Второй этап: классический этап, формирование экономической социологии как отрасли социологического знания. 1 глава

В социологии он открывается трудами К. Маркса (1818-1883), в которых экономико-детерминистские элементы пере­плетаются с элементами социологического и философско-утопического подходов (примерами служат теория формационного развития, кон­цепции отчуждения, эксплуатации, саморазвития личности). Длительное время в русскоязычной научной и учебной литературе имя Маркса больше всего связы­вали с разработкой экономической теории капитализма, да и сам он себя таковым считал. А о Марксе как социологе - гово­рилось вскользь. На Западе же, наоборот, больше ценилась со­циологическая часть его учения, а экономическая составляющая марксизма даже рассматривалась как компилятивная. Так, в фундаментальном труде известного австрийского социолога и экономиста Йозефа Шумпетера «Капитализм, Социализм и Де­мократия», изданном в 1942 г. и который он начинает с ана­лиза марксистской доктрины, главы первой части даны в сле­дующей последовательности: 1) Маркс - пророк, 2) Маркс - со­циолог, 3) Маркс - экономист и 4) Маркс – учитель.

Радаев Вадим Валерьевич придерживается такой же точки зрения: это социолог, который пытался стать правоверным экономистом. Стараясь добросове­стно следовать канонам классической политической экономии, К. Маркс постоянно возвращается к исходным неэкономическим вопросам, ос­таваясь фигурой промежуточной, «междисциплинарной».

Экономические законы, согласно воззрениям К. Маркса, не уни­версальны, и человек выступает как продукт исторических условий, как «совокупность всех общественных отношений». Бытие чело­века в качестве homo economicus - состояние преходящее. Сегодня че­ловек задавлен нуждой и порабощен разделением труда. Но его предназ­начение («родовая сущность») заключено в том, чтобы быть целостной («гармонично развитой») личностью. Достижение материального изо­билия и освобождение от репродуктивного труда обеспечат тот скачок в «царство свободы», который будет означать и самопреодоление «эко­номического человека».

Существенно также то, что К. Маркс, оставаясь утилитаристом, выходит за пределы индивидуального действия в сферу классовых отно­шений. Место индивидуальных эгоистов у него, таким образом, зани­мают эгоисты коллективные: классы эксплуататоров и эксплуатируе­мых, которые довольно последовательно стремятся к реализации своих (в первую очередь, материальных) интересов.

Ученые социологи, как разделяющие взгляды Маркса, так не одобряющие их, обязаны Марксу за его основную идею - общество, в том числе и капитализм, есть развивающая система, вышедшая из специфического исторического прошлого. Наряду с этим экономико-социологическим выводом, К. Маркс дал обоснование и другого экономико-социологического положения - материалистического понимания истории; главной движущей силой (социальным механизмом) обще­ственного развития и прогресса признавал классовую борь­бу. В результате чего современные социологи признают его приоритет в обосновании теории социального конфликта или конфликтологии.

В противовес О. Копту, выступавшего с либеральных пози­ций за необходимость стабилизации общества, и других мысли­телей, проповедовавших реформистский путь развития общест­ва, К. Маркс считал, что все аномалии и язвы современного ему общества можно решить только революционным путем. Все общественные отношения капитализма по Марксу порождены антагонизмом (непримиримым противоречием) основных классов общества. А антагонизм нельзя разрешить в рамках существующего строя, так как эксплуататоры никогда добровольно не отдадут награб­ленного. К. Маркс совместно с Ф. Энгельсом в «Манифесте коммунистической партии» констатируют: «История всех до сих пор существовавших обществ была историей борьбы клас­сов. Свободный и раб, патриций и плебей, помещик и крепост­ной, мастер и подмастерье, короче, угнетающий и угнетаемый находились в вечном антагонизме друг к другу, вели непрерыв­ную, то скрытую, то явную борьбу, всегда кончавшуюся революционным переустройством всего общественного здания или общей гибелью борющихся классов.

В предшествующие исторические эпохи мы находим почти повсюду полное расчленение общества на различные сословия - целую лестницу различных общественных положений.

В Древнем Риме мы встречаем патрициев, всадников, плебеев, ра­бов; в средние века - феодальных господ, вассалов, цеховых мастеров, подмастерьев, крепостных, и к тому же почти в каж­дом из этих классов - еще особые градации.

Вышедшее из недр погибшего феодального общества совре­менное буржуазное общество не уничтожило классовых проти­воречий. Оно только поставило новые классы, новые условия угнетения и новые формы борьбы на место старых.

Наша эпоха, эпоха буржуазии, отличается, однако, тем, что она упростила классовые противоречия: общество все более и более раскалывается на два большие враждебные лагеря, на два большие, стоящие друг против друга, класса - буржуазию и пролетариат». Эксплуатацию, по Марксу, нельзя реформировать, она должна быть уничтоже­на, как результат революционного преобразования классового общества на бесклассовое.

Однако классовые интересы в социологии Маркса не явля­ются изначально (ab initio) данными. Они развиваются в про­цессе воздействия на людей, занимающих определенное поло­жение в обществе, конкретных социальных условий. Так, на раннем этапе развития промышленного производства конку­ренция разобщает личные интересы «толпы людей, которые не знают друг друга. Но сохранение платы за труд, общие интере­сы, направленные против их предпринимателя, объединяют их». «Отдельные индивиды образуют класс лишь постольку, поскольку им приходится вести общую борьбу против другого класса; в противном случае они остаются во враждебных отно­шениях друг с другом как конкуренты».

Тот же логический ход рассуждений привел Маркса к утвер­ждению, что буржуазия, по причине неотъемлемо присущих ей конкурентных отношений между капиталистическими произво­дителями, не способна к выработке общего сознания ее кол­лективных интересов. Капиталисты, поставленные в жесткие усло­вия рыночной конкуренции, занимают такое положение в классовой структуре, которое не позволяет им прийти к со­вместимому и последовательному утверждению общих интере­сов. Рынок и характерный для капитализма способ производст­ва, построенный на конкуренции, направлены на разъединение отдельных производителей. Тот факт, что каждый капита­лист действует рационально в своих личных интересах, при­водит лишь к еще большему углублению экономических кри­зисов, а следовательно, к разрушению общих для всех интере­сов.

Капиталисты, оказавшись разделенными экономическим соперничеством, создали утверждающую их положение идеологию и политическую систему господства, служащие их общим интересам. «Государство - это способ ор­ганизации, посредством которого представители правящего клас­са утверждают свои общие интересы». «Идеи правящего класса являются... господствующими идеями». Таким образом, поли­тическая власть и идеология, очевидно, выполняют для капита­листов ту же функцию, что и классовое самосознание для рабочего класса.

Однако такое сходство является лишь кажущимся. Согласно Марксу, экономическая сфера выступает той средой, в которой буржуазия всегда оставалась жертвой соперничества, неотъемлемого от способа их экономического существования. Следовательно, ни буржуазия как класс, ни буржуазное госу­дарство, ни буржуазная идеология не могут по-настоящему сде­лать всеобщими (придать им трансцендентный характер) собст­венно буржуазные интересы. Господство буржуазии рухнет, ко­гда созреют для этого экономические условия и когда рабочий класс, объединенный духом солидарности, осознавший общ­ность своих интересов и побуждаемый к действию соответст­вующей системой идей, выступит против своих разобщенных противников. Как только рабочие окончательно осознают, что они отчуждены от процесса производства, наступит закат капи­талистической эры.

Кроме того, рассуждал он, поскольку капиталисты, желая извлечь максимальные прибыли, удерживают зарплату работников на низком уровне, решимость рабочих возрастет. В итоге, по мнению Маркса, капиталисты сами способствуют собственному уничтожению.

Важной для социологии является разработка им в ранний пе­риод своей научной деятельности проблем отчуждения, которая проходила через все его научное творчество.

Он заклеймил капитализм за то, что тот порождает отчуждение - ощу­щение одиночества и страдания, вызванное бессилием. Находясь под властью капи­талистов, пролетариат оказывается обычным товаром - источником рабочей силы, которую можно приобретать и выбрасывать по желанию. Дегуманизация, вызван­ная условиями и спецификой труда (особенно монотонной, нескончаемой завод­ской работой), приводит к тому, что рабочим не с чего радоваться жизни. Они чув­ствуют невозможность улучшения своего положения.

Маркс указал четыре формы отчуждения:

§ Отчуждение от процесса труда. В идеале люди трудятся, чтобы удовлетво­рить свои непосредственные нужды и развить потенциал своей личности. Ка­питализм, однако, лишает рабочих права участвовать в обсуждении того, что они производят и как они это делают. Многие виды работы сводятся к нудно­му, непрерывному повторению рутинных действий. Маркса не удивил бы тот факт, что мы везде, где только возможно, заменяем людей машинами. По его убеждению, капитализм давным-давно превратил людей в механизмы.

§ Отчуждение от продуктов труда. Продукт труда принадлежит не рабочим, но капиталистам, продающим его и получающим прибыль. Поэтому, рассуж­дал Маркс, чем значительнее личный вклад рабочих в их труд, тем больше они теряют.

§ Отчуждение от других рабочих. Труд, как заявлял Маркс, дает людям воз­можность наладить связи в общине. Однако индустриальный капитализм лишает атмосферы сотрудничества, наполняя трудовую деятельность духом конкуренции. Фабричный труд почти не оставляет возможностей для товарищеских отношений.

§ Отчуждение от человеческой сущности. Индустриальный капитализм приводит к отчуждению рабочих от их личностных возможностей. Маркс утверждал, что «рабочий, трудясь, не реализует себя в работе, но отрицает себя; испытывает не благополучие, но отчаяние; не развивает свободно свои физические и душевные силы, но истощается физически, а умственно - обес­ценивается. Рабочий, следовательно, чувствует себя дома только в часы досу­га, тогда как на работе он ощущает себя бездомным». Другими словами, индустриальный капитализм искажа­ет деятельность, которая должна служить выражению лучших качеств чело­века, превращая ее в тягостное переживание, ведущее к дегуманизации.

Его рассуждения в «Капитале» содержат два важных социолого-экономических прогноза. Первый: величина деловых фирм будет все время увеличиваться в результате кризисов, разрушающих экономику. Каждый кризис приводит малые фирмы к банкротству, и уцелевшие фирмы скупают их ценно­сти. Таким образом, К. Маркс делает вывод о тяготении к большому бизнесу, как тенденции принципиально присущей капитализму. Второй: происходит обострение классовой борь­бы в результате пролетаризации общества. Все большее коли­чество мелких производителей и ремесленников выбрасывается на улицы в результате кризисного роста. В результате социаль­ная структура общества К. Марксом сводится к двум классам - маленькая группа магнатов, с одной стороны, и огромная про­летаризированная масса, т.е. людей не имеющих собственности.

Маркс, как и многие другие мыслители были «склонны упро­щать общественное развитие»: «Сегодня мы знаем, что крупные исторические события редко бывают вызваны одной конкрет­ной причиной и имеют единственное объяснение. Как правило, они происходят в результате кумулятивного действия целого ряда независимых друг от друга обстоятельств и процессов». Превращение капитализма в Капитализм с большой буквы, а технического прогресса - в промышленную революцию спо­собствовал целый ряд отдельных событий, не всегда связанных друг с другом (Дракер, с. 77).

П. Дракер, также рассматривая процесс капитализации об­щества, отмечает: «Небывалые темпы преобразования общества привели к социальной напряженности и конфликтам иного по­рядка. Сегодня мы знаем, что широко распространенное, если не всеобщее, мнение о том, что фабричным рабочим в начале XIX века жилось гораздо тяжелее, чем безземельным работни­кам в доиндустриальной деревне, ни в коей мере не соответст­вует действительности. Конечно, им приходилось тяжело, и об­ращались с ними грубо. Но они в огромных количествах прихо­дили на фабрики именно потому, что здесь им было лучше, чем на самом дне пребывающего в застое тиранического и голо­дающего сельского общества». В результате в индустриальных городах детская смертность сразу же снизи­лась, а продолжительность жизни увеличилась, что привело к быстрому росту населения Европы, где началось развитие про­мышленности.

Большинство современников Маркса разделяли его взгляды на капитализм, хотя и не обязательно соглашались с его прогно­зами относительно конечных результатов и последствий. Даже противники марксизма принимали его анализ внутренних про­тиворечий капитализма. В конце XIX - начале XX века практи­чески каждый мыслящий человек разделял убеждение Маркса о том, что капитализм - это общество неизбежных классовых конфликтов, и, в сущности, большинство «мыслящих людей» склонялись в пользу социализма, о чем, например, свидетельст­вует такой противник социализма как В. Парето: «Сегодня тот индивид, который не верит в приближение триумфа социализ­ма, просто не оглядывается вокруг» (Парето, 2001, с. 98). А во Франции в 90-х годах XIX века марксизм стал неотъемле­мой частью интеллектуальной политической культуры. Студен­ты университетов создавали кружки ради изучения «Капитала».

Однако сегодня отношение к Марксу коренным образом из­менилось. Мощной и справедливой критике подвергается отрицание им главного тези­са, на котором покоится тезис Дэвиса-Мура: чтобы у людей была мотивация для исполнения различных социальных ролей, требуется определенная система не­равного вознаграждения. Маркс отделил вознаграждение от результатов труда, поддерживая в целом уравнительную систему, основанную на принципе «от каж­дого по способностям, каждому по потребностям». Критики утверждают, что именно такой разрыв между вознаграждением и выполнением работы послужил причиной низкой производительности труда в бывшем Советском Союзе и других социалистических странах.

Защитники марксизма возражают, что есть много доказательств, подтвержда­ющих взгляды его основателя, согласно которым люди по своей природе существа социальные, а не эгоистичные. Следовательно, индиви­дуальное вознаграждение (тем более деньги сами по себе) - это не единственный способ мотивировать людей к выполнению их социальных ролей.

Еще одна проблема состоит в том, что революционное движение, которое Маркс считал неизбежным в капиталистических обществах, так и не сложилось.

Ральф Дарендорф (Dahrendorf, 1959) указывает четыре причины этого.

1.Фрагментация капиталистического класса. Сегодня самыми крупными ком­паниями владеют миллионы акционеров, а не отдельные семейства. Кроме того, ежедневное управление большими корпорациями находится ныне в ру­ках класса менеджеров, которые могут быть или не быть главными акционе­рами. С широким распространением акций (к концу 1990-х гг. их имели при­близительно 40% взрослых американцев) все больше людей становятся непо­средственно заинтересованными в сохранении капиталистической системы.

2.Более высокий уровень жизни. Столетие назад большинство рабочих на фабриках или на фермах выполня­ли труд «синих воротничков», менее престижную работу, которая предпо­лагает главным образом физический труд. Сегодня большинство рабочих от­носятся к «белым воротничкам», поскольку делают более престижную ра­боту, которая предполагает умственную деятельность. Эти специальности встречаются в торговле, управлении и других сферах. Большинство совре­менных «белых воротничков» не считают себя «промышленным пролетари­атом». Также важно, что доход среднего американского рабочего в течение XX в. возрос почти десятикратно, даже учитывая инфляцию, а рабочая не­деля уменьшилась. В результате большинство людей считают себя более обеспеченными, чем их отцы и деды; в данном случае имеет место структур­ная мобильность, поощряющая работников принять существующую систе­му (Edwards, 1979; Gagliani, 1981; Wright & Martin, 1987).

3. Рост количества рабочих организаций. Рабочие теперь оказывают органи­зационное влияние, которого у них не было столетие назад. Получив право организовывать профсоюзы, они выдвигают свои требования администрации предприятий, в качестве весомого аргумента прибегая к угрозе прекращения работы и забастовок. Другими словами, споры между администраци­ей и рабочими улаживаются таким образом, что не возникает опасность для капиталистической системы в целом.

4. Более широкая правовая защита. В XX в. правительства приняли законы, которые делают труд безопаснее, и разработали такие программы, как соци­альное страхование безработных, защита инвалидов и социальное обеспечение, создающее большую финансовую стабильность для рабочих.

Противоположный взгляд. Общество сгладило многие из острых углов капи­тализма, и все же немало социологов утверждают, что анализ капитализма, предпри­нятый Марксом, все еще вполне актуален. Во-первых, богатство концентрируется в руках небольшого числа людей. Во-вторых, доходы, безопасность и удовлетворенность поло­жением у многих из нынешних «белых воротничков» примерно те же, что у фаб­ричных рабочих столетие назад. В-третьих, многие преимущества, которые имеют сегодняшние наемные работники, приобретены в результате классового конфлик­та, описанного Марксом, и борьба за обретенное все еще продолжается. В-четвер­тых, хотя теперь и существует правовая защита рабочих, закон по-прежнему защи­щает частную собственность богачей. Следовательно, заключают теоретики соци­ального конфликта, отсутствие социалистической революции в США не отрицает сделанного Марксом анализа капитализма.

Вклад К. Маркса в социолого-экономическую науку состоит в том, что он успешно попытался рассмотреть взаимодействие социальных общностей с экономическим производством и политическими институтами.

Жесткую критику политической экономии в стиле О. Конта на рубеже XX столетия продолжает Э. Дюркгейм (1858-1917), ведя огонь как минимум по четырем направлениям. Во-первых, он отрицает эко­номизм в объяснении социальных явлений. Так, рассматривая функции разделения труда, он показывает, как экономические результаты пос­леднего подчиняются процессу формирования социального и мораль­ного порядка, той цементирующей данное сообщество солидарности, которую невозможно вывести из экономического интереса. Во-вто­рых, в работах Э. Дюркгейма мы сталкиваемся с резким отрицанием индивидуалистических предпосылок. Общество с его точки зрения есть нечто большее, чем совокупность атомов, оно самостоятельно и пер­вично по отношению к индивиду, который во многом является про­дуктом коллективной жизни. В-третьих, он критикует ограниченность утилитаристского подхода к человеческим мотивам. Альтруизм в пове­дении человека, по мнению Э. Дюркгейма, укоренен не менее, чем эгоизм, а индивидуальное стремление к счастью (и тем более к соб­ственной пользе) ограничено. В-четвертых, Э. Дюркгейм отказывается от психологизма, процветавшего в начале XX в. (в том числе в экономи­ческой теории), призывая искать причины тех или иных социальных фактов в прочих социальных фактах. В предложенной им схеме поведение человека действительно утрачивает утилитаристский характер, но в то же время сам человек как индивид заменяется социальной функцией.

Дюркгейм, как и другие основатели со­циологии, был озабочен переменами, преоб­разившими общество в течение его жизни. Дюркгеймовский период во французской истории был отмечен распространением дисгармонии и беспорядка. Его практическая и политическая деятельность прямо относи­лась к тому, чтобы справиться с этим беспорядком. Ее цель можно сформулировать очень просто: как вообще возможен социальный порядок?

Дюркгейм, как и Конт, считал, что общество по своей природе ос­новано на консенсусе, а конфликт - это признак болезни общества. Поэтому он отвергал идеи Маркса о конфликте как движущей силе исторического развития и о революции как способе решения соци­альных конфликтов. Дюркгейм вводит понятие соли­дарности - взаимодействия индивидуальных сознаний, т.е. тех свя­зей, которые соединяют людей в общество.

В своей первой крупной работе «О разделении общественного труда» (1893) Дюркгейм пред­ставил результаты исследования социальных изменений, которые доказывали, что с при­ходом индустриальной эпохи возник новый тип солидарности. Развивая этот довод, он противопоставил два типа солидарности - механическую и органическую - и установил их связь с разделением труда, с возросшим различием между профессиями. Таким образом, Э. Дюркгейм выявил, что социальная сущность разделения труда ведет к интеграции.

Согласно Дюркгейму, из-за низкого уров­ня разделения труда традиционным культу­рам присуща механическая солидарность. По­скольку большинство членов общества заня­то сходными видами деятельности, их объ­единяют общий опыт и всеми разделяемые верования. Эти верования обладают силой подавления: сообщество незамедлительно на­казывает любого, кто отвергает общеприня­тые нормы поведения. Так что у отдельно­го человека остается мало возможностей для инакомыслия. Механическая солидарность, та­ким образом, зиждется на консенсусе и сход­стве верований.

Однако под влиянием ин­дустриализации и урбанизации стало расти разделение труда, содействовавшее распаду этой формы солидарности. В современных обществах специализация и растущая соци­альная дифференциация приведут, как дока­зывал Дюркгейм, к новому порядку, харак­теризующемуся органической солидарностью. Общества, которым свойственна органическая солидарность, сплочены благодаря экономи­ческой, взаимозависимости людей и призна­нию важности сотрудничества. По мере того как разделение труда охватывает новые сфе­ры, люди становятся все более зависимыми друг от друга, поскольку каждый нуждает­ся в товарах и услугах, которые предостав­ляют занятые иными профессиями. В про­цессе формирования социального консенсу­са отношения экономического обмена и вза­имозависимости приходят на смену общим верованиям.

Все же в современном мире перемены происходят так быстро, и они столь глубоки, что вызывают огромные социальные пробле­мы. Эти перемены способны оказывать разру­шительное воздействие на традиционные жиз­ненные уклады, нравственность, религиозные убеждения и нормы повседневного поведе­ния, не компенсируя последствия этого воз­действия новыми, не вызывающими сомнений ценностями. Дюркгейм связывал эти прояв­ления неустойчивости социального порядка с аномией - ощущением бессмысленности и отчаяния, вызванными современной обще­ственной жизнью. Традиционные нормы мо­рали и средства контроля за нравственностью, которые обычно давала религия, в значитель­ной мере утратили силу в процессе развития современного общества, что оставляет мно­гих людей наедине с ощущением, будто их повседневная жизнь лишена смысла.

Важная фигура, вышедшая из недр молодой исторической школы, - Вернер Зомбарт (1863-1941). В звездной когорте основоположников немецкой классиче­ской социологии самая блистательная фигура вплоть до конца 30-х гг. В фокусе внимания Зомбарта находился основной вопрос науки и социальной политики конца XIX-начала XX в., а именно современный западноевропейский капитализм. В обращении к феномену современного западного капитализ­ма в академической науке Германии Зомбарт был первым.

Зомбарт родился в 1863 г. в лесистом Гарце, в городке Эрмслебен, в семье, далекой от академических кругов. Его отец был предпринимателем, владевшим рядом текстильных предприя­тий. Уже в юности Зомбарт заинтересованно относился к социаль­ным вопросам. Его симпатии лежали на стороне протестующих рабочих, и потому он сделал выбор в пользу социалистической идеологии. Отсюда был один шаг к марксизму, который стал идео­логией значительной части рабочего класса. Но революция в России, сопровождающаяся массовыми жертвами, отвратила его от марксистских теорий. Однако, он был первым и лучшим в анализе марксизма, что отмечал даже Ф. Энгельс. Он был первым и в той области исследований, которая сегодня но­сит название «социология массовых движений».

Зомбарт определял капитализм как целостное, единичное культурно-историческое явление и изучал вместе с органически связанными с ним процес­сами. Акцент при этом он делал на специфику их проявления в Германии. Таковыми для него были социализм и социалистиче­ское движение, динамика изменений в духовной сфере, в обще­ственном настроении, в мотивации действий людей, сдвиги в соци­альной структуре.

Одно перечисление тем демонстрирует масштабы важнейших социальных процессов, выявляемых Зомбартом. Он это делает с точностью естествоиспытателя и образностью художника. Судьба традиционных в Германии социальных слоев и областей занято­сти, например ремесленничества и ремесел, была для Зомбарта моделью глубинных социально-экономических изменений под влиянием внедрения капитализма. Этой динамике посвящена зна­чительная часть грандиозного труда Зомбарта «Современный ка­питализм» (1902 г.).

В нем он характеризует хозяйственную систему как организацию, которой при­сущ не только определенный уровень используемой техники, но и ха­рактерный хозяйственный образ мысли. В. Зомбарт ставит задачу отыс­кания «духа хозяйственной эпохи», или уклада хозяйственного мышле­ния. В отличие от некой абстрактной «человеческой натуры», этот «дух» есть нечто укорененное в социальных устоях, нравах и обычаях данного народа, причем, характерное для данной конкретной ступени хозяй­ственного развития. В целом ряде исследований В. Зомбарт показывает, как капиталистический хозяйственный уклад вырастает, по его выраже­нию, «из недр западноевропейской души», из фаустовского духа - духа беспокойства, предприимчивости, соединяющегося, в свою оче­редь, с жаждой наживы.

Генезису и развитию капитализма посвящен не только «Совре­менный капитализм», но и при­мыкающие к нему работы: «Евреи и хозяйственная жизнь» (1911), «Война и капитализм» (1913), «Любовь, роскошь и капитализм» (1913), «Буржуа» (1913), сочинения по истории социализма и со­циальных движений (например, «Социализм и социальное движе­ние в XIX столетии», первое издание 1896 г., составленное из се­рии докладов). Его исследования по истории немецкой экономики «Народное хозяйство Германии в XIX столетии» (1903), «Хозяйст­венная жизнь в эпоху развитого капитализма» (1927), по пробле­мам социальной обусловленности экономической деятельности, по истории ремесел, по социологии прикладного искусства и художе­ственного производства можно изучать как культурно-историче­ские документы и материалы по социологии культуры, а также как материалы по духовной истории вообще. Но прежде всего это ис­следования по истории форм жизни немецкого бюргерства, по ис­тории немецкого духа. Кроме того, он был первым, кто написал историю социологии.

Вернер Зомбарт, талантливый и амби­циозный, уже в самом начале своей деятельности поставил перед собой великую задачу: с учетом новых реалий начинающегося XX века завершить Марксов анализ капитализма и «расколдовать Маркса». Именно он впервые ввел в академическую науку Герма­нии марксизм, тем самым существенно ее обогатив. Зомбарт высоко ценил и разрабатывал концепцию отчуждения, но без ата­кующего, классово заостренного пафоса марксизма: «Целью работы является не что иное, как стать продолжением и в известном смысле завершением труда Маркса. Сколь бы резко я ни отклонял мировоззрение этого чело­века и все то, что теперь в совокупности имеет ценностно окращенное название „марксизм", столь же я удивляюсь ему как теоре­тику и историку капитализма... За все хорошее, что есть в моем труде, я благодарен духу Маркса. Это, конечно, не исключает того, что я не только в частностях, даже во множестве частностей, но и в существенных пунктах своей целостной концепции отступаю от него».

Он обстоятельно разработал периодизацию эволюции капитализма, представив следующие его этапы: ранний, развитый и поздний. Маркс был свидетелем ран­него этапа и вывел свой прогноз на основе экстраполяции его ха­рактеристик. Но капитализм на каждом из следующих этапов ка­чественно менялся - этого не учитывала диалектико-материалистическая концепция Маркса.

Ранний этап капитализма в своем начале совпадает с Новым временем в Европе. Именно тогда, в XIV-XV вв., идет формирование личностей, готовых рисковать, находить и терять деньги, имущество, чтобы все начать сначала. Это и период внедрения машин, становление машинного произ­водства. На втором этапе, который начинается с XVIII в., в капи­тализме происходят существенные изменения. Основное измене­ние состоит в следующем: развенчано простое стремление к нажи­ве, доминировавшее ранее. Капиталисты вступают в совместные объединения. Устав, положения об акционерных обществах лиша­ют их права на безусловное распоряжение собственностью. Воз­растает роль государства, организаций наемных рабочих. С 1914 г., по Зомбарту, датируется вступление капитализма в его позднюю ста­дию. На этом этапе предпринимательство все более утрачивает личностные характеристики. Падает индивидуальное экономиче­ское сознание капиталиста, ослабевает его острота.

Вместе с тем он увидел и показал принципиальные ошибки Маркса. Культура, настоятельно подчеркивает Зомбарт, составля­ет фундамент экономики, а не наоборот. Он привлек много исто­рических доказательств того, что глубинные социальные измене­ния в Западной Европе Нового времени объясняются не экономи­кой, не количественным ростом пролетариата, не механическим расширением сфер приложения физического труда и его усложне­нием, а духовно-психологическим и психическим состоянием об­щества, его общественным настроем и готовностью к таким изме­нениям, наличием в нем лидирующих групп, выступающих как фермент, как бродильная субстанция. Рефреном многих его трудов звучат слова из «Современного капитализма»: «История проис­хождения капитализма есть история лиц». Ведь именно люди - та субстанция, которая, по мысли Зомбарта, определяет направление социальной динамики. Экономика есть лишь функция переплете­ния сложнейших процессов, например религиозных и этнических.

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: