Лекция 1. История становления и развития экономической социологии за рубежом и в России. Предмет и метод экономической социологии.

Как появилась экономическая социология? Такой вопрос стоял око­ло двадцати лет назад, тогда экономическая социология в России только выходила из «подполья», всем казалась новой и модной. Сре­ди социологов господствовало мнение, что экономическая социоло­гия - достижение последних лет, дошедшее до России новое запад­ное течение.

Сегодня экономическая социология - общепризнанная отрасль науки. В России формируются школы экономической социологии - новосибирская, московская, санкт-петербургская, много публикаций из ближнего зарубежья, в частности из Белоруссии. Кроме того, экономическая социология становится не только научным направлением, но и учебной дисцип­линой, которую преподают во многих государственных университе­тах. Растет число публикаций по экономической социологии, в социологических и экономических журналах есть даже специальные рубрики по данному направлению, выходит электронный журнал «Экономическая социология» (http://www.ecsoc.msses.ru).

Среди отечественных авторов, так или иначе обращавшихся к ис­тории экономической социологии, стоит отметить В.Я. Ельмеева, Т.И. Заславскую и Р.В. Рывкину, В.В. Радаева, Г.Н. Соколову, хотя об истории экономической социологии еще в начале века писали М.М. Ковалевский, В.М. Хвостов и Н.И. Кареев.

Историю экономической социологии можно и должно рассмат­ривать не как набор теорий или список лиц, участвовавших в ее соз­дании, но как историю теории экономической социологии и, сле­довательно, как историю метода. Таким образом, можно выделить собственно экономический метод исследования общества - экономи­ческую социологию со стороны экономической науки, а также социо­логический метод анализа экономики - экономическую социологию со стороны социологии. В действительности эти методы пересекаются и их трудно разграничить. В истории экономической социологии можно проследить движение: метода в экономике - от метода клас­сической политэкономии к материализму и историческому методу, далее к методу «понимающей экономики», к институционализму, к кейнсианскому методу анализа экономики и неолиберализму, и да­лее - к неоинституционализму, теории рационального выбора и ме­тоду социоэкономики; метода в социологии - от позитивизма и ма­териализма к методу «понимающей» и формальной социологии, и далее - к методу структурного функционализма, методу экономиче­ской феноменологии «новой экономической социологии».

Методологически важным представляется уточнение предметной области экономической социологии, поскольку от этого зависит ис­тория данной науки. Сегодня нет единого мнения по этому вопросу, многие склоняются к необходимости выделить особый объект эко­номической социологии. Другие разделяют позицию Т. Парсонса и Н. Смэлсера, которые считают задачей экономической социологии применение социологической методологии к исследованию экономи­ческих объектов. Следовательно, предмет науки видится не столько в специфике объекта, сколько в особенностях метода, при этом со­циологи-экономисты ассоциируются с той или иной группой мето­дов: Дюркгейм, Мосс - с методом позитивизма в экономической социологии; Маркс, де Грееф - с методом материализма; Вебер, Зиммель - с методом понимающей социологии; Парсонс, Смэлсер - с ме­тодом структурно-функционального анализа.

Другая сторона приведенного выше определения предмета эконо­мической социологии - это соотношение социологического и собст­венно экономического подхода к исследованию хозяйственной жиз­ни. Видимо, стоит согласиться с В.Я. Ельмеевым, который настаива­ет на том, что экономическая социология - это еще и экономический метод изучения социальных объектов. Действительно, политическая экономия по своей сути - это экономический метод исследования общества. Основоположникам политэкономии У. Петти и А. Смиту пришлось заниматься социальными предпосылками экономического анализа: нельзя было анализировать хозяйство, не затрагивая приро­ды социальных отношений. Впоследствии экономическая наука вы­шла за пределы политической экономии. Появилась наука «экономи­ка» с развитой дифференциацией областей знания и узкой специа­лизацией. Отпала необходимость начинать с объяснения принципов социальных взаимоотношений, и как говорил С.Н. Булгаков, эконо­мическая наука хоть и претендует на первое место среди обществен­ных наук, но более всех других пребывает в невежестве относительно собственной социальной методологии. В этом плане задача экономи­ческой социологии - преодолеть ограниченность и узкую специали­зацию экономической науки, поместить экономику в более широкий социальный контекст. По мнению авторов, экономическая социоло­гия существует на границе двух наук - экономики и социологии, имеет междисциплинарный характер. Следовательно, история дан­ной науки призвана исследовать развитие социологического метода анализа экономики, а также экономический метод анализа общества и социальных объектов.

Другой методологический вопрос, требующий предварительного пояснения, - уточнение этапов становления экономической социо­логии. Прежде всего следует разграничить периоды возникновения науки и ее институционализации. Если время признания экономической социологии в системе отраслей социологического знания приходится на 50-60-е гг. XX в., то зародилась она гораздо раньше. Термин «экономическая социология» начал использоваться еще в XIX в., хотя книги под таким названием появились лишь в начале XX в. Первой работой стала книга бельгийского социолога Гильом де Греефа (1986-1964) под названием «La sociologie economique», которая вышла в русском переводе в Москве в 1904 г. под названием «Социальная эко­номия».

На счет периодизации развития экономической социологи существуют разные мнения. Т.И. Заславская и Р.В. Рывкина выделяют пять этапов: первый этап (середина XIX в. - начало 20-х гг. XX в. - Маркс, Вебер, Веблен), второй этап (начало 20-х-середина 50-х - индустриальная социология, социология стратификации и социология организаций), третий этап (50-60-е гг. - структурно-функциональное направле­ние), четвертый этап (критика структурного функционализма), пя­тый этап («новая экономическая социология»).

С точки зрения Ю.В. Веселова, первый период - это предыстория эконо­мической социологии, которая охватывает практически весь XIX в. В это время были созданы основные источники последующего со­здания экономической социологии. Начинается первый этап с работ классиков английской политической экономии - Смита и Давид Рикардо, которые заложили фундамент экономического метода анализа обще­ства. Смит, Рикардо, Сисмонди составляют первую часть этого перио­да; представители немецкой исторической школы (Вильгельм Рошер, Густав Шмоллер, Карл Бюхер, Людвиг Йозеф Брентано) - вторую.

Второй этап - формирование экономической социологии как отрасли социологи­ческого знания (90-е гг. XIX-начало XX в.) Ведущими представителями были Вебер, Зиммель, Дюркгейм в социологии, Вернер Зомбарт, Шумпетер, Карл Поланьи, Джон Мейнард Кейнс в экономике. Именно в 90-е гг. XIX в. появляется термин «экономическая социо­логия», вскоре появится книга с таким же названием. На этом этапе об экономи­ческой социологии начинают говорить и в России - Ковалев­ский, Кареев, Хвостов; складываются интересные социально-эко­номические концепции - Туган-Барановского, Струве, Ленина, Булгакова, Кондратьева.

В это время создаются и основные социологические тео­рии хозяйства - социологическая теория капитализма и предприни­мательства, социологическая теория денег, социологическая теория разделения труда, обмена, рынка. На этом этапе возникают новые яркие социологические традиции в экономике; в частности, шагом навстречу социологии стал институционализм. Заканчивается этот период революционной теорией Кейнса, которая перевернула усто­явшиеся традиции взаимоотношения экономики и общества.

Третий период - развитие экономической социологии (с 50-х гг. до середины 80-х гг. XX в.) - Парсонс, Смэлсер, Артур Стинчкомб, Мартинелли - вот ос­новные имена в социологии; Гэлбрейт, Уильямсон, Норт, Беккер, Бьюкеннен - в экономике. Этап формирования экономической социологии закончился, и с 50-х гг. XX в. началось развитие экономической социологии. Это также этап институционализации эко­номической социологии, когда она завоевывает свое место в ряду отраслей социологического знания, когда экономисты начинают от­носиться к ней всерьез.

Четвертый этап - современный этап развития экономической социологии (с конца 80-х гг. по настоящее время), характеризуется ростом числа публи­каций и дифференциацией направлений экономической социоло­гии. Ричард Сведберг, Марк Грановеттер, Ди Маджио - вот основные имена, определяющие этот период. Здесь ярко проявляется дифференциация, растет число концепций, направле­ний, методов исследования, умножается количество эмпирических исследований в области экономической социологии.

Эта схема имеет принци­пиальное сходство со схемой В.В. Радаева, который выделяет доклассический, классический, неоклассический этапы и этап профессиональной зрелости.

Первый этап: предыстория эконо­мической социологии.

В первые два этапа развития экономической социологии доминирующим подходом был экономический. Экономисты все чаще пытаются определить побудительные мотивы, наиболее сильно и устойчиво воздействующие на поведение человека в хозяйственной сфере его жизни.

Достижениями этого периода, как отмечает Силласте Галина Георгиевна, являются развитие социального подхода к экономике; вскрытие социальных противоречий капиталистической экономики (в частности, между пауперизацией (массовое обнищание) и пролетаризацией); определение влияния «неэкономических условий» на развитие произ­водства; разработка ряда важнейших социологических категорий: класс, социальные институты и статусные привилегии, статусные группы в экономике; экономическое поведение. Принципиальное значение имеет вывод Т. Веблена о том, что «экономическая наука должна быть наукой о поведении людей в их отношении к материаль­ным средствам существования». В частности, основной формой поведения, которую избрал для анализа сам Веблен, является потре­бительское поведение.

В основу экономической социологии, действующего объекта и субъекта социальных отношений, положены две концепции «экономического человека» и «социологического человека».

Экономическая теория в моделировании хозяйственного поведения человека исходит из четырех следующих предпосылок:

§ Человек независим. Это автономный, атомизированный индивид, принимающий самостоятельные решения, исходя из своих личных предпочтений.

§ Человек эгоистичен. Его основная цель - забота о своем интересе и стремление к максимизации собственной выгоды.

§ Человек рационален. Он имеет ясные и устойчивые предпочтения, осуществляет последовательный выбор средств достижения поставлен­ной цели и рассчитывает их сравнительные издержки.

§ Человек информирован. Он не только хорошо знает собственные потребности, но и обладает достаточной информацией о средствах их удовлетворения.

Перед нами возникает облик «компетентного эгоиста», который рационально и независимо от других преследует собственную выгоду. Для подобных субъектов всякого рода политические, социальные и культурные факторы являются не более чем внешними рамками или фиксированными границами, которые держат их в некой узде, не по­зволяя одним эгоистам реализовывать свою выгоду за счет других слиш­ком откровенными и грубыми способами. Указанные предпосылки и положены в основу общей модели, называемой homo economicus («эко­номический человек»), на которой, с определенными отклонениями, построены практически все основные экономические теории.

Модель «экономического человека» стала основополагающей в труде А. Смита (1723-1790) «Исследование о природе и причинах богатства наро­дов». Адам Смит, создавший основы системы политической экономии, сначала читал курс логики, а затем нравственной философии в университете в Глазго (крупный фабричный город Шотландии) (1751-1764 гг.), в Шотландии - тогдашнем центре промышленной (индуст­риальной) революции. Эти два важных фактора - его педагоги­ческая деятельность и индустриальный рост страны - привели А. Смита к осознанию того, что нравственность в умозритель­ном понимании, вне других сфер жизни человека, и прежде все­го без главной - производственной стороны, будет ограниченна. И что необходимо исследовать экономические процессы. И, ко­гда он занялся только научными экономическими исследова­ниями, нравственный, социальный, политический аспекты в итоге не могли быть и не были им проигнорированы.

И по сути дела, его пятитомное «Исследование о природе и причинах богатств народов» - есть первое фундаментальное произведение социологического анализа экономической жизни, это по существу синтезированный курс социологии и политической экономии.

По Смиту, экономический человек - это субъект рынка, произво­дитель, работающий на рынок. Согласно характеристике Смита, «экономический человек» - лич­ность эгоистичная, рациональная, «не связанная с другими узами долга или благодарности», которая «гораздо вернее достигнет своей цели, если обратится к эгоизму своих коллег», так как «экономичес­кий эгоизм способен двигать горы». Человек - это автономный индивид, движимый двумя природными мотивами, - своекорыстным интересом и склонностью к обмену.

У Смита интерес отдельного гражданина и интерес общества не противоречат друг другу. «Каждый отдельный человек имеет в виду лишь собственную выгоду, а отнюдь не выгоды общест­ва, причем в этом случае, как во многих других, он невидимой рукой направляется к цели, которая совсем и не входила в его намерения. Преследуя свои собственные интересы, он часто бо­лее действенным образом служит интересам общества, чем то­гда, когда сознательно стремится делать это. Мне ни разу не приходилось слышать, чтобы много хорошего было сделано те­ми, которые делали вид, будто ведут торговлю ради блага об­щества».

Всем людям свойственно одно «желание улучшить наше по­ложение, желание, присущее нам с рождения и не поки­дающее нас до могилы». Их интересы могут сталкиваться, и то­гда они сами ищут выход из положения. Им просто не нужно мешать добиваться улучшения своего положения любыми средствами, кроме таких, которые являются нечестными и не­справедливыми. И здесь свою роль должно сказать государство, которое является естественным порождением различия интере­сов различных классов, которые необходимо согласовать.

В экономическом интересе человека Смит видел не только источник обогащения, но и причину разделения труда, повышения его производительности. На примере, ставшем хрестоматийном, ана­лизируя производственный процесс в булавочной мастерской, Смит показал, во-первых, что совокупная производительность каждого из работников, занятых одной мелкой операцией, в 240 раз больше, чем, если бы каждый из них делал все операции, и, во-вторых, - что самое главное - он рас­крыл универсальность процесса разделения труда.

И в этом технологическом разделении труда заложена основа для классового деления общества, деления общества на город и село. Это разделение труда надолго вошло в поле зрения уче­ных - и экономистов, и социологов. И тех и других в этом раз­делении прежде всего привлекали внимание проблемы общест­венного разделения труда. Особенно фундаментально вопросы общественного разделения труда рассмотрены в одноименной работе Э. Дюркгейма.

Его гипотезы о «невидимой руке» и «экономическом челове­ке» надолго войдут в поле зрения философов, социологов, эко­номистов. «Невидимая рука» А. Смита предполагает такое соотношение во взаимодействии хозяйствующих субъектов и государства, когда последнее, не противодействуя объективным экономиче­ским законам, не вмешивается в процесс «естественного», т.е. свободного функционирования рынка. А «экономический чело­век» у него всегда стремится к личному обогащению; это со­вершенный эгоист, который «скорее достигнет своей цели, если обратится к их эгоизму и сумеет показать им, что в их собственных интересах сделать для него то, что он требует от них. Всякий, предлагаю­щий другому сделку какого-либо рода, предлагает сделать именно это. Дай мне то, что мне нужно, и ты получишь то, что тебе нужно, - таков смысл всякого подобного предложения. Именно таким путем мы получаем друг от друга значительно большую часть услуг, в которых мы нуждаемся. Не от благоже­лательности мясника, пивовара или булочника ожидаем мы по­лучить свой обед, а от соблюдения ими своих собственных ин­тересов. Мы обращаемся не к их гуманности, а к их эгоизму, и никогда не говорим им о наших нуждах, а об их выгодах»

Исходя из главной цели его научного исследования - о при­роде и причинах богатств народов, А Смит приходит к выводу, что богатство нации зависит не от численности его населения, а от соотношения между производительной и непроизводитель­ной частями населения страны. Через призму производительного и непроизводительного труда у А. Смита осуществлен социологический анализ соот­ношения ценности людей различных социальных групп, и в ча­стности, на примере военного и шахтера. Потеря первого, по мнению А.Смита, менее болезненна для общества, а потеря шахтера - более ощутима, ибо потеря первого - это потеря че­ловека, занятого непроизводительным трудом, а второго - по­теря человека, занятого производительным трудом.

А. Смит дает характе­ристику и процессов социально-экономического неравенства, его причин и особенностей, а также того, как бы охарактеризо­вали социологи в современных терминах - справедливых и не­справедливых форм экономического неравенства. Это «пять следующих главных условий, насколько я, - пишет А. Смит, - мог наблюдать, компенсируют малый денежных заработок в одних занятиях и уравновешивают больший заработок в других: 1) приятность или неприятность самих занятий, 2) легкость и дешевизна или трудность и дороговизна обучения им, 3) посто­янство или непостоянство занятий, 4) большее или меньшее до­верие, оказываемое тем лицам, которые занимаются ими, и 5) вероятность или невероятность успеха в них» Но «хотя пять условий, указанных выше, вызывают значи­тельное неравенство заработной платы и прибыли на капитал, они не оказывают влияния на общую сумму действительных или воображаемых выгод или невыгод, связанных с тем или иным приложением труда и капитала. По самому существу своему они возмещают малые размеры денежного вознагражде­ния в одних отраслях и уравновешивают слишком высокое воз­награждение в других.

Однако для соблюдения такого равенства в общей сумме вы­год и невыгод необходимы, даже при наличности наиболее полной свободы, три следующих условия: во-первых, данная отрасль торговли или промышленности должна быть хорошо всем известна и давно утвердиться в данной местности; во-вторых, она должна находиться в своем нормальном, или, так сказать, естественном состоянии; в-третьих, она должна быть единственным или главным занятием тех, кто посвящает себя ей».

Со временем содержание понятия «экономический человек» рас­ширяется за счет включения в него не только личной выгоды в кон­куренции, но и стремления к политической карьере, меценатству. А. Маршалл, разделявший идеи основателя классической экономии Смита, дал свое определение «экономического человека», в котором особенно выделялись такие качества, как уверенность в собствен­ных силах, самостоятельность, осознанное принятие решений, предусмотрительность. Однако, по Маршаллу, «экономический че­ловек» живет и трудится как в рыночной среде, так и вне ее. Например, в натуральном хозяйстве. Рыночные же отношения распростра­няются на все сферы общения человека, на семейные отношения и политику.

Можно выделить ряд экономических идей и концепций, развивавшихся в западных школах этого периода и имевших большое значение для становления экономичес­кой социологии на начальном этапе:

§ «теорию человека», его потребностей и побудительных стимулов к действиям (А. Смит);

§ теорию свободной конкуренции, свободного предприниматель­ства (Д. Рикардо). Причем в качестве факторов, обусловливающих конкуренцию, нередко выделялись политические, нравственные и религиозные;

§ мотивацию экономического поведения, соотношение в эконо­мическом поведении свободы и ограничений (А. Маршалл);

§ естественный закон о народонаселении Томаса Мальтуса. Мальтус причину бедствий масс видел в безответственном размножении, обзаведении детьми, для которых нет и не может быть пищи. А возлагаемая на правительство ответственность за народные бедствия, очевидно, ошибочно. Рост населения по Мальтусу подчиняется законам геометрической прогрессии, а объем продовольствия растет по законам арифметической прогрессии.

В основу концепции «социологического человека» акцент переносится с индивида на общественные классы, которые рассматриваются не просто как «статистические» груп­пы, а как реальные социальные субъекты. Поэтому модель «экономического человека» начала подвергаться критике чуть ли не с начала своего появления.

Как отмечает Радаев, серьезными противниками либеральных по­строений классической политической экономии с начала XIX в. высту­пают социалисты Анри Сен-Симон (1760-1825), Роберт Оуэн (1771 - 1858), Шарль Фурье (1772-1837), Л. Блан (1811-1882). Именно из их уст раздается призыв изучать положение людей, а не абстрактные факторы произ­водства. По мнению социалистов, человеку присуще инстинктивное стремление к общему интересу, по­средством которого только и можно достичь личного счастья. Присоеди­няясь к Жан Шарль Леонар Сисмонди (1773-1842), социалисты считают невозможной спонтанную гармонию экономических интересов. Ошеломленные раз­вернувшейся конкуренцией и жестокостью первых предпринимателей, они указывают на бедствия пролетаризации и принципиальную конф­ликтность интересов, ведущие к неизбежной классовой борьбе. Чело­век, по их мнению, выступает продуктом разрушительной экономи­ческой среды. Следовательно, изменить человека можно, лишь преобра­зуя эту среду.

Важное место в критике либеральной политической экономии за­нимает немецкая историческая школа. В развитии исторической школы в Германии, выделяют обычно два этапа, это «старая» и «молодая» исторические школы. К первой относят: Вильгельма Рошера, профессора Геттингенского и Лейпцигского университетов (основные работы: «Начала народного хозяйства» в 4-х томах, «Краткие основы политической экономии с точки зре­ния исторического метода»); Бруно Гильдебранда, профессора Бреславского и Марбургского университетов («Политическая эко­номия настоящего и будущего»); Карла Книса (1821-1898), про­фессора Фрайбургского и Гейдельбергского университетов («По­литическая экономия с точки зрения исторического метода»).

Ко второй - Густава Шмоллера (1838-1917), профессора Берлин­ского университета («Наука о народном хозяйстве»), Людвига Йозефа Брентано, профессора Мюнхенского университета («Эти­ка и народное хозяйство в истории», «Народное хозяйство Визан­тии», «История развития народного хозяйства Англии»), Карла Бюхера («Возникновение народного хозяйства»). Это направление еще называют «новой исторической школой», «историко-этическим направлением» или катедер-социализмом (проповедовал идею перехода от капитализма к социализму с помощью реформ, осуществляемых государством), имея в виду то, что значительная часть его приверженцев состояла из университетских преподавателей и активно отстаивала позиции социального рефор­мизма.

Кредо исторической школы можно выразить пятью принципами.

1. Историзм: хозяйственная жизнь на разных исторических этапах и у разных народов имеет свою специфику.

2. Антииндивидуализм: особым субъектом выступает народ с прису­щими ему нравами, вкусами, образом жизни и даже физическими спо­собностями; важная составляющая природы человека определяется его принадлежностью к специфической, исторически развивающейся це­лостности.

3. Антиэкономизм: призыв «в каждом явлении народного хозяйства - иметь в виду не только их одних, но всю народную жизнь в ее целост­ности».

4. Эмпиризм: народное хозяйство следует изучать не на уровне об­щих законов, а конкретно, путем исследования фактов, вооружившись статистическими инструментами.

5. Нормативизм: попытка утвердить политическую экономию не как «естественное учение человеческого эгоизма», а как «науку нравственную».

Основные идеи, созвучные историческому методу, были выска­заны гораздо раньше Адамом Мюллером и особенно Фридрихом Листом (1789-1846). Мюллер и Лист обратили внимание на то, что классическая теория не делает различий между нациями и го­сударствами, она претендует на всеобщие законы. Между тем каж­дая нация - особый организм, со своей историей, традициями, нравами и обычаями. В 1841 г. вышел в свет основополагающий труд Ф. Листа «Национальная система политической экономии». Как пишет Е.М. Майбурд, «несомненной научной заслугой Листа можно признать явно сформулированное положение о нерав­номерности развития различных стран в одну и ту же эпоху. Хотя А. Смит, несомненно, это понимал, он не уделил этому обстоятельству особенного внимания.

Но Лист и Мюллер были одиночками, время исторической школы пришло несколько позже. В. Рошер, К. Книс и Б. Гильдебранд, как и их предшественни­ки, начинают с критики классического положения о существова­нии единых всеобщих законов. Для них каждое хозяйство - на­родное, обладающее своим своеобразием и неповторимостью. По­этому политэкономия для них - не просто наука о производстве и распределении богатства, а наука о социальном хозяйстве. С точки зрения Рошера, например, для изучения экономики надо знать семь сторон общественной жизни - язык, религию, искусство, на­циональность, право, государство и хозяйство. Наиболее тесно связаны государство, хозяйство и право, они образуют неразрыв­ное целое.

Рошер также подчеркивал, что экономика не является просто соединением мелких хозяйств или экономических субъектов, как нация не является толпой. Экономика - это целое, связанное общ­ностью традиций, нравов, обычаев и права. «Рациональный эго­изм», выдвигаемый Смитом и особенно его последователями, как основное правило объяснения действий человека в хозяйственной сфере, представляет лишь одну сторону. Стремление к выгоде сдерживается стремлением к справедливости, эти две силы, эгоизм и чувство справедливости, обусловливают общественность, возни­кает некий особый «дух общения», благодаря которому «война, вызываемая эгоизмом, затихает в благоустроенном механизме».

Как Спенсер в социологии, так и Рошер в политической эко­номии говорит о народном хозяйстве как об организме, где есть упорядоченная система органов, находящихся в гармонии и подчи­няющаяся естественным законам. Потрясения народного хозяйст­ва, кризисы - это болезни народнохозяйственного организма. Во­обще историческая школа, особенно «старая», близка по методу с позитивизмом в социологии, и не только в стремлении сравнивать общество и экономику с организмом, но и с приоритетом фактов и отрицанием метафизических теорий. Исторический метод предпо­лагал первоначально лишь сбор и классификацию фактов хозяйственной жизни, но в эпоху «новой школы» Бюхером и особен­но Зомбартом этот запрет на теоретические обобщения был на­рушен.

Чем дальше шло исследование истории хозяйства, тем четче вырисовы­валась основная идея этой школы: нет никакой отдельно существу­ющей экономики, она находится только внутри общества и опре­деляется нравами, правом, религией и государством. И этот вывод был вполне естественным, ведь историки обращались к докапита­листическим формам хозяйства, где экономика еще не выделилась в отдельную самостоятельную систему. Историки и Смит работали в разных плоскостях, понятно, что они не могли найти общий язык.

«Старая» историческая школа критиковала не только класси­ков, сильно доставалось и социалистам. Гильдебранд был одним из первых, кто с фактами в руках разгромил работу Энгельса «Поло­жение рабочего класса в Англии». Обвиняя Энгельса в небеспри­страстном выборе фактов, Гильдебранд доказывал, что в историче­ском плане положение рабочего класса не ухудшается, а улучшается, особенно если брать длительные отрезки времени для сравнения. Гильдебранд обвинял материалистов в том, что они видят в произ­водстве лишь материальный процесс, но производство - это еще и духовное производство, эту функцию выполняет предпринимате­льство. Поэтому неравенство между трудом и капиталом - это не­равенство между умственным и физическим трудом вследствие различия естественных способностей. Общая функция предприни­мательства - в соединении различных видов труда.

Критиковал Гильдебранд социалистов и за их стремление упразднить частную собственность. По его мнению, нищета не яв­ляется следствием частной собственности. В историческом про­шлом жизнь трудящихся классов была еще хуже, это было равен­ство, но равенство нищих.

Густав Шмоллер был самым влиятельным ученым второго поколе­ния исторической школы. Шмоллер был не только ученым, но и видным политическим деятелем, в 1872 г. он был одним из основа­телей «Союза социальных наук и социальной политики», включа­ющего большинство немецких профессоров и ставившего целью решить «социальный вопрос». В 1887 г. был созван первый науч­ный конгресс, на котором присутствовали как ученые, так и поли­тики и предприниматели, на нем были сформулированы положе­ния о регулирующей роли государства в деле социальной помощи трудящимся классам. Таким образом, историческая школа, рас­сматривая этическую обусловленность хозяйства, пришла к выводу о необходимости и целесообразности государственного регулиро­вания экономики для обеспечения социальной справедливости. Этот Союз организовал огромную систему эмпирических исследо­ваний среди рабочих, крестьян, мелких предпринимателей и т.п.

В 1892 г. под эгидой Союза именно Макс Вебер провел анкетное исследование положения ост-эльбских крестьян, похоже, получив­шее огромный резонанс в стране. Усилиями его сотрудников был проведен анализ положения немецкого ремесленничества (1884), изучены жилищные условия рабочих (1901), что давало возмож­ность требовать у правительства социальных реформ.

Г. Шмоллер обратился к исследованию взаимосвязи экономи­ки и этики (отсюда и название этого направления - «историко-этическая школа политэкономии»). В эконо­мических действиях люди ориентированы не просто на чистую ра­циональность и выгоду, они заранее объединены общностью язы­ка, истории, обычаев, идей. Эту общность Шмоллер определяет как «коллективный этос хозяйства». Люди действуют утилитарно, но согласуются с этически установленным порядком.

Шмоллер по-новому поставил вопрос о справедливости в эко­номической жизни. Согласно классикам, справедливость - это свобода конкуренции, а различия богатства и бедности - резуль­тат естественного процесса. Помощь бедным нарушает естествен­ные законы, отнимая часть дохода у трудолюбивых и передавая ее тем, кто не способен к труду. Всякий «друг бедных» должен же­лать отмены законов о бедных, говорил Рикардо и был полностью поддержан в социологии Спенсером несколько позже. Для Шмол-лера экономика - это действия людей, в них не может быть сле­пых сил природы. Справедливость заключается в собственных представлениях и идеалах людей. Борьба экономических интере­сов хозяйствующих субъектов смягчается не их равновесием, где каждый конкурирует с каждым, а вследствие смягчающей работы культуры и религии. Здесь вступают в силу представления челове­ка о долге и справедливости, его идеи общности, когда интересы общего стоят выше интересов индивидуальных. Поэтому люди мо­гут и должны ставить вопрос о совершенствовании экономических отношений согласно принятым нормам справедливости, и в пер­вую очередь - отношений распределения.

Реальный путь обеспечения справедливости - вмешательство государства, которое путем изменения правовых отношений устра­няет несправедливость и неравенство. Великий государственный человек на своем месте может и должен оказать решающее воздей­ствие на экономику, говорил Шмоллер.

Историческая школа была самым влиятельным направлением в экономической науке Германии, но она не была единой. Карл Бюхер, один из самых интересных представителей «новой историче­ской школы», первым выступил против Шмоллера с критикой описательного характера исторического метода, он стал говорить о необходимости теоретических обобщений, типологизации и классификации, чему и посвятил свою замечательную работу «Воз­никновение народного хозяйства». Вскоре бунт Бюхера был под­держан Э. Майером и В. Зомбартом.

В своей методологии Бюхер известен как основатель одной из самых популярных теорий классификации этапов развития хозяй­ства, он настаивает на трех исторических типах хозяйства - до­машнем, городском и народном. Исторически первым возникает первобытное хозяйство, но оно не является, по Бюхеру, хозяйст­вом как таковым. Первобытным людям не присуща трудовая деятельность, они занимаются собирательством всего, что пригодно в пишу. Единственная их потребность заключается в питании, они живут исключительно настоящим моментом, не задумываясь о бу­дущем, поэтому у них нет основной черты хозяйственной деятель­ности - рационализации. Первобытные люди не делают никаких запасов, жизнь настоящим дает им беспечность, леность и весе­лость. На этой стадии нет социальной организации, нет целесооб­разного использования ресурсов, нет регулирования потребления, нет сознательной передачи трудовых навыков от поколения к по­колению, следовательно, заключает Бюхер, нет и хозяйства.

Трудовая деятельность появляется не вместе с человеком, как предполагали Маркс и Энгельс, а на гораздо более поздних сту­пенях развития. Процесс труда для примитивного человека был сложным и непривычным занятием, он требовал монотонного, тер­пеливого повторения, поэтому многие трудовые операции были со­единены с ритуальными обрядами, имевшими в своей основе чет­кий музыкальный ритм (этому вопросу Бюхер посвящает другую свою работу «Работа и ритм»). Первые формы труда были связаны с производством ритуальных украшений, масок, раскрашиванием тела. Поэтому искусство древнее труда, заключал Бюхер. Приру­чение домашних животных, охота и рыболовство также не имели сначала прагматических целей, это была форма игры и развле­чения, которая лишь потом получила рациональное использо­вание.

Домашнее хозяйство - первый этап действительного развития экономики, именно здесь начинается рациональная хозяйственная деятельность. Основа домашнего хозяйства - родовые связи и се­мейная организация, это социальная структура домашнего хозяйст­ва. Этот тип хозяйства направлен исключительно на потребление: все предметы, необходимые для жизни, производятся в рамках это­го хозяйства и предназначены для собственного потребления. Да­же в средневековом хозяйстве излишки натурального хозяйства использовались для содержания феодалом слуг и челяди, а не предназначались для обмена.

Отношения между хозяином и работником не носили никаких договорных форм, это были личностные отношения господина и слуги. Между хозяевами отношения строились, скорее, по типу безвозмездной помощи, одалживания различных предметов хозяй­ства. Денежные отношения были скорее средствами платежа или средствами накопления, чем средствами обращения. Вообще, домашнее хозяйство - это царство потребительной стоимости, а не стоимости. Потребность, труд, производство - вот те немногие понятия, которыми описывается домашнее хозяйство. Здесь нет ка­питала, разделения труда, цены стоимости, прибыли, дохода, в древних классических языках вообще нет слов «доход», «заработ­ная плата», «профессия».

Городское хозяйство в отличие от домашнего предполагает производство избыточного продукта для продажи на рынке. Его производительно-территориальной основой являются уже не зем­леделие и деревня, а город и ремесло. Именно здесь возникает на­стоящее разделение тр<

12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: