Шумер, Аккад, Вавилон и Ассирия 1 глава

В конце IV тысячелетия до н. э. на территории Месопотамии скла­дываются первые города-государства, образованные шумерами, соз­давшими весьма высокую для своей эпохи цивилизацию. Крупней­шим достижением шумеров было создание письменности.

С глубокой древности соседями шумеров были аккадцы, испы­тавшие на себе сильное влияние шумерской культуры. Примерно в

¹⁸ Тураев Б. А. Указ. соч., т. 1, с. 244.

¹⁹ Там же, с. 321.

²⁰ Речение Ипусера/ Лейденский папирус № 344.— В кн.: Социальный перево­рот в Египте в конце среднего царства / Вводная статья В. В. Струве. М.; Л., 1935, с. 3-39.

середине III тысячелетия происходит возвышение Аккада, подчинив­шего себе все Двуречье. В конце III тысячелетия сюда вторгаются: амморейские племена из Аравии и племена из Элама. Борьба меж­ду аммореямп и эламитами завершается победой амморейских царей и возвышением города Вавилона. Новое объединение всей Месопота­мии происходит в XVIII в. до н. э. при вавилонском царе-Хаммурапи.

На протяжении всего III тысячелетия языком науки, религии и литературы в Южном Двуречье был шумерский язык. К концу II тысячелетия он перестал быть разговорным, но в качестве языка науки и литературы использовался до I в. н. э.²¹ На смену шумерскому языку в быту пришел аккадский язык, на котором го­ворило население Вавилона. Первые тексты на аккадском языке по­являются в первой половине III тысячелетия до н. э.

 

В III тысячелетии до н. э. возникает город-государство Ашшур_г вокруг которого со временем складывается могучая ассирийская держава, подчинившая себе Вавилон, восточную часть Малой Азии, Сирию, Палестину, частично Египет. Это было первое в истории государство, претендовавшее на роль мировой державы. Расцвет Ассирии приходится на VIII в. до н. э. Ассирийский царь Ашшур-банапал (669—631 гг. до н. э.) создал в своей столице Ниневии ог­ромную библиотеку на шумерском и аккадском языках. До нас до­шла значительная часть этой библиотеки. Всего сохранилось около 25 тыс. глиняных табличек с записями текстов, главным образом фрагментов. Около четверти этих табличек в настоящее время из­даны ²². Глиняные таблички, обнаруженные во время археологи­ческих раскопок в Месопотамии, а также за ее пределами, особен­но в Египте, составляют главный источник наших знаний о поли­тических и правовых взглядах в Шумере, Аккаде, Вавилоне и Ассирии.

Историки отмечают глубокое влияние шумерской культуры на аккадскую и вавилонскую культуру. В свою очередь ассирийская культура испытала настолько большое влияние вавилонской культу­ры, что не признаётся самостоятельной. «По существу ассирийцы,, благодаря своим завоеваниям и своим торговым связям, были разнос­чиками и распространителями вавилонской культуры по всем стра­нам Древнего Востока»,— замечает С. Л. Утчепко ²³.

Сказанное ярко проявляется в содержании дошедших до нас клинописных текстов. Шумерские тексты на языке оригинала или в переводе были в свое время очень широко распространены. Некоторые из них передавались в неизменном виде, некоторые подвергались редактуре, однако основное содержание текстов из­менялось мало. Новые тексты на аккадском языке обнаруживают большую близость к шумерским текстам. Единственно самобытными ассирийскилш текстами являются царские надписи, по и они, кроме

²¹ Дандамаев М. А. Вавилонские писцы. М., 1983, с. 30.

²² Там же, с. 52

²³ Краткая всемирная история. М., 1966, кн. 1, с. 28.

надшгсей царей IX в. до it. э., написаны па вавилонском литера­тур ном языке ".

Близость культур, а также сходство политических и правовых проблем, вытекавшее из сходной социально-экономической основы исторического развития, определяют большое подобие политических и правовых воззрений и стиля политического и правового мышле­ния Шумера, Аккада, Вавилона и Ассирии.

Политические и правовые воззрения в Шумере и Аккаде. В древ­нейших городах Шумера долго сохранялись элементы племенной демократии: народное собрание или собрание воинов и совет ста­рейшин. Только по мере «дальнейшего развития рабовладельческих отношений, разложения общины и падения роли свободных об­щинников практически отбрасываются и многие из этих отживших форм, власть оказывается безраздельно в руках рабовладельцев, а бывший племенной вождь постепенно превращается в царя» ²\ Воспоминания о пережитках племенной демократии сохранились в некоторых литературных памятниках. Так, в поэме «Гильгамеш и Ака» рассказывается, что Ака потребовал, чтобы город Урук под­чинился его власти. Гильгамеш обсуждает вопрос об ультиматуме Ака на совете' старейшин, которые решают подчиниться требовани­ям Аки. Недовольный таким решением Гильгамеш созывает граж­дан города и на народном собрании добивается противоположного решения. В начавшейся войне Урук одерживает победу²⁶. Один­надцать табличек, содержащих поэму, найдены при раскопках в Нипиуре и датируются II тысячелетием до н. э., т. е. тем време­нем, когда элементы племенной демократии на территории Месопо--тамии были окончательно изжиты. Таким образом, обнаруженная запись была сделана гораздо позднее создания поэмы. Этот факт можно объяснить как свидетельство большого интереса определен­ных кругов к институтам первобытной демократии, что в конечном счете с неизбежностью стимулировало иногда прямую, иногда скры­тую оппозицию к режиму восточной деспотии, прослеживаемую на всем протяжении истории древней Месопотамии.

По мере освоения близлежащих земель границы мелких городов-государств начинают соприкасаться, между городами ведутся ча­стые войны за обладание землями и ирригационными сооружения­ми. Постепенно эти войны перерастают в войны за устаповлепие гегемонии в Шумере ²⁷. Задача объединения страны стояла особен­но остро в связи с настоятельной потребностью создания общей для всего Шумера системы ирригации. Значительных успехов в объ­единении Шумера добился Лугальзагеси — правитель города Уммы. 'Столицами объединенной страны были объявлены древнейшие шу­мерские города Ур и Урук. Успех объединительной политики Лу­гальзагеси объясняет помощью верховного бога Энлиля. В большой

²¹ См: Я открою тебе сокровенное слово: Литература Вавилона и Ассирии/

Предисловие В К. Афанасьевой. М., 1981, с. 7. ²* Всемирная история, т. 1, с. 196.

²⁶ Хрестоматия по истории Древнего Востока. М, 1963, с. 266.

²⁷ Всемирная история, т. 1, с. 203.

надписи на сосуде из Ниппура он сообщает, что Энлиль «царь стран передал Лугальзагеси царство над страной... его власти, покорил; страны так, что когда он завоевал их от восхода до захода, то он открыл ему путь от Нижнего моря через Тигр и Евфрат до Верх­него моря»²³. Подчеркивая близость к богу Энлилю, Лугальзагеси стремился укрепить свою власть.

Параллельно с объединением Шумера на Севере Двуречья про­исходит возвышение Аккада. Царь Аккада Саргон, подчинив себе северные города, наносит сокрушительное поражение Лугальзагеси. Таким образом, Саргон впервые объединяет все Двуречье, а также захватывает Сирию и Южные области Малой Азии. Стремясь повы­сить авторитет своей власти, он принимает титул «царя четырех стран света».

Сохранился ряд исторических легенд о Саргоне. В одной из них рассказывается, что Саргон был подкидышем, воспитанным садов­ником. Богиня Иштар полюбила его и сделала царем. В. И. Авдиев не без основания полагает, что в легенде получили отражения те-доводы, которые выдвигал не принадлежавший к царскому роду Саргон, обосновывая свое право на власть^2Э. Его аргументация: оказывается весьма сходной с аргументацией Лугальзагеси.

При преемниках Саргона окончательно оформляется режим вос­точной деспотии. Внук Саргона Нарамсин (2290—2254) перестает довольствоваться титулами «царя Аккада» и «царя четырех стран света» и объявляет себя «могучим богом». Во.всех дошедших до-наших дней письменных источниках перед именем Нарамсина стоит знак божества. Однако обожествление Нарамсина встретило про­тиводействие со стороны жрецов города Ниппура. Тогда царь жесто­ко расправился с ними и разрушил в городе храм бога Энлиля ³⁰.

Вскоре после смерти Нарамсина страна, сильно ослабленная вос­станиями непокорных городов и дворцовыми смутами, была завое­вана горным племенем гутеев. В ходе завоевания были разграбле­ны богатые города Шумера и Аккада. Гутеям не удалось создать сильного централизованного государства. В 2132 г. до н. э. гегемо­ния над Двуречьем перешла к Уру, где правила так называемая тре­тья династия Ура. Основатель династии Урнамму п особенно его сын Шульгп восстанавливают режим восточной деспотии. Во второй половине своего царствования Шульгп принимает титул «царя че­тырех стран света» и добивается обожествления.

Во второй половине XXI в. до н. э. мощь государства III дина-стии Ура начинает резко падать под натиском эламитов и аммореев. В 2024 г. до н. э. Ур был разрушен, а царь Ибисин попал в плен к эламитам.

 

Существенное влияние на политические и правовые взгляды в древнем Шумере имели представления о «мэ». Будучи проявлением отвлеченного, в какой-то степени абстрактного мышления, ошт

вместе с тем сохраняют мифологическую форму. Это затрудняет интерпретацию «мэ» в терминах современного научного знания и вызывает дискуссию в литературе.

По мнению Кастеллино, «мэ» — своеобразный прототип живого и неживого, нечто весьма близкое к платоновским идеям вещей. Крамер видит в «мэ» неизменный божественный закон, Якобсен трактует «мэ» как форму или способ существования определенных феноменов³¹. Думается, что указанные историки преувеличивают роль абстракций в создании представлений о «мэ», недооценивают тесную связь «мэ» с мифологической формой мышления, которая придает «мэ» вещественно-осязаемый, конкретный характер. Пока­зателен в этом отношении миф об Энки и Инанне, в котором бог Энки в состоянии опьянения своими руками передает различные «мэ» Инанне, последняя грузит их на Небесную барку и доставляет их в Урук. В свете сказанного более точным представляется сужде­ние И. С. Клочкова. «Вероятно, концепция „мэ",— пишет исследо­ватель,— первоначально возникла в архаическую эпоху как осмыс­ление некоей таинственной силы, заключенной во всем сущем, так сказать, мистического принципа существования каждой вещи. Позд­нее эту божественную силу, имеющуюся в любом явлении, стали воспринимать отдельно от самого видимого явления, в качестве ка­кого-то существа, управляющего данным феноменом. Но с подъемом религии антропоморфных божеств, направляющих всю жизнь мира, концепция „мэ" не исчезла; „мэ" сохранила известную независимость от богов. Над сущностью вещей боги не властны: они могут обла­дать „мэ", но не могут изменить их, как шахматисты вольны распола­гать фигурами, но не могут изменять по своему произволу специфи­ческих качеств фигур или полей доски. Более того, концепция „мэ" распространяется и на самих богов: они тоже подчинены своей „природе"', состоящей в том, чтобы играть по правилам» ³².

Одним из «мэ» было «мэ» царственности. Представление об этом «мэ» лежит в основе так называемых «Царских списков», состав­ленных в конце III — начале II тысячелетия до н. э.³³ Согласно «Царским спискам», царственность снизошла с неба и город Эреду стал местом царственности. В «Царском списке» в последовательном порядке расставлены династии, правившие в Кише, Уруке, Уре, Аккаде и других городах. В действительности, как показывают дан­ные археологии, некоторые из них царствовали одновременно. Види­мо, в основе списка лежит представление о том, что «мэ» царст­венности только одно и не может быть разделено между несколь­кими соперничающими городами. И. М. Дьяконов пишет, что

³¹ Castelhno II concetto sumerico di «me» nilla accezione concrete.— Analecta Bib-lica, 1959, N 13, p. 25; Kramer S. N. The Sumerians. Their History: Culture and Characters Chicago, 1963, p. 115—117, 160—162; Jacobsen Th. Toward the Image of Tammuz and Other Essays on Mesopotamian History and Culture. Cambridge (Mass.), 1970, p. 11, 116, 359—360.

³² Клочков И. С. Духовная культура Вавилонии: человек, судьба, время. М., 1983, с 40

³³ Jacobsen Th. The Sumerian King List. Chicago, 1939; Rowton M. B. The Date of the Sumerian King List.— Journal of Near Eastern Studies, 1960, N 19.

порядок расположения династий подчинен концепции царственности «некоей вечной субстанции, созданной при сотворении мира, спу­стившейся с небес и закономерно переходящей в определенной по­следовательности от города к городу, от царя к царю» ^J4. Объясне­ние Дьяконова представляется весьма обоснованным, хотя, на наш взгляд, автор переоценивает степень абстракции, свойственной представлению о „мэ". В условиях объединенного государства III ди­настии Ура представление о единой царственности служило оруди­ем против сепаратизма отдельных городов, оправдывало политику централизации страны. «Царский список» был известен и в после­дующие эпохи истории древней Месопотамии. Конкретный историче­ский материал, содержавшийся в списке, потерял свою актуальность, однако представление о единой царственности продолжало играть важную роль в сфере идеологии.

В условиях восточной деспотии жестокой эксплуатации подвер­гались не только рабы, но и основная масса свободного населения. Народные массы остро реагировали на насилие и произвол власть имущих, мечтали о воцарении справедливости. На усиление эксплуа­тации и произвол властей народ неоднократно отвечал восстаниями.

Протест народных масс не получал отражения в форме общест­венных теорий и конкретных программ переустройства общества, однако он находил выражение в социальной психологии, т. е. в фор­ме убеждений, верований, социальных установок на восприятие дей­ствительности и отношение к ней ³⁵. Господствующий класс вынуж­ден был считаться с этими проявлениями социальной психологии, осуществляя функцию идеологического подавления, а также разра­батывая конкретную политику государства. В силу сказанного неко­торые проявления социальной психологии народных масс иногда прямо, иногда косвенно освещаются в источниках, имеющих офи­циальное происхождение.

В этом отношении особый интерес вызывают документы, связан­ные с реформами Уруинимгины в Лагаше (XXIV в. до н. э.). Уруи­нимгина, опираясь на широкие круги свободного населения, сверг прежнего правителя; захватил власть и провел весьма существенные реформы, ограничивший засилье знати.

Сущность событий, происходивших в Лагаше, историки оцени­вают по-разному. Одни склонны видеть в Уруинимгине вождя народ­ного восстания, другие рассматривают указанные события как одно из проявлений борьбы между государями, стремившимися стать дес­потами, и знатью, представители которой претендовали на решаю­щую роль в определении направлений деятельности государства. Тем не менее, очевидно, что Уруинимгина пользовался поддержкой наро­да, вынужден был в какой-то степени удовлетворить ожидания па-родных масс.

В надписях на двух глиняных конусах, текст которых в целом совпадает, Уруинимгина рассказывает о проведенных им реформах.

³⁴ Дьяконов И. М. Указ. соч., с. 259.

³⁵ Об отношении идеологии и социальной (общественной) психологии см.: У ледов А. К. Структура общественного сознания. М., 1968, с 180.

Наряду с чисто фактическим материалом здесь излагается своеобраз­ная концепция исторического развития, созданная, по-видимому, под влиянием народных представлений. Резкшируя эту часть надписи Уруишшгины, Д. Г. Редер отмечает, что «здесь различается „золотой век'' правды и справедливости в далеком прошлом, упадок государ­ства и угнетение народа в недавнем прошлом и восстановление бы­лого благосостояния и законности при благочестивом правителе') ³⁸.

Согласно надписи на конусах, Уруннимгнна отменил некоторые поборы и налоги, восстановил справедливость в судах, издал законы, избавлявшие свободное население Лагаша от долговой кабалы, гра­бежей, убийств, разрушения домов. Он пишет, что защитил сироту и вдову от сильного. Важным моментом его реформы была защпта имущества бедноты от посягательств со стороны знати ³⁷.

Добиваясь справедливости, люди из народа пытались апеллиро­вать к воле богов. Так, в одной шумерской поэме говорится:

«Бог мой, я хотел бы стать перед тобою, Я хотел бы сказать тебе: слово иое — стон... Бог мой, над землею сияет яркий день, а для

меня день черен,

Слезы, печаль, тоска, отчаяние поселились во мне... Бог мой, мой отец, зачавший меня! Дай мне поднять голову... Доколе ты будешь оставлять меня без провожатого?» ^3S

Широко было распространено убеждение, что боги спускают­ся в мир,

«Чтобы утешить сироту, чтобы не было больше вдов, Чтобы подготовить место, где будут уничтожены сильные... Чтобы отдать сильных в руки слабым...» ^а9

То, что подобные верования, отражавшие надежды и чаяния на­родных масс, оказались зафиксированными на письме и длительное время сохранялись, на наш взгляд, свидетельствуют о том, что гос­подствующий класс находил в них известную выгоду для себя. Ви­димо, они способствовали снижению политической активности на­родных масс, подсказывая, что добиваться - справедливости следует не собственными силами, а прежде всего обращаясь к богам.

Установление деспотического правления в Шумере и Аккаде со­провождалось усилением эксплуатации свободного населения. Про­тест против деспотии получил отражение в «Эпосе о Гильгаме-ше» — древней шумерийской поэме, которая в известной нам ре­дакции, видимо, сложилась в XXIII в. до н. э. в период правления Нарамсина, весьма энергично насаждавшего деспотические по­рядки ⁴⁰.

³⁶ Хрестоматия по истории Древнего Востока, с. 176.

³⁷ Там же, с. 177—180.

³⁸ Крамер С. Н. История начинается в Шумере. М., 1965, с. 139.

³⁹ Там же, с. 130.

¹⁰ Дьяконов И. М. Эпос о Гильгамеше.— В кн.: Эпос о Гильгамеше. М.; Л., 1961, с. 115-116.

В начале поэмы Гпльгамеш изображен как деспот, заставляю­щий весь народ изнурительно трудиться на строительстве стен вок­руг города Урука, где он царствует. Люди Урука обращаются к бо­гам с просьбой образумить царя. Имея в виду это место, Дьяконов приходит к выводу, что «если тенденцию поэмы и нельзя назвать антимонархической, то она во всяком случае антидеспотическая» ". Такой же точки зрения придерживаются н другие исследователи. В поэме боги приходят на помощь населению Урука. Гпльгамеш перерождается. Образ нового, переродившегося Гильгамеша противо­поставляется образу Гпльгамеша-деспота. Теперь он ставит своей -жизненной задачей «все, что есть злого, изгнать из мира».

Имеющиеся источники позволяют получить некоторые представ­ления о правовых взглядах в Шумере и Аккаде. Некоторого раз­вития в этот период достигает юридическая техника. Наряду с казуистическими нормами формулируются и нормы, имеющие об­щий характер. Предпринимаются попытки собрать воедино и рас­положить в определенном порядке правовые предписания, т. е. соз­дается нечто подобное кодексу. Специально следует отметить, что законодатель в какой-то мере начинает различать умысел и не­осторожность, назначая за умышленные действия более суровые на­казания.

Политические и правовые воззрения в древнем Вавилоне. Впер­вые Вавилон упоминается в источниках во время правления аккад­ского царя Нарамсина, однако возвышение Вавилона происходит значительно позднее, при вавилонском царе Хаммурапи (1782-1750 гг. до н. э.).

Политические проблемы,¹ возникавшие в Вавилоне, весьма сход­ны с проблемами, возникавшими в Шумере и Аккаде. Здесь также проходило постепенное утверждение политического режима восточ­ной деспотии, причем власть царя существенно усиливалась в перио­ды успешного проведения политики централизации страны и внеш­них захватов.

Первоначально религия Вавилона была политеистичной. По пред­ставлениям вавилонян, участие в определении судеб мира и чело­вечества принимали все боги. К ак отмечает Т. Якобсен, процеду­ра принятия решения напоминала процедуру, существовавшую в Месопотамии в период «первобытной демократии» ¹². Думается, что гипотеза Якобсена не лишена оснований, однако в дошедших до пас источниках некоторые боги уже отстранены от этой процедуры⁴³. В дальнейшем и в небесном пантеоне устанавливается режим еди­нодержавия, сходный с единовластием в Вавилоне. В период прав­ления Навуходоносора I Мардук, считавшийся и до этого одним из важнейших богов, объявляется «царем богов». Такое изменение роли Мардука нашло отражение и обоснование в поэме «Когда ввер­ху» ".

⁴¹ Там же, с. 120.

¹² Jacobsen Th. Toward (he Image of Tammuz..., p. 137—138.

" Клочков И. С. Указ соч., с. 37—38.

⁴⁴ Я открою тебе сокровенное слово..., с. 32—50.

Пересматривая старые верования, автор поэмы не оспаривает прежнего мифа о том, что людей создал бог Энки-Эйа, но тут же-добавляет, что это было сделано по замыслу Мардука. Обобщая со­держание поэмы, В. К. Афанасьева замечает: «Вообще все боги в поэме поспешно и добровольно отдают Мардуку свой сан, свои за­слуги и положение» ".

В условиях деспотического правления деспот в Вавилоне пе об­ладал (так же как п в других восточных деспотиях) личной вла­стью независимой от интересов класса рабовладельцев. Он не мог коренным образом изменить общественные отношения, должен был считаться с требованиями верхушки господствующего класса. К ог­раничению власти царя-деспота призывает вавилонское политиче­ское сочинение, которое И. М. Дьяконов датирует примерно 700 г. до н. э.⁴⁶ В нем говорится, что «если царь право не чтит —люди его возмутятся, страна опустеет». В сочинении доказывается, что-царь должен уважать права Сиппара, Нипура и Вавилона. В част­ности, если царь наложит на эти города строительную повинность,, то бог Мардук «страну обратит к его врагу и народ страны будет нести строительную повинность для врага его».

О правовых воззрениях Вавилона можно судить по Законам Хаммурапи — обширному законодательному памятнику эпохи старо­вавилонского царства ⁴⁷. Хаммурапи опирался на достижения пра­вовой мысли в Шумере и Аккаде, воспроизвел в своих законах ряд правовых предписаний древнего происхождения.

Законы Хаммурапи не содержат исчерпывающего изложения всех правовых норм, действовавших в Вавилоне. Так, в нем отсут­ствуют нормы об ответственности за простую кражу. В связи с этим В. А. Якобсон высказал предположение, что законы «рассмат­ривают лишь те случаи, по поводу которых действующие нормы писаного или обычного права различных областей страны расходи­лись между собой» ⁴⁸.

Особенно интересно введение к Законам Хаммурапи. Здесь го­ворится, что они издаются для того, чтобы «дать сиять справедли­вости в стране, чтобы погубить беззаконных и злых, чтобы сильно­му не притеснять слабого». Следует полагать, что Хаммурапи исходил из представления о вечной и неизменной справедливости своих законов. Это видно из заключения к законам: «Будущим вре­менам, навеки! Царь, который будет в стране, да соблюдет справед­ливые слова, написанные мною на моей стеле, да не изменит он судебных решений страны, как решались они мною, приговоров страны, как постановлялись они мною, да не разрушит моих пред­начертаний».

⁴⁵ Там же, с. 25.

⁴⁶ Diakonoff J. M. A Babylonian Political Pamphlet from about 700 В. С— Stu­dies in Honor of Benno Landsberger. Chicago, 1965, p. 343—349.

⁴⁷ Хрестоматия по истории Древнего Востока, с. 196—217.

⁴⁸ История Древнего Востока: Зарождение древнейших классовых обществ и первые шаги рабовладельческой цивилизации. Ч. 1. Месопотамия. М„ 1983, с. 271.

Право в сборнике Хаммурапи внешне не совпадает с религией. Тем не менее праву придается сакральный характер. На стелле с законами имеется изображение бога Шамаша, вручающего Хамму­рапи текст законов.

Оживленный обмен мнениями в научной литературе вызвал воп­рос о системе изложения норм права в Законах Хаммурапи. О. А. Жидков признает стремление законодателя провести некото­рую группировку статей закона по тем илп иным признакам, но отказывается видеть в такой группировке законченную систему. Он полагает, что «те авторы, которые рассматривают Законы Хаммура­пи как кодекс, допускают ошибку»^w. Напротив, Э. Кюк, С. Ф. Кечекьян, Г. Драйвер и И. Майлс, И. Клима, В. А. Якобсон признают наличие системы в Законах Хаммурапи ⁵⁰. Важное значе­ние для решения разбираемого вопроса имеют соображения С. Ф. Кечекьяна, подчеркнувшего недопустимость изучения систе­мы Законов Хаммурапи с позиций теоретических представлений о системе права, сложившихся в новое время. Дальнейшее развитие этот исследовательский подход получил у В. А. Якобсона, который полагает, что расположение отдельных норм в тексте законов «от­нюдь не хаотично, а подчинено строгой, хотя и непривычной для нас логике» ^м. По мнению В. А. Якобсона, нормы внутри Законов Хаммурапи можно разделить на группы, а «расположение норм внутри групп и переход от группы к группе осуществляется по принципу ассоциации»⁵². Думается, что в условиях неразвитых теоретических представлений о праве такое построение закона ока­зывается единственно возможным.

В Законах Хаммурапи содержатся нормы общего характера, од­нако большинство норм, включенных в сборник, являются закрепле­нием сложившейся практики, не получившей еще широкого теорети­ческого обобщения, поэтому нередко они бывают казуистичны. Так, ст. 17 устанавливает вознаграждение за поимку беглого раба или рабыни в степи, но не содержит указания о вознаграждении за их поимку в ином месте.

В Законах Хаммурапи отсутствует разделение деликтов на пуб­личные и частные. Наказание за деликт рассматривается как воз­мещение вреда, причиненного отдельному лицу. В нескольких слу­чаях допускается непосредственная расправа потерпевшего с причинптелем (ст. 21, 25). Однако, как правило, форма самосуда отвергается, наказание назначается судами, в силу чего защита на-

⁴⁹ Жидков О. А. История государства и права Древнего Востока. М., 1963, с. 53.

⁵⁰ Cuq E. Etudes sur le droit babylonien, les lois assyriennes et les lois hittites. P., 1925, p. 9—10; Кечекьян С. Ф. Всеобщая история государства и права. Ч 1 Древний мир, вып. 1. Древний Восток и Древняя Греция. М., 1944, с. 83—85: Driver /., Miles J. The Babylonian Laws. Oxford, 1956, vol. 1, p. 41; Клима II. Законы Хаммурапи.— В кн.: Сообщения чехословацких ориента­листов М 1960, с. 83; История Древнего Востока..., Ч. 1. Месопотамия, с. 372-374.

⁵¹ История Древнего Востока... Ч. 1. Месопотамия, с. 374.

⁵² Там же, с. 372.

рушенного права начинает осознаваться как защита общего государ­ственного интереса.

В законах впервые в истории Месопотамии предусмотрено на­значение наказании по принципу талиона. Однако талион применял­ся только между равными. Если преступление было совершено выс­шим по отношению к потерпевшему, то наказание назначалось в форме композиции.

В Законах Хаммурапи получили свое отражение формирующие­ся, пока еще весьма нечеткие представления о различных видах вины. Так, видимо, в ст. 207 и 208 речь идет о неосторожном убийстве, в ст. 227 говорится об освобождении от ответственности цирюльника, удалившего клеймо у «некупленного раба», если он не знал о неправомерности своих действий.

Безусловной модернизацией является встречающееся в литерату­ре утверждение о том, что Законам Хаммурапи известно понятие юридического лица⁵³. В действительности здесь можно обнаружить лишь зарождение представления о правосубъектности храмов (ст. 32), которое к тому же находится в явном противоречии с рядом других норм, предоставляющих владельцам храмовой земли непосредственно защищать как свои права, так и права храма. Указанное примитивное представление ничего общего не имеет со сложной цивилистической конструкцией юридического лица, впервые получившей развитие лишь в буржуазном праве.

В своих Законах Хаммурапи обнаруживает стремление ограни­чить ростовщичество и облегчить положение задолжавшей бедноты. Однако соответствующие нормы носили половинчатый характер и вряд ли достигали поставленной цели. В литературе справедливо отмечается, что в этой части законов «явственно прослеживается попытка Хаммурапи, поставившего перед собой задачу прочного объединения страны_г расширить социальную базу, на которую он мог бы опереться» ⁵⁴.

- Политические' и правовые воззрения в Ассирии. В Ассиршг переход к деспотическим формам управления от форм общественно­го управления, сложившихся в условиях родового строя, занял не­сколько столетий. Форму деспотии Ассирийская держава оконча­тельно приобрела лишь в VIII в. до н. э.

В Египте и странах Южного Двуречья формирование деспотии было связано с необходимостью проведения больших ирригацион­ных работ в общегосударственном масштабе. В Ассирии искусствен­ное орошение играло меньшую роль и соответственно потребности в организации ирригационных работ не оказывали большого влияния на форму государства. «Ассирийская рабовладельческая держава была создана силой оружия, держалась главным образом силой оружия и постоянно нуждалась в новых военных победах. Всякая даже малозначительная военная неудача имела большие политиче­ские последствия»,— отмечает И. М. Дьяконов⁵⁵. Удачливый царь-

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: