Второй этап: классический этап, формирование экономической социологии как отрасли социологического знания. 7 глава

Коулмен рассматривает макроявления, показывает феномен коллективного поведения. Он выбрал его для исследования, поскольку считается, что неупорядоченный и нестабильный характер такого поведения трудно проанализировать с позиции теории рационального выбора. Однако, по мнению Коулмена, эта теория способна объяснить все виды макроявлений, а не только упорядоченные и устойчивые.

Почему же люди в одностороннем порядке передают другим контроль над своими действиями? С точки зрения теории рационального выбора, ответ заключа­ется в том, что они так поступают, пытаясь максимизировать свою полезность. Как правило, стремление индивида добиться максимальной пользы предполагает уста­новление равновесия контрольных функций среди нескольких субъектов, что влечет к созданию равновесия в пределах общества. Однако при коллективном поведении, из-за того что передача контроля односторонняя, стремление индивидов достичь максимума полезности вовсе не обязательно приводит к равновесию системы, отчего коллективное поведение неустойчиво.

Нормы

Другое макроявление, которое исследовал Коулмен, - это нормы. Принимая их как данность и обращаясь к ним для объяснения индивидуального поведения, большинство социологов не истолковывают, как и почему они появляются. Коулмен задается вопросом, каким образом в группе рационально действующих субъектов возникают и поддерживаются определенные нормы. Ученый утверждает, что это происходит благодаря некоторым людям, которые видят, что соблюдение норм принесет выгоду, а нарушение их - ущерб. В определенной мере люди отказываются от контроля над собственным поведением, но взамен они (благодаря нормам) получают контроль над поведением других.

Субъекты рассматриваются с позиции максимизации полезности, возрастаю­щей благодаря частичной уступке прав контроля над собой и получению частич­ного контроля над другими. Поскольку передача контроля не является односторонней, то в случае с нормами равновесие не нарушается.

Однако существуют и такие обстоятельства, когда нормы действуют в пользу одних людей и в ущерб другим. Иногда действующие субъекты уступают право контроля над своими собственными действиями тем, кто вводит и поддерживает нормы. Эти нормы окапываются эффективными, если устанавливается согласие относительно того, что определенные люди обладают правом контролировать (благодаря нормам) действия других людей.

Кроме того, эффективность норм зависит от способности обеспечивать это взаимное согласие. Именно консенсус и давление норм препятствуют росту характерной для коллективного поведения неустойчивости.

Ученый рассматривает нормы с учетом трех ключевых моментов своей теории: перехода от микро- к макроуровню, целенаправленного действия на микроуровень и перехода от макро- к микроуровню. Нормы - это макроуровневые явления, возникающие на основе микроуровнего целерационального действия. Появив­шись, нормы посредством санкций или угрозы санкций влияют на действия ин­дивидов. Определенные действия могут поощряться, в то время как другие не приветствуются.

Корпоративные субъекты

Исследуя нормы, Коулмен обратился к рассмотрению макроуровня и изучению корпоративных субъектов. В рамках такого сообщества акторы не могут действовать на основе своего личного интереса, но должны действовать и интересах коллектива.

Чтобы реализовать переход от индивидуального к коллективному (социальному) выбору, имеются различные правила и механизмы. Простейшие из них - го­лосование и процедуры подсчета голосов и выведения коллективного решения. Это план развертывания от микро- к макроуровню, в то же время выдвижение списка кандидатов коллективом предполагает направление единения от макро- к микроуровню.

Коулмен утверждает, что и индивиды, и корпоративные субъекты имеют определенные цели. Кроме того, в рамках корпоративной структуры люди могут преследовать собственные цели, расходящиеся с корпоративными. Такой конфликт интересов позволяет уяснить источник сопротивления корпоративной власти. Единение, реализованное от микро- к макроуровню, подразумевает способы, которыми люди лишают корпоративную структуру власти и наделяют легитимностью субъектов, участвующих в бунте против нее.

Будучи сторонником теории рационального выбора, Коулмен исходил из интереса к индивиду и соответствующей идеи, что все права и ресурсы наличествуют именно на этом уровне. Интересы индивидов определяют течение событий. Однако это не так, особенно в современном обществе, где «значительная доля прав и ресурсов и, следовательно, суверенитета может принадлежать корпоративным субъектам». В современном мире корпоративные субъекты приобретают все большее значение. Они способны приносить как пользу, так и ущерб индивиду. Каким образом следует оценивать корпоративного субъекта? Коулмен подчеркивает, что «только концептуально признавая точку зрения, согласно которой полнота суверенитета принадлежит индивидам, можно выявить как реализуются их первичные интересы любой существующей социальной системой. Постулат суверенности индивидов позволяет социологам оценивать функционирование социальных систем».

По мнению этого исследователя, важнейшее социальное изменение - возник­новение корпоративных субъектов, которое дополняет наличие индивидуальных субъектов - «естественных людей». И тех и других можно рассматривать как дей­ствующих субъектов, поскольку они «контролируют ресурсы и события, заинтере­сованы в ресурсах и событиях и способны для реализации этих интересов с помощью этого контроля предпринимать определенные действия». Конечно, корпоративные субъекты существовали всегда, но прежние, например, семья, заменяются новыми, целесообразно устроенными. Существование этих новых корпоративных субъектов ставит вопрос о том, как обеспечить их социальную ответственность. Коулмен предполагает, что это возможно благодаря внутренним реформам или изменениям внешней структуры, в частности, законов, касающихся этих корпоративных субъектов, или учреждений, ими управляющих.

Коулмен различает исконные структуры, основанные на семейственности (родственные и религиозные группы) и структуры, преследующие определен­ную цель (экономические организации и правительство). Он говорит о «рассея­нии» деятельности, ранее сосредоточенной в рамках семьи. Первичные струк­туры «упрощаются» по мере того, как их функции «рассеиваются» и перени­маются рядом корпоративных субъектов. Коулмен исследует это «упрощение», а также необходимость рассматривать позиции, определяемые структурами, преследующими определенную цель, а не людей, составлявших исконные струк­туры. Цель своей работы этот исследователь полагает в том, чтобы «предоста­вить основание для конструирования жизнеспособной социальной структуры, поскольку изначальная структура, на которую полагались люди, исчезает».

Коулмен подвергает критике большинство социальных теорий за то, что они отстаивают человека социологического (homo sociologicus).Данный подход основ­ное внимание уделяет процессу социализации и тесной связи между индивидом и обществом. Следовательно, homo sociologicusдалек от присущей индивидам сво­боды действий согласно своему желанию. Кроме того, этот подход не может спол­на оценить действия социальной системы. Homo economicus,по мнению Коулмена, напротив, располагает всем этим. Кроме того, исследователь подвергает критике традиционную социальную теорию за то, что она продолжает исполнять монотон­ное пение избитых теоретических манер и совершенно невосприимчива к проис­ходящим в обществе изменениям, а также не помогает понять, куда движется об­щество. Социологическая теория (равно как и социологические исследования) должна иметь определенную цель, играть свою роль в жизни общества. Коулмен выступает за социальную теорию, которая заинтересована не просто в знании ради знания, но также в «поиске знаний для переустройства общества».

Взгляды этого ученого на задачи социальных теорий тесно связаны с его воз­зрениями на меняющуюся природу общества. Стирание исконных структур и их замещение структурами, преследующими определенную цель, привели к образо­ванию пробелов, которые не были адекватным образом заполнены новыми соци­альными организациями. Социальная теория, и общественные пауки и целом, необходимы потому, что требуется переустроить это новое общество. Задача состоит не в разрушении целеполагающих структур, а в реализации их возможностей и преодолении свойственных им про­блем. Новое общество требует новой социальной науки. Взаимосвязи сфер соци­альных институтов изменились, и поэтому общественные науки должны выйти за традиционные рамки дисциплин.

Таким образом, Дж. Коулмен делает попытку расширить по­стулаты рационального выбора неоклассики за счет более универ­сального их толкования. Во-первых, рационально могут поступать не только индивидуальные акторы (субъекты), но и организации (коллективы). Во-вторых, индивиды могут передавать контроль над своими действиями (ресурсами) другим, если видят в этом вы­году. В-третьих, они могут вкладывать свои ресурсы в «социаль­ный капитал» (широкий круг формальных и неформальных связей с другими людьми), который позволяет им оптимизировать свои действия. В-четвертых, рациональность экономических и социаль­ных действий зависит от форм распределения прав между людьми, а также различных социальных институтов, которые объединяют и координируют их действия.

В целом следует согласиться с тем, что линия Хоманса - Коулмана являет собой возрождение утилитаризма в социологии, рассматриваю­щего человека как максимизатора полезности. Социология рациональ­ного выбора максимально близка по духу неоклассической экономичес­кой теории. Не случайно Дж. Коулман с его математическим взглядом на мир - чуть ли не единственный видный социолог, признаваемый в стане экономистов. Однако, в отличие от более ортодоксальных теоретиков рационального выбора, он уделяет значительное внимание структурам и институтам.

Более активно в экономической социологии развивается сетевой подход. У истоков этого течения в экономической социологии стоит Xэррисон Уайт (p. 1930) (в первую очередь речь идет о его статье 1981 г. «Откуда берутся рынки?»). Наиболее значительной фигурой является его ученик Марк Грановеттер (p. 1943). Следует отметить также работы Р. Берта, У. Бэйкера, У. Пауэлла, Д. Старка и Б. Уци.

Х. Уайт (род. в 1930 г.) в свою бытность еще молодым преподавателем, чьи первые опубликованные социологические работы были посвящены математическому представлению отношений подобия, импрессионистской революции, социальной мобильности и рынку труда, боролся за нетривиальное использование математических методов в социальных науках и базирование социологии на ином фундаменте, нежели доминировавший тогда функционализм. Будучи по образованию физиком (свою первую ученую степень Ph.D он получил по теоретической физике), он обратился к разрешению социологических загадок и конструированию математических моделей (порою «импортируемых» из физики), которые позволили бы объяснить изучаемую им социальную реальность.

Интерес к исследованию экономических объектов возник в данном интеллектуальном проекте не сразу. Члены «гарвардской школы» применяли сетевой анализ к рассмотрению разных проблем: социальной стратификации города, научных сетей, сетей взаимных знакомств и разрывов (Нэнси Ли). Даже М. Грановеттер сомневался, какому направлению посвятить свою диссертационную работу: анализу брачного рынка или рынка труда, остановившись в итоге на втором.

Анализируя рынки как социальные структуры или используя в качестве доказательств своих гипотез сложные комбинации «цены» и «авторитета» в трансакциях в рамках фирмы или между фирмами, Уайт и его ученики в своих исследованиях преодолевали традиционное разделение труда между экономистами и социологами, когда экономисты занимались изучением рынка и механизма ценообразования, а социологии – изучением организаций.

Несомненно, данная инициатива задумывалась также как ответ на наступление экономистов – например, Г. Беккера, который в тот же период занимался изучением традиционно социологических областей. В одной из своих самых первых статей по социологии рынков, вышедшей в 1978 г., Уайт ясно подчеркнул это намерение: «Беккер и другие экономисты начали изучать социологические проблемы, значит социологи должны заняться изучением проблем экономических».

Если первоначально интеллектуальный импульс был задан Х. Уайтом в Гарварде, то наиболее значимые работы первого периода возрождения экономической социологии появились в университете Нью-Йорка в Стоуни-Брук. Занимая невысокие позиции в иерархии американских университетов, Стоуни-Брук приглашал молодых преподавателей, у которых все профессиональные успехи были еще впереди и которые в данной академической позиции видели возможность начать свою карьеру, оставаясь при этом в Нью-Йорке.

Значение «школы из Стоуни-Брук» для возрождения экономической социологии, без сомнения, связано с принципиальной ролью, которую сыграли три одновременно работавших там преподавателя: Майкл Шварц и Марк Грановеттер (оба ученики Х. Уайта) и Чарльз Перроу, специалист по теории организаций, опубликовавший тогда одну из первых работ, которая содержала серьезную критику экономических подходов к анализу организации.

Таким образом, в Стоуни-Брук сформировалась группа исследователей, в которую вошли сторонники сетевого анализа и социологи организаций и которая впоследствии станет ядром новой экономической социологии.

Шварц предложил своим аспирантам темы, связанные с анализом структуры американского капитализма и возможностей финансовых институтов. Последние наработки в методике сетевого анализа позволили Шварцу и его аспирантам заняться исследованием переплетенных директоратов, т.е. связями между предприятиями, сложившимися в силу того, что в их советы директоров входили одни и те же лица.

Именно в Стоуни-Брук в конце 1970-х гг. М. Грановеттер опубликовал свои первые теоретические статьи, содержащие критику экономической теории. С того момента, во время своей работы в должности ассистента и доцента в Гарварде, он специализируется на сетевом анализе.

Впрочем, применение сетевого анализа к хозяйственным явлениям не является исключительной монополией Гарварда и Стоуни-Брук. Параллельно Рональд Бёрт (Чикагский университет) предпринял попытки исследовать связи между советами директоров, однако под иным, нежели М. Шварц и его ученики, углом зрения. В его работе о межорганизационных связях было показано, что эти связи развиваются только при наличии сильного давления со стороны рынка и могут быть интерпретированы как стратегии преодоления этих ограничений. Одновременно Уэйн Бейкер (Северо-Западный университет) применил сетевой анализ к изучению социальной динамики биржевых торговых площадок – от Парижской фондовой биржи до опционов в Чикаго. Он показал, что размер и форма конкретных сетей взаимодействия между трейдерами влияют на изменение цены опционов.

Приверженцы сетевой теории отталкиваются от простой, но внушительной посылки, что первейшим делом социологов должно быть изучение социальной структуры. Наи­более непосредственный способ исследования социальной структуры заключается в том, чтобы проанализировать модели связей, объединяющих членов общества. Анали­тики сетей выискивают за сложной структурой социальных систем глубинную - упо­рядоченные сетевые модели. Действующие субъекты и их поведение рассматривают­ся с учетом ограничений, которые на них накладывают эти структуры. Таким образом, упор здесь делается не на свободно действующих субъектах, а на структурных ограни­чениях.

Одной из отличительных черт сетевой теории является то, что она рассматри­вает широкий круг структур - от микро- до макроуровня. Согласно ей, в качестве акторов могут выступать люди, группы, корпорации и общества. Связи возникают как на глобальном социально-структурном уровне, так и на относительно мелких. Марк Грановеттер описывает такие микроуровневые связи, как действие, «вписанное» в «конкретные личные отношения и струк­туры (или «сети») таких отношений». Но фундаменталь­ная идея в любом случае остается одной: любой «актор» (индивидуальный или коллективный) может обладать различным доступом к ценным ресурсам (благосо­стоянию, власти, информации). Как следствие, структурированные системы стратифицированы, и одни их элементы зависят от других.

Современное хозяйство представляется теоретиками как совокупность социальных сетей - устойчивых связей между индивидами и фирмами. Эти сети формальных и неформальных отношений по­зволяют находить работу, обмениваться информацией, разрешать кон­фликтные ситуации, выстраивать основы доверия. Экономические от­ношения, таким образом, плотно переплетаются с социальными.

Пожалуй, одна из главных тенденций в развитии сетевого анализа - его сме­щение от рассмотрения социальных групп и социальных категорий к исследова­нию связей, которые существуют между действующими субъектами, не «в доста­точной мере связанных между собой или сплетенных, чтобы именоваться группами». Хорошей иллюстрацией данного тезиса служит работа Гранноветтера (Granovetter, 1973,1983), посвященная «силе слабых связей». Исследова­тель различает «сильные связи» - например, связи между субъектами и их близ­кими друзьями - и «слабые связи» - например, с просто знакомыми. Социологи исследуют, как правило, первое явление, или социальные группы. Они считают их значимыми, не видя в слабых связях какого-либо большого социологического значения. Однако Грановеттер убедительно показал, что последние способны сыг­рать весьма значительную роль. Например, слабые связи между двумя действую­щими субъектами оказываются порой мостом между двумя группами, внутренние связи в которых сильны. Без этого дополнения две группы оказались бы совер­шенно изолированы друг от друга. А изоляция, в свою очередь, ведет к большей раздробленности социальной системы. Индивид, не имеющий слабых связей, ока­зался бы отделенным, пребывая лишь внутри одной группы, где существует силь­ная взаимосвязь, и не располагал бы информацией о том, что происходит в других группах, равно как и обо всем обществе. Следовательно, слабые связи предотвра­щают изоляцию.

В 1985 г. выходит статья М. Грановеттера «Экономическое действие и социальная структура: проблема укорененности», сделавшая его бес­спорным лидером среди экономсоциологов по частоте цитирования. В ней он раскрывает знаменитый тезис об укоре­ненности (встроенности) экономического действия в со­циальных структурах. Предпосылку структурной укорененности М. Грановетгер дополняет принципиальным положением об экономических ин­ститутах как социальных конструкциях. В целом данное направление и получило название новой экономической социологии (в противовес «ста­рой» перспективе хозяйства и общества Парсонса - Смелсера). Вскоре «новая экономическая социология» стала общим обозначением и для некоторых других направлений.

Даже несмотря на то что сетевая теория складывается из разрозненного числа работ, она базируется на ряде согласованных принципов.

Во-первых, связи между действующими субъектами симметричны как в плане содержания, так и по степени интенсивности. Действующие субъекты предоставляют друг другу разного рода вознаграждения, при этом интенсивность такою свершения различна.

Во-вторых, связи между индивидами следует анализировать с учетом структуры более крупных сетей.

В-третьих, структурирование социальных связей ведет к появлению устойчивых сетей различного рода. С одной стороны, сети обладают свойством транзитивности: если есть связь между А и Б и между Б и В, то, вероятно, существует связь между А и В. В результате, весьма возможно, наличествует сеть, включающая А, Б и В. С другой стороны, число таких связей и степень их интенсивности ограничены. Следовательно, выявятся сетевые скопления, у которых отмечаются четкие границы, отделяющие один кластер от другого.

В-четвертых, между кластерами, как и между индивидами, может быть образована перекрестная связь.

В-пятых, между элементами системы существуют асимметричные линии связи, что приводит к неодинаковому распределению редких ресурсов.

Наконец, оно, в свою очередь, обусловливает как сотрудничество, так и конкуренцию. Некоторые группы объединены, чтобы в совместной деятельности добыть редкие ресурсы, тогда как в случае с другими превалирует конкуренция относительно ресурсов и даже вероятны конфликты. Таким образом, сетевая теория учитывает динамику, поскольку структура системы меняется вследствие изменения моделей сотрудничества и конфликта.

Рональд Берт из тех теоретиков, кто вместо какой-либо очередной формы структурного детерминизма стремился разработать подход, который бы ока­зался обобщающим. Прежде всего, Берт указывает, что в теории действия существу­ет расхождение между «атомистическим» и «нормативным» подходами. Первый «предполагает, что альтернативные действия независимо оцениваются отдельными акторами, выносящими оценки безотносительно к другим действующим субъек­там», «при нормативном же подходе интересы отдельных акторов воспринимаются как взаимозависимые в рамках системы, поскольку социальные нормы вырабаты­ваются в процессе взаимной социализации акторов».

Берт отстаивает позицию, которая «устраняет разрыв между атомистическим и нормативным действием», будучи «скорее своеобразным третьим подходом, объединяющим два других, нежели не их синтезом». Исследова­тель называет свой подход структурными видит его главное отличие от выше­указанных в «постулате пограничной оценки. Критерий его заключается в том, что ряд свойственных субъекту статусов/ролей порождается разделением труда. Актор оценивает пользу альтернативных действий, принимая во внимание как соб­ственные обстоятельства, так и обстоятельства других людей».

Действующие субъекты пребывают в рамках социальной структуры. Она определяет их социальное сходство, которое, в свою очередь, формирует их восприятие преимуществ, что связаны с тем или иным из альтернативных действий. Одновременно со­циальная структура по-разному ограничивает действия акторов. Следовательно, они преследуют собственные интересы вплоть до границ возможного, т.е. того рубежа, когда их интересы и сама способность действовать формируются социальной струк­турой. Наконец, действия, осуществляемые под таким давлением, могут изменить саму социальную структуру, что способно привести к появлению новых ограничений, с каким сталкиваются действующие субъекты, пребывающие в рамках данной струк­туры.

⇐ Предыдущая234567891011Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: