Второй этап: классический этап, формирование экономической социологии как отрасли социологического знания. 5 глава

Ведущим направлением экономической социологии в рассматри­ваемый период становится Нейл Смелсером (р. 1930), который представляет направление, получившее название пер­спективы «хозяйства и общества: книга Смелсера «Социология хозяйственной жизни» (нач. 1960). Согласно его концепции, жизнь общества условно делится на две сферы: экономическую и не­экономическую, функционирование которых обусловлено «социологическими переменными». В качестве таких социологических пере­менных он рассматривает социальные группы и общности, роли и статусы, организации и формы власти, рынки (труда и услуг), коллек­тивные действия, мотивы и ценности.

Он определяет экономическую социологию как дисциплину, изучающую «отношения между экономическими и неэкономическими аспектами социальной жизни». Он же выпускает первый сборник экономико-социологичес­ких трудов. Отличительная черта данного направления заключается в стремлении субординировать экономическую теорию, не нарушая це­лостности экономических предпосылок, которые берутся социологами в том виде, в котором их предлагают сами экономисты.

Н. Смэлсер сопоставляет социологический и экономический подходы друг с другом раз­личными способами. Экономическая наука объясняет следующие основ­ные категории: производство, методы организации ресур­сов и распределение богатства. Социологи в области эко­номики иногда тоже интересуются этими вопросами, но они сосредоточивают свое внимание главным образом на других сторонах экономического поведения. Они подходят к нему как к конкретному случаю общего социального поведения. Следовательно, они интересуются изучени­ем экономического поведения как комплексов ролей и со­циальных организаций. Характеризуя эти роли и орга­низации, они заостряют внимание на шаблонах власти, системах статусов, сетях коммуникаций и неформальных социальных группировках. Короче говоря, социологи ин­тересуются объяснением вариаций в социальной структу­ре экономической деятельности и вариаций в поведении, связанном с этой социальной структурой.

Во-вторых, сопоставление можно провести по тем си­лам, которые оказывают воздействие на экономическое поведение. Экономисты признают, что неэкономические переменные - например, принадлежащие к области по­литики, права и образования - оказывают существенное влияние на экономическую жизнь. Но в своей собственной дисциплине экономисты обычно делают в интересах эко­номического анализа допущение, что эти влияния оста­ются постоянными и, таким образом, не изменяют эко­номических процессов; иными словами, принимается, что вкусы и институты «заданы». Упростив таким образом для себя картину экономической деятельности, экономи­сты приступают к анализу влияния экономических пере­менных друг на друга. В частности, они интересуются объяснением уровней производства, цен, зарплаты и т.д., категориями факторов спроса и предложения в рыночном контексте. Социологи же, так сказать, «ослабляют» стро­гую заданность таких допущений в соотношениях между экономическими и прочими социальными переменными и занимаются подробным объяснением того, каким образом эти различные типы переменных воздействуют друг на друга.

Вот один пример. Экономист, изучающий заработ­ную плату, концентрирует внимание главным образом на тех свойствах рынка, которые оказывают влияние на уро­вень зарплаты: предложении различных типов специали­стов на рынке рабочей силы и спросе на этих специали­стов, что в свою очередь обусловливается существующим уровнем техники и спросом на продукцию, производимую этими специалистами. Экономист, особенно если он ин­тересуется, например, инфляцией, может также задаться целью определить воздействие уровня зарплаты на об­щий уровень цен. Социолог, изучающий то же самое яв­ление заработной платы, вдается в исследование гораздо более широкого круга причин и следствий. Если, скажем, администрация постоянно «мудрит» с уровнем зарплаты, это может привести к усилению неформальных компаний рабочих и склонить их к подрыву авторитета админист­рации или же может способствовать образованию нового профсоюза либо активизации уже существующего. И те и другие социальные последствия могут затем оказать обратное воздействие и повлиять на уровень заработной платы.

Смелсер провел анализ роли первичной группы в экономической деятельности. Речь идет о такой группе, которая достаточно мала, что­бы ее члены могли сохранять тесное личное взаимодей­ствие, и связи внутри которой характеризуются эмоцио­нальной глубиной и лояльностью. В качестве примеров первичных групп можно привести нуклеарную семью, компанию друзей или небольшую боевую единицу, такую, как экипаж самолета.

Первичная груп­па оказывает существенное влияние в процессе производ­ства. Представ­ление классических экономистов о поведении рабочего основывалось на логике спроса и предложения. Они ис­ходили из того, что объем труда, предлагаемый индиви­дом на рынке рабочей силы, является своего рода функ­цией предлагаемых ему экономических вознаграждений. Предполагалось, что и в процессе работы объем труда представляет собой функцию таких поощрительных меро­приятий, как сдельная оплата и премиальная система. Для промышленной социологии начала XX века был ха­рактерен несколько отличный, но столь же ограничен­ный кругозор. Согласно господствовавшему тогда подхо­ду - «научному управлению», связанному с именем Фре­дерика У. Тейлора, - рабочих в промышленных органи­зациях можно рассматривать главным образом в качест­ве обособленных нейрофизиологических организмов с оп­ределенными способностями и навыками; более того, эффективность их работы является в основном производ­ной от таких факторов, как скорость рабочих операций, величина расходуемой энергии, количество отдыха, пре­доставляемого для восстановления сил. Научно-управлен­ческая школа в большей или меньшей степени игнори­ровала социально-психологические определяющие факто­ры: моральное состояние и работоспособность.

Признание значения солидарных группировок внутри промышленной организации тесно ассоциируется с воз­никновением в промышленной социологии в период меж­ду двумя мировыми войнами подхода под углом зрения «человеческих взаимоотношений». Когда в двадцатые го­ды начались знаменитые хоторнские эксперименты в об­ласти производительности труда на предприятиях «Вес­терн электрик компани» в Чикаго, упор первоначально делался на влиянии различных несоциальных факторов, скажем освещения и перерывов на отдых, на производи­тельность рабочего. Однако в ходе экспериментов иссле­дователям стало ясно, что роль этих «физических» фак­торов в деле повышения морального состояния и произ­водительности труда далеко не так велика, как роль раз­личных «человеческих» факторов, таких, как обретение статуса, принятие рабочего в важную для него первичную группу и получение возможности высказать свои жалобы терпеливому и отзывчивому начальству. Короче говоря, исследователи выделили солидарные группировки в ка­честве определяющего фактора экономического поведе­ния.

Джон Кеннет Гелбрейт (1908-2006) критиковал мнение, что на экономическом рынке силы находятся в состоянии свободной конкуренции. Он считал, что «общество потребления» развивает экономический дисбаланс, направляя слишком много ресурсов на производство потребительских товаров и недостаточно - на общественные нужды и инфраструктуру. Гелбрейт критиковал и мнение, выдвигаемое защитниками монетаризма, что государственные расходы не способны снизить безработицу. В своей книге «Общество изобилия» (1958) он документально подтверждает тенденцию свободного рыночного капитализма создавать частное великолепие и общественную нищету. Онтвердо верил в роль правительства в экономическом планировании.

В числе его работ - «Американский капитализм» (1952), «Новое индустриальное государство» (1967), «Экономика и общественная цель» (1973) и «Культура сдерживания» (1992). Он также был известным диссидентом, резко критикующий политику своей страны, включая вторжение США во Вьетнам и нынешнее вторжение в Ирак.

Он выделяет в капитализме, с одной стороны, рыночную экономику, которая не может и не должна быть всеобъемлющей,а с другой, - планирующую систему, важнейшей формой которой являются корпорации. В США они производят около половины всех товаров и услуг, создаваемых вне государственного сектора. Примерно столько же производят 12 миллионов мелких и средних американских фирм, образующих рыночную экономику. «Планирующая система существует в самой тесной связи с государством. Очевидной основой этих взаимоотношений являются огромные расходы правительства на приобретение выпускаемых ею товаров». Однако тесная связь с государством не мешает ей оставаться независимой в своей собственной сфере.

Место, которое та или иная фирма занимает в своей отрасли, зависит от ее собственной мощи, которая позволяет ей оказывать прямое или опосредованное влияние на установление цен и издержек не только своей продукции, но и продукции многих других фирм, экономически связанных с нею. Корпорации осуществляют контроль над своей экономической средой, которая тем обширнее, чем крупнее корпорация. Корпорации, таким образом, в значительной мере планируют эту среду, хотя они и сами во многом являются ее частью, подчиненной рыночной экономике. Ведь они являются потребителями продукции рыночной системы, но и последняя покупает продукцию по ценам, которые в большей или меньшей мере находятся во власти планирующей экономики, т.е. корпораций. Описывая это положение вещей в современном капиталистическом обществе, Гелбрейт отнюдь не считает его способствующим общественному развитию. Тот факт, что «планирующая система», т.е. корпорации, в значительной мере определяет государственную политику соответственно собственным нуждам, не только не способствует социальному прогрессу, но в немалой мере тормозит его. Симбиоз государственной бюрократии с наиболее развитыми корпорациями поглощает громадные средства, которые можно было бы употребить в интересах всего общества. Необходима основательная реформа: государство должно быть вполне независимым от корпораций, оно призвано обслуживать общество, а не эти громоздкие техноструктуры.

Необходимо преодолеть усиленно насаждаемое корпорациями представление, что интересы планирующей системы совпадают с интересами народа. Чрезмерная власть корпораций вредит обществу, и никакие антитрестовские законы не могут ослабить эту власть. Гелбрейт выступает против господства монополий, монополистического капитала, которое препятствует удовлетворению весьма важных общественных потребностей: покрытию расходов на образование, здравоохранению, обеспечению деятельности судов и различных городских служб, содержанию полиции, очистке улиц и многому другому.

Медицинское обслуживание может быть эффективным только как непосредственно государственное дело. То же относится к общественному транспорту и жилищному строительству. Следовательно, приватизация далеко не всегда лучше, чем государственная собственность. Набрасывая в общих чертах необходимую, по его убеждению, социальную реформу, Гелбрейт утверждает: «В первую очередь существует потребность радикально усилить влияние и возможность рыночной системы, положительно повысить уровень ее развития по отношению к планирующей системе и тем самым уменьшить со стороны рыночной постоянное неравенство в уровнях развития между двумя системами... Мы называем это «новым социализмом». Необходимость уже вызвала к жизни новый социализм в гораздо большем масштабе, чем подозревает большинство людей». Новый социализм, разъясняет Гелбрейт, не носит идеологического характера, его необходимость вызвана объективными обстоятельствами. Было бы ошибкой рассматривать этот социализм как отражение интересов рабочего класса, во-первых, потому что современные рабочие отказались от социализма и, во-вторых, потому что социалистические преобразования выражают интересы подавляющей массы населения и, в сущности, реализуют общечеловеческую задачу.

Социалистическое общество, по представлению Гелбрейта, представляет сочетание, сотрудничество государственных и частных предприятий. Это, в частности, проявляется в том, что государство владеет акциями ряда акционерных компаний, а частный капитал владеет частью акций государственных компаний. При этом вопрос о государственном участии в частных предприятиях, так же как и вопрос об участии капиталистов в государственных предприятиях, решается на правительственном уровне. Для решения этих вопросов, значение которых невозможно переоценить, необходим, полагает Гелбрейт, государственный плановый орган.

Верховенство государства необходимо, с точки зрения Гелбрейта, также для установления максимально допустимого разрыва между средней и наивысшей заработной платой. Несправедливо, что глава корпорации получает раз в 50 больше обычного рабочего. Это несправедливое соотношение должно быть устранено посредством прогрессивного налога: «система прогрессивного налогообложения является необходимым элементом сознательных усилий с целью достижения большей степени равенства в планирующей системе». Государство также призвано заботиться о значительном повышении минимального уровня заработной платы. Не менее настоятельной государственной задачей является предоставление гарантированного дохода лицам, которые по тем или иным уважительным причинам не могут найти себе применения. Экономические проблемы в принципе неразрешимы без государственных решений и руководства.

Естественно возникает вопрос: социалист ли Гелбрейт? Разумеется, он не социалист в марксистском или хотя бы социал-демократическом смысле слова. Он не политик, не идеолог, а теоретик-экономист, исследователь современного капиталистического общества, которое видится ему в новом свете. «Социализм, - пишет он, - уже существует. Признание этого факта и его необходимости было бы проявлением честности и оказало бы огромную услугу делу улучшения результатов деятельности».

Нельзя, конечно, согласиться с такой характеристикой современного капиталистического общества, хотя в нем действительно претворены в жизнь многие программные требования социализма: повышение заработной платы рабочих до уровня, вполне обеспечивающего безбедное существование, сокращение рабочего дня до семи а кое-где и до шести часов, существенное улучшение условий труда, техники безопасности на производстве, пособие по безработице, достигающие 75% заработной платы, налаженное медицинское обслуживание, пенсии, размер которых вполне обеспечивает потребности пожилых людей. И все же это не социализм, а капиталистическое общество, несмотря на то, что рабочие в развитых капиталистических странах, в основном, удовлетворены своим положением.

В этот период продолжает развиваться концепция и концепция «экономического человека». Лауреаты Нобелевской премии по экономике и создатели тео­рии общественного выбора Джеймс Бьюкенен и Кеннет Джозеф Эрроу считают «эконо­мического человека» исходным и конечным продуктами социального развития, поведение которого регулируется и направляется эгоизмом, выгодой, «самоинтересом». Этот принцип проник, по их мнению, и в политику.

В основе анализа Бьюкенена-Эрроу лежит ориентация на рацио­нального человека. А рациональный человек, если руководствоваться бихевиористской теорией, - это всегда человек действия. Однако ав­торы отмечают, что существуют не только «экономические», но и «не­экономические люди», которые не ищут сущности бытия в кошельке. По мнению Бьюкенена, «неэкономических людей» много, они живут рядом с «людьми экономи­ческими» и оказывают смягчающее влияние на жестокость рыночных отношений».

В целом защита частной собственности, ограничение государ­ственного вмешательства рамками эффективной политики - это принципы современного экономического человека.

Интересны и размышления Бьюкенена-Эрроу о связи экономи­ки, частных целей и политики. «Если на экономическом рынке лица обмениваются апельсинами или яблоками, то в политике они добро­вольно обменивают свою долю участия в затратах на услуги, необхо­димые всем: от помощи местных команд до судейских услуг». Что же касается современного «экономического человека», то это во всех си­туациях «самостоятельно действующий субъект хозяйственной жизни, рациональный и расчетливый участник рыночных отношений, стремя­щийся к максимизации полезности».

Джеймс Бьюкенен, развивая теорию общественного выбо­ра и исследуя контрактные (договорные) и конституциональные основы принятия экономических и политических решений, заложил фундамент тесной связи политологических иссле­дований и экономических наук. В разработанной им теории общественного выбора поведение индивидуумов в политиче­ской сфере (т.е. их политические роли) связаны с результатами, которые проявляются в их экономических ролях. Он исследует - как конкуренция полити­ков за голоса избирателей приводит к усилению государст­венного вмешательства в экономику. Через государственные программы происходит перераспределение доходов от бедней­ших и богатейших слоев населения к средним классам. Не ис­ключаются случаи, когда малые, но тесно сплоченные полити­ческие группы могут одержать верх над широким, но аморф­ным большинством.

Долгое время существовало убеждение, что решения, при­нимаемые отдельными политиками, политическими и государ­ственными организациями, должны иметь целью принесение всему обществу наибольшей пользы. Но уже в 1897 г. Кнут Виксель определил политику как взаимовыгодный обмен между гражданами и общественными структурами. Развивая эту идею, Дж. Бьюкенен в работе «Расчет согласия» (совместно с Г. Тиллоком, 1962 г.) анализирует процесс принятия экономических решений смешанными методами экономических и политиче­ских наук. Его исходная предпосылка - решения политиков и общественных организаций коренятся прежде всего в их собст­венных интересах.

Он обратил внимание на собственно экономиче­ский аспект стремления во власть и попытался ответить на во­прос: «Почему власть так притягательна?». Его исходное поло­жение гласит: «Если деловые люди преследуют свои собственные интересы, то почему не допустить, что государственные чиновники поступают таким же образом». Государственные люди - это предприниматели в политической сфере. Когда при­нимается такое утверждение за основную гипотезу, тогда необ­ходимо ответить и на вопрос: «Что именно стремятся максими­зировать люди, идущие во власть?». Использование данной ги­потезы позволяет получить ответ: люди, стремящиеся к государственному управлению, хотят иметь больше власти, по­лучить большую возможность приобретать голоса избирателей.

Основной целью политиков является получение максимума голосов на выборах. Как следствие, перед выборами они часто принимают неразумные решения с экономической точки зре­ния. Целью функционирования государственных органов явля­ется максимальное увеличение численности. Здесь видна анало­гия с экономикой, построенной на двух фундаментальных предположениях: потребитель стремится получить максимум полезности, а фирма - максимум прибыли.

Одной из причин все разрастающейся системы государст­венного вмешательства в экономику, по мнению Бьюкенена, является доступ к правительству. Предпринимаемые попытки установить соответствующие барьеры на пути к различным ведомствам приводят к увеличению контролирующего аппарата со всеми вытекающими последствиями. Но правительственному аппарату в современном политическом мире удается преодолеть подавляющее большинство барьеров.

Для демократического государства борьба групповых интересов - основа политического развития и стабильности. Но в экономической области в этом кроется опасность навязывания обществу групповых притязаний на долю в национальном доходе, которые, превращаясь фактически в «групповой эгоизм», ведут к постоянному повышению расходов государственного бюджета.

Концепция общественного выбора позволяет выявить специфическое положение политики и ее носителей в обществе как группы людей со специальными интересами. Представители группы специальных интересов отличаются от других субъек­тов социально-экономических отношений прежде всего высо­кой степенью риска. Их преследуют лоббисты, достается по­мощникам и консультантам. На них оказывается давление для получения налоговых льгот, субсидий, дотаций и всевозмож­ных поблажек. В пропагандистской сфере (для публики) приня­то изображать, что такого рода деятельность подчинена возвы­шенной и высокопатриотичной цели - увеличения националь­ного богатства и повышения эффективности экономики. Но такой цели просто быть не может по простой причине - затра­чиваемые усилия на достижение поставленной цели группой специальных интересов никогда не окупили бы их все затраты.

Концепцией общественного выбора впервые в экономиче­ской теории предпринята социологическая попытка раскрыть причины, по которым узко ведомственные объединения и груп­пы интересов поднимают значительно больший шум, чем рас­средоточенная и слабо организованная общественность. Пара­докс специальных интересов выглядит как неразрешимая про­блема. «Но действительно ли это так?» - задается вопросом Д. Бьюкенен. Любая группа интересов несет потери, когда льготы и привилегии предоставляются другой. Но если президент или какой-либо парламентский лидер получат полномочия на бюд­жетные ограничения или строгие меры против необоснованных привилегий, субсидий, дотаций, поддержку цен и протекцио­низм, то возросшая эффективность вполне способна компенси­ровать специальные привилегии.

До настоящего времени мировая экономическая практика преподносит примеры стремления правительств сохранения и укрепления контроля над большим количеством отраслей и производств. Естественно возникает вопрос: «Почему это про­исходит?». В учебниках по экономике можно найти простой от­вет: отрасли находятся в руках монополистов, а потребителей необходимо защищать от злоупотреблений, к тому же отрасли стремятся избавиться от государственного регулирования. Тео­рия же общественного выбора рассматривает данную проблему под другим углом зрения. Бизнес не отторгает государственное регулирование; чаще можно встретить противоположное - биз­нес стремится к государственной опеке. Опека государства ему нужна, чтобы защитить себя при повышенном риске динамиче­ски функционирующей конкуренции. Лобби именно потому и поддерживается, что необходимо государственное регулирова­ние на определенных временных интервалах и в условиях по­вышенного риска. Регулируемые отрасли, таким образом, со­глашаются на осуществление контроля над их деятельностью.

Экономическая практика показывает, что регулируемым от­раслям удается оказывать серьезное влияние на предполагае­мых защитников общественных интересов. Умело манипулируя «рациональным невежеством» потребителей, а также используя всевозможные теоретические и практические доказательства своей исключительной порядочности на рынке они получают необходимые льготы и привилегии. Государственные служащие в этой ситуации убеждены, что они вправе делать и делают ус­тупки промышленности, если общественность не высказывает существенного протеста против таких действий. В конце кон­цов теория общественного выбора приходит к выводу - регули­руемые имеют прочные связи с регулирующими. Члены раз­личных комиссий, действующих от имени государства, созда­ются из представителей частного сектора, в который и возвращаются после выполнения своих временных обязанно­стей. Приобретение знакомств и установление новых деловых связей становится для них одним из способов делать деньги. Было бы неверно утверждать, что все виды регулирования осуществляются под знаком нанесения вреда потребителю. Однако, тем не менее представители теории общественного выбора вместо поддержки мифа о добром правительстве, постоянно пекущемся об общественных интересах, либо иллюзии о всепроникающем позитивном действии «невидимой руки» рынка стремятся пробудить у людей интерес к сравнению результатом «чистой» рыночной экономики с реалистической моделью государственного регулирования.

Представители школы общественного выбора провели ог­ромное количество исследований по проблемам функциониро­вания бюрократии. По их мнению, бюрократы участвуют в со­стязании, немногим отличающемся от игр, в которые играют бизнесмены. Бюрократ, как и бизнесмен, преследует собствен­ные интересы. Бизнесмен борется за максимизацию прибыли; бюрократ же не может максимизировать свои доходы иначе, чем через подкупы и взятки. И еще можно максимизировать за­работную плату, премии, власть, престиж и т.п. Чиновничеству это удается с помощью увеличения штата, введения все новых и новых государственных структурных подразделений. Разраста­ние аппарата происходит за счет налогоплательщика.

Ни в одной стране мира процесс обсуждения бюджета не проходит гладко, ведутся острые и постоянные дебаты, часто сопровождающиеся критической оценкой поведения правитель­ства. Но как только речь заходит о финансировании расходов на собственную деятельность, решения принимаются единодушно. Не является исключением и принятие программ, стимулирую­щих инфляционные процессы в обществе. Если кто-то захочет привести пример сбалансированности бюджета, то, по мнению представителей школы общественного выбора, он совершит не­благодарный труд. Подавляющее большинство стран характе­ризуется несбалансированностью бюджетов своих государств. Так, в США за последние 10 лет только дважды удалось сба­лансировать бюджет.

Концепция теории общественного выбора гласит, что такая ситуация не связана с конкретными личностями. Сама полити­ческая система благоприятствует периодическому возникнове­нию бюджетного дефицита. Дж. Бьюкенен хочет понять, поче­му люди не обращают или не хотят обращать внимания на де­фицит бюджета. Им это объясняется следующим образом. Политик стремится удовлетворить своих избирателей. А людям нравится получать удовольствие, они ненавидят и отвергают то, что им приносит неприятности. Поэтому с психологической точки зрения правительственные программы для них, особенно программы социального характера - источник благ, а бремя на­логов вызывает неприязнь. Соответственно складываются и требования электората: пусть государство тратит на наши нуж­ды больше, а налогов мы будем платить меньше. Именно эта конструкция вызывает бюджетный дефицит и инфляцию.

С экономической точки зрения справедливо утверждение, что бюджетный дефицит причиняет ущерб экономике, и люди не могут не понимать, что он в конечном итоге болезнен для них. Школа общественного выбора объясняет данное положе­ние следующим образом. Последствия бюджетного дефицита носят косвенный и рассеянный характер. Попытки сбалансиро­вать бюджет неизбежно приводят к тому, что необходимо отка­заться от реализации определенных социальных программ, либо увеличить налоги. Все это не может не возмущать население. Поэтому, чтобы реакция налогоплательщиков была адекватна ситуации, они должны представлять отдаленные последствия. Т.е. понимать, что они выиграют в будущем, если им придется сегодня чем-то жертвовать. Давать такую объективную инфор­мацию - не в интересах чиновничества.

Предпринятая социолого-экономическая попытка представи­телей школы общественного выбора найти причины и побуди­тельные мотивы поведения чиновников, а также обосновать ме­ханизмы решения проблемы взаимоотношений государства и населения выявляет всю сложность и значимость изучаемой проблемы.

Кеннет Джозеф Эрроу в работе «Социальный выбор и ин­дивидуальные ценности» (1951 г.) предложил социальные усло­вия (например, отсутствие диктатуры, независимость альтерна­тивного выбора и др.), при которых групповые решения могут быть выведены рациональным или демографическим путем из индивидуальных предпочтений. Он доказал, что эти условия находятся в постоянном противоречии и, следовательно, ни одна социальная схема благосостояния не может соответство­вать всем этим требованиям одновременно.

Ключевым понятием в теории ценового приспособления К. Эрроу в условиях монополии является неопределенность: «про­цесс ценового приспособления будет очень неравномерным. Хотя, когда спрос превышает предложение, существует общая тенденция к повышению цен, вполне может наблюдаться зна­чительная дисперсия цен среди различных продавцов одного и того же товара, а также значительная изменчивость скорости изменения цен во времени.

Неопределенность в свою очередь ведет к большему возна­граждению за информацию. Традиционная экономическая тео­рия утверждает достаточность системы цен как источника ин­формации для выбора экономического поведения, и для усло­вий равновесия это вполне верно. Но монополист, как правило, предъявляет к информации более строгие требования, чем кон­курентная фирма, так как ему необходимо знать всю его кри­вую спроса, а не только одну цену. В условиях неравновесия кривая спроса смещается в результате действия сил, находя­щихся за пределами частного рынка монополиста, и вознаграж­дение перемещается на приобретение информации из иных, чем цены и объемы собственных продаж, источников».

Развивая идею В. Парето К. Эрроу сформулировал положе­ние, что для оптимального функционирования рыночного меха­низма правительство не должно осуществлять прямое вмеша­тельство в этот процесс (например, через контроль над ценами). Именем Эрроу совместно с другим Нобелевским лауреатом (1983 г.) Джерардом Дебре названа модель и теорема конку­рентной экономики - «Эрроу-Дебре». Эта первая модель, для которой доказано существование конкурентного равновесия. Она конкретизирует функции дохода, различных свойствах на­чальной собственности, технологических множеств и поведения потребителей. «Если спрос выше, чем ожидалось, монополист будет - в общем случае - повышать цену, так как его кривые предельных затрат и ожидаемой предельной выручки сдвига­ются вверх; для спроса более низкого, чем ожидалось, все будет наоборот. Если истинные кривые спроса и затрат останутся в этом процессе неизменными, то монополист будет постепенно смещаться к оптимальному для него соотношению цена-количество». Целесообразнее, - считает К. Эрроу, - использовать иные средства экономического характе­ра (налоги, трансферты и пр.), предоставляя возможность ры­ночным силам действовать свободно: «Не все покупатели полу­чают одинаковые скидки, так как они не информированы о фак­тически выплачиваемых ценах. Такая дискриминация несовместима с чисто конкурентной моделью».

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: