Целенаправленное действие и его компоненты 16 глава

_ Энергоемкость технологий

Воспроизведения каждого живого объекта (бактериальной клетки, растения, животного) обеспечиваются должными направ­лениями потоков требующихся для этого вещества и энергии. Направленность этих потоков и избирательность по отношению к исходному материалу определяются генетической информацией, кодирующей данные объекты, а само движение – энергозатрата­ми, восходящими для подавляющего большинства живых систем к единому источнику – Солнцу. Если по отношению к веществу можно говорить о круговороте, то по отношению к энергии – лишь о потоке, с постоянной диссипацией «отработанной» энер­гии в тепло. Воспроизводство каждого организма может быть охарактеризовано довольно константными значениями количества требуемого для этого вещества и величиной энергозатрат.

Количество вещества и энергии, потребляемое каждым инди­видом от зачатия до смерти (клеткой – от деления до деления), можно выразить по отношению к массе данного объема (максимальной в его онтогенезе). Величина эта, постоянная для орга­низмов одного и того же вида, не зависит от численности по­пуляций, в которые он входит, и от продолжительности существования этого вида.

В человеческой же популяции такое постоянство относится только к потребляемым людьми продуктам питания. Однако расход всего вещества и всей энергии, приходящихся на одного человека, неуклонно возрастает с увеличением численности по­пуляций. Сюда относятся расходы вещества и энергии на одеж­ду, обогрев, места жительства, транспорт и связь, на изготовле­ние и использование орудий труда, оружия, наконец, предметов развлечения, роскоши и пр. Это плата за техногенез, или, точ­нее, это и есть мера техногенеза, цена продолжающегося роста численности человеческой популяции. Это – расход на те техно­генные компоненты человеческой экосистемы, которые посте­пенно заменяют собой его исходное биогенное окружение.

Общий расход вещества и энергии, приходящихся на воспро­изведение одной человеческой жизни, можно выразить в энерго­эквивалентах и отнести к энергоэквиваленту расхода на одно только питание. Так мы получим меру технологического обес­печения воспроизводства человеческих популяций. Этот показа­тель неуклонно возрастает с увеличением численности людей, что особенно ярко выражено в последние сотни лет и пока не имеет тенденции к стабилизации. Можно думать, что даже пе­реход на полную автотрофность не положит предела возраста­нию этой величины, которую можно рассматривать также как энергоэквивалент человеческой экспансии.

Рост технологических энергозатрат происходит как за счет роста численности отдельных технологических объектов, так и за счет роста энергоемкости объектов, все вновь и вновь вводимых в производственную практику; это - и экстенсивный, и интенсивный рост. Повышение энергоэквивалента человеческой жизни с уве­личением численности человеческой популяции обусловливается обоими этими факторами, даже при стабилизации численности населения, как, например, в современной Европе. Стабилизация численности людей не положит предела этому процессу.

Как мы помним, w всегда больше нуля. Отсюда следует, что с общим ростом энергоэквивалента человеческой экспансии бу­дет неизбежно возрастать (в расчете и на одного человека, и на все человечество) выход побочных продуктов техногенеза. Это –дополнительная цена, которой расплачивается природа за раз­витие порожденного ею человечества. Цена эта, как правило, имеет форму экологических катастроф.

Техногенез и экологические катастрофы

Экологические катастрофы, как природные, так и антропо­генные, в аспекте их воздействия на биосферу в целом есть столь концентрированные в пространстве и во времени измене­ния ее статуса, что они (эти изменения) не могут быть компен­сированы кондиционирующей активностью среды или корректи­рующей деятельностью человека. В этом аспекте все техноген­ные катастрофы можно подразделить на экологические и технологические (или, точнее, технические), причем последние, как правило, влекут за собой и экологические последствия.

Особенность всех катастроф та, что относительно небольшие (в энергетическом эквиваленте) причины могут приводить к со­вершенно несопоставимым, намного превышающим их последст­виям: нарушения равновесия в подвергающихся катастрофическим воздействиям экосистемах могут вызывать бурные и про­должительные пертурбации, с последующим установлением рав­новесия совершенно иного рода или даже разрушением всех за­тронутых катастрофой экосистем. Крайним вариантом таких последствий может быть изменение параметров, характеризующих надежность биосферы.

Особо важное значение в аспекте техногенеза имеет связь между энергоемкостью технологических объектов, с одной сто­роны, и вероятностью и величиной экологических последствий катастроф, с другой.

Можно полагать, что с увеличением энергоемкости техниче­ских систем вероятность отказов, завершающихся катастрофами, будет возрастать пропорционально, а величина (в энергоэквива­ленте) экологических последствий этих катастроф – как степенная
функция, т.е. значительно быстрее [8]. Вследствие этого при графическом изображении величина экологических последствий катастроф, возрастая с увеличением энергоемкости технологий, в некоторой критической точке Е⁰ будет пересекать величину энергоемкости «полезного продукта» этих технологий и, с дальнейшим ростом последней, быстро устремится вверх (рис. 5).

 

 

 

 

Рис. 5. Схема зависимости энер­гоемкости полезного продукта Ez и экологических катастроф Ew от энергоемкости технологий E

 

Это налагает особо жесткие требования на обеспечение надежности технологических систем с увеличением их энергоемкости, что будет, очевидно, все более их удо­рожать. Но сколь бы ни уда­лось уменьшить вероятность возникновения катастроф (с повышением надежности тех­нологических систем), свести ее до нуля никогда не удаст­ся. С ростом энергоемкости технологий степенная зависи­мость от этой величины эко­логических последствий ката­строф все равно рано или поздно даст себя знать (пе­чальным примером чему мо­жет служить авария на Чер­нобыльской АЭС).

Одно из главных следст­вий сформулированной выше закономерности целесообразность замены больших по энергоемкости технологий (т.е. таких, у которых энер­гоемкость превосходит кри­тические значения Е⁰) эквивалентным (по выработке полезного продукта) числом малых технологий (энергоемкость которых ниже критического значения). В этом случае даже сумма ката­строфических последствий всех таких малых технологий будет значительно меньше таковых от больших технологий. Это сле­дует иметь в виду всегда, когда только возможно. Технологии с энергоемкостью выше критической должны быть допустимы лишь в случаях абсолютной жизненной необходимости. При этом следует учитывать все возможные разрушительные послед­ствия катастрофических ситуаций, которые могут реализоваться хотя и с очень малой вероятностью (при высокой надежности соответствующих технологий), но с вероятностью, всегда пре­вышающей нуль.

Еще раз следует подчеркнуть, что процесс ноогенеза, приво­дящий к постепенной, все более полной замене биосферы техно­сферой, всегда и неизбежно связан со все возрастающей опаснос­тью техногенных экологических катастроф, носящих все более глобальный характер и, в предельном случае, угрожающих суще­ствованию не только всего человечества, но и биосферы в целом.

Стратегия выживания человечества

Стратегии выживания человека как биологического объекта должны быть подчинены тем же закономерностям выхода из критических ситуаций, которые были рассмотрены выше (см. главу 3). Коренное отличие от других биологических объектов здесь вот какое. В случае других живых организмов давление жизни L > 1 призвано противостоять давлению внешней среды ценой гибели подавляющего большинства все вновь возникаю­щего потомства, что и обеспечивает стабильность численности биологических популяций. У человека же биологически обуслов­ленное превышение рождаемости над смертностью реализуется не столько в противостоянии помехам внешней среды (что обеспечивается технологическими приемами), сколько в постоян­ном возрастании численности человечества. Здесь, следовательно, неравенство L > 1 обеспечивает не стабильность популяции, а, напротив, дестабилизацию ее взаимоотношений с природной средой обитания.

Попытаемся очень коротко обрисовать общую картину ноо-и техногенеза с учетом роли побочных продуктов w и, в част­ности, возможных катастроф и проэкстраполируем эту картину на будущее. В результате мы получим картину постепенного перехода человечества к абсолютной автотрофности, с глобаль­ной заменой биологических компонентов биосферы, – а затем и всей биосферы в целом – их технологическими аналогами, с со­хранением отдельных природных экосистем лишь по эстетиче­ским и научным соображениям.

Побочные продукты w глобальных технологий, как мы виде­ли, могут быть двух типов – постоянно образующиеся техно­генные загрязнения, не кондиционируемые биосферой, и техногенные экологические катастрофы. Постоянно образующиеся техногенные побочные продукты, по-видимому, будут все более сводиться до минимума по мере развития безотходных предпри­ятий и «техноценозов», представляющих собой системы произ­водств, максимально взаимно утилизирующих побочные продукты друг друга. Взамен этого фактора, лимитирующего развитие любых информационных систем, все большую роль будет при­обретать лимитирующий фактор, специфический для техногенно­го периода развития информации, – катастрофы глобального характера. Сейчас прослеживается лишь один путь сведения этой опасности до минимума – возврат к экстенсивному разви­тию на новом уровне, когда общий рост численности людей будет увеличиваться за счет числа, а не энергоемкости, дискрет­ных автотрофных техногенных экосистем.

Проблема сохранения внешней среды в настоящее время яв­ляется непременным условием нормального существования лю­дей на нашей планете и уже давно волнует человечество. К на­стоящему времени выявились два наиболее разработанных под­хода к решению этой проблемы, предложенные Римским клубом и Н.Н.Моисеевым [17].

Подход Римского клуба базируется на концепции стабилиза­ции общей численности человеческой популяции и как сопутст­вующей мере – стабилизации техногенеза. Недавно предложен, пожалуй, наиболее жесткий вариант этой концепции, предусмат­ривающий почти десятикратное (по сравнению с существующим) сокращение населения Земного шара путем строгого правитель­ственного контроля за рождаемостью [18]. На основании ска­занного выше (см. главу 2) можно, однако, думать, что стаби­лизация численности людей (L=1) и тем более ее уменьшение (L < 1), если это, паче чаяния, и удастся осуществить, завершит­ся общей деградацией рода человеческого.

Подход Н. Н. Моисеева основывается на концепции «путешест­венники в одной лодке» и сводится к поискам компромиссов ме­жду продолжающимися ноо- и техногенезом, с одной стороны, и сохранением стабильности биосферы, с другой. Это, так сказать, коэволюция человека и биосферы. Но, к сожалению, с увеличени­ем численности человеческой популяции техногенез будет неиз­менно нарушать стабильность биосферы, если не за счет возрас­тания выхода некондиционируемых биосферой его побочных про­дуктов, то вследствие периодических техногенных экологических катастроф. Ведь природная биомасса может обеспечить существо­вание лишь определенной биомассы людей, и превышение этой критической величины (что, по-видимому, уже давно произошло) неизбежно вызовет ее (биосферы) разрушение.

В противовес этим двум подходам (которые, однако, чрезвы­чайно перспективны или даже необходимы в отдельных локаль­ных конкретных ситуациях) можно предложить к рассмотрению третий подход, основанный на изложенных выше соображениях и представляющий собой осознанную технологизацию биосферы. В основе этого подхода – разумная все возрастающая замена природных компонентов биосферы их технологическими анало­гами. Бурное развитие логической информации, рост наших знаний о структуре и закономерностях функционирования био­сферы, а также параллельный рост технических возможностей делают эту цель вполне достижимой. Разрабатываемые ныне в ряде стран безотходные производства и замкнутые системы жизнеобеспечения космического, подводного или иного назначе­ния – вот первые прообразы будущей ноогенной техносферы.

Правда, в этих футурологических рассуждениях, как и во всех им подобных, есть один очень серьезный, но неизбежный дефект: все они представляют собой, по существу, экстраполяцию в будущее того, что известно нам в данное время. Такой подход, однако, не учитывает того фундаментального свойства информации, которое мы назвали полипотентностью (см. главу 2). С формированием все новых пространств режимов, с возникно­вением все новых экологических (а в будущем и технологиче­ских) ниш свойство полипотентности может проявляться самым непредвидимым образом, вплоть до таких вариантов, проигры­ваемых некоторыми фантастами, как самостоятельное существо­вание техногенных самовоспроизводящихся систем, не нуждаю­щихся в человеке. Но это равносильно полному вымиранию че­ловечества на очередном витке автогенеза информации, и с на­ших, гуманоидных, позиций может представлять интерес лишь с одной целью – для решения вопроса о том, как такую ситуа­цию можно предотвратить.

Литература

1. Вернадский В. И. Биосфера и ноосфера. М., «Наука», 1989.

2. Будыкр М. И., Ронов А. Б., Яншин А. А. История атмосферы. Л., Гидрометеоиздат, 1985.

3. Камшилов М. М. Эволюция биосферы. М., «Наука», 1979.

4. Печуркин Н. С. Энергия и жизнь. Новосибирск, «Наука», 1988.

5. Заварзин Г. А. Бактерии и состав атмосферы. М., «Наука», 1984.

6. Тимофеев-Ресовский Н. В., Воронцов Н. Н., Яблоков А. В. Краткий очерк теории эволюции. М., «Наука», 1969.

7. Севастьянов Б. А. Ветвящиеся процессы. М., Наука, 1971.

8. Корогодин В. И., Кутлахмедов Ю. А., Файси Ч. Природа, 1991, № 3, С. 74-82.

9. Одум Ю. Основы экологии. М., «Мир», 1975.

10. Четвериков С. С. Журн. экспер. биол., 1926. Сер. А, т. 2, в. 1, С. 4.

11. Свирежев Ю. М., Логофет Д. О. Устойчивость биологических сообществ. М., «Наука», 1978.

12. Алексеев В. П. Становление человека. М., Изд. полит, лит., 1984.

13. Поршнев Б. Ф. О начале человеческой истории (Проблемы палеопсихологии). М., «Наука», 1976.

14. Моисеев Н. Н. Алгоритмы развития. М., «Наука», 1987.

15. Лем С. Сумма технологии. М., «Мир», 1968.

16. Вернадский В. И. Автотрофность человечества. В кн.: Проблемы биогеохимии. Труды биогеохимической лаборатории. Вып. XVI, М., «Наука», 1980, С. 228.

17. Моисеев Н. Н. Человек, среда, общество. М., «Наука», 1982.

18. Горшков В. Г. Физические и биологические основы устойчивости жизни. М., Изд. ВИНИТИ, 1995.

Глава седьмая

ПРЕДВИДИМО ЛИ БУДУЩЕЕ?

Информация и феномен жизни

Выше мы постарались получить ответы на вопросы, постав­ленные в самом начале этой работы: чем отличается живое от неживого? и чем отличается человек от других живых организмов? Коротко ответы эти можно сформулировать так.

Мы увидели, что разница между живыми и неживыми объ­ектами размыта. Ярко выраженные свойства живых объектов, такие, как целенаправленность действий, гомеостаз, наличие об­ратных связей, есть в зачатке в информационных системах на более ранних этапах эволюционного развития (см. гл. 1, 2). Но здесь мы бы хотели подчеркнуть, что есть ступень эволюции, отделяющая живую Природу. Это гиперциклы Эйгена (см. гл. 1, 2 и 5). Они сформировали на основе самовоспроизводящихся единиц сеть каталитических и автокаталитических реакций и образовали аппарат трансляции. Это открыло путь к развитию функции гетерокатализа. В этот момент мы уже можем гово­рить о генетике живой клетки.

Генетика живой клетки подразумевает:

1. Обособление на специальных носителях генетической информации, которое позволило отделить управляющую (информационную) часть клетки от соматической (динамической) (см.
главу 3).

2. Развитый гомеостаз, включающий прямые, обратные положительные и отрицательные связи (см. главы 2, 3, 5).

3. Четкая сигнальная связь управления генетического аппарата клетки соматической частью (гомеостазом) для того, чтобы выжить в условиях внешней среды. В обособлении этих двух функций управления и исполнения заложено ярко выражен­ное целеполагание активности клетки.

4. Образование алгоритма новых генетических связей клетки, комплементирующих с появлением новых генетических крите­риев дарвиновского отбора.

Вышеперечисленные особенности живых объектов обусловле­ны их организацией, особенности которой задаются кодирую­щей эту организацию информацией. Все живые объекты, по су­ществу, – это информационные системы, которые, попадая в подходящие условия, могут обеспечивать воспроизведение коди­рующей их информации. Жизнь, таким образом, – это форма существования информации и кодируемых ею операторов, обес­печивающих возможность воспроизведения этой информации в подходящих условиях внешней среды. Цель жизнедеятельности всех живых организмов – это воспроизведение кодирующей их информации.

Но информация может не только обеспечивать (посредством операторов) собственное воспроизведение, но способна также развиваться, эволюционировать. В основе эволюции информации лежат два принципа: принцип автогенеза и принцип соответст­вия. Принцип автогенеза состоит в том, что любая информаци­онная система, осуществляя целенаправленные действия, так из­меняет среду своего обитания, что это может приводить к воз­никновению новых условий, потенциально пригодных для «раз­работки» другими информационными системами, в том числе случайно образующимися благодаря изменчивости, присущей любой информации. Принцип соответствия состоит в том, что, попадая в новые условия, любая информационная система – и, прежде всего, кодирующая ее информация – или погибает, или видоизменяется в направлении максимального соответствия этим условиям. Усложнение условий, потенциально пригодных для существования информационных систем, автоматически влечет за собой усложнение этих систем, в основе чего лежит увеличение количества кодирующей их информации и ее семантическая «на­стройка».

В ходе эволюции жизни на Земле возникали информацион­ные системы все большей степени сложности. В первый период эволюции их развитие базировалось только на увеличении ко­личества кодирующей их генетической информации, а информа­ционные системы – живые организмы –представляли собой ис­тинные «неделимые» индивидуумы, когда информация и ее опе­раторы неразрывно связаны друг с другом и не имеют незави­симого существования. Это – период биологической эволюции, приведшей в свое время к формированию биосферы. С возник­новением поведенческой информации, когда деятельность орга­низмов, помимо их генотипа, стала определяться еще и пове­денческими реакциями, связывающими в единое целое популя­ции обладающих ими организмов, наметился переход к инфор­мационным системам другого рода, когда отдельные индивиды, информация, их объединяющая, и кодируемые ею операторы стали приобретать пространственно независимое существование. Материальной основой, в форме которой теперь развивалась новая, логическая информация, стала речь, язык, слово. Возник­ли человеческие сообщества. Таким образом, человек – это биологическая база существования нового вида информационных систем, обеспечивающих воспроизведение и эволюцию логиче­ской информации. Владение словом, со всеми вытекающими от­сюда последствиями, и есть главное, принципиальное отличие человека от всех других живых организмов.

Таким образом, феномен жизни и ее эволюцию можно интер­претировать как строго преемственный процесс возникновения и развития информации, постепенно, по мере исчерпания емкости своих физических носителей, приобретавшей все новые формы: генетической, поведенческой и логической. На третьей стадии раз­вития, в форме логической информации, последняя начала при­нимать все более глобальный характер, объединяя в единую информационную систему не только отдельных людей внутри человеческих сообществ, но и все человеческие сообщества, всю биосферу в целом. Технологии – это, по сути дела, реализация, материализация логической информации в операторы, специфи­ческие для информационных систем второго рода, а идеи – ре­лигиозные, нравственные, этические, политические и научные – осознаваемые человеческими сообществами фрагменты единой логической информации, спаивающие ее в глобальную инфор­мационную систему. С этой точки зрения все формы социаль­ной конкуренции, все виды идеологической борьбы и все войны не что иное, как борьба между собой фрагментов логической информации, борьба, в ходе которой выкристаллизовываются новые, наиболее жизнеспособные в данных условиях ее вариан­ты. Войны и революции, таким образом, – это борьба за существование разных видов информации, в которой отдельные лю­ди, их сообщества и целые государства выступают лишь в роли ее «орудий».

Единая природа всех этих видов информации выражается не только в их генеалогической преемственности, но и в том, что любой информации присущи все характерные для нее свойства (см. главу 2), а именно: фиксируемость, инвариантность, размножаемость, мультипликативность, изменчивость, бренность, действенность и полипотентность. Полипотентность информации, в свою очередь, определяет такую важнейшую особенность ее развития, которую мы назвали принципом поризма. Можно думать, что эти же свойства будут присущи и тем новым видам информации, возникновение которых в будущем нельзя исклю­чить, но о которых мы сегодня еще ничего не знаем. Этим процесс эволюции коренным образом отличается от селекции животных и растений, проводимой человеком, когда в относи­тельно небольшие сроки удается получить живые организмы, обладающие именно теми особенностями, которые были заранее задуманы селекционером.

Еще раз о полипотентности информации и принципе поризма

Все, что известно нам о динамике информации, или, другими словами, о развитии информационных систем, отличается одной особенностью, давно подмеченной специалистами – эволюциони­стами: возникновение различных видов живых организмов, за­нимающих самые разные экологические ниши, можно объяснить постериори, но невозможно предсказать априори [1]. В рамках пространства логических возможностей [2] здесь можно предска­зывать любые варианты, но нет никаких оснований заранее оп­ределить, какие из них будут реализованы, а какие – нет. Ана­логическая ситуация наблюдается в мире идей [3]. На примере истории технологий [4] можно видеть, что сходные производст­венные задачи могут решаться зачастую разными способами, а заранее нельзя предугадать, какое из этих решений окажется наиболее оптимальным. Это же относится и к религиозным идеям, философским, политическим и другим.

В основе этого интереснейшего феномена, практически пол­ностью изгоняющего детерминизм из царства живой природы, лежит, по-видимому, то замечательное свойство информации, которое мы назвали полипотентностью. Напомним, что полипотентность – это возможность использовать одну и ту же ин­формацию с одинаковыми или разными вероятностями для дос­тижения разных целей. Другая сторона полипотентности – воз­можность использовать в одной и той же ситуации, для дости­жения одной и той же цели, самые разные информации. Отсюда следует, во-первых, что ценность информации всегда конкретна и в общем случае может быть задана только в форме распреде­ления на пространстве «ситуация-цель»; а во-вторых, что такое распределение никогда не может быть полным, ибо априори не­возможно перечислить все ситуации и все цели, которые могут быть достигнуты с помощью данной информации. Отсюда, кстати, следует вывод, что никогда нельзя быть уверенными, что некая данная информация наиболее подходящая для дости­жения данной цели при данной ситуации. Одной и той же цели всегда можно достигать разными способами.

Мы уже отмечали два интереснейших проявления свойства полипотентности: в виде бифуркаций и в виде принципа пориз­ма. Бифуркации – это принципиальная непредсказуемость путей эволюции данной информации, имеющей несколько возможно­стей для своего дальнейшего развития, что выражается в суще­ствовании нескольких доступных для нее потенциальных экологических ниш; невозможно также априори решить, какая имен­но информация произведет «захват» некоторой потенциальной экологической ниши, доступной для заселения множеством раз­ных информационных систем. Векторизованность, определенная направленность, присуща динамике информации лишь в одной и той же зоне обитания: здесь ее развитие будет идти в на­правлении повышения ее эффективности А = С/В.

В то же время множество возможных равноценных решений задач, которые ставят перед информацией новые потенциальные экологические ниши, не только не исключает, но даже предпола­гает существование среди этих решений таких, которые окажутся далеко не равноценными по отношению к другим возможным новым ситуациям. Принципиальная возможность таких решений, которые, будучи в равной мере эффективными, наряду с другими решениями, в некотором данном информационном поле, окажутся значительно более эффективными, по сравнению с другими, в ин­формационных полях большей размерности, и есть принцип поризма. Мы уже иллюстрировали проявления принципа поризма на уровне эволюции таксонов, и на уровне эволюции биосферы в целом, и на уровне развития идей (см. главу 4).

Заметим, что если бифуркации встречаются и вне живой природы [5], то принцип поризма работает лишь в царстве ин­формации. Можно полагать, что принцип поризма – один из кардинальных принципов, лежащих в основе прогрессивной эво­люции информации и информационных систем.

Непредвидимость будущего

Теперь, пожалуй, мы подготовлены для того, чтобы сформу­лировать еще один принцип, лежащий в основе эволюции ин­формационных систем, – принцип непредвидимости будущего. Поясним это утверждение более обстоятельно.

Два вопроса относительно будущего развития человечества представляют основной интерес. Первый вопрос: что ожидает человеческую цивилизацию в связи с технологизацией биосферы? И второй вопрос: является ли логическая информация высшей и завершающей формой развития информации или возможны ка­кие-либо новые ее формы, кодирующие новые типы информа­ционных систем? Попробуем рассмотреть эти вопросы в меру нашего разумения.

Вначале – относительно возможного будущего биосферы и человечества.

Мы уже касались некоторых итогов относящихся сюда футурологических построений (см. главу 6). Все они опираются на наши знания о современном состоянии экологии и на их экстраполя­цию в обозримое будущее. Решающий вклад в такой анализ сделал Римский клуб. По его прогнозам, при сохранении нынешних темпов техногенеза в недалеком будущем неизбежно исчерпание природных ресурсов жизнеобеспечения человека, сопровождающее­ся необратимым повреждением биосферы и, как естественное следствие, – гибель цивилизации. Отсюда вывод: сохранение чело­вечества возможно лишь при сохранении технологий и численно­сти населения на современном уровне. Учет того обстоятельства, что даже ныне используемые технологии губительно влияют на биосферу, приводит к более радикальным рекомендациям типа снижения общей численности населения Земли примерно на поря­док путем глобального регулирования рождаемости и соответст­вующего уменьшения техногенной нагрузки на биосферу [6J.

Можно думать, однако, что рекомендации по стабилизации и уменьшению народонаселения Земли и, соответственно, тормо­жению техногенеза нереалистичны и на практике нереализуемы. Стабилизация населения, во-первых, противоречит биологиче­ской природе человека с ее требованием превышения рождаемо­сти над смертностью (L > 1), а во-вторых, этическим нормам, направленным против вмешательства государства в частную жизнь людей. Стабилизация техногенеза также противоречит ос­новным принципам автогенеза информации с неизбежной апро­бацией жизнеспособности постоянно возникающих новых ее ва­риантов через дееспособность кодируемых ею операторов, что столь же неизбежно будет сопровождаться возникновением все новых побочных продуктов с непредсказуемыми последствиями их влияния как на биосферу, так и на техногенез в целом. Иными словами, стабилизирующий контроль здесь в принципе невозможен, а попытки его осуществить могут приводить к са­мым печальным последствиям (см., напр., [7]).

Значительно эвристичнее представляются подходы, основан­ные не на экстраполяциях, а на знании закономерностей, при­сущих техногенезу. Две главные тенденции здесь мы уже отме­чали. Во-первых, это – консолидирующая функция информации по отношению к человеческим сообществам, ярко проявляющая­ся сейчас в формировании глобальной информационной сети, а также быстро идущего экономического и политического объеди­нения человечества в единую хозяйственную суперсистему. Это, по существу, формирование глобального информационного пула и глобальных кодируемых им технологий. Параллельно и неиз­бежно формируется «экологическая ниша», «обживаемая» этой информационной суперсистемой, а ее автогенез, в пределах этой экологической ниши, направлен на повышение эффективности информации – и, следовательно, суммарного КПД всего техно­логического комплекса. Под давлением локальных обстоятельств создаются все новые источники энергии, на смену энергоемким технологиям приходят технологии «наукоемкие», на смену очи­стным сооружениям, защищающим от загрязнения окружающую среду, – техноценозы, использующие в качестве ресурсов «по­бочные продукты» друг друга, наподобие трофическим сообще­ствам в экосистемах. Исчерпание природных ресурсов и обост­рение экологического кризиса заставляют принимать меры, направленные на сохранение природной среды обитания, – меры как локального характера, так и глобальные, достигаемые бла­годаря международным соглашениям [7].

Предыдущая234567891011121314151617Следующая

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: