Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!

Циклы и спирали истории

Наиболее фундаментальное понимание времени – это цикличное его понимание. Оно имеет базой циклы дня и ночи, календарные циклы смены времен года и циклы посевных компаний. Как утверждал, в частности, Ю.М. Лотман: «Цикличная повторяемость – закон биологического существования, ему подчинены мир животных и человек как часть этого мира. Но человек не весь погружен в этот мир, «мыслящий тростник», он находится в исконном противоречии с коренными законами окружающего» (28, с.49).

1. РИТМЫ ПОКОЛЕНИЙ

В формировании культуры, как было указано в введении, смена поколений имеет одно из основных мест. Смена поколений – это та базовая основа «флуктуаций», на основе которых формируется поток культуры. Определенный срез истории культуры представлен тремя поколениями. Этот закон трех поколений играет немаловажную роль в динамике исторического процесса. Он был подмечен еще древними египтянами и греками, которые определили средний интервал между тремя поколениями в столетие. В европейской философии XX века большое внимание проблеме поколений уделял также Х. Ортега-и-Гассет, который выражал удивление том, что такое фундаментальное явление в истории игнорируется в социальной философии. Он писал следующее: «Три разных жизненных времени живут, разместившись в одном и том же внешнем хронологическом времени. Это то, что я обычно называю главным анахронизмом истории. Благодаря этой внутренней неустойчивости она движется, меняется, поворачивается, течет. Если бы все современники стали ровесниками, то история, лишившись всякой способности к коренным изменениям, застыла бы, разбитая параличом» (36, с.62-63). Интересно, что он правильно разделяет «современников» и «сверстников».

Еще Ибн-Халдун подчеркивал, что социокультурное образование (он рассматривал проблемы устойчивости, прежде всего государственных образований) устойчиво на протяжении трех поколений, после же смены трех поколений оно либо становится неустойчивым, либо подвергается интерпретации. Действительно, на примерах истории заметно, что на протяжении, как правило - шестидесяти- девяноста лет, какая-либо инновация в менталитете или социальном устройстве либо выдерживает испытание временем и становится устойчивым, традиционным, либо же не выдерживает, либо подвергается существенной интерпретации. Каждое поколение, вступая в жизнь, всегда настроено оппозиционно к существующему порядку вещей, выступает крайне оппозиционно, но со временем соглашается с тем или иным порядком инноваций, введенных первым поколением, подвергнув его определенной адаптационной интерпретации. Для последующего же третьего поколения этот порядок вещей, подвергнутый адаптации вторым поколением, реифицируется (П. Бергер, Н. Лукман) приобретает характер достаточно устойчивого закона, а потому уже носит характер традиции.

Ему вторил культуролог XIX века Оттокар Лоренц, который вывел «закон трех поколений», по свидетельству В. Хвостова: «Он думает, что столетие является совершенно естественным разделением истории, так как в каждом столетии действуют три поколения, тесно связанные между собою, непосредственно друг на друга влияющие и потому проникнутые однородными тенденциями» (Хвостов В.М. Теория исторического процесса. Очерки философии и методологии истории. М. 1919. С.328).

2. РЕВОЛЮЦИИ.

Давать подробное описание это феномена культуры в рамках небольшой работы бессмысленно. Это яркое событие, притягивающее внимание многих исследователей своей интенсивностью, имеет длительную традицию толкований. Потому отмечу лишь общие характерные черты. Первая черта состоит в том, что революции представляют в основе трансцендентные прорывы, которые совершаются даже вне времени, ибо это перерыв какой-то последовательности. В этот период, как при смене фараонов Египта, – время «останавливается». Летоисчисление прерывается, потому для всех революций типично стремление к изменению календарей – это было свойственно и Французской революции 1789 г. и Октябрьской революции 1917.

Второе, - революционное мировосприятие сформировалось на основе ментальности, которое свойственно было охотникам и воинственным скотоводческим племенам, которые не знали циклического времени земледельцев. Для них время – это время набега, захвата добычи. После этого наступал перерыв времени – до следующего набега; для них нет понятия линейного движения, оно представляет совокупность прерывистых отрезков, как трансцендентных прорывов – такого рода ментальность была свойственна скотоводческим племенам, которые, в качестве завоевателей, как правило, становились правителями тех имперских образований, на базе которых сформировались современные государства, этот тип ментальности потом перешел и к революционерам. Тиран и его оппонент, т.е. революционер, не мыслят жизнь как линейный процесс, их жизнь – это перманентная революция, как череда войн и заговоров.

Третье, - революции, разрушая все, сами по себе малопродуктивны, важно то, что совершается далее. Интересна мысль известного русского социолога В. М. Хвостова (1868-1920), которую далее часто с восторгом цитировал Питирим Сорокин. В. Хвостов подмечал: «При революционных переворотах приходится считаться с действием традиции. Революции никогда не удастся вполне направить жизнь общества на новый путь. Когда остынет революционный пыл, традиция заявляет о своих правах и оживляет многое из старого уклада, временно устраненного революцией. Вот почему каждая революция сменяется реакцией в более или менее сильной степени» (45, с.54).

Действительно, если взять английский «Великий мятеж» (1640-1660), то он, сняв первоначальное напряжение между двумя слоями – «конденсаторными пластинами» культурного Ландшафта: обществом и элитой, «Периферией» и «Центром», - тем не менее не дал результата, и только бескровная «Славная революция» 1688 года привела к реальному изменению культурных форм жизни в Англии.

Отступая от темы, хотелось бы еще сказать о покончившем жизнь самоубийством во времена гражданской войны В.М. Хвостове то, что он фактически первый взял за основу построения социологии концепт «традиция». Это только сейчас, под влиянием социологов Э. Шилза, Е. Шацкого и Ш. Эйзенштадта, начинает делать, в частности, известный современный социолог П. Штомка, что симптоматично.

В результате всего ясно, что кардинальные революции на самом деле лишь предварительное условие, метод осуществления реальных ритмических пульсаций культуры. Реальные изменений происходят, как правило, путем реформ, путем ритмической корректировки культурных форм, а потому более присуще для культуры циклическое развитие путем часто незаметных флуктуаций и изменений, для которых внешне эффектные революции являются лишь одним из самых радикальных методов.

ЛИТЕРАТУРА:

1. Урланис Б.У. История одного поколения. М. 1968. (1417226).

3. ЦИКЛЫ В КУЛЬТУРЕ

История движется циклическими ритмами, в принципе все в природе идет по законам ритмических флуктуаций, - таким образом, идет постоянная корректировка системной устойчивости того или иного природного образования. В этом отношении культура не составляет исключений. Циклические колебания в истории были давно подмечены людьми, поэтому нет в рамках этой небольшой работы нет смысла перечислять. Во всех сферах человек никогда не движется поступательно. В примеру, в сфере «Идей» он никогда не создает чистых инноваций, - он всегда, отходя от заданной традиции, обращается к другой, как правило, более древней, используя её элементы. К примеру, становление «новых философов» в XVII веке шло путем отвержения аристотелевой традиции феноменологического квалитативизма и логицизма в сторону платоновского «математизма» и, в противовес перипатетическому по характеру томизму, в сторону августинизма. Именно симбиоз этих традиций платонизма и августинизма создал картезианскую традицию. Потому, как бы не утверждал Декарт, на самом деле, он обращался не к какому-то беспредпосылочному «Я мыслю», а к оперированию в диапазонах и кодах иной, чем схоластическая, традиции мышления. Человек не может мыслить беспредпосылочно, он мыслит традициями, благодаря оперированию традициями. Так было с самого начала, мыслить человек начал, правда, не оперированием традициями, а оперированием инстинктами, но от этого суть не меняется. Мышление – это оперирование традициями, и мысль – это «пульсация» постоянных «ренессансных» движений.

Такие же «пульсации» свойственны и «Обществам». Нет таких революций, даже самых радикальных, которые не содержат элементы возврата к какому-то прежнему состоянию, которое предшествовало существующему в момент начала этих революционных преобразований. Протестантские движения в XVI веке призывали к возврату с исходной простоте и искренности евангелического христианства и простоте и гармоничности крестьянской жизни. Во времена Французской революции 1789 г. основным императивом их деятельности были идеи Ж.-Ж. Руссо – идеолога «естественного права», проповедника «естественной жизни» первобытного человека. Октябрьская революция брала за основу идеи «коммунизма», который идентично идеям Ж.-Ж. Руссо, имел аналогом «коммунизм» первобытности. Современные «идеологи» «Воровской революции» в России проповедовали в начале «перестройки» идеи «Возрождения»: обращались к исходным идеям русских марксистов, восстанавливали имена городов и улиц, «возрождали» православие и мистику, идею самодержавия и т.п. чушь..

В «Хозяйствах» существуют периодические ритмы разной продолжительности, к примеру, известные ритмы «длинных волн» Н.Д. Кондратьева. Экономика движется ритмами производственных, торговых и финансовых кризисов. Именно таким образом происходит естественная корректировка инфраструктуры производств, объемов и типов товарной продукции, распределения финансовых потоков. Нарушение этой динамики посредством социальной политики управления, практикуемое в бывшем СССР и в европейских странах, где политики исповедуют идеи экономиста Дж. Кейнса в различных вариантах приводит, как правило, к стагнации хозяйственной жизни, снижению уровня её эффективности.

Более того, существует ритмика в соотношении между факторами культуры. В один период выступают на первое место внешние факторы. К примеру, возможно выдвижение в ближайшем будущем на первое место биологического фактора (случай европейской «чумы» в XIV веке служит примером). Проблемы стрессов в человеческой психике по причине слишком больших темпов инновационных процессов в современной культуре; проблемы распада семьи, связанные с деструктивными процессами изменения оппозиций между полами, выработанных культурой не просто по «произволу», а исходя из биологически обусловленной координации между полами; проблемы падения общего уровня здоровья по причине катастрофического распространения СПИДа и ухудшения общей экологии, - крайне важны в наше время, и могут стать определяющими факторами культурного процесса, формирующими конфигурацию культурного Ландшафта.

В другое время из внутренних факторов выдвигается на первой место один из этих трех факторов. То для общества важно его идейное самоопределение, люди буквально идут на смерть за идеи. Но бывает, что важнейшим становится социальный фактор, ибо либо встает проблема человеческой свободы и переустройства общественных форм в целях наиболее эффективной реализации человеческой инициативы, так как, в противном случае, возможна стихийная революция или стагнация распада; либо же, напротив, встает проблема четкой организации общественного устройства для решения каких-то целей – военной обороны или для решения серьезных экономических проблем. Это же имеет отношение и к хозяйственному фактору. А потому существует циклическое движение, обусловленное ритмической пульсацией интенсивностей факторов культурного процесса.

Хотелось бы подметить специфическую черту этих циклических ритмов. Это то, что развитие носило всегда стрессовый характер, всякий ритм истории движется благодаря каким-то катастрофам. Либо это катастрофа космического характера, либо это экологический кризис, либо это кризис в науке, приводящий к потрясанию основ самой парадигмы науки, либо это социальный кризис, приводящий к революции как перерыву постепенности, либо это мощный экономический кризис. В данном случае можно согласится, что катастрофизм Кювье, хотя и ругаемый эволюционистами разных направлений, всегда останется актуальной концепцией.

Вот, в самых общих чертах такова динамика турбулентностей потока культуры, которые в наложении ритмов культуры на разные виды кодов традиций, на разные типы траекторий потока истории приводят к стрессово - спиралевидному характеру исторического процесса, который, не следует забывать это, имеет непустое множество нисходящих траекторий культурного процесса.

ИДЕИ И ПОВЕДЕНИЕ

Между «Идеями», «Ритуалами Поведения» и «Товарами - Капиталами» существует трагическая несовместимость. И эта трагедия придает динамичность культурному Ландшафту. Не всякая «Идея» вызывает адекватный ей «Поступок». Это подметил еще В. Парето, который на этой базе выработал свою теорию социального действия. По его мнению, всякая «Идея», как осознанная идея, имеет оправдательный характер, характер «лживой сказки». Само же действие определяется инстинктивными, неосознаваемыми нами мотивами, нашими «Страстями» и «Желаниями». Но даже В. Парето говорит о том, что есть рациональные поступки в сфере инженерной мысли и хозяйственной деятельности, где сознательный план действий соответствует объективному порядку вещей. Потому имеет смысл говорить лишь о «метафорической» неадекватности нашего сознания нашим поступкам. Тем не менее, чем более мы проникаем в «низовые сферы» Ландшафта культуры – в мир «повседневности» – степень этой неадекватности увеличивается. Хотя, когда мы поднимаемся в «высшие сферы» культурного Ландшафта – в сферу рационального сознания, то мы наблюдаем идентичную картину – видим «помрачение разума» (М. Хоркхаймер). Рациональные системы сознания становятся неадекватными реальной синергетике культурной жизни, а потому происходят досадные сбои. Потому, как всегда, здесь приемлема «золотая середина» Аристотеля – сфера «Традиции», которая соединяет в диалектическом единстве и разум и темную сторону инстинктов человека.

3. ПОВЕДЕНИЕ И ТОВАРЫ-КАПИТАЛЫ

«Идеи, Поведение» и «Товары-Капиталы». Но несоразмерности культурного Ландшафта, создающие «складки», «изгибы» и «разрывы» в нем, на этом не заканчиваются. Имеется еще различие между сферой социальных взаимодействий и сферой хозяйственной деятельности. Тут существует крайняя «чересполосица», иногда вообще соотношения между социальными формами и типами хозяйственной деятельности носят совершенно окказиональный характер. Раньше считалось, что для успешного развития экономики нужна «рыхлая» демократическая организация общества и либеральная рационалистическая идеология, которые развивают личную инициативу и предприимчивость в хозяйственной деятельности. Но оказалось, что в процессе модернизации часто играют большую роль именно централизация экономики, которая привела, к примеру, к мощному взлету советской экономики времен первых пятилеток, что выглядело впечатляюще на фоне затяжного мирового кризиса 30-х годов XX века. Также оказалось, что, к примеру в Японии, процесс модернизации шел стремительными темпами не благодаря внедрению либеральной идеологии, которая, как правило, противопоставлена традиционализму, а именно благодаря сохранению и укреплению традиций. И именно эти «консервативные» традиции создали феномен резкого взлета японской экономики.

Известный экономист и социолог Б. Хозелитц подчеркивал в статье «Традиция и экономическое развитие» (1961), что экономическое развитие часто не связано к какими-то определенными социальными формами типами менталитета. Экономическое развитие, по Б. Хозелитцу, может идти в рамках любой национальной традиции: «..традиционные нормы могут быть мощным препятствием на пути социальных и технических изменений, но могут также выполнять и важную функцию стабилизатора в обществе, где экономическое развитие связано с имеющими большие последствия тенденциями к социальной дезорганизации» (50, р.99).

3. ИДЕИ И ТОВАРЫ-КАПИТАЛЫ: СТРАННОСТИ ЧЕЛОВЕКА

Есть еще «странность»: вроде бы в европейском обществе «потребления» должен существовать «культ потребительства и престижности». Но факт, который ярко проявился во времена европейской революции 1968 года и имеет устойчивую тенденцию в наше время, что европейцы не проявляют особого стремления к неограниченному росту своего благосостояния, а многие предпочитают наоборот стремиться к «простоте» – это у многих стало даже «культом», который «идеология потребительства» старается ассимилировать и приспособить к своим задачам получения прибыли. Так что, можно сказать, что ругаемый А. Герценом за «мещанство» Запад, начинает «исправляться», двигаться в сторону «идей» и «идеалов», - чего не скажешь о нашей России, имевшей в недавнем прошлом сильные традиции истинной интеллигентности. Что существенно, именно «последыши» этой благородной интеллигенции в 70-80е года XX века сами способствовали продаже благородных идей идеологов русской интеллигенции - А. Герцена и П. Лаврова за «жвачку» и «джинсы». Они и сейчас до сих пор живы и выступают проповедниками «идей», играют роль «совести» России, но для настоящего философа – это полные ничтожества, «Аскоченские» современной российской культуры, которые еще станут объектом уничтожающего критического анализа нарождающейся новой интеллигенции, вышедшей из того несчастного юного ещё поколения, будущее которых они распродали «по – дешевке».

Вообще «торгашеский» дух не присущ человеку изначально, он вырос на базе социальных и этических традиций первобытной культуры – наиболее длительного периода существования Человечества. Система товарообмена возникла на основе систем «дарения», что было убедительно показано еще М. Моссом и Б. Малиновским. Как писал известный этнограф К. Полани: «Элементы экономики погружены в внеэкономические институты, экономический процесс институализирован через посредство родства, брака, возрастных групп, секретных обществ, тотемных ассоциаций и публичных торжеств» (цит. 49, с.51). Наблюдая современную жизнь, можно заметить, что эти факторы влияния «внеэкономических институтов» до сих пор сильны. У человека, который живет лишь экономическими интересами, как правильно подчеркивал основатель логотерапевтической практики в психоанализе В. Франкл, возникает эффект «экзистенциального вакуума», иногда многие просто бросают свой успешный бизнес, предпочитая жить «духовно». Это явление постоянно проявляется в истории культуры, - очень много примеров этому дает и современная российская жизнь. В результате ясно, что культурный Ландшафт состоит из трех слоев: менталитета, общества и хозяйства, которые одновременно и выступают факторами любого культурного действия и явления. Любое явление и действие в культуре – это переплетение ментальных, социальных и хозяйственных факторов. И, что важно, степень интенсивности этих векторов - факторов, и сочетание этих факторов в различной степени интенсивности создает качественно разные конфигурации страт культуры. Тем более, что это усложняется еще внешними факторами, которые не рассмотрены – это окружающая космическая среда и внешние социокультурные влияния.

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 8 9 10 Следующая ⇒