Квир-капитализм.. Деньги в глобализованном мире.

Квир-капитализм.

Деньги в глобализованном мире.

 

С одной стороны Маркс весьма точно отметил, что общественные формации сменяют друг друга по мере развития средств производства. Далее, правда, из этого следует весьма странный вывод, что пролетариат будет господствующим классом, установив «диктатуру пролетариата» (непонятно правда над кем, если капиталистов не будет). Пролетариат это априори наёмные работники, если же они владеют средствами производства, то они собственники – капиталисты. Даже если это коллективное владение в рамках отдельной коммуны, то это ничем особо не отличается от акционерного общества или корпорации. В сущности это анархо-капитализм! Вообще Маркс должен был бы в своих рассуждениях прийти к подобию анкапа. Мне меньше всего хотелось бы ассоциироваться с кумиром леваков, но ряд идей у него очень сходны с моими (которые мной сделаны задолго до ознакомления с его текстами). Во-первых, непохоже чтобы Маркс считал капитализм чем-то, с чем надо бороться или разрушить: " нельзя путать монополию частного капитала или государства и обобществление. Обобществление это длительный экономический процесс установления реальных экономических связей. Национализации, огосударствление — это прежде всего организационно-правовые действия государства, которое само принадлежит определенному классу. В том числе национализация может быть произведена государством, принадлежащем рабочему классу. " [... ]" такое упразднение частной собственности отнюдь не является подлинным освоением её, видно как раз из абстрактного отрицания всего мира культуры и цивилизации, из возврата к неестественной простоте бедного, грубого и не имеющего потребностей человека, который не только не возвысился над уровнем частной собственности, но даже и не дорос ещё до неё. Для такого рода коммунизма общность есть лишь общность труда и равенство заработной платы, выплачиваемой общинным капиталом, общиной как всеобщим капиталистом. " Скорее наоборот, капитализм представлен тем, чем он является - двигателем прогресса (но правда предполагаемое развитие направлено в мифический коммунизм). Во-вторых, так же как и у меня, глобализм и рыночек представлены как то, что разрушает национальную идентичность (это при том, что леваки, как и консервата, как правило антиглобалисты): " Потребность в постоянно увеличивающемся сбыте продуктов гонит буржуазию по всему земному шару. Всюду должна она внедриться, всюду обосноваться, всюду установить связи. Буржуазия путём эксплуатации всемирного рынка сделала производство и потребление всех стран космополитическим. К великому огорчению реакционеров она вырвала из-под ног промышленности национальную почву. Исконные национальные отрасли промышленности уничтожены и продолжают уничтожаться с каждым днем. " Или вот ещё: " Итак, государство существует не извечно. [... ]Общество, которое по-новому организует производство на основе свободной и равной ассоциации производителей, отправит всю государственную машину туда, где ей будет тогда настоящее место: в музей древностей, рядом с прялкой и с бронзовым топором" . По-моему " свободная ассоциация производителей" во многом сходна с моей идеей перехода от государств к власти транснациональных корпораций. Да и цели построить коммунизм Маркс как-будто не ставит, в отличие от его последователей: " Коммунизм для нас не состояние, которое должно быть установлено, не идеал, с которым должна сообразоваться действительность. Мы называем коммунизмом действительное движение, которое уничтожает теперешнее состояние" . Складывается такое ощущение что Маркс просто прилепил поверх своей теории популярное словечко (ну либо чувствовал что весь этот коммунизм попахивает старым богословским идеализмом, и потому сделал такую оговорку). Во-первых, идеи анкапа тогда ещё не было, а идея социализма/коммунизма уже была (в более идеалистической форме). Во-вторых, учитывая в целом правильное диалектическое понимание исторического процесса и устранение старых противоречий через Aufhebung, притягивание сюда идеалистического концепта социализма/коммунизма выглядит совершенно излишним (хоть Маркс и старательно противопоставлял своё учение " утопическому социализму", цель остаётся всё той же идеалистической). Маркс берёт общество как мысленную абстракцию. Есть в материалистической диалектике утверждение " материя это мысленная абстракция", т. е. не конкретная материя, а понятия " материи вообще", так вот тут то же самое по сути (у Платона, например, была «красота вообще» и др. от которых уже проистекают конкретные, менее совершенные, эманации). Общество, как некий божок, идея, обособляется от человека, возвышается над ним. Общественная собственность на средства производства поэтому не чья-то конкретно собственность, не конкретного " пролетария" или группы " пролетариев" (хотя они уже не пролетарии т. к. не наёмные рабочие), а это либо ничья, бесхозная собственность либо собственность того, кто выступает верховным жрецом, представителем божка-общества, а реальные люди получают лишь какие-то его эманации. Кому принадлежит общественный туалет? Определённо не обществу. Когда речь идёт об эксплуатации и о том, что рабочий мол не получает всей стоимости произведённого им продукта, нужно также иметь ввиду, что Маркс подразумевает не труд конкретного рабочего, а абстрактный труд – " среднюю температуру по больнице", усреднённое время производства данного товара. От данной нивелировки выигрывают больше всех наименее квалифицированные рабочие, т. к. в среднем их труд оценивается дороже чем это было бы при более индивидуальной оценке труда. Так что трудовая теория стоимости держится только на обобщении и не позволяет объективно оценить конкретный труд. Это такой же архаизм из 19 века, как какая-нибудь расовая теория. Придумана она, кстати, не Марксом, а Адамом Смитом, Маркс просто принял её как исходную точку рассуждений. Учитывая это, то что общество это мысленная абстракция, " общественная собственность на средства производства" у Маркса это скорее не запрет владеть частной собственностью, а состояние когда уровень развития экономики и производственных отношений позволяет каждому в частном порядке владеть средствами производства, т. е. быть капиталистом. Другими словами это именно анкап. Как я часто повторяю, общества не существует, есть только индивиды. Слова вроде " коммунизм" и " социализм" только сбивают с толку. Во-первых, этимологически и исторически они подразумевают идею противоположную индивидуализму. Во-вторых, коммуняки и социалюги подразумевают под этими словами совсем другое, именно идеалистическое, нагибание клятых буржуев и идеал который должен быть установлен во имя " справедливости", тот самый утопический социализм (даже те немногие, что понимают диалектику, будут маняврировать и прикрываться софизмами если указать им, что дело идёт к анкапу а не коммунизму). В-третьих, всеобщее равенство и братство, которые подразумеваются коммунизмом, должны были бы положить конец всякому диалектическому движению, всякому дальнейшему развитию. Это был бы какой-то фукуямовский " конец истории".

Левые, возможно возразят относительно «свободных ассоциаций», что это будут своего рода кооперативы с равным распределением доходов/акций и равным участием в управлении всех его членов, что само по себе абсурдно, ибо не может какой-нибудь уборщик туалетов при всём желании принять равное участие в управлении предприятием. Каждая деятельность требует разного уровня квалификации и, соответственно, оценивается по разному. В силу неравенства членов данной общности, её внутренняя структура неизбежно будет иерархической. Что в сущности предлагают сторонники кооперативов - это гарантированная доля определённых общественных привилегированных групп в доходе монопольных производств. Пусть даже сначала кооператив представляет собой добровольное объединение с равным распределением дохода - это будет привлекать новых участников и способствовать монополизации в конечном счёте. Сейчас они нормально функционируют и выглядят привлекательными только потому, что во-первых, не слишком отличаются от корпораций, во-вторых, это не единственно доступная форма собственности, так что возможна рыночная конкуренция, в-третьих, они существуют только в отдельных сферах. У коммуны точно так же будут корпоративные интересы. А отсутствие денег только усилило бы круговую поруку и поставило бы меня в зависимость от коммуны, лишив самопринадлежности, к тому же это привело бы к фактической остановки в развитии во всех областях, ведь скорость развития прямо пропорциональна скорости движения товаров. Одно из фундаментальных условий развития экономики – объем денежной массы должен быть пропорционален объему товарной массы. Если денег на рынке меньше, чем товаров, становится сложно обменять свою продукцию на деньги, и, соответственно, пропадает стимул производить больше товаров. Если денег вдруг больше, то излишек просто съедает инфляция. Таким образом, рост потребления развивает экономику. К тому же у человека есть отложенный спрос, удовлетворить который можно только через накопление. Поэтому отмена денег всегда ведёт к деградации и позволяет в полной мере окунуться в первобытные времена натурального обмена. Впрочем подобные эксперименты никогда не длились долго и коммунисты не задерживались в своём вновь обретённом «потерянном раю». Анархо-примитивисты в этом плане более последовательны.

Пока не было денег у вещей не было стоимости, было лишь понятие необходимости, которая сводилась главным образом к базовым потребностям, как у животных. У дикарей счёт строился на понятии достаточности для одного человека. Именно поэтому какие-нибудь индейцы могли продать землю за стеклянные бусы, а могли и наоборот потребовать за кучку своих вещей весь груз корабля.

 

В сущности деньги это что... Это чистая термодинамика. Количественное выражение затраченной (эффективно) человеком энергии. Преобразование материи, перевод её в более упорядоченное состояние требует затраты энергии. Разрушение объекта тоже требует затраты энергии, но она всегда меньше чем энергия затраченная на создание объекта. Даже если это самопроизвольное во времени возникновение каких-нибудь гор или жизни, или наоборот разрушение, всё равно кумулятивно энергия затрачивается; хаос ведёт к упорядочению, а упорядочивание к хаосу, как отмечалось в начале. Но конечно в данном случае это занимает гораздо больше времени чем непосредственное «вдувание» энергии. В конечном счёте время это лишь мера движения, изменения материи. Поэтому вино становится дороже просто старея (конечно частные случаи взаимоотношений цены и времени намного сложнее, например, автомобиль теряет значительную часть стоимость только выезжая из салона, потому что если кто-то продаёт только что купленный автомобиль с ним скорее всего что-то не так, да и не зачем покупать новый автомобиль с рук за те же деньги когда можно купить его в салоне, но здесь речь скорее о ситуации в более крупном и долгосрочном масштабе, и лет через 100 этот автомобиль может стоить даже дороже чем изначально, как антикварный). То есть это такая синусоида. А синусоида это функция циклического движения в пространстве, проекция спирали на плоскости.

В сущности смерть это термодинамическое равновесие. Равенство. Любая изолированная система стремится к термодинамическому равновесию. Это естественно. Максимальная однородность достигается при максимальной энтропии системы. Человеческое общество в этом плане не исключение. Когда-то община была изолированной системой, потом это были государства, империи. В конечном счёте можно будет считать всю планету изолированной системой. И в этом смысле да, равенство будет достигнуто, когда система накопит достаточно энергии, иными словами нарастит темы производства настолько, что это превысит всякие возможности мирового потребления.

 

Деньги также это товар. В первобытно-общинном строе в деньгах как таковых не было необходимости в силу сравнительно небольшого количества членов сообщества. Можно было просто обменяться предметами, одинаково примитивными. Чем легче поменять одни товары на другие, тем выше скорость товарообмена и тем активнее идёт развитие экономики. При натуральном обмене — самая низкая скорость развития. Но по мере усложнения орудий и роста человеческих сообществ это стало неэффективно, потому что и разнообразие предметов увеличилось и сложность они имели разную и просто обмен создал бы путаницу и неудобство. Поэтому для обмена стали использовать объекты наиболее распространённые в данном сообществе. Это могли быть ракушки, определённые камушки, какие-нибудь бараны в скотоводческом обществе, или, например, соль (отсюда, кстати, и примета «рассыпать соль к ссоре», это было как деньги потерять). Такая же система до сих пор существует в тюрьмах, где роль денег могут играть сигареты или чай. В целом росла тенденция на их умельчение, для более удобной транспортировки и обмена. Развитие порождается вернее даже не самим движением товаров, а производством. Стимул производить товаров больше чем нужно для личных нужд есть только тогда когда можно обменять их на какой-то универсальный товар, который не портится и который можно всегда обменять на необходимые вещи. Чем больше товаров производится тем активнее растёт экономика, тем больше в ней должно быть денег. Но темпы производства и торговли росли всё сильнее, никаких баранов не напасёшься, да и нерентабельно стало разводить их в таком количестве, не говоря уже о том, что гнать такое стадо за тысячи километров как-то не очень. Ракушки вроде норм, но не в каждом регионе они есть, нужна была определённая универсальность. Так человечество пришло к драгоценным металлам – в первую очередь к золоту, во-вторую к серебру и меди – металлам довольно равномерно распространённым по всему миру, легко поддающемуся ковке, но при этом относительно редких чтобы иметь ценность. Долгое время основным место сосредоточения золота были храмы – начиная с многочленных пожертвований и заканчивая добытым к крестовых походах. Хоть своей пастве церковь и запрещала ростовщичество, сама она могла им заниматься в несколько завуалированной форме, часто кредитовала королей, князей и их военные и прочие предприятия. Самый известный пример это орден Тамплиеров. Но торговля развивается, развиваются и банки, которые договариваются с церковью, и в обмен на регулярный перевод средства и завещания в Ватикане служат мессу о прощении греха ростовщичества работникам банка. В храмах Венеции и сейчас можно увидеть вмонтированные у алтаря в пол именные гробовые доски. И так, Столетняя война, например, уже финансировалась итальянскими банковскими домами Bardi и Peruzzi. Позднее их сменяют Фуггеры и Вельзеры, а затем и Ротшильды.

Мировая экономика продолжала расти, и золотодобыча всё хуже справлялась с её потребностями, так что государства всё чаще прибегали к порче монет – в золотые и серебряные монеты добавлялась медь и другие, более дешёвые примеси при сохранении номинала. Сработал закон Грешема — «худшие деньги вытесняют из обращения лучшие» – все старались расплатиться порченными деньгами и золото постепенно вытеснялось из обращения. Кроме того, банки могли брать в залог вещи, в том числе золотые, выдавая взамен расписки на предъявителя. Расписки всегда можно было обменять на указанное в них количество золота. Часто это было удобнее чем баулы с золотом с собой таскать. Так оформляются банкноты (от «banknote» — «банковская запись»). Но потребности экономики всё растут и растут, как и число желающих взять кредит у банков – начиная от частных лиц и заканчивая государствами – в итоге это приводит к эмиссии денег с частичным покрытием. Проще говоря, расписки стали выдавать на несуществующее золото. И чем больше росла экономика, тем больше росла данная диспропорция. Сначала это особо не афишировалось, и в случае, если слишком много вкладчиков одновременно хотели получить золото, это вело к тому что банки банкротились, со временем стали писать на купюрах на сколько процентов она обеспечена золотом, и этот процент постепенно уменьшался. Оформилось то, что позднее назовут парадоксом Триффина. Впрочем это было весьма полезно для экономики, позволяло наращивать темпы производства, что, в свою очередь, толкало вперёд и прогресс в целом, как технический так и социальный. Ранее почти неизменный мир начинает меняться всё активнее, а традиционные общественные институты, традиции и форма власти утрачивают свою актуальность. Чем больше развивается экономика, тем более она закредитована, тем более она основана на банковском проценте и тем выше в ней значение банков и бизнеса в целом. Родовая знать и монархия в таких условиях утрачивает актуальность, всё более зависит от бизнеса и является скорее тормозом. Началом её упадка можно считать английскую буржуазную революцию, приведшую, помимо прочего, к созданию Банка Англии – первого частного центробанка. Меняющаяся среда влияет и на религию, что приводит к оформлению протестантства поощряющего капитализм. Позднее независимость получают США, затем французская революция и переход к демократиям. Я немного повторяюсь, но тут это упоминается именно в экономическом контексте. Государство постепенно теряло монополию на эмиссию денег.

 

В США так вообще сформировалась децентрализованная финансовая система, любой частный банк мог выпускать свои деньги. Правда она была нестабильной, сопровождалась постоянными банкротствами и финансовыми кризисами. В случае чего государству приходилось включать печатный станок. Всё это привело к тому, что в 1781 году появляется «Банк Северной Америки» – частный банк, чьи деньги имели приоритет. Правда через два года под давлением властей штатов и других банков он был лишён федеральной лицензии. В 1816 году, после войны с Англией и финансового хаоса, возникает Второй Банк США с федеральной лицензией на 20 лет, который должен был выполнить обязательства по обмену банкнот на золото, что он, конечно, сделать не смог. Банкам разрешают эмиссию с частичным покрытием, следуют кризисы 1873-го года, 1884-го, 1893-го и 1907-го годов. В 1913г. создаётся третий центрбанк – Федеральная Резервная Система. Первая Мировая война позволяет США сконцентрировать у себя значительную массу золота из Европы, это ведёт к бурному экономическому росту. Но всё же рост экономики значительно превышает рост золотых резервов, так что в итоге дело заканчивается великой депрессией. В 1933 году Франклин Рузвельт издает закон, по которому все должны были сдать золото по 20 долларов за унцию. За хранение золота грозил крупный штраф или до десяти лет тюрьмы. Вторая мировая война позволяет ещё нарастить золотовалютный резерв, одни отдают золото на хранение, другие, как СССР, платят за индустриализацию и пр. В 1944 году США предлагают вести расчёты в долларе на 100% обеспеченном золотом. Заключается бреттон-вудское соглашение. Но экономика капиталистического мира продолжает расти (в то время как плановая экономика социалистического блока постепенно загнивает) и в 1971г. США прекращают выдавать золото по своим распискам и предлагает продолжить расчёт в долларах как бы считая его симулякром золота. Это было просто гениальное использование ситуации. Выхода у других стран не было – заявленного объёма золота просто не существует, возврат к нему только скукожил бы экономики и затормозил развитие, воевать с США тоже не вариант – они и сильнее уже стали, да и важнее Совку противостоять. А долларов можно напечатать сколько угодно, никаких больше кризисов из-за парадокса Триффина, стабильное и быстрое развитие экономики. Было заключено ямайское соглашение, сделав США, вернее даже ФРС, фактически единственным источником общемировой валюты, монополистом нового «золота». После победы в холодной войне этот статус закрепился окончательно создав ещё более благоприятную почву для глобализации. Деньги же сделали очередной шаг к превращению в абстракцию.

 

Сложившаяся ситуация просто прекрасна! Подобная финансовая монополия позволяет в теории даже без войны придушить любой реакционный авторитарный режим перекрыв финансовые потоки, и наоборот открыть кредитную линию странам которые идут по пути прогресса и либерализма, по сути дела по пути глобализации. США, таким образом является локомотивом мирового прогресса – в этом их основная цивилизационная миссия как единственной и последней сверхдержавы.

Ватники говорят мол «доллар ничем не обеспеченная бумажка» – но это же отлично, будь он чем-то обеспечен, это рано или поздно породило бы диспропорцию между потребностями растущей экономики и объёмом обеспечивающего ресурса. Сторонники золотого стандарта, возможно, возразят, что диспропорцию можно решить через дефляцию — компенсировать недостаток золота пропорциональным ростом его цены. Но дефляция будет стимулировать выводить деньги из оборота и закапывать их. Зачем мне покупать что-то сегодня, если завтра я смогу купить на эти же деньги больше? Так что экономика в такой ситуации начнёт загибаться. Инфляция же наоборот стимулирует тратить деньги, они переносят энергию затраченную на производство товаров и услуг как гемоглобин переносит кислород, в результате экономика живёт и развивается.

 

Как в своё время власть от церкви, которую прогресс лишил почвы под ногами, перешла к национальным государствам, так в будущем национальные государства должны будут сойти со сцены уступив место транснациональным корпорациям в новом глобализованном мире. Эти корпорации вероятно смогут быть тем базисом на котором сформируются экстерриториальные контрактные юрисдикции. Так как мировая экономика продолжит расти, деньги будут становится ещё более абстрактными. Уже сейчас безналичный расчёт становится всё более распространённым. Если когда он только появился все сразу бежали к банкоматам снимать зарплату, то теперь уже такого нет. Хотя у многих ещё присутствует стойкая ассоциация денег с бумажками, как раньше, ещё 100 лет назад, они ассоциировались с золотом. Думаю в конечном счёте деньги совсем перестанут печатать, ибо зачем, только бумагу марать... И деньги станут просто абстрактными цифрами, набором нулей и единиц. Уже сейчас можно не печатать, но чтоб никто не паниковал, это внедряется постепенно. К тому же есть ещё слаборазвитые регионы, где бумажные деньги необходимы.

В глобализованном мире централизованная эмиссия потеряет смысл, ибо не государств в привычном понимании ни национальных экономик не будет, так что деньгами могут стать криптовалюты. Криптовалюта порой становится источником определённых мифов и неоправданных ожиданий. Например, порой можно услышать такое мнение, что кто угодно сможет выпускать свои деньги. На самом деле это сомнительно. Скорее любой может попытаться, но в подавляющем большинстве случаев они не будут иметь никакой ценности, и преимущество будет у тех, у кого есть ресурсы и производственные мощности, майнинговые фермы и т. д. Скорее всего это будут делать корпорации. Можно даже на Луне майнинговые фермы построить, с развитием спутникового интернета это решаемая задача. Тут даже традиционная подделка денег теряет смысл, ибо купюру любого номинала можно нарисовать, а майнить хоть немного серьёзную сумму отдельному человеку бесполезно. Также, пока ещё не очень часто, но уже проскакивают ватники уповающие на криптовалюту как средство против гегемонии доллара. Некоторые даже хотят, чтобы рашка, китаяшка и др. перешли на расчёт в криптовалютах, вместо откровенно несостоятельных идей о расчётах в золоте или национальных валютах. Во-первых, точно так же как рубль и другие валюты покупаются за доллар, криптовалюта в конечном счёте тоже будет либо покупаться за доллар/национальную валюту купленную за доллар либо майниться. Даже если она будет майниться, другие участники рынка для расчётов в ней должны будут купить её за тот же доллар. Это ничем особо не отличается от традиционного печатания денег. К тому же конкурентоспособность товаров упадёт. Это не очень годится для национальных экономик. Во-вторых, крах доллара означал бы крах мировой экономики, а любое государство решившая перейти на криптовалюту ускорило бы только свою собственную дезинтеграцию. Чтобы было меньше издержек снос должен быть контролируемым, и мир пока не готов, недостаточно глобализан. В общем это совершенно не годится для императических евразийских проектов красно-коричневых. Скорее наоборот, подобные режимы чтобы выжить должны будут становиться всё более закрытыми как экономически так и политически, всё более изолированными от внешнего глобализирующегося мира – пока перемены их не раздавят.

 

Рост экономики происходит циклически – подъём сменяется кризисом потом снова подъём и так далее. Но спад обычно всё же меньше роста, так что это восходящая спираль. В целом, конечно, это будет увеличивать потребительское равенство в том смысле как это было описано ранее – увеличивать изобилие, так что каждый сможет потреблять практически сколько угодно. Но абсолютное равенство возможно было бы только в бесконечной системе. Тогда эта условная спираль перестала бы идти вверх, а её витки разошлись бы и исчезли как круги на воде. Так как материальное бытие в конце концов имеет пределы, всякое приближение к равенству должно вести к новому неравенству, неравенству нового порядка. Абсолютное равенство, таким образом, недостижимо, как горизонт.

 

После краха социализма в прошлом веке, теоретики оного серьёзно пересмотрели свой подход к марксизму и левой идее в целом. Так появились " либертарные" социалисты. Внесённые изменения имели как положительные так и отрицательные стороны. С одной стороны они признали рыночную экономику, самопринадлежность и в некоторой степени частную собственность, но с другой стороны они отказываются от исторического материализма и рационального объективного подхода, и сознательно обращаются к тому, что классический марксизм называл " утопическим социализмом" и " социалистическими мечтаниями". Диалектический материализм не предполагал существование абсолютных ценностей, и классический марксизм не утверждал что он лучше капитализма исходя из нормативного принципа (" морального превосходства" ). Он позиционировал себя как научную теорию (хоть она и была выстроена на базе идеалистического нарратива). Но в сущности большинство леваков исповедовали и исповедуют именно " утопический социализм", и поддерживали марксизм как раз из-за этого базиса, а не его " научности", усвоив из Маркса несколько упрощённых идей и полностью игнорируя дисклеймеры автора. " Либертарные" социалисты, таким образом, лишь формализуют этот идеалистический концепт, предлагая рынок, ограниченный нормами равенства, этикой, нравственным императивом. Как сказал Джеральд Коэн, даже если члены некого общества имеют одинаковый доход, но " никто не делает ничего для других без корыстной мотивации, то это не социалистическое общество", выразив тем самым всю суть левой идеи (и заодно подтвердив, что я не имею ничего общего с леваками). Как и многие другие, " либертарные" левые допускают ошибку в понимании свободы, отдавая приоритет идеалистической свободе (от материального и объективных материальных ограничений). В духе классического марксизма, я могу назвать её также " утопической свободой". Подобная система возможно может дать человеку комфорт, но взамен обязывает его быть " праведником". Это буквальная имплементация религиозного рая. Например, Коэн ставит знак равенства между несвободой капиталиста распоряжаться своей прибылью в силу подотчётности " обществу" и несвободой пролетария который не может купить билет на автобус для поездки в другой город в силу отсутствия у него денег. Однако пролетарий не может купить билет в силу объективного материального ограничения, недостатка материального ресурса, это ситуация совершенно внеморальная, пролетарий может говорить тут о своём " праве" только исходя из идеалистических/моральных позиций, апеллируя к " справедливости", " человеколюбию" или ещё чему-то такому. Поэтому во-втором случае, когда свобода капиталиста ограничена, это делается во имя идеи " справедливости" и " человеколюбия", т. е. чего-то субъективного и нематериального. Поэтому так называемые " либертарные левые" это лишь более рафинированные, более христианские леваки, отвергнувшие материализм, а " рыночный социализм" - это рынок подчинённый эгалитарной морали всеобщего равенства и братства.

 

Но вернусь к началу и задамся вопросом какая формация должна сменить капитализм, или какие изменения тот должен претерпеть. Австрийская школа, классические представления в общем-то сводятся к тому, что мы не можем эффективно предсказать поведение рынка, поэтому не нужно его трогать и пусть он саморегулируется. Свобода рынка, экономическая свобода, таким образом являются частным проявлением индетерминизма. Если же мы можем его просчитать, вывести формулы, предсказывать его поведение и будущие кризисы, значит он в известной степени детерминирован и не совсем свободен. Отсюда следует, что несвободно и поведение участников рынка, в конце концов рынок это только товарно-денежные взаимоотношения частных лиц. Сейчас в основном используются комбинированные методы, многое рассчитывается, есть пошлины и государственные ограничения, но всё же рынок действует по большей части свободно. И, например, на бирже уже зачастую играют роботы, а не люди. То есть не играют даже – алгоритм не может играть в человеческом смысле слова, всё уже просчитано и результат известен. Дальнейшая автоматизация может сделать его ещё более предсказуемым. Индетерминизм подразумевает неопределённость, риск, свободу. Детерминизм жертвует свободой во имя стабильности. Но не совсем так, конечно, зависит от протяжённости отрезка времени (см. в начале). Как для очень разряженного или перегретого газа справедлива идеальная модель, также и с очень атомизированным обществом. Полностью детерминированная экономическая модель, такая которая имела бы 100%ю предсказательную способность, исключала бы любые кризисы и т. п. означала бы способность точно предсказывать поведение участников рынка, и, соответственно подразумевала бы полное отсутствие свободы воли в некотором смысле. В то же время с ростом индивидуализма, сокращением стадности мышления, предсказательные способности таких моделей должны даже снизиться, по крайней мере в рамках одного " цикла", ведь подобные расчёты основаны на том, что все участники рынка в определённых случаях будут поступать одинаково. Впрочем детерминизм в перспективе возможен при оценке более длинных временных отрезков. Кроме того, корпорации это всё же ещё коллективы со своими бизнес-интересами, а ориентация на рынок, изучение рынка это в некоторой степени ориентация на коллективное. Для достижения максимальной свободы и индивидуализма человек должен освободиться от всякого коллективного, как вовне так и внутри себя, прежде всего внутри себя. В условиях максимальной атомизации общества (отсутствия самой идеи «общества») и морального плюрализма, в условиях где чувства и «человеческое» вообще преодолено, это в общем-то не должно стать проблемой потому что поведение участников рынка будет совершенно логичным, лишённым иррациональных порывов. Как бы то ни было, вероятно рынок может стать в большей степени абстракцией или частью техногенной окружающей среды, фоновым процессом обособленным от человека, чем-то вроде фотосинтеза. Я условно называю это «квир-капитализм» (от queer – «странный, своеобразный»). Вообще всякая закрытая система в соответствии с законами термодинамики должна в конечном итоге прийти к состоянию с максимальной энтропией и прекратить любые эволюции. Если считать планету закрытой системой, то для неё это также должно быть справедливо, впрочем можно выйти за её пределы, так что данная гомогенность будет относительной и может породить новое неравенство и новое движение.

 

 

⇐ Предыдущая11121314151617181920Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: