп происходило на основе политического консенсуса, наиболее эффективно действовала именно согласительная система. Экономическое поведение ограничивало договорное право. Главной характеристикой политических систем этих стран стала социальная демократия, а одним из средств ее обеспечения - корпоратизм.

Уже сам факт концентрации общественных связей на производственных отношениях, или «индустриальных отношениях», так же как и преимущество в социальной структуре двух основных классов - буржуазии и рабочего класса, обусловили характер и форму наиболее влиятельных групп интересов эпохи индустриализма. При всем многообразии этих групп (и связанных с ними движений) центральными среди них, несравненными по своему значению и влиянию со всеми другими, конечно, были организации рабочего класса - профсоюзы и буржуазии - предпринимательские ассоциации.

Поэтому модель социально-трудовых отношений, которая была присуща индустриальному обществу, получила название «социального диалога» или «трипартизма».

Во трипартизм понималась социальное взаимодействие субъектов социально-трудовых отношений: работодателей (их организаций), представителей наемных работников (профсоюзов) с участием государства (исполнительная власть) в качестве арбитра по вопросам занятости, заработной платы, условий труда, социального страхования и т.п. средствами коллективно договорного регулирования.

Социальный диалог и трипартизм как ответ постиндустриальному обществу.

Стоило корпоративизма авторитарного, этатистского-фашистского вида фактически исчезнуть (первого удара ему нанесла послевоенная волна демократизации, а довершила дело новая нахлынувшей после 1974), как стало понятно, кто действительно добился наибольших успехов в реализации неокорпоратиськои модели, правда, в ее более «социетальном» (то есть направлена ​​на «снизу») варианте. Это были маленькие европейские страны с хорошо организованными ассоциациями интересов и крайне уязвимыми интернационализированными экономиками. Корпоратиськи тенденции просматривались особенно четко, если в таких странах были мощные социал-демократические партии, сохранялись устойчивые электоральные предпочтения, если они имели относительную культурную и языковую единство и придерживались нейтралитета во внешней политике. И наоборот, с наибольшими трудностями в поддержании подобных «общественных договоров» столкнулись страны с более слабой социал-демократией, менее постоянным в своих предпочтениях электоратом и глубокими разногласиями в подходах к решению военных вопросов и проблем безопасности, например, Нидерланды и Дания. (Относительную неудачу Бельгии на этом поприще можно объяснить расколом бельгийского общества на языковые группы, соперничающие).

Длительное существование корпоратиських институтов на общенациональном и макроэкономическом уровнях безусловно мало определены позитивные последствия: рост управляемости населения, падение забастовочной активности, сбалансированность бюджета, повышение эффективности финансовой системы, снижение уровня инфляции, сокращение безработицы, уменьшение нестабильности в рядах политических элит и тому подобное.

Как писал Ральф Дарендорф, лицо Европы старого Запада сложилось под влиянием основного настроения, которое можно назвать социал-демократическим. Государства, как по своим конституциям, так и по своей политической культурой имели демократический характер. Они защищали статус своих граждан, в том числе и гражданские права, а где бы не возникали угрозы гражданскому обществу, находились сторонники консенсуса в пользу свободы и права. Экономический кризис начала 1970-х годов, охватившего индустриальное общество, доказала несостоятельность корпоративизма социальных государств, тогда на смену социал-демократии пришел консерватизм. Два политических движения вызывались встряхнуть оцепенение социал-демократического порядка, установленного большинством. Одним из них был тетчеризм, другим - партия «зеленых».

В середине 70-х годов трипартиська система переживала серьезный кризис, главной причиной которого стал прогрессирующий «износ» индустриализма и сопутствующие ему изменения в социальной структуре и общественных отношениях. Этот «износ» стал проявляться в снижении доли обрабатывающей промышленности в экономике и быстром росте сферы услуг, в том числе информационных. Соответственно резко сокращались численность и доля работников физического труда и росла доля «белых воротничков» - человек, занятых в офисах, медицинских, образовательных, научных учреждениях, торговли, а также в высокотехнологичных производствах и отраслях. На уровне групп интересов все эти изменения вызвали сначала падение численности профсоюзов, а вскоре и их глубокий системный кризис, которая получила название деюнионизации, а также кризис союзной с ними социал-демократии.

В то же время роль и влияние организаций бизнеса (особенно крупных корпораций) продолжали расти. Бизнес и власть, почувствовав ослабление рабочего движения, стали все явственнее игнорировать профсоюзы и взаимодействовать между собой, признав их «третьим - лишним». Наиболее существенным политическим следствием этих изменений оказался приход к власти неоконсервативных политических партий, опиравшихся на бизнес, и изменение неокорпоративиськои модели государственного дерижизму на неолиберальную, свободно-рыночную модель.

Общественный кризис последней четверти ХХ века, охватившего социальные или государства всеобщего благосостояния, способствовала возрождению неолиберальной демократии в ее новом обличье - неокорпоративиському и перехода к постиндустриальному, информационному обществ, глобализации экономики и т.д., но не сняла главного вопроса современности - сосуществование институтов демократии и рынка.

По мнению Фрэнсиса Фукуямы, такое сосуществование невозможно без преемственности с определенными с современными (pre-modern) культурными устоями. При этом закон, договор, экономическая целесообразность необходимые но не достаточны в качестве основы стабилизации и благополучия постиндустриальных обществ; к ним следует добавить такие понятия, как принципы взаимности, моральные обязательства, долг перед обществом и доверие, основанные на традициях и обычаях, а не на рациональном расчете.

Неолиберализм конца ХХ в. возобновил проблему соотношения рационального и этического, экономической целесообразности и этических норм существования человечества.

Общественно-политические изменения, результатом которых стал приход к власти неоконсервативных политических партий, опиравшихся на бизнес, привел к изменению неокорпоративиськои модели государственного дерижизму на неолиберальную, свободно-рыночную модель.

Например, Уилл Хаттон, давая оценку почти двух десятилетий правления консерваторов в Великобритании, пишет, что они способствовали усилению негативных тенденций в экономике и обществе. Финансовая система стала еще более прорыночную, нерегулируемой и либерализован. Роль акционеров-владельцев еще больше возросла, а их ответственность перед обществом снизилась.

Деюнионизация профсоюзов, уменьшение групповой активности родственных им организаций фермеров, ремесленников и других категорий трудящихся, занятых в индустриальной экономике, способствовали заполнению общественных полостей новыми социальными движениями и организациями, основой и членской массой которых стали представители средних слоев, например, экологи, группы борьбы против расовой дискриминации, защиты прав потребителей и тому подобное.

Все эти организации и группы, в отличие от профсоюзов, формировались и формируются из лиц, принадлежащих, в основном, к различным попрошаек среднего класса, включая представителей мелкого и среднего бизнеса. По мере роста этих организаций в них начинают участвовать и отдельные профсоюзы, однако участие это было и остается достаточно ограниченной.

Определенная разнообразие состава новых движений объясняется тем, что их задачей, в отличие от профсоюзов и других аналогичных организаций, является не защита интересов своих членов и той или иной социальной группы как таковой, а борьба за конкретную цель, имеет широкое общественное значение. Отсюда и принадлежность их всех к той категории групп интересов, называются организациями или движениями «одной цели».

В отличие от профсоюзов и родственных им организаций, выступавших прежде всего как силы поддержки политических партий и делегировали им свои полномочия, новые социальные движения и организации стали практиковать альтернативные принципы отношений с партиями и сформированными ими учреждениями представительной и исполнительной власти.

Эти движения демонстрировали полную независимость как от политических партий, так и от формируемых ими органов власти. А в некоторых случаях они выступали в авангарде борьбы за выдвинутые ими требования, стремясь превратить партии в орудие достижения поставленных целей, чтобы обратить их в свою «веру». Основной формой их взаимодействия с политическими движениями и партиями стало предоставление электоральной поддержки в обмен на принятие в том или ином объеме их пропагандистских целей. Это уже не иерархические отношения подчиненности, а отношения партнеров, каждый из которых сохраняет полную независимость и самостоятельность.

Будучи свободными от партийных и других политических привязанностей, новые группы интересов сначала действовали преимущественно как протестные организации и движения, и именно в этом качестве им удавалось достигать порой весьма ощутимых уступок как от власти, так и от бизнеса. В основном это были уступки в экологии, соблюдении потребительских стандартов, устранении наиболее одиозных форм расовой неровности, правозащитном законодательстве, содействии урегулирования военных конфликтов.

Вместе с тем, фактическое исключение представителей массовых организаций с повседневной взаимодействия с властью (эти отношения были монополизированы крупным бизнесом) давало и тем и другим слишком большую свободу, которая чем дальше, тем больше входила в противоречие с растущей самосознанием и самооценкой нового среднего класса. Отсюда - стремление этого класса (как социальной общности) и особенно его наиболее активной и организованной части к более непосредственного участия во власти и принятии на себя определенного уровня ответственности за состояние дел в стране, регионе, муниципальном образовании и тому подобное. Одним из проявлений этих устремлений стал рост индивидуального членства в партиях, особенно социал-демократических, многие из которых превратились фактически в партии среднего класса. Если же говорить о групповой активность среднего класса, то она стала все больше выражаться в участии в решении практических проблем местного, регионального и общегосударственного масштабов.

Наиболее ярким свидетельством такого участия стал так называемый новый коммунитаризм, то есть создание на микроуровне практически самоуправляющихся структур, которые берут на себя решение ряда проблем, затрагивающих интересы местного сообщества.

Социально-экономические особенности постиндустриального общества привели к образованию отношений, которые были положены в содержание новой - секторальной модели социального диалога. Наряду с традиционной трипартиською структурой начала строиться новая, характерная для отношений государства с гражданским обществом, когда государство выступало как первый сектор, бизнес - как второй, а негосударственные (некоммерческие) организации - как третий сектор.

Поэтому в последнюю четверть ХХ в. социальный диалог был широко признан как часть принципов, формирующих так называемую Европейскую социальную модель, основанная на высоких экономических показателях, высоком уровне социальной политики, образования и социального согласия.

Например, в Европе концепция социального диалога между правительством, организациями работодателей и работников общепризнанная как неотъемлемая составляющая успешного управления, даже если ее модальность и сфера применения значительно отличаются в зависимости от страны и часто зависит от цикличности выборов.

Людек рыхлой и Райнер Притцер предлагают рассматривать социальный диалог в соответствии с тремя аспектами его определения: целью, методами ведения и содержанию.

Цель социального диалога отличается в зависимости от его содержания и может в значительной степени отличаться в разных странах. Ее можно представить в форме пирамиды: в основе будет широкий спектр вопросов, по которым социальные партнеры просто обмениваются информацией без желания влиять на позиции друг друга. С ограниченного количества других вопросов партнеры предпочитают консультированию между собой с целью сближения собственных позиций. Лишь очень узкий спектр вопросов обычно является предметом настоящих переговоров с целью достижения договоренности, чаще всего в форме компромисса, приемлемого для всех сторон.

Методика ведения социального диалога зависит от того, отдают стороны преимущество участия государства или просто встречаются между собой. При том, что на отраслевом уровне бипартизм - это общее правило, на национальном (межпрофессиональных) уровне участие государства является желанной и может быть даже необходимым. В большинстве стран-кандидатов на вступление в ЕС государство активно привлекалась к диалогу с самого начала реформ и была обычно инициатором трехсторонних встреч для обсуждения неотложных и широкомасштабных реформ. В некоторых странах социальный диалог распространяется и на других участников, таких как общественные организации и общественные группы.

Содержание социального диалога на национальном уровне, по мнению экспертов МОТ, прежде всего определяется реалиями социальной и экономической жизни и поэтому может быть различным в зависимости от потребностей общества в различных этапах социально-экономического развития, однако часто он должен реагировать на срочные события.

Мы согласны с украинским экономистом А. Колот, который, в отличие от большинства отечественных исследователей социального партнерства, считает, что «Социальное партнерство - это, прежде всего, определение неодинаковости интересов различных общественных сил, признание права каждой группы иметь собственные экономические интересы, которые могут не совпадать с интересами другой группы. В то же время социальное партнерство - это осознанное желание сторон прийти к взаимопониманию, соглашаться на компромиссы, сотрудничать во имя социального мира, что является важным условием поступательного развития экономики, а следовательно повышение качества жизни».

МОТ предлагает использовать такое самое последнее определение этого понятия: «Социальный диалог представляет собой все типы переговоров, консультаций и обмена информацией между представителями правительств, социальных партнеров или между социальными партнерами по вопросам экономической и социальной политики, представляющих взаимный интерес».

Прочитайте, выделите основные черты и законспектируйте

⇐ Предыдущая234567891011Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: