Нельсон, равнина Кентербери 26 глава

Ида нахмурилась. Это наверняка не понравится Петеру Брандманну.

– И вся община собирается ехать? – Кэт снова перевела разговор на Австралию. – Мне показалось, что она разбегается.

И это была правда. На протяжении последних недель многие из жителей Санкт‑Паулидорфа покинули Нельсон. Некоторые решили попытать счастья на Северном острове, другие – на равнине Кентербери, еще кто‑то отправился в Отаго, где под присмотром Фредерика Таккетта строился новый город Данидин. В нем поселятся глубоко верующие шотландцы, с которыми у старолютеран было много общего. Молодые семьи, такие как Краузе, неплохо устроились в Нельсоне. Найдется ли достаточно людей, чтобы основать новый Рабен‑Штейнфельд в Австралии?

– Отец беседует со всеми, – сказала Элсбет. – Господин Брандманн согласен, и, конечно же, фермер Фрисманн. Он очень хочет получить новую землю, ему в Нельсоне совсем не нравится. Наверняка они скоро будут беседовать и с Оттфридом. Отговори его, Ида! Прошу тебя, отговори!

 

Глава 2

 

Ида не особенно надеялась на то, что сможет отговорить Оттфрида, если он уже вобьет себе это в голову. Однако ей не пришлось даже пытаться. Оттфрид Брандманн не собирался ехать в Австралию, впрочем, и в Нельсоне тоже не хотел оставаться. Вместо этого он нашел – конечно же, в пабе – иную возможность построить свое счастье. В тот же день, когда приходила Элсбет, он, волнуясь, рассказал Иде о своем плане, прекрасно зная, что Кэт в это время находится на рынке.

– Колонизация, Ида! Покупка и освоение земли для переселенцев. Тут никогда не возникает проблем, на этом всегда зарабатывают деньги, ты только посмотри на Бейтов и Уэйкфилдов…

– Бейт бежал в Австралию, а Уэйкфилд мертв, – напомнила мужу Ида.

– Только один Уэйкфилд, – поправил ее Оттфрид. – Второй же… я понятия не имею, где он, но он наверняка богат. И Бейт тоже. Вряд ли он обрабатывает поля в Австралии. А что получилось у него, то получится и у нас.

Ида подняла брови. Насколько она знала, Бейт, хоть и был пройдохой и крайне неприятным человеком, но получил хорошее образование, владел несколькими языками и ораторским искусством. Оттфрид же закончил только деревенскую школу, а по‑английски он по‑прежнему говорил с трудом.

– А где ты возьмешь землю, которую потом продашь переселенцам? – поинтересовалась она.

Оттфрид с гордостью улыбнулся:

– У меня есть связи, Ида. Я ведь уже упоминал об этом… А вчера я общался с одним старым добрым приятелем…

Ида вспомнила, что он называл другом и Пэдди, когда они только пришли в Нельсон. Трактирщик же смотрел на этот вопрос иначе. Ведь Оттфрид знал английский ровно настолько, чтобы вести самый поверхностный разговор, но этого явно недостаточно для того, чтобы завязалась дружба.

– Джоуи Гибсон! – продолжал тем временем Оттфрид. – Он работал землемером у Таккетта, но потом ушел. Считает, что с Таккеттом тяжело, он скряга и вообще квакер. С такими трудно.

Ида нахмурилась:

– А я слышала, что квакеры – очень верующие люди, похожие на нас. И… – Она оборвала свою мысль на полуслове: «…Карл отлично сработался с Таккеттом».

– Гибсон говорит, что он мерзавец, – произнес Оттфрид и потупился, когда Ида посмотрела на него с укором. Раньше Брандманн подобных слов не произносил. В церковной общине брань не поощрялась. – Ну, как бы там ни было, – продолжал Оттфрид, – он здесь ориентируется. Я имею в виду Гибсона. Он действительно понимает, что к чему. И он считает, что на равнинах есть свободная земля – столько, что даже представить себе невозможно. И почти нет маори. Им вовсе не нужна эта земля. И живут они, едва сводя концы с концами. Они слишком ленивы для того, чтобы что‑то выращивать, как говорит Гибсон. В общем, они готовы продать тебе участок за бутерброд. Пара одеял, да кастрюли, да бутылка виски – и вот у тебя уже есть ферма! А переселенец заплатит за нее три сотни фунтов. Ну, как тебе идея?

Иде это показалось похожим на обман, но злить Оттфрида ей не хотелось.

– А откуда возьмутся деньги на одеяла, кастрюли и виски? – спросила она. – У нас нет ни одного лишнего пенни, Оттфрид, и ты прекрасно об этом знаешь.

Оттфрид просиял, улыбка озарила его красное от волнения лицо.

– Да, но у нас есть другое. Это ведь сделка, тут нужно иногда мыслить шире. У Джоуи Гибсона деньжата водятся. Он может купить столько вещей, чтобы загрузить одну‑две повозки. А у меня… у меня есть Кэт.

 

– Мы все отправимся в Пурау, это на равнине Кентербери. Где‑то рядом ловят китов. Там есть одна или две фермы и дом для нас, наверное, там раньше жил Джоуи Гибсон. Оттуда Оттфрид и его друг собираются идти к маори, чтобы торговать с ними. А ты будешь переводить.

Когда Ида рассказывала Кэт о планах Оттфрида, в ее голосе звучали то недоверие, то надежда. Она даже не стала дожидаться, пока подруга разложит свои покупки – целую гору свежих овощей. Наконец‑то наступило лето, и фермеры доставили на рынок урожай. Однако приготовлением блюд для паба они успеют заняться потом.

Кэт удивленно подняла брови.

– И что следует понимать под словом «торговать»? – с сарказмом поинтересовалась она. – Они хотят выменивать обширные земли на пару одеял? Или как они себе это представляют?

Ида покраснела. Ей уже было стыдно за Оттфрида и его друга.

– Примерно так, – призналась она. – Мне это тоже не нравится. Но, Кэт, это наш шанс! Мне не придется ехать в Австралию с отцом и другими поселенцами, и ты сможешь остаться с нами!

Кэт покачала головой и принялась разбирать покупки.

– Ида, я не могу поехать с вами или хотя бы остаться здесь. Я с удовольствием отправилась бы в Пурау, если вы действительно будете этим заниматься. Там есть маори, почти все местные племена причисляют себя к нгаи таху. Но я не могу присоединиться к первому попавшемуся племени, если вы будете неподалеку. Ты забываешь о ребенке, Ида. Или ты все же решила рассказать о нем Оттфриду?

Ида закусила губу.

– Ты могла бы солгать, что он от кого‑то другого, – пробормотала она.

Кэт сердито сверкнула на нее глазами.

– И чьей же шлюхой я была, а? – злобно спросила она.

Ида понурилась.

– Извини, – сказала она. – Но ведь было бы так чудесно… Мы окажемся далеко от общины. Никто в той местности нас не знает, никто не будет о нас говорить.

– Все быстро изменится, если Оттфрид приедет туда с двумя женщинами! – усмехнулась Кэт. – О таких вещах всегда болтают, даже в самых отдаленных селах.

– Мы представим тебя как служанку… – Ида отчаянно пыталась что‑нибудь придумать.

– Тем хуже! – строго сказала Кэт. – Подумай, Ида! У вас даже своего дома нет, не говоря уже о хозяйстве, и вы уже наняли служанку? Вам ведь никто не поверит! И ты не похожа на женщину, которой нужна горничная. Не говоря уже о том, что горничных и домработниц, забеременевших вне брака, добропорядочные христиане не балуют, а выгоняют прочь. По крайней мере, так было принято у Бейтов. Мистер Ханзен постоянно напоминал мне и Мэри об этом, когда у нас выдавался свободный вечер.

– Можно сказать, что ты моя сестра, – рассуждала Ида.

Кэт закрыла лицо ладонью.

– Мы не похожи, – возразила она. – А вот дети будут похожи. Хватит, Ида. Я не смогу остаться с вами, если Оттфрид не узнает о беременности.

– Но если ты пойдешь к маори, а он явится туда вместе с этим Гибсоном, то рано или поздно он все равно увидит ребенка, – напомнила ей Ида.

– Я уйду подальше, не обязательно ведь оставаться в первом же племени, – решительно ответила ей Кэт. – Я просто спрячу младенца, если он вдруг покажется на горизонте. Очнись, Ида, этому Гибсону нужен не Оттфрид, ему нужна я! Или, точнее, ему нужен кто‑то, кто поможет ему обмануть маори на их собственном языке. Если я уйду, Оттфрид станет ему неинтересен.

Ида опустила голову.

– И тогда у него снова не будет работы, а я останусь с ним наедине в Пурау, – прошептала она.

Кэт потерла ладонью лоб.

– Насчет этого ты права, – с недовольным видом согласилась она. – Значит, я должна отправиться в путь раньше. Надеюсь, Оттфрид окажется достаточно умен, чтобы остаться здесь, в Нельсоне. Но в любом случае вряд ли он потащит тебя в Австралию. Он больше не хочет возвращаться под крыло своей общины, Ида! Он ее перерос. Оттфриду теперь нужна новая безумная идея, как разбогатеть, не работая…

 

Итак, Кэт стала собираться в путь, а Ида сокрушалась, понимая, что в скором времени останется наедине с прихотями Оттфрида и перепадами его настроения. Женщина беспокоилась о том, как он отреагирует на уход Кэт, теперь, когда все его планы зависели от ее лингвистических познаний.

Оттфрид Брандманн был твердо уверен в том, что, имея Кэт и заключив сделку с Гибсоном, он получит ключ к богатству. В тот же вечер он стал хвастаться этим перед своими собутыльниками в пабе. За столом с ним сидели бывшие соседи и друзья из Рабен‑Штейнфельда и Санкт‑Паулидорфа. Манфред Шиб, Роберт Буше и другие, которые до сих пор жили в Нельсоне, перебиваясь случайными заработками, с тревогой обсуждали, стоит ли ехать вместе с Ланге и Брандманном в Аделаиду, что в Австралии. Оттфрид по мере сил пытался произвести на них впечатление, рассказывая о своих честолюбивых планах. Его громкий пронзительный голос слышала даже Ида, готовившая еду на кухне. Кэт в этот вечер с ней не было, поскольку после обеда она почувствовала себя дурно и решила прилечь.

– Чего вам не хватает, парни, так это решительности! – произнес Оттфрид чуть заплетающимся языком. – Вы думаете только о своей земле и общине. Но тем самым вы ничего не добьетесь! Это новая земля, друзья мои! Здесь можно построить свое счастье. Нужно только хватать его обеими руками…

Роберт Буше рассмеялся.

– Ты маленькую Кэт берешь за грудь или за бедра? – поинтересовался он. – Женщин ты заполучил, тут я ничего не скажу. Просто чудо, что Ида так спокойно к этому относится. Эльфрида, например, мне этого не спустила бы!

Оттфрид ударил себя кулаком в грудь.

– Н‑да, возможно, тебе следовало бы проявить твердость. Спорим, твоя Фрида хочет ехать в Даун Андер[49]вместе со всеми ханжами? – Он с важным видом произнес пренебрежительное название Австралии, популярное среди английских колонистов. – И всякий раз задает тебе жару, когда ты говоришь, что не хочешь строить третий Рабен‑Штейнфельд? А вот моя Ида понимает, что к чему! Хорошая баба, нужно только выбить этого Карла у нее из головы.

Ида густо покраснела и увидела, с каким отвращением поморщился стоявший за стойкой Пэдди. Она и не знала, что толстый трактирщик так хорошо понимает по‑немецки.

Оттфрид продолжал рассуждать:

– А Кэт, конечно, дикарка. Ее укротить было сложнее. Но…

– Ну‑ка заткнись, Отти!

Оттфрид действительно умолк, когда Пэдди вдруг перебил его. Трактирщик обернулся к Иде и ободряюще подмигнул ей, а затем с грохотом поставил на стойку бутылку виски, приковав к себе всеобщее внимание.

– Кэт тебе не принадлежать. И ты ее не укрощать. Она свободна, и если умна, то не ходить с тобой!

Оттфрид с изумлением уставился на трактирщика. Прежде тот никогда не говорил с ним по‑немецки, и эта вспышка ярости по‑настоящему удивила его. Казалось, он даже дара речи лишился.

И тут заговорил Роберт Буше.

– Но, если она не принадлежит Оттфриду, – поинтересовался молодой человек, – от кого же тогда беременна эта стерва?

 

После слов Роберта разразилась настоящая буря. Ида не знала, оставаться ли ей в кухне или бежать во двор, чтобы предупредить Кэт. Однако Оттфриду не пришлось долго объяснять суть дела. Судя по всему, после слов Роберта он вдруг понял, почему обе «его» женщины так цепляются друг за друга, какая мрачная тайна придает им сил снова и снова восставать против него – и почему Кэт все еще здесь. Она ведь могла сбежать сразу после того, как поселенцы бросили Санкт‑Паулидорф, и даже раньше. А с ребенком в животе ей некуда деваться, никто не возьмет ее на работу.

Буше подробно рассказывал о том, как его Эльфрида раскусила Кэт, но Оттфрид уже вышел из паба и направился в сарай, не преминув, впрочем, еще раз напомнить всем о своем праве собственности.

– Ну вот, слышишь, Пэдди! – погрозил он кулаком трактирщику. – У старины Отти не просто две бабы, он еще и обрюхатил обеих!

Кэт ужасно испугалась, когда в сарай ворвался Оттфрид, за спиной которого маячила перепуганная Ида.

– Это правда? – заорал Оттфрид. – У тебя будет от меня ребенок, и ты мне ничего не сказала? А ты, тварь, знала об этом? – Эти слова были адресованы уже Иде.

Кэт села.

– Да, я беременна, но ребенок принадлежит только мне, – с достоинством заявила она. – В конце концов, ты не можешь жениться на мне, чтобы все было по‑честному. И не беспокойся насчет своей репутации, я очень скоро уйду. Я уверена, что какое‑нибудь племя маори согласится приютить меня.

– Уйти? Племя? О чем ты болтаешь, глупая баба?

Оттфрид приближался к ней с угрожающим видом, но Кэт тут же вскочила, держа в руках нож, – намного быстрее, чем он ожидал.

– Не смей прикасаться ко мне! – зашипела она.

Оттфрид театральным жестом поднял руки:

– Последнее, чего я хотел бы, Кэт… Только не с моим ребенком в пузе, это может ему повредить. Кроме того, мне противно, если баба беременна. Но ты никуда не убежишь. Растить моего сына среди дикарей – еще чего не хватало!

– Это может быть девочка, – отозвалась Кэт. – И, как я уже сказала, это не твой ребенок.

– Еще как мой! Или у тебя были и другие мужики, а, Кэт? Когда я не видел? Порядочные отцы семейств из Санкт‑Паулидорфа? Не верю, Кэт, никто не сумел бы укротить тебя. Для этого нужен Оттфрид Брандманн! – Он усмехнулся и ударил себя кулаком в грудь. – А моего ребенка ты родишь как полагается. Там, где я захочу.

Он принялся размахивать кулаками в воздухе, но особого впечатления на Кэт не произвел.

– И как это будет, Оттфрид? – подала голос Ида. Она смотрела то на одного, то на другую с надеждой и страхом. – Не можешь ведь ты притворяться, будто женат на обеих. Это грех. И это запрещено. У маори тоже, да, Кэт?

– В общем, не принято, – ответила девушка.

Она слышала, что в Полинезии маори практиковали многоженство, как и здесь в первые столетия после заселения Аотеароа. Но в ее племени никто не имел больше одной жены.

– У англичан это точно запрещено! – продолжала Ида.

Оттфрид расхохотался.

– Да мне плевать на это! – заявил он. – Кроме того, я боюсь… я боюсь, что наша маленькая Катарина не вышла бы за меня замуж, даже если бы я был свободен.

– Ни в коем случае! Даже если бы ты был последним мужчиной на земле! – фыркнула Кэт.

– В этом и нет нужды, – продолжал Оттфрид. – Серьезно, строго между нами, я от тебя ничего не хочу, Кэт. Ты слишком ловко обращаешься с ножом. Разок было очень даже мило, но вообще‑то мне больше нравятся послушные женщины. Так что успокойся. Только ребенок – он мой, и ты у меня его не отнимешь. Ты не убежишь отсюда. Ты нужна мне. Разве Ида тебе не сказала?

– Что тебе нужен переводчик, чтобы обманывать маори? – Лицо Кэт исказила гримаса. – Почему же, сказала. Но я не хочу. Я не буду заниматься этим, Оттфрид. Мы с ребенком найдем себе другое место.

– Ты даже не знаешь, примет ли тебя племя! – наконец высказала свои опасения Ида. – Может быть… может быть…

– Что? – спросила Кэт. – Может быть, они убьют меня и съедят? Это смешно, Ида. В худшем случае они прогонят меня, и я отправлюсь попытать счастья в другом племени.

– Но ты сама говорила, что их не особенно много, – напомнила Ида. – Джоуи Гибсон тоже считает, что в Кентербери почти нет маори. И, если тебя никто не примет, ты останешься одна. И что потом?

Кэт закусила губу. Она не думала об этом, хотя, конечно, теоретически такое было возможно. Особенно если нгаи таху действительно живут, едва сводя концы с концами, как выразился Оттфрид. Она могла ему поверить, поскольку, кочуя вместе с нгати тоа по святым местам, она часто встречала племена, которые переходили с места на место только из экономических соображений. В своих мараэ они выращивали недостаточно, чтобы выжить, поэтому им приходилось подниматься на высокогорья, охотиться и рыбачить там. Захотят ли они возиться с белой женщиной и ее ребенком? Кроме того, Кэт понятия не имела, какой у них опыт общения с пакеха. Приходили ли к ним только относительно безобидные миссионеры или они уже сталкивались с торговцами землей, имевшими такие же гнусные намерения, как Оттфрид и Гибсон? Родственные связи с нгати тоа едва ли помогут Кэт. Каких‑то пятнадцать лет назад Те Раупараха регулярно нападал на поселения нгаи таху. Кэт была вынуждена признаться себе, что не слишком хорошо продумала свой план.

– Что ты будешь делать тогда, Кэт? – не отставала Ида.

В глубине души она даже обрадовалась тому, что Оттфрид все узнал. Пока еще можно было хранить тайну, она не возражала, но теперь – как же ей хотелось, чтобы подруга осталась с ней!

– Тогда она отправится в ближайшее поселение белых и найдет там работу! – насмешливо заявил Оттфрид. – В тех чудесных заведениях, куда запросто возьмут бабу с ублюдком. Расспроси как‑нибудь Люси, Кэт. У нее тоже есть озорник.

Ни Кэт, ни Ида не знали об этом, но, скорее всего, Люси отдала ребенка на попечение кому‑то из знакомых. И эта мысль натолкнула Иду на спасительную идею.

– Имение в Пурау – насколько оно уединенное? – спросила она.

Оттфрид рассмеялся:

– Милая, в Пурау все уединенное. Поэтому безразлично, поедут со мной две, три или пять женщин. Об этом узнает разве что парочка китобоев, а они не станут болтать.

– Может быть, они даже восхищаться тобой будут, – злобно процедила Ида, но затем вернулась к своей идее: – Значит, может случиться так, что никто не узнает о беременности Кэт. Несколько месяцев она никому не будет показываться. А если даже и придется, то только в широком платье…

– Никто не увидит ее, если она не захочет, – заявил Оттфрид.

– Судя по всему, мой ребенок родится примерно в то же время, что и ребенок Кэт, – продолжала Ида. – Это могут быть двойняшки. – Она обернулась к подруге. – Ты понимаешь, Кэт? Обоих станут считать моими детьми, мы зарегистрируем их на Оттфрида. И твой ребенок не будет незаконнорожденным. А ты останешься с нами!

Кэт мысленно вернулась на китобойную станцию в заливе Пераки, к Сюзанне, Нони и Присцилле. Нет, ее ребенок ни в коем случае не должен расти так же, как она! Идея Иды оказалась не так уж плоха. Впрочем, Кэт не обязана соглашаться с ней сразу. Можно будет сначала осмотреться там, в Пурау, на равнинах. Прежде чем ее беременность станет заметна, она съездит с Оттфридом и Гибсоном к нгаи таху и прощупает почву, проверит, можно ли будет сбежать.

– Я поеду с вами, – неохотно согласилась она. – Не знаю, как все сложится, но… Хорошо, Ида. Я поеду с вами.

Оттфрид усмехнулся:

– Ну вот! Надо за это выпить. Двойняшки! Такое нужно отпраздновать.

Ида сняла передник. Она не собиралась возвращаться на кухню. Если кто‑нибудь потребует еды, пусть Пэдди сам что‑нибудь разогреет.

Кэт убрала нож. Ей по‑прежнему было плохо и хотелось забраться обратно под одеяло. Может быть, она все же потеряет ребенка. Но на это Кэт всерьез не надеялась. Как ни крути, боги, похоже, на стороне Оттфрида.

– Он победил, – с горечью в голосе произнесла она.

 

Глава 3

 

После того как решение было принято, приготовления к отъезду в Пурау шли полным ходом. Джоуи Гибсон, невысокий сильный мужчина с суровым загорелым лицом, был китобоем и охотился на тюленей, когда потерял работу землемера. У него действительно водились какие‑то деньги, и он вложил их сразу в две крытые повозки, которые доверху загрузил в Нельсоне. Оттфрид хвастался, что Партриджи продали эти товары по очень низким ценам, но если они действительно сделали ему скидку, то только ради Иды.

– Наверняка будет лучше, если вы отправитесь на полуостров Бэнкс, нежели в Австралию, – сочувственно произнесла миссис Партридж, когда Ида зашла к ним проведать Элсбет. – Бедная Бетти уже все глаза выплакала, она не хочет в Австралию, и точка. И я могу понять ее, она кое‑что рассказала мне о вашем поселке в долине Маутера. – Ида обратила внимание на то, что она не стала называть эту местность Шахтсталем. – Прямо волосы дыбом! Бедная девочка, она ведь не может одна вести все хозяйство! Да еще и растить брата. Лучше бы оба ребенка остались здесь.

Ида была с ней совершенно согласна, однако прекрасно понимала, что ее отец никогда не пойдет на это. Якоб Ланге тяжело воспринял уже то, что Оттфрид решил остаться в Новой Зеландии. Для Брандманнов это тоже стало ударом, они сделали Оттфриду строгий выговор, который Ида выслушала молча. Родители бранили только своего сына. Когда Ида со смирением произнесла, что последует за своим мужем, куда бы тот ни направился, ее слова встретили лишь одобрение. Однако и госпожа Брандманн, и господин Ланге упрекали сына и зятя в том, что тот лишает Иду веры. Кроме того, оставшись наедине, мужчины говорили и о Кэт. Роберт Буше, впрочем, приказал своей жене помалкивать. Как бы там ни было, слух о беременности Кэт еще не достиг ушей родителей Оттфрида. Буше заявили, что не будут сопровождать переселенцев в Австралию. К этому моменту прибыло еще одно судно с колонистами из Германии. Некий граф Рантцау‑Брайтенбург оплатил их проезд и приобрел для них землю, а за это должен был получить долю выращиваемых ими продуктов. Переселенцы, которые тоже оказались старолютеранами, поселились в горах над долиной реки Маутер, и семейства Буше и Шиб решили присоединиться к ним.

– Почему бы вам не поехать хотя бы в Рантцау? – спрашивала сына опечаленная госпожа Брандманн. Новые переселенцы назвали деревню в честь своего покровителя.

– Почему вы сами не хотите поехать в Рантцау? – ответила вопросом на вопрос Ида.

Она считала, что это менее рискованное предприятие, нежели переезд в Австралию. Но мужчины только покачали головами. Затем они попытались объяснить свой выбор, однако их аргументы не показались Иде убедительными.

– Все дело в том, что им придется приспосабливаться, – говорила она вечером, когда они с Кэт готовили ужин. – У жителей Рантцау есть свои старейшины, свои предстоятели, им не нужны ни отец, ни Брандманн. Не говоря уже об Оттфриде. Этот граф Рантцау все неплохо организовал, в деревне все наверняка говорят по‑английски. Поэтому наши мужчины хотят пуститься в самостоятельное плавание, хотя это небезопасно.

 

В конце концов Ланге, Брандманны, Хаузеры и еще две семьи из Санкт‑Паулидорфа приобрели билеты на судно, отправлявшееся в Аделаиду, что на юге Австралии, 15 января 1845 года. Этот город, насколько они знали, выгодно отличался от прочих австралийских поселений тем, что вырос не на месте колонии каторжников. Говорили, что там тоже есть старолютеране, которые бежали в Австралию еще во времена преследований со стороны короля Фридриха Вильгельма III. Может быть, они обрадуются братьям по вере.

Когда Ида прощалась со своей семьей, Франц горько плакал в объятиях сестры, но глаза Элсбет были сухими. Она смотрела прямо перед собой с безучастным лицом. Элсбет наверняка привлечет внимание сыновей переселенцев в Аделаиде, поскольку уже сейчас обещала стать писаной красавицей. Не такой мягкой и робкой, как Ида, скорее темпераментной и своенравной, с живой мимикой и резкими перепадами настроений.

– Такую красивую девушку, как Бетти, хорошо примут везде! – хотела подбодрить ее Кэт.

– Пожалуйста, Катарина, оставь свои грязные намеки! – сразу же осадил ее Якоб Ланге, когда Элсбет ответила Кэт робкой улыбкой. – Элсбет выйдет замуж за Фридриха Хаузера, как только подрастет. Все уже решено: он хороший, послушный мальчик, его вера и твердость выдержали все испытания Шахтсталя.

– Да, потому что он слишком глуп и ленив, чтобы сделать правильные выводы! – прошипела Элсбет, правда, по‑английски.

Ида вяло отругала сестру, за что отец одарил ее гневным взглядом, хотя не понял ни слова. Его взбесило уже то, что Элсбет столь бегло говорила по‑английски.

– От этого ты тоже отвыкай! – строго сказал он. – Я не потерплю, чтобы вы вели беседы через мою голову. Ты ведь прекрасно знаешь, Элсбет, что я тебя не понимаю.

– Так выучи же наконец английский, отец! – крикнула ему в лицо Элсбет. – Итак, Ида, good bye, farewell [50]. Мне нужно собирать вещи. – С этими словами она отвернулась и стала подниматься по лестнице в комнату, которую ей выделили Партриджи.

– Что ж, кажется, она смирилась, – вздохнула Ида, задумчиво поглаживая себя по животу.

Уже было видно, что она в положении, однако живот у нее был далеко не таким круглым, как обычно у женщин на пятом месяце. И у Кэт тоже. Если она надевала просторное платье – она специально выбрала его для себя из тех вещей, которые подарили беженцам жители Нельсона, – ее состояние нельзя было заметить. Девушка объясняла это лишениями, пережитыми в первые месяцы беременности, и трудным бегством из деревни, однако за ребенка не тревожилась. Ида страдала еще больше. У нее снова появилась одышка, когда она возвращалась вместе с Кэт в портовый квартал, чтобы открыть кухню паба. Они сделают это в последний раз. На следующее утро, когда судно, идущее в Австралию, снимется с якоря, молодое семейство Брандманн тоже собиралось отправиться в свой новый дом.

– Если получится, конечно, – произнесла Кэт.

Она надеялась, что Элсбет не наделает глупостей. Жизнь в австралийском поселении, основанном по образу и подобию Санкт‑Паулидорфа, вряд ли будет веселой, однако альтернативы у одинокой четырнадцатилетней девушки в Новой Зеландии не было.

 

Оттфрид и Джоуи Гибсон решили пробираться в Пурау по восточному побережью на юг. Это будет более долгий путь, чем напрямик через остров, но зато менее опасный. У воды они с большей вероятностью могли встретить поселение, чтобы отдохнуть в нем, да и дороги там были наверняка получше. Им предстояло преодолеть около двухсот миль, и путь обещал быть тяжелым, как для людей, так и для животных. Оттфрид и Гибсон купили для повозок сильных, выносливых, но довольно резвых лошадей. К вящей радости Кэт, они приобрели тех каурых кобылок, с которыми она делила хлев в Санкт‑Паулидорфе, а две другие лошади были рыжей масти. И теперь каждой повозкой управлял мужчина, Кэт ехала вместе с Гибсоном, а Ида с Оттфридом. Довольный Охотник бежал следом, радуясь этой прогулке. В пабе Нельсона ему было ужасно скучно.

Когда они выехали из Нельсона на равнину Вайрау, Ида с грустью смотрела на эту прекрасную землю, которой они лишились из‑за ссоры Уэйкфилда с маори. Равнина раскинулась возле бухты с красивыми пляжами, позади виднелись Альпы[51], и климат здесь был удивительно мягким, даже лучше, чем в Нельсоне. В этот день солнце сияло в безоблачном небе, воздух казался прозрачным, как стекло, а море – гладким, словно зеркало. Почти на всем протяжении равнину покрывал лес, но кое‑где росли только травы туссока – тут деревья когда‑то вырубили маори. Те Ронга говорила Кэт, что в тех местах Южного острова, где лес выкорчевывали, деревья больше не росли, даже если маори ничего там не выращивали, бросив близлежащую деревню. Вместо этого в таких местах разрасталась жесткая трава.

– Эта трава должна понравиться овцам, – заметил Гибсон. – Редвуды, мои соседи в Пурау, уже привезли парочку с Северного острова. Но насколько это перспективное занятие?

Ида с удовольствием занялась бы овцеводством. В Рабен‑Штейнфельде ее семья держала козу, которую она доила. Иногда из молока делали сыр. Ей нравилось этим заниматься, она прекрасно разбиралась в производстве сыра. Что касается Кэт, она никогда в жизни не видела ни овец, ни коз.

– Не важно, землю можно и перепахать, – с ухмылкой заявил Оттфрид. – Но с этим мы покончили! Мы будем не обрабатывать, а продавать! Пусть другие пропадают в поле, а мы будем собирать деньги.

Якоб Ланге строго спросил бы его, благословил ли это Господь, однако Ида промолчала. Молиться ей надоело еще в Санкт‑Паулидорфе. И кто она такая, чтобы упрекать Оттфрида?

– Все сложилось бы совсем иначе, если бы мы поселились здесь, – с грустью сказала она Кэт.

Та пожала плечами. Она не стала рассказывать Иде, как близки они были к своей мечте. Те Раупараха согласился бы вести переговоры, если бы Уэйкфилд вел себя более дипломатично. Даже несмотря на его грубость, ситуацию еще можно было спасти, если бы Кэт и Фенрою позволили все решить между собой. И только проклятый выстрел, сделанный кем‑то из белых, разрушил все. Не только мир Кэт: теперь девушка понимала, что и мир Иды тоже.

Наконец они оставили позади прелестный пейзаж с пальмами и пляжами и выехали на побережье. Они двигались на юг по дорогам, которые проложили китобои и миссионеры, но чаще по тропам маори, которые легко распознавала Кэт. К сожалению, они редко бывали достаточно широкими для того, чтобы по ним могли проехать крытые повозки, и приходилось расширять их или гнать повозку по корням и пенькам. Им стало полегче, когда они выбрались к самому морю, а затем, уже дальше к югу, их путь лежал вдоль крутых обрывов. Здесь за все злоключения их вознаграждал вид на море. Путешественники смотрели на обрамленные скалами бухты и пустынные пляжи, усыпанные галькой или песком, напоминавшие Иде Байю. Она еще отлично помнила, как шуршит под ногами теплый песок, и всячески пыталась не думать о том, как сверкали глаза Карла… Карл полюбил Байю так же, как и она. Он приглашал ее остаться с ним в раю. Тогда она отнеслась к этому как к искушению, и следовало бы гордиться тем, что она устояла перед ним, но, даже если это был грех, она не могла забыть Байю, Карла и его поцелуй.

Предыдущая18192021222324252627282930313233Следующая

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: