 |
Нельсон, равнина Кентербери 30 глава
|
|
|
|
– Я никогда особенно не любила стирать и готовить, – призналась она, заметив удивление Иды. – Поэтому мне так хотелось уехать из Йоркшира! Остальные женщины считали меня ненормальной и постоянно стыдили за это. Вот было шуму, когда отцу стало известно, что я уезжаю на край света с тремя мужчинами! Но я точно знала: если я выйду замуж за обычного фермера, то в жизни мне из кухни не выбраться. Разве что иногда буду заходить в овечий хлев, может быть, ягнят из бутылочки выкармливать. Но верхом мне не покататься. А я так люблю лошадей!
И это было очевидно. Стоило Лоре взглянуть на резвого солового мерина, которого они привезли с собой с Северного острова, она начинала буквально светиться изнутри; даже на своего мужа она так не смотрела. Чтобы не возникало путаницы, она звала их обоих «милый». Джозеф был не против, а конь ржал, едва заслышав ее голос.
– В моей деревне сказали бы, что это не богоугодное дело, – робко произнесла Ида. – Ну, если женщина не остается на месте, предначертанном ей Господом.
Лора рассмеялась:
– И сразу же добавили бы, что именно поэтому мой брак еще не благословлен детьми. Знаю, мать мне постоянно об этом пишет! У обеих моих сестер уже по трое детей. Но я так счастлива! С детьми как‑нибудь устроится. А если нет, то придется Эду и Джеймсу тоже искать себе жен и производить на свет наследников фермы, которой у нас, кстати, все еще нет. Я всегда говорю: парни, постройте мне каменный дом, а тогда поговорим о наследниках! В этом срубе, – она пренебрежительно махнула рукой в сторону своего дома, – я могу выращивать ягнят и жеребят, но уж никак не детей!
Ида же безумно завидовала Лоре, у которой был красивый деревянный дом с очень уютной террасой, большими окнами, занавешенными пестрыми гардинами, и простой удобной меблировкой. Пусть Лора и не любила женскую работу, однако она, без сомнения, пряла овечью шерсть, а затем ткала из этих нитей. В ее доме были мягкие шерстяные одеяла, разноцветные подушки и вышитые скатерти. Ида с тоской вспомнила о своем приданом, погибшем в Санкт‑Паулидорфе.
|
|
|
– А теперь мне нужно в сыроварню, – с заметным недовольством в голосе произнесла Лора. – Мы все ее не очень любим, и в какой‑то момент парни решили, что это женское дело. Хотя лично я предпочитаю стричь овец, нежели доить их.
Ида тихо рассмеялась.
– Сыр у вас тоже не очень… хороший, – негромко сказала она. – Мне очень жаль, я не хочу показаться неблагодарной, мы были рады приобрести его у вас. Но я… Из этого молока можно приготовить кое‑что получше.
Лора удивленно подняла брови:
– Правда? – Она совсем не обиделась. – Тогда покажи. Как же делают сыр у вас в Мекленбурге?
С вежливыми формами обращения она тоже покончила довольно быстро.
– Самый обычный? – уточнила Ида. – Из коровьего молока! Могу приготовить немного!
Они отправились в небольшую сыроварню, устроенную в хлеву. Ида объяснила Лоре, что сырную массу нужно резать иначе, аккуратно снимать верхний слой молока и непрерывно менять салфетки на уже залитом в формы сыре.
– Столько работы! – ворчала Лора.
Но Ида только смеялась.
– Оно того стоит, если в итоге получится по‑настоящему твердый сыр! – заявила она. – Вы сможете продать его подороже. Вы ведь продаете сыр, верно?
Лора кивнула, заметив, впрочем, что рынок сбыта для молочных продуктов в этой местности пока что не очень велик.
– В устье реки Отакаро вскоре построят город, – сказала она. – Но когда именно, никто не знает. Пока что мы продаем сыр и мясо в Порт‑Виктории, китобоям да нескольким поселенцам, иногда – провиантмейстерам судов, которые отправляются оттуда. Но им, конечно же, нужен не свежий, а твердый сыр, который хорошо хранится. А я кое‑как умею делать только свежий.
|
|
|
– Этот будет храниться не менее пяти месяцев! – гордо объявила Ида и начала обваливать сыр в соли. – Ах да, у вас есть пиво для красной слизи? Или вино? Иначе придется варить специально. С ней сыр станет более пряным.
Лора усмехнулась:
– Ты шутишь? Тут живут трое мужчин – конечно же, мы варим пиво. И ты действительно собираешься купать в нем сыр? Звучит интересно. А для овечьего сыра у тебя найдется пара рецептов?
Ида пожала плечами:
– Я заливала козий сыр рассолом – тогда он хранится лучше. Еще можно добавить травы – крапиву например. Здесь есть крапива? Нужно спросить у Кэт, что можно взять вместо нее. Но сначала дай мне посмотреть на массу. Как, ты делаешь овечий сыр без сычужной закваски? Ладно, давай‑ка сейчас поставим овечье молоко точно так же, как и коровье.
Ида давно не получала такого удовольствия от работы, с тех самых пор, как ей пришлось уехать из паба Пэдди. При этом варить сыр ей нравилось больше, чем готовить. И в последующие дни молодая женщина буквально расцвела. Ида сушила и солила сыр, вдавливала его в формы и добавляла приправы. Мекленбургский сыр удался на славу благодаря пиву Лоры, сваренному по йоркширскому рецепту. А Охотник предпочитал ловить брошенные ему кусочки сыра, нежели крыс.
– Но скоро мне пора будет возвращаться, – грустно вздохнула Ида. Она провела на ферме Редвудов десять безмятежных дней.
Она не была так счастлива, так уверена в себе с тех пор, как покинула Рабен‑Штейнфельд, да и там, строго говоря, она не чувствовала себя нужной и защищенной. А Лора без устали хвалила ее за то, как ловко она управляется с сыром, и братья Редвуд вежливо благодарили ее за каждое приготовленное блюдо. Ида восхищалась нежными отношениями Лоры и Джозефа. Эти супруги действительно любили друг друга, у них было много общего. Глядя на них, Ида часто вспоминала Карла. Интересно, они жили бы в таком же согласии, если бы она вышла замуж за него? Смогли бы они смеяться вместе даже спустя несколько лет брака? Но смеялись ли люди в Рабен‑Штейнфельде и в Санкт‑Паулидорфе?
– Тебе не будет страшно одной? – спросила Лора. – Да, конечно, теперь ты знаешь, что страхи были пустыми. Но ты ведь и раньше знала об этом.
|
|
|
Ида потупилась.
– Просто что‑то нахлынуло, – пробормотала она. – Я в духов вообще не верю. И там нет никого, кто мог бы на меня напасть. Просто я вдруг почувствовала себя такой беспомощной!
Ида удивилась, когда Лора вдруг просияла.
– Конечно! Все ясно! – радостно воскликнула ее подруга. – И как я раньше не догадалась! – Лора подбежала к кухонному шкафчику и стала в нем что‑то искать. – Ты чувствуешь себя беспомощной, отсюда и страх! Если бы ты могла хоть как‑то себя защитить… Со мной такое тоже случалось, Ида. На Северном острове неподалеку от нашего дома была китобойная станция. Там жили очень грубые парни. Но Джозефу и его братьям иногда приходилось оставлять меня одну. И они купили мне вот это!
Она наконец достала из шкафчика небольшой ящик и открыла его. Ида с удивлением уставилась на маленький элегантный пистолет, лежащий на голубом бархате вместе со всеми принадлежностями.
– Что это такое? – спросила она.
– Револьвер! – гордо объявила Лора. – Кольт! Зарядить его непросто, но зато потом можно сделать пять выстрелов подряд. Это лучше, чем обычное оружие. Заряди его и положи в шкаф на кухне или в карман юбки, если хочешь всюду чувствовать себя уверенно. И, если кто‑то станет тебе докучать, – бум!
Лора вынула кольт из ящичка и в шутку прицелилась куда‑то за окно кухни. Курок она не спустила, но Ида вздрогнула.
– Я ведь могу и в себя выстрелить…
Лора пожала плечами:
– Милая моя, кухонным ножом тоже можно пораниться. Или обжечься горячей водой. Нужно просто быть осторожной и понимать, как это работает. Пойдем, я покажу тебе, как заряжать эту штуку.
Лора усадила Иду на стул, стоящий рядом с кухонным столом, и подробно объяснила, как засыпать черный порох на полку, а затем с помощью шомпола вбить пули.
– Пули придется отливать самостоятельно, – пояснила она и показала на формы, которые содержались в наборе. – Все очень просто. Так, теперь еще капсюль, а потом надеваем барабан. Теперь из него можно стрелять, Ида. С его помощью ты разделаешься сразу с пятью злыми духами…
|
|
|
Ида смущенно рассмеялась.
– Пойдем, попробуем! – пригласила ее Лора. – Боже мой, парни перепугаются, если мы сейчас начнем палить на улице. Но ты должна хоть раз попробовать, прежде чем я отдам тебе оружие.
– Ты хочешь отдать мне его? – нервно переспросила Ида. – Я ведь не умею стрелять. И оно наверняка понадобится тебе самой.
Лора покачала головой:
– Деточка, оно мне не понадобится, так же, как и тебе. Там, наверху, в форте, на самом деле нечего бояться. Опасность существует только у тебя в голове. И в такой ситуации оружие – это просто спасение: держать пальцы на холодном металле, чувствовать, как он нагревается под ними… Чувствовать, что он на твоей стороне, Ида! Дело только в ощущениях. Речь идет о том, чтобы не оставаться беспомощной.
Взяв в руки револьвер, она вышла на улицу, а Ида робко последовала за ней. Она с тревогой наблюдала за тем, как Лора пристраивает полено на ограде загона, предварительно убедившись в том, что поблизости нет лошадей или других животных.
– Мы ведь не хотим никого убить, – сказала она, после чего встала рядом с Идой в паре шагов от цели – и выстрелила.
Ида перепугалась до смерти, а Охотник убежал, повизгивая и поджав хвост. Вслед за ним умчалась и колли Редвудов.
– Сьюзи боится пальбы, – объяснила Лора. – Она всегда прибегает с выгонов, когда парни охотятся на кроликов. Но мне это только на пользу. Если Сьюзи возвращается домой с таким видом, словно только что чудом спаслась от смерти, значит, я могу быть уверена: вечером будет жаркое из крольчатины.
У всех братьев Редвуд были винтовки. С тех пор как кто‑то привез в Новую Зеландию кроликов, в отсутствие естественных врагов эти животные расплодились с невероятной скоростью, а братья хорошо умели стрелять.
Лора же едва могла прицелиться и попала в полено только с третьей попытки.
– А теперь ты! – с довольным видом предложила она.
Ида дрожащей рукой схватилась за оружие и навела револьвер на мишень.
– Ну, давай! – подбодрила ее Лора. – Ничего страшного, даже если ты промахнешься.
Ида не промахнулась. Несмотря на то что от выстрела она снова вздрогнула, а отдача, о существовании которой она не подозревала, заставила ее потерять равновесие, полено слетело с забора.
– Отлично! Прирожденный талант! – возликовала Лора. – Давай еще раз!
– Чем вы тут занимаетесь? – Муж Лоры, Джозеф, на полном скаку остановил своего коня рядом с ними. Должно быть, он очень спешил к ним. – Я до смерти перепугался, Лора! – тут же объяснил он свою поспешность. – Выстрелы возле дома! Я думал, кто‑то напал на тебя! Вы не могли бы предупредить нас, прежде чем начать баловаться с этой игрушкой? – он указал на кольт.
|
|
|
– О, мы не балуемся! – возразила Лора. – Я решила научить Иду стрелять. Она возьмет кольт с собой и будет чувствовать себя в безопасности, уж точно не умрет от страха.
Джозеф нахмурился.
– А когда ее близкие вернутся, она случайно их застрелит, – проворчал он. – Если Иде за каждым деревом духи мерещатся…
– Она будет осторожной! – весело ответила Лора. – Кстати, она здорово стреляет, Джозеф. Просто невероятно, попала с первой попытки!
Муж Лоры рассмеялся.
– Новичкам везет, – отмахнулся он.
Лора покачала головой:
– Нет! У нее получается! Давай еще раз, Ида!
Смущенная Ида снова прицелилась. Она не торопилась, но ей очень хотелось доказать Джозефу, что она действительно умеет стрелять. Наконец она медленно спустила курок – и на этот раз отдача не застала ее врасплох. Она начала привыкать к стрельбе.
Полено с забора не слетело, но Ида попала в него с краю, и от него отвалился кусок, разлетевшись на мелкие щепки.
Джозеф вздрогнул.
– Новичкам везет! – не сдавался он. – Но, черт возьми!..
Глава 8
Лора оказалась права. Кольт действительно помог Иде почувствовать себя увереннее в пустом доме, хотя она спрятала его в самый дальний угол кухонного стола. Если бы на нее действительно напали, то она ни за что не сумела бы вовремя схватить оружие, однако уже сам факт его наличия успокаивал. Охотник терпеливо ходил за ней по пятам, пока она всячески старалась наполнить делами одинокие дни. Она работала в огороде, красила и пряла шерсть, даже рубила дрова, пока не начинала чувствовать усталость. Ночью она забиралась под одеяло и обнимала собаку, чтобы ничего не слышать и не видеть. Таким образом она пережила последние дни до возвращения своих мужчин и Кэт – и расплакалась, бросившись подруге на шею.
– Слава богу, вы вернулись! – всхлипывала она. – Слава богу! Мне было так одиноко, я все время представляла себе ужасные вещи, которые могли с вами случиться.
– Не глупи, Ида! – набросился на нее Оттфрид, видимо, разозлившись из‑за того, что она обняла Кэт, а с ним даже не поздоровалась. – Нам ничто не угрожало. Пока ты тут бездельничала и наслаждалась жизнью, я сделал тебя богатой женщиной! Могла бы хоть спасибо сказать.
– Никаких благодарственных молитв, Отти! – перебил его Джоуи.
Было заметно, что ему действует на нервы нарочитая набожность мекленбуржцев, к которой время от времени возвращался Оттфрид. В пути Гибсон даже отучил его читать застольную молитву. «Лучше распряги коней или займись чем‑нибудь полезным», – говорил он.
Но Ида не обращала внимания на мужчин, а продолжала с удивлением смотреть на Кэт.
– Правда? – негромко спросила она. – У вас действительно получилось?
Кэт пожала плечами:
– Ну, мы выторговали у маори бескрайние земли за несколько безделушек, и, если действительно найдутся поселенцы, которые дадут Джоуи и Оттфриду кучу денег за них, то, возможно, все и получится. Однако, если хочешь знать мое мнение, – она перешла на английский, поскольку Оттфрид все еще крутился рядом, – многое еще может пойти не так. Но давай для начала выпьем чаю, Ида, а ты мне расскажешь, как здесь жила. Выглядишь ты не очень хорошо. Слишком бледная и худая. А как малыш? Уже шевелится? Я своего давно чувствую!
Вид у Кэт был цветущий. Время, проведенное среди нгаи таху, пошло ей на пользу, она теперь искренне радовалась ребенку. Слушая ее рассказ о поездке на равнины, Ида завидовала ей. Сама она рассказала Кэт, что гостила у Редвудов, но не упомянула о том, что послужило поводом для этого, и об оружии тоже не сказала ни слова. Она стыдилась собственных страхов. Но Кэт, разумеется, все равно поняла, что у подруги далеко не все в порядке.
– В любом случае в ближайшие несколько недель ты не останешься одна. Земли теперь у них с избытком, хорошей плодородной земли, хотя она расположена довольно далеко. Если хочешь знать мое мнение, найти для нее покупателей будет непросто. Но, как бы там ни было, они будут искать поселенцев без меня. С ними они могут говорить и на своем языке. А мы тем временем останемся тут и родим наших детей. – Она провела рукой по своему уже довольно заметному животу и пропела: – Хаэре маи, малыш!
Ида в смущении помешивала чай. Ее собственная беременность еще больше бросалась в глаза, хотя срок у них был примерно одинаковый. Однако Ида была худой и измученной, поэтому ее живот так сильно выпирал. Казалось, ребенок забирал все ее силы.
– Мой тоже все время пинается, – наконец сказала она.
Но она не собиралась петь ему колыбельную, более того, ей хотелось признаться, что она считает своего ребенка не подарком судьбы, а паразитом.
Следующие несколько недель действительно прошли для Иды и Кэт достаточно спокойно. Волноваться приходилось только тогда, когда в гости приезжала Лора Редвуд. В такие дни Кэт поспешно пряталась в каком‑нибудь укрытии. Иде постоянно приходилось придумывать правдоподобные отговорки, чтобы объяснить, почему не показывается ее подруга. Однако, увидев, что Ида поправилась, Лора стала приходить реже. Ида наконец набрала несколько килограммов и постепенно вернула былую красоту. Лора, довольная этим, с гордостью вручила Иде один из первых кругов мекленбургского сыра.
– Первые мы даже продавать не будем, – сияя, говорила она. – Парни хотят съесть все сами! И овечий сыр теперь твердый и долго хранится, а с травами он стал очень вкусным! Продаваться будет отлично – и не без моего участия, я так парням и сказала! Я не позволю им пожинать мои лавры! И, когда они в следующий раз поедут в Порт‑Викторию, я отправлюсь с ними!
Ида знала, что Редвуды обычно ездят туда на ярмарку, или к прибытию крупного судна, или в связи с другим подобным событием, и она надеялась, что оно совпадет с датой родов. Она даже думать не хотела о том, что случится, если Лора явится к ним в этот час и выяснит, что «близнецы» появились на свет не одновременно и, более того, у разных матерей.
– Судя по тому, что ты рассказывала, она даже не удивится, – говорила Кэт, но Ида настаивала на том, что лично она в этом случае провалится сквозь землю от стыда.
Оттфрида и Гибсона женщины почти не видели до самых родов. Они оба много путешествовали, поскольку, как и опасалась Кэт, покупателей для приобретенных ими земель найти было непросто. К счастью, финансовый кризис удалось предотвратить, когда капитан Редьярд Батлер купил сразу три участка: он сумел разбогатеть, занимаясь китобойным промыслом на западном побережье. При этом сам он китов не ловил, а командовал парусником, который отвозил в Англию продукты промысла. Теперь он женился на англичанке и намеревался где‑нибудь осесть. А поскольку в районе Порт‑Виктории планировали построить город, для которого, по слухам, англиканская церковь уже вербовала переселенцев, Батлер сделал выбор в пользу равнин: его молодая жена была прихожанкой этой церкви. Капитан взял наделы у самой реки, чтобы в будущем быстрее добираться до города.
– Жена у него – настоящая леди! – рассказывал Гибсон. – Редкой красоты женщина, хоть и несколько худощава…
– И теперь этот Батлер хочет построить ей на равнинах настоящий дворец, – продолжал Оттфрид. – Уже нанимает рабочих, заказал материал… Огромная будет стройка. Надеюсь, это не напугает наших дикарей.
– Нгаи таху будут счастливы, – сказала Кэт. – По крайней мере, если для них на строительстве тоже найдется работа.
Гибсон пожал плечами:
– А отчего бы ей не найтись, капитан и на маори говорит неплохо. В общем, не боится он этих татуированных ребят. И мы уже имеем втрое больше того, что вложили!
И действительно, каждый из мужчин получил по двести семьдесят фунтов прибыли – три сотни за вычетом стоимости товаров. Точно такую сумму отец Оттфрида заплатил в свое время за свой участок в Санкт‑Паулидорфе; она была впятеро больше той, которую выплатили Те Кахунгуну.
– Следующие продажи принесут чистую прибыль, – радовался Оттфрид.
Однако дальше дело не шло. Вербовать колонистов в Пурау было невозможно. В Порт‑Виктории встречались только ловцы удачи да моряки.
– Я мог бы попытать счастья в Веллингтоне, – предложил наконец Гибсон.
Оттфрид же больше рассчитывал на Нельсон. Он слышал, что туда прибыла еще одна партия немецких колонистов. Если они будут так же разочарованы, как переселенцы с «Санкт‑Паули», если их так же обманут с землей, то, возможно, они смогут забрать у Новозеландской компании часть вложенных средств и переселиться на равнины.
В конце концов мужчины решили вместе ехать на север. Оттфрид разведает обстановку в Нельсоне, а Гибсон сядет там на судно и отправится на Северный остров. Ида и Кэт, облегченно вздохнув, проводили их.
– Думаешь, у них получится? – с тревогой поинтересовалась Ида.
Кэт пожала плечами:
– Если нет, то вы возьмете один из участков себе и устроите там ферму. Деньги для старта у вас уже есть. Да, я понимаю, это не то, на что рассчитывал Оттфрид. Но в любом случае это выход.
Ида сжала губы. Сейчас уже ей совсем не хотелось иметь ферму в глухом уголке равнины Кентербери. Ее пробирала дрожь при мысли о том, что все придется начинать сначала, как в Санкт‑Паулидорфе, только на этот раз в одиночестве, лишь с Оттфридом и детьми.
Женщина застонала, почувствовав, как зашевелился у нее в животе ребенок.
– Прекрати ты…
Однако она тут же осеклась. Нет, нельзя ругать малыша. Он ведь не виноват, что мать ненавидит его.
Однажды дождливым осенним днем – Оттфрид и Гибсон были еще на севере – у Иды начались схватки. Она только что соорудила примитивный ткацкий станок, чтобы прясть из своей красивой разноцветной шерсти полотно для одежды, как вдруг резкая боль пронзила все ее тело. Сначала Ида ужасно испугалась. В последнее время она чувствовала себя хорошо, но затем появилась эта боль, которая со временем должна была только усилиться. Она старалась не думать об этом раньше, но теперь перед глазами возник образ матери, умершей при родах. Ида вспомнила крохотного младенца, которого она так старалась сберечь, – только для того, чтобы он последовал за матерью всего через несколько месяцев. Она совсем не хотела рожать этого ребенка и предпочла бы, чтобы он остался там, где и был все это время.
Ида изо всех сил пыталась игнорировать боль. С трудом поднявшись, она вытерла лужу околоплодных вод, образовавшуюся у нее под ногами. С чем это было связано, она не знала – тогда о ее матери заботились другие женщины Рабен‑Штейнфельда. Тринадцатилетняя Ида слышала только крики, время от времени ее посылали за водой и полотенцами, а затем пустили в комнату, чтобы она попрощалась с матерью. Воспоминание было кошмарным, и теперь оно обрушилось на Иду всей своей силой.
– Не хочу! – пробормотала она, когда в дом вошла Кэт и увидела ее бледное, залитое потом лицо.
Кэт сразу почуяла неладное, а потом заметила мокрое пятно на платье Иды. И тут ее подругу скрутила первая схватка.
– Ничего не поделаешь, – мягким тоном произнесла Кэт. – Ребенок собирается наружу, и лучше, если ты поможешь ему. Иначе дело затянется и будет еще больнее. Вставай, давай тебя переоденем, в ночной сорочке тебе будет удобнее. Или можешь совсем раздеться, так рожают женщины маори. – Впрочем, от этой мысли пришлось сразу отказаться, поскольку Ида вся залилась краской.
– Мне нужно лечь, – прошептала она. – Может быть, если я лягу, все пройдет.
Кэт покачала головой:
– Не пройдет. И ложиться не стоит. Слушай, Ида, ребенок хочет выбраться на свет через то же место, через которое он в тебя попал, ты понимаешь? Ну, внизу. Вам обоим будет легче, если ты будешь стоять во весь рост или на коленях, стараясь держаться прямо. И все произойдет быстрее, если ты будешь двигаться. Так что давай немного прогуляемся.
И в течение двух последующих часов Кэт водила подругу по дому и площадке, время от времени останавливаясь, когда Иду настигала схватка и она садилась на пол. Она хныкала, хваталась за живот и пыталась сдержать схватку. Ида боролась с ребенком, а Кэт боролась с отчаянием Иды. Если бы не это, роды были бы легкими. Малыш лежал правильно и хотел появиться на свет – Кэт поняла это, осмотрев подругу. Она массировала ей живот, как ее научила Те Ронга, заваривала чай, которой должен был успокоить Иду и ослабить боль, но та только всхлипывала, уткнувшись носом в чашку, или вообще отталкивала ее.
– Я не хочу этого! Я не хочу! – причитала она.
В какой‑то момент Кэт потеряла терпение и рявкнула:
– Твое поведение не угодно Богу!
Но даже это не помогло. Напротив, Ида, уже почти лишившаяся рассудка от боли и страха, сделала то, на что не осмелилась даже тогда, когда умерла ее мать: она прокляла Бога, а потом, обессиленная и терзаемая болью, прижалась к Кэт и разрыдалась.
– Господь покарает меня! – восклицала она. – Он меня накажет!
Когда спустя шесть бесконечных часов ребенок наконец родился, Кэт настолько устала, словно рожала сама. В итоге она заставила Иду встать на колени на кухонном полу, и только тогда та поняла, что должна помогать ребенку и тужиться. Новорожденная не слишком мягко приземлилась на утоптанный пол – и тут же громко запротестовала.
С тревогой осматривая малышку, Кэт не знала, плакать ей или смеяться. Но, похоже, с девочкой все было в порядке, и лишь вполне объяснимое возмущение читалось на маленьком сморщенном личике – по крайней мере, так казалось Кэт.
– Добро пожаловать в этот мир! – нежно прошептала Кэт, перерезала пуповину и вытерла малышку полотенцами. Она была не слишком крупной, но хорошо развитой и – на взгляд Кэт – совершенно обворожительной. – Ида, посмотри, у тебя дочь! Родилась прямо в объятия Папатуануку. Ида, если ребенка положить сразу на землю, это приносит удачу!
Ида неподвижно лежала на полу, свернувшись калачиком, – боль наконец‑то отпустила ее.
– Ида! – встряхнула ее Кэт. – Ну, посмотри же на девочку. Она красавица! А крепкая какая! Ну, маленькая, хватит плакать, поздоровайся с мамой!
Когда Ида наконец медленно повернулась к ребенку, она сделала это скорее из чувства долга, нежели из любопытства, не говоря уже о любви. Конечно же, нужно было посмотреть на ребенка, взять его на руки. Но разве она не должна сначала лечь в постель, помывшись и переодевшись в чистую ночную сорочку? Она вспомнила, как проходили роды в Рабен‑Штейнфельде. Даже ее мать расчесывали и умывали, когда она умирала. А сама она лежит здесь, грязная, окровавленная, на голой земле, и принимает из рук подруги это крохотное испачканное существо, которого она не хотела.
– Разве она не хорошенькая? – в отчаянии спросила Кэт.
Ида послушно кивнула.
– Очень, очень красивая, – пробормотала она. – Но нельзя ли мне… нельзя ли мне наконец лечь?
Кэт укутала малышку в простыню и уложила в корзину, которую сплела из тростника для новорожденной. Была еще колыбель, которую Оттфрид смастерил для «наследника», торжественно заявив, что теперь каждый Брандманн, рожденный на новой родине, будет спать именно в ней. Кэт она показалась слишком большой и неуютной для такого крохотного ребенка.
Затем она помогла Иде подняться, искупала ее и отвела в постель, где та снова начала корчиться от боли и наконец вытолкнула из себя послед.
– Неужели это никогда не прекратится? – в отчаянии спросила она. – Неужели никогда?
Кэт успокоила подругу, снова вытерла пот с ее лица, переодела в белоснежную чистую сорочку, при этом не спуская глаз с малышки, которая тихо спала в своей корзинке. Когда Ида наконец потребовала ребенка, Кэт вынула ее весьма неохотно.
– Не разбуди ее, – нежно произнесла она, прежде чем положить ее на руки молодой матери. – Посмотри, как она крепко спит! А какие крохотные у нее ручки! – Малышка спала, сжав кулачки. Кэт подумалось, что даже во сне она кажется очень решительной. – В любом случае она совершенно здорова, можешь не волноваться.
– Моя сестра тоже выглядела совершенно здоровой, – заявила Ида, явно сомневаясь в словах Кэт. – И она была такой же маленькой.
Она смотрела на ребенка так, словно ей было все равно, будет ли жить это крохотное существо или умрет. Выглядело это жутко. Ужасная мать!
– Когда она проснется, нужно сразу дать ей грудь! – заявила Кэт. – У тебя ведь есть молоко, верно?
Ида чувствовала напряжение в груди, но не могла даже думать о том, чтобы приложить ребенка к собственному обнаженному телу и покормить его. Разумеется, она все же заставила себя попытаться, но тут же оставила эту затею, поскольку у нее разболелись соски.
– Попробуем завтра еще раз, – утешила подругу Кэт и развела для малышки немного коровьего молока, которое, к счастью, оставалось в доме.
Лора Редвуд приходила в гости только вчера и сразу после этого уехала в Порт‑Викторию вместе с мужем и его братьями.
– Мы уедем дня на три‑четыре, – говорила она. – Ребенок до тех пор вряд ли родится.
Кэт уже начинала жалеть о том, что они не посвятили в тайну Лору Редвуд. Может быть, решительная супруга фермера помогла бы ей понять, почему Ида так себя ведет. Живя среди маори, она никогда не сталкивалась с подобными страхами и предрассудками. Любая женщина маори безумно обрадовалась бы такому хорошенькому и здоровому ребенку, а вместе с ней и все племя.
– Ты уже придумала для нее имя? – спросила Кэт, качая малышку, прилежно сосавшую кончик полотенца, пропитанного молоком. – Я знаю, что Оттфрид хотел назвать ребенка Петером, но это имя вряд ли подойдет.
– В честь отца, – проворчала Ида, не проявив никакого интереса к этому вопросу. – Мы должны были назвать младенца в честь его отца.
Кэт кивнула:
– Я знаю. Но так уж вышло, что родилась девочка, хотя Оттфриду это не понравится. А как зовут его мать?
Ида поморщилась.
– Оттилия, – сообщила она. – Но так…
– …так мы называть ее не станем! – согласилась Кэт. – Это же невозможно выговорить. А дед? Как звали деда Оттфрида, Ида?
Та постаралась вспомнить.
– Карл, – наконец сказала она. – Кажется… Нет, я уверена, что его звали Карлом.
Кэт забрала у девочки полотенце и снова обмакнула его в молоко. Ребенок нетерпеливо захныкал. Кэт рассмеялась.
– Ну вот, это красивое имя, и звучит очень мило. И тебе нравится, верно, Ида? – В голосе подруги прозвучали заговорщические нотки.
Ида пожала плечами.
– Девочку нельзя назвать Карлом, – заявила она.
– Но можно назвать Карлой! – возразила Кэт. – Или Кэрол, если по‑английски. Здорово же, правда?
Ида посмотрела на малышку, и перед ее внутренним взором возник образ Карла Йенша. Она еще очень хорошо помнила, как он произносил ее имя, когда начал учить английский язык. Новое имя для новой страны.
|
|
|
