Второй этап: классический этап, формирование экономической социологии как отрасли социологического знания. 3 глава

В своей «Фило­софии денег» (1900 г.) он концентрирует внимание на элементарных человечес­ких взаимодействиях, которые рассматриваются им как обмен. Причем суть последнего заключена не в перемещении материальных благ, но в актах субъективного взаимного оценивания. По его словам, «обмен есть форма социализации».

Деньги как квинтэссенция всего экономического, наряду с интеллек­том и законом, становятся универсальным посредником в мире современ­ной культуры, объективируя и деперсонализируя субъективные смыслы, обращая цели в подверженные калькулированию средства. Из этой нейт­ральности денег и интеллекта рождаются экономический индивидуализм и эгоизм, которые теперь попросту отождествляются с рациональным поведением, на этой же почве кристаллизуются дифференцированные стили жизни. Таким образом Г. Зиммель подчеркивает культурно-символичес­кие значения экономических процессов.

Деньги занимают его как «чистейший» символ современного общества, как самое об­щее средство интеракции. Такой подход Зиммеля исключает ис­следование генезиса современной денежной экономики и совре­менного капитализма как хозяйственного порядка. Свой труд он делит на две части - аналитическую и синтетическую. В аналити­ческой части он исследует деньги как производную переменную, в синтетической - как независимую. В первой части он ставит вопрос о предпосылках и условиях, которые влияют на смысл и реальное место денег. К этим предпо­сылкам принадлежат установки индивидов, социальные отноше­ния и логическая структура ценностей. Для социологии важнее вторая часть. Здесь обсуждается вопрос о влиянии денег на совре­менный стиль жизни и современную культуру. Стиль жизни здесь, скорее, определяется через измерения ритма, темпа и дистанции.

Односторонность марксистской концепции отчуждения Зим­мель преодолевает посредством идеи, которая постепенно только сейчас находит признание, о том, что современное общество про­низано противоположно протекающими процессами. Со своей стороны, они сами в высшей степени противоречивы, и их дейст­вие для современного общества не всегда имеет однозначный ре­зультат. Деньги действуют локально и глобально, они выравнивают социальные различия и создают позитивные предпосылки для но­вых различий, они ослабляют традиционные связи и одновременно создают новые, они вводят измерение во все жизненные отно­шения и одновременно высвобождают совершенно новые свойства в привычных сферах жизни. Соответственно двойственно ведет себя, по Зиммелю, и современный человек в решении вопросов морали; как правило, он действует нерешительно, подобно маят­нику качаясь между полюсами полного осмысления и его отсутст­вия, не в состоянии выбрать определенную позицию. По Зиммелю, познание может решить трудность - примирить эти противоречия друг с другом как творческая побудительная сила, которая манифестирует себя в высшей степени различно – как мания туризма, как конкретная погоня, как лихорадочная смена моды, чувств и партнера.

Зиммель интере­совался, прежде всего, появлением в современном обществе денежной экономики, которая становится изолированной от индивидов и начинает господствовать над ними. Эта тема, в свою очередь, является частью еще более крупной и наиболее из­вестной работы Зиммеля, касающейся господства культуры в целом над индивидом. Как считал Зиммель, в современном мире культура и ее различные составляющие (включая денежную экономику) все больше расширяются, и по мере их развития снижается ценность индивида. Таким образом, например, если промышленные тех­нологии, связанные с современной экономикой, развиваются и усложняются, навы­ки и возможности отдельного трудящегося постепенно теряют свою значимость.

В конце концов, трудящийся сталкивается с промышленной машиной, над которой он или она смогут осуществлять в лучшем случае лишь незначительный контроль. В общих чертах, Зиммель полагал, что в современном мире еще дальнейшее разви­тие культуры ведет к снижению значимости индивида.

Наряду с классиками экономической социологии следует вновь упомянуть экономистов нетрадиционного толка - Т. Веблена, Й. Шумпетера. Исходным моментом научного подхода Веблена стала критика взглядов классических экономистов с эволюционной и социологических точек зрения. Он возражал против выражаемого в них суждения, что законы, которые они создали, являются вечными и общими, и, напротив, утверждал, что экономическое поведение людей необходимо анализировать, исходя из социального контекста, в котором она осуществляется.

Торстейн Веблен (1857-1929) занимает важное место в эко­номических и социологических науках как основоположник социального институционализма. Наиболее известное изложение институционального подхода дается Т. Вебленом (1857-1929) на примере «праздного класса» (господ­ствующего класса собственников) с присущими ему ориентацией на поддержание особого элитарного статуса и мотивами престижного по­требления, которые слабо вписываются в плоско понимаемую рацио­нальность.

Благодаря Т. Веблену, а также Дж. Дьюи, Дж. Г. Миду, А. Смоллу в теории и практике социальной жизни США начала XX века сформировалась мощная реформаторская традиция, а необходимость преобразований различных сторон жизни стала рассматриваться как один из главных приоритетов в общест­венном мнении страны.

Веблен был один из первых, кто указал на значение в соци­ально-экономической жизни социальных институтов и дал одну из первых ставшей классической, их характеристику. Он рассматривал эволюцию общественного уст­ройства как процесс естественного отбора социальных институ­тов.

Социальный институт по Веблену и школы институционализма - это совокупность общественных обычаев, воплощение определенных привычек поведения, образ мысли и образ жиз­ни, передаваемые из поколения в поколение, меняющиеся в за­висимости от обстоятельств и служащие орудием приспособле­ния к ним. Институционализация представляет собой развитие и исторические изменения социальных институтов, означаю­щих закрепление практики или области общественных отноше­ний в виде закона или социальной нормы, принятого порядка.

При анализе процессов институционализации Т. Веблену присуще стремление к их объяснению через социальное пове­дение людей, где переплетаются социальные, экономические, естественно-исторические, природные и психологические фак­торы. Экономические явления, и в частности, возникновение и развитие частной собственности Т. Веблен рассматривает, как проявление коренных свойств человеческой натуры, которое основывается на завистническом сопоставлении, стремлении завоевать положение в обществе, перегнать других за счет на­копления различных благ.

И экономические институты, у Веблена, - результат дейст­вия определенных привычек поведения, обычаев, свойственных человеку: «Где бы ни обнаруживался институт частной собст­венности, пусть даже в слаборазвитой форме, там процесс эко­номического развития носил характер борьбы за обладание имуществом». «За исключением инстинкта самосохранения, предрасположенность к соперничеству являет­ся, вероятно, - рассуждает Веблен, - самым сильным, живым и настоятельным из собственно экономических мотивов». «Мотив, лежащий в основе собственности, - сопер­ничество; этот же мотив соперничества, на базе которого воз­никает институт собственности, остается действенным в даль­нейшем развитии этого института и в эволюции всех тех черт социальной структуры, к которым собственность имеет отно­шение. Обладание богатством наделяет человека почетом, по­чет выделяет людей и делает их объектом зависти».

По концепции Веблена первоначально институт собственно­сти возник как трофей, результат набега на другое племя или род. Собственность была знаком победы над врагом, отличала обладателя трофея от его менее удачливого соседа. С развитием культуры собственность приобретается в основном не военны­ми, а мирными методами. Но она по-прежнему служит доказа­тельством успеха, высокого положения в обществе. Веблен по­казывает роль собственности как «наиболее легко различимого доказательства успеха и традиционной основы уважения». По­этому богатство, как критерий почета, является и критерием одобрения со стороны общества и прочного положения в нем личности, владеющим большим богатством.

«Завистническое сравнение» служит источником стремления к практически неограниченному увеличению собственности. Но при этом Веблен полагает, что желание быть богатым, превзой­ти остальных вряд ли можно распространить на все случаи жизни. Это обстоятельство, по мнению Веблена, доказывает ошибочность утверждения, что основной целью накопления яв­ляется потребление. Он предпринимает попытку критики дан­ного утверждения, распространенного в современной ему эко­номической литературе. «Если бы, как иногда полагают, стиму­лом к накоплению была нужда в средствах существования или в материальных благах, тогда совокупные экономические по­требности общества понятным образом могли быть удовлетво­рены при каком-то уровне развития производственной эффек­тивности, но, поскольку борьба по сути является погоней за престижностью на основании завистнического сопоставления, никакое приближение к определенному уровню потребления невозможно».

На определенном этапе развития общества, по мнению Веб­лена, достижение некоего «престижного денежного уровня», т.е. некоторого условного стандарта богатства, становится та­ким же необходимым, как доблесть и подвиг прежде. Пре­вышение данного денежного уровня оказывается особенно по­четным, а те члены общества, которые не обладают необходи­мой собственностью, получают отрицательную оценку своих собратьев и страдают от этого. Однако «денежный уровень жизни» не остается неизменным: с развитием общества он воз­растает.

В процессе оценки собственности различных ее обладателей, как и в других ситуациях, люди, по мнению Веблена, прибегают к «завистническому сравнению». Если это «завистническое сравнение» неблагоприятно для ин­дивида, то личность будет испытывать хроническую неудов­летворенность и постоянно стремиться к достижению пре­стижного «денежного уровня жизни», принятого в данном об­ществе или в данном слое. В случае же достижения этого уров­ня неудовлетворенность сменяется стремлением превысить его и тем самым превзойти остальных.

Веблен считает, что денежный уровень жизни также обу­словлен привычкой к денежному соперничеству и что «среди мотивов, которыми руководствуются люди при накоплении бо­гатства, первенство и по размаху, и по силе остается за этим мотивом денежного соперничества». Это у Веб­лена выступает основой классовой дифференциации, и потому он показывает, как с развитием общества обладатели собствен­ности становятся привилегированной общностью в системе об­щественных отношений. Но их представители не участвуют в создании материальных ценностей, а свой доход имеют благо­даря факту собственности. Данную социальную общность Т. Веблен назвал «праздным классом», анализу которой он посвя­тил самый известный свой научный труд - «Теорию праздного класса». Этот труд после публикации в 1899 г. в течение почти десятилетия был научным бестселлером в США, цель ко­торого «выяснить место и значение праздного класса как эко­номического фактора в жизни современного общества» и пока­зать его те характерные черты «общественной жизни, которые обычно не причисляются к чертам экономическим». Что и делает этот труд социолого-экономическим.

Эта книга содержит критический анализ поведения отдель­ных классов в американском обществе конца XIX века. Веблен значительное внимание отвел исследованию проблем соотношения производительного и не­производительного труда. Используя исторический метод анализа экономических процессов, он исследует процесс возникновения собственности у одних и освобождения от по­следней других социальных слоев. Собственность и праздность являют у него самые существенные элементы социальной структуры общества, основанного на принципах праздности: «Скопление богатства на верхних ступенях социально-денежной лестницы предполагает ли­шения на более низких ступенях». Ранней диф­ференциацией, из которой возникло расслоение общества на праздный и работающий классы, является поддерживающееся на низших стадиях варварства различие между мужской и жен­ской работой. Таким образом, по Веблену, самой ранней фор­мой собственности является собственность на женщин со сто­роны здоровых мужчин общины. Институт частной собственно­сти постоянно сопровождается борьбой за обладание ими.

Т. Веблен считает, что жажду богатства в силу ее природы почти невозможно утолить в каждом отдельном случае, а об удовлетворении общего стремления к богатству не может быть и речи. Как бы всеохватывающе, поровну или «справедливо» ни распределялся общий прирост общественного благосостояния, он нисколько не приблизит насыщение той потребности, поч­вой для которой является стремление каждого превзойти всяко­го другого в накоплении материальных ценностей. Экономиче­ские потребности общества могли бы быть удовлетворены при определенном уровне развития производственной эффективно­сти. Но, поскольку борьба, по сути, является погоней за пре­стижностью на основании завистнического сопоставления, ни­какое приближение к определенному уровню потребления не­возможно.

По характеристике Т. Веблена «праздный класс - это консер­вативный класс. Острые требования, выдвигаемые общей эко­номической ситуацией, сложившейся в обществе, не касаются его представителей» и «функция праздного класса в развитии общества - препятствовать движению, сохра­нять то, что устарело». Причем, господствую­щие слои оказывают на развитие тормозящее действие, сильно превосходящее то влияние, которое определялось бы просто численностью класса.

Он противится нововведениям потому, «что у него есть за­крепленное законом право на собственность - недостойная ма­териальная заинтересованность в сохранении существующих условий» и «потому, что их ничто к этому не принуждает».

В среде праздного класса, отмечает Т. Веблен, доминирует «ощущение того, что новатор является лицом, связывать себя с которым по крайней мере некрасиво и от социального контакта с которым нужно устраняться. Новаторство - дурной тон». И «предписывающий пример праздного класса способствует значительному усилению сопротивления всех других слоев общества, которое оказывается всякому нововве­дению и закреплению привязанности людей к [...] унаследо­ванным от прошлого поколения институтам».

Отсюда Т.Веблен делает вывод, что «институт праздного класса способствует тому, чтобы низы стали консервативными, лишая их, насколько возможно, средств к существованию и уменьшая [...] их потенциальную энергию до такой степени, что они становятся неспособными к напряжению, требующему­ся, чтобы научиться новому образу мысли и усвоить его как привычку». Это тормозящее влияние праздного класса на соци­ально-экономическую жизнь он объясняет тем, что не только сытые классы, но и голодные психологически не готовы к ак­тивной деятельности по переменам - «недоедание и чрезмерно тяжелая физическая работа мешает прогрессу ничуть не мень­шим образом, чем роскошная жизнь, которая исключает всякое недовольство уже тем, что не дает к нему ни малейшего повода Люди нищенски бедные и те, чьи силы поглощает повседневная борьба за пропитание, консервативны потому, что не могут позволить себе позаботиться о послезавтрашнем дне; точно так же, как очень богатые люди консервативны потому, что у них мало оснований быть недовольными той ситуацией, какая име­ется на сегодняшний день». «В результате, - резюмирует Т. Веблен, - закрепляется об­щая консервативная позиция».

Одним из важнейших требований научного анализа Т. Веб­лен считал применение исторического подхода. И под этим углом зрения Т. Веблен анализирует историю развития праздности, показывая, как постепенно вырабатыва­ются правила, «навыки праздности». Институт праздного класса у Веблена представлен как ре­зультат «разграничения» видов деятельности: «Институт празд­ного класса развивается из возникшего ранее разграничения видов деятельности, согласно которому одни виды почетны, а другие - нет». Именно из этого различия и воз­никает расслоение общества на «праздный» и «работающий» классы.

Условия, необходимые для образования праздного класса, по мнению Т. Веблена: 1) у общности должен быть хищнический уклад жизни (война или охота на крупную дичь или и то и другое), т.е. муж­чины, составляющие в этих случаях зарождающийся праздный класс, должны усвоить привычку причинять ущерб силой и хитростью; 2) средства для поддержания жизни должны доста­ваться на достаточно легких условиях, с тем, чтобы можно было освободить значительную часть общества от постоянного участия в труде по заведенному распорядку».

Появление праздного класса Веблен связывает с воз­никновением частной собственности: «В процессе эволюции культуры возникновение праздного класса совпадает с зарож­дением собственности. Это непременно так, ибо эти два инсти­тута являются результатом действия одних и тех же экономиче­ских сил». Он описывает различные стадии в становлении института частной собственности: «начальную стадию собственности», связанную с «приобретением путем от­кровенного захвата и обращения в свою пользу», и следующую ступень - «организации производства, зарождающегося на ос­нове частной собственности (на рабов)», когда «трофеи хищни­ческих набегов как общепринятый показатель успеха и превос­ходства в силе постепенно, но все более заменяются накопляе­мой собственностью».

Стремление к праздности, отмечает Веблен, порождает и ко­декс приличий, и правила поведения - весь образ жизни выс­ших слоев подчинен постоянной демонстрации праздности, причем, эта демонстрация становится даже обременительной: «В условиях подчинения требованию демонстративного потребления атрибуты человеческий жизни - такие, как жилище, обстановка, экзотические безделушки, гардероб, питание, - стали столь сложными и обременительными, что потребители не могут должным образом справиться с ними без посторонней помощи», прежде всего - армии слуг и прислу­ги.

Потому, что «праздность, являясь общепризнанным свидетельством обладания богатством, закрепляется в образе мыслей людей как нечто, что само по себе обладает значитель­ными достоинствами и существенно облагораживает, тогда как производительный труд в то же самое время и по той причине в двойном смысле становится недостойным. В довершение всего труд не только позорен в глазах общества, но и морально не­возможен для благородных, рожденных свободными людьми и несовместим с достойной жизнью». И потому «сама по себе праздная жизнь (и все с ней связанное) облагора­живает человека и является прекрасной в глазах всех цивилизо­ванных людей».

Помимо праздности в «Теории праздного класса» раскрыва­ются и чрезмерные, не обусловленные человеческими потреб­ностями размеры потребления, которые вступают в противоре­чие с интересами общества в целом. Такое потребление Веблен охарактеризовал как «расточительное потребление». И оно за­нимает главное место в системе ценностей «праздного класса», сделавшись почетным. Владение большей собственностью оз­начало более высокий престиж, более высокое положение в об­ществе, поэтому представители класса собственников стреми­лись демонстрировать свое богатство; праздный образ жизни и «демонстративное потребление», по мнению Веблена, - это важнейшие свойства «праздного класса».

В демонстративном потреблении, жизни напоказ Веблен ви­дит стержень «денежной цивилизации». В ее рамках не стре­мятся жить полнее, разумнее, добрее, ярче; они стремятся дока­зать другим, что у них имеется излишек денег и вещей и потому стремятся продемонстрировать этот излишек. Для господина, живущего в праздности, демонстративное потребление матери­альных благ есть средство достижения уважения. По мере того как богатство сосредоточивается в его руках, только его собст­венные усилия не могут ему обеспечить без посторонней по­мощи доказательства его могущества. Соперника, которого хо­зяин угощает и развлекает, желая установить сравнение, таким способом обращает в средство, помогающее достижению его цели. Он осуществляет за хозяина подставное потребление и в то же время является свидетелем потребления тех излишних благ, которыми хозяин не в состоянии распорядиться без посто­ронней помощи. Он же превращается и в свидетеля той легко­сти, с которой хозяин владеет правилами этикета. Потребление становится демонстрацией социального статуса и экономиче­ского благосостояния.

Демонстрация праздности становится основным занятием этого класса, что превращает праздность в профессию. И кано­ны «достойной» демонстрации праздного образа жизни прони­зывают все стороны жизни критикуемого Т. Вебленом совре­менного общества - право, религию, семью, систему высшего образования, иерархию ценностей, отдых и многое другое. Рас­ходы на демонстративное потребление становятся более важ­ными, чем расходы на необходимое потребление, являясь сред­ством расточения материальных благ и сил людей. И в этом Веблен видит причину возникновения власти вещей над людь­ми. И это обстоятельство сделало его труд в конце XIX - начале XX века бестселлером. Он подчеркивает, что в отличие от со­словного общества, где принадлежность к высшим кругам явля­ется наследственной, в современном ему западном обществе власть денег размывает границу между разными слоями обще­ства, не исключает перехода из одного слоя в другой, так как между ними существует только имущественное различие. В си­лу этого в современном обществе «благопристойное потребле­ние» становится общим требованием для всех его членов. И «любое демонстративное потребление, ставшее обычаем, не остается без внимания ни в каких слоях общества, даже самых обнищавших», что остро сатирически было показано в «Двенадцати стульях» И. Ильфом и Е. Петровым в «борьбе» Эллочки-людоедочки.

Этим Т. Веблен обосновывает и формулирует свой «закон демонстративного расточительства»: «чем дальше стоит обще­ство, особенно богатые классы общества, по росту богатства и подвижности, а также по диапазону социальных контактов, тем более властно будет утверждаться закон демонстративного рас­точения в вопросах одежды, тем сильнее будет тенденция кано­на денежной благопристойности подчинять себе чувство красо­ты или завладевать им, тем скорее будут смещаться и изменять­ся моды и тем нелепее и нестерпимее будут меняющиеся стили, входящие в моду один вслед за другим». И он объявляет этот «закон демонстративного расточительства» «фундаментальным», «великим» законом денежной цивилиза­ции.

Особенно ярко этот демонстративизм проявляется в одежде, чем в отношении многих других статей потребления, ибо «люди будут выносить весьма существенные лишения в жизненных благах, чтобы только позволить себе то, что считается приличным размером расточительного потребления». Особенно, это касается женщин, осуществляющих одновременно подставное потребление.

Роберт Мертон (старший), один из крупнейших в XX столе­тии социологов, один из основоположников структурного функционализма, исследовавший и проблемы социальной дез­организации общества, отмечал, что вебленовский анализ де­монстративного потребления выявляет и наличие очевидной и припрятанной функции. Это отражает тот факт, что деятель­ность человека, способствующего и удовлетворению потребно­стей отдельных потребителей, являет собой очевидную функ­цию. Но это одновременно способствует и повышению их со­циального статуса, так как товары приобретаются не ради потребления, а по причине ее высокой стоимости, что означает и наличие припрятанной функции. Таким образом, по мнению Р.К. Мертона, тот факт, что в оценке одних социальных групп деятельность других представляется иррациональной, но для представителей этих других социальных групп эта деятельность в действительности является функциональной. И вот разработка того, что позже в теории структурного функционализма будет названо припрятанной функцией, сторонники этого функциона­лизма считают заслугой Т. Веблена, его значительным вкладом в социологическую теорию.

Важнейшим для анализа процессов современного общества является обоснование Т. Вебленом необходимости изучать взаимосвязи «экономического» и «неэкономического», их взаи­мовлияния - экономического на неэкономическое, но самое главное - неэкономического на экономическое. И в качестве социального механизма развития американского общества Т. Веблен обосновал потребительское поведение - инстинкты, склонности и привычки людей.

Таким образом, из анализа совокупности идей и положений «Теории праздного класса» вытекает новый подход научного анализа, заложенный Т. Вебленом, и выступающий в качестве альтернативы неоклассическому направлению, включающему и социологическое осмысление экономической мысли. Главной его особенностью является исследование всей совокупности социально-экономических факторов (институтов), которые рас­сматриваются в историческом контексте во взаимосвязи и взаимообусловленности, что соответствует современному социолого-экономическому подходу

Главная мысль Веблена о современном капиталистическом обществе состоит в том, что оно основано на непримиримом противостоянии интересов бизнеса и промышленности, соб­ственности и технологии, финансовых и производственных видов занятий - между теми, кто производит товары, и те­ми, кто делает деньги, между профессиональным мастерством и умением торговать. Такое разграничение служило Веблену главным оружием в его резких выступлениях против сущест­вующей в Америке системы отношений и против господ­ствующей эволюционной доктрины. Его собратья-эволюцио­нисты, как и его бывший учитель У. Г. Самнер, считали, что крупные предприниматели и финансисты, продемонстрировав в конкурентной борьбе, что они выступают «самыми достой­ными», должны считаться «украшением» современной циви­лизации. Веблен же, напротив, утверждал, что отнюдь не яв­ляясь самыми достойными выразителями и движущими ры­чагами эволюционного прогресса, люди, занимающиеся фи­нансовой деятельностью, являются паразитами, жиреющими за счет технологических достижений и новшеств, осуществ­ляемых другими людьми. «Праздный класс живет за счет ин­дустриального общества, а не в нем». Промышленные магна­ты не вносили полезного вклада в развитие индустрии и, следовательно, не выполняли прогрессивной функции в эво­люционном процессе; напротив, они скорее тормозили и де­формировали его.

Веблен сложился как ученый и создал свои главные труды в эпоху, которую принято называть Золотым веком. Этот период имел и другое название: Век протеста. Это была эпоха господ­ства магнатов-грабителей, которые, жирея за счет эксплуатации основной массы населения, всего за несколько десятилетий соз­дали удивительный промышленный комплекс в преимущест­венно аграрной стране. Всего лишь через полвека после оконча­ния Гражданской войны Америка завоевала первое место среди индустриальных держав мира. С конца 60-х гг. XIX и вплоть до начала нового XX в. число фабрик и заводов в стране выросло в четыре раза; число фабричных рабочих - в пять раз; стоимость промышленной продукции - в семь раз; а размеры наличного капитала - в девять раз.

Люди, которые руководили этим грандиозным промышлен­ным развитием, принадлежали к набирающему силы поколе­нию расчетливых, грубых и решительных нуворишей. По оцен­ке В. Паррингтона, «это были примитивные люди, безжалост­ные, хищные, умелые, целеустремленные, часто способные на обман и мошенничество, но никогда не проявлявшие слабость, никогда не сдерживаемые ни малейшими сомнениями, никогда не способные хныкать или ныть - готовое сырье для создания поколения капиталистов-пиратов». Они много и упорно работали и вели себя жестоко.

Хотя некоторые из них все еще были привержены суровым нормам жизни своих пуританских пред­ков, большинство из них предавалось кричащей и вульгарной демонстрации своих недавно обретенных богатств, нередко проматывая в этом великом пиршестве свое богатство столь же быстро, как они его и приобрели. Они строили для себя экстра­вагантные и безвкусные особняки в стиле, в котором эклекти­чески смешивались архитектурные решения Тадж-Махала и го­тических соборов. Они расхищали художественные галереи Ев­ропы, чтобы украсить свои дома; они завлекали сыновей европейских аристократов в Америку, чтобы женить их на сво­их дочерях и, тем самым, облагородить свою родословную. Это был тот самый «праздный класс», беспощадный портрет кото­рого был создан Вебленом.

Нефтяные, сталелитейные и железнодорожные компании господствовали в мире бизнеса, а семейства Рокфеллеров, Карнеги и Вандербильдов, которые управляли ими, приобре­тали такую власть, которой не обладал даже сам президент Соединенных Штатов в скромной аграрной Америке во вре­мена отцов-основателей. Но, когда власть промышленных и железнодорожных магнатов достигла своего предела, она вы­звала мощную ответную реакцию. Фермеры Среднего Запада были первыми, кто объединился для политической борьбы с «губительными интересами» и дефляционной политикой, гро­зившими разорить класс должников. В 70-е гг. организация «Орден покровителей земледелия» стала заметной силой в прериях и начала яростную борьбу против железнодорожных магнатов, владельцев элеваторов и восточных банкиров, жертвами кото­рых стали фермеры. Вскоре она присоединилась к движению гринбекеров (выступали за изъятие из обращения гринбеков, бумажных денег, которых нельзя разменять на золото), которое объединило всех фермеров-должников в борьбе против банкиров восточных штатов и требовало более выгодных кредитов для готовых сражаться фермеров.

Крупные волнения были и в промышленности. Забастовка на заводе сельскохозяйственных ма­шин Мак-Кормика и последовавший за ней в 1886 г. бунт в Хеймаркете, приведший к вынесению несправедливого смерт­ного приговора пяти предполагаемым анархистам, кровавая за­бастовка в Хомстеде в 1892 г., крупная забастовка на заводах Пульмана в 1894 г., яростные выступления шахтеров Колора­до - все это вехи нового века насилия в трудовых отношениях Америки.

Вплоть до 90-х гг. к социализму относились как к какому-то экзотическому движению, которое, по-видимому, может про­цветать лишь среди недавних иммигрантов. Теперь же, под ру­ководством собственного лидера, Эжена Дебса, идеи социализ­ма обрели прочные позиции не только среди еврейских рабо­чих и квалифицированных немецких мастеровых, но также и среди шахтеров западных штатов. В 1899 г., когда Веблен опуб­ликовал свою «Теорию праздного класса», была организована Американская социалистическая партия со своей штаб-кварти­рой в Чикаго.

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: