Нередко, когда преподобные сидели вместе и читали Священное Писание, все братья собирались к ним. Они жаждали услышать из их уст слово на пользу.

Преподобный Нил ко всем братьям питал уважение и почитал их, как ангелов Господних. Особенные же духовные узы связывали его с честным отцом Фантином, которого он любил всей душой. И тот в свою очередь так же и даже более прилепился сердцем к преподобному Нилу, так что их союз был столь же крепким и единство мыслей столь же непоколебимым, как у апостолов Петра и Иоанна или у святителей Василия и Григория.

 

Когда преподобный вернулся в свой монастырь, братья обрадовались его возвращению и прославили Бога. Блаженный Нил испытывал почтение ко всем им и смотрел на них, как на ангелов. И было совершенно естественно, что преподобный Нил смотрел на братьев, какими бы они ни были, как на ангелов, потому что иначе он не смог бы удержаться в монастыре. У каждого человека свой характер, свои трудности, грехи и немощи. Если мы ожидаем от ближнего, когда же он станет ангелом, то мы этого никогда не дождемся, и лишь себя одних будем считать ангелами.

Блаженный Нил почитал всех братьев, но особую любовь питал к отцу Фантину, который в свою очередь отвечал ему еще большей любовью. Такие отношения сложились между ними благодаря их единомыслию, какое было и у апостолов Петра и Иоанна или у святителей Василия и Григория. Дружба святых Нила и Фантина проистекала не от влечения сердца, которое весьма переменчиво, но от духовно просвещенного разума. Оба они избрали апостольское жительство, и потому возлюбили друг друга истинно духовной любовью.

Естественно, что в монастыре между братьями должны царить уважение и любовь. Но что значит любовь? По большей части мы понимаем любовь превратно, как некое душевное чувство: если мы кого-то любим, то думаем, будто имеем право на этого человека, требуем от него ответных чувств, ждем, чтобы он навестил нас, понял, обратил на нас внимание, пришел на помощь.

Когда два брата слишком часто встречаются друг с другом или испытывают особую взаимную привязанность, из этого легко понять, что они тратят время впустую. Их разговоры не идут им на пользу. Только если они оба высокодуховные люди, отвергшие все мирское и пребывающие в общении с Богом, тогда их союз является сочетанием во Христе, и в таком случае они получают пользу от своего общения. Особая любовь — это пустая трата времени и душевных сил. Но тратить впустую время — это значит нарушать закон Божий, непрестанно грешить. Ведь Бог требует, чтобы мы всё свое внимание и любовь направляли исключительно на Него, услаждались только Им.

Когда нам легко с каким-то человеком, а ему легко с нами, тогда мы открываем ему нашу боль, горечь, печаль, рассказываем о своих трудностях, несогласиях с братьями, поверяем ему свои помыслы, якобы для того, чтобы он нас подбодрил. Но в действительности такими разговорами один увлекает другого в бездну погибели, потому что особенная привязанность к какому-то одному лицу есть непрестанное падение. Что дает это суетное и преходящее общение? Ничего, кроме чувства ложного облегчения и тщетной надежды на ближнего. Еще хуже, когда от подобного общения братья прилепляются друг к другу душой, поскольку такая дружба считается особенно прочной. В этом мире, однако, ничто не прочно, кроме бытия Божия. Только оно нераздельно и вечно, и кто соединяется с Богом, тот и сам становится вечным.

Особая привязанность в монастыре часто приводит к одному и тому же результату: бывшие друзья с течением времени становятся неспособными ни любить, ни видеть друг друга, ни вместе работать. Они не могут иметь нормальных взаимоотношений. Чем продолжительнее образовавшаяся между ними связь (в особенности, если она возникла еще до принятия ими пострига), тем более абсурдным становится их положение в монастыре, тем большая опасность угрожает основам духовной жизни всего братства.

Но самое главное, что в монастыре два брата, особо привязавшиеся друг к другу, отделяются от прочих братьев и, следовательно, грешат против самого братства. Поэтому можно не сомневаться, что почти наверняка придет день, когда они разлучатся с братством. От своей дружбы они получат такие тяжелые раны, что окажутся несчастнейшими из людей и не обретут покоя во всю оставшуюся жизнь.

Впрочем, если даже у меня нет пристрастия и особой привязанности к кому-то, мне нужно избавиться и от малейшего желания, чтобы меня любили. Я не должен ожидать от ближнего любви. Единственное, что я могу сделать, — это положить за него свою голову, чтобы показать ему свою любовь. Всякое с моей стороны требование любви — грех перед Богом, признак нездорового состояния души. Если я требую любви, мое будущее сомнительно и непрочно. Только страдающий, несчастный, имеющий душевную рану человек требует себе любви. Человек духовно зрелый никогда не добивается любви от другого. Кто чувствует нужду в том, чтобы его любили, тот не может ни любить других, ни принести что-либо Богу, пусть даже самое малое. Он неспособен служить Богу и даже может стать опасным для Церкви. Горе такому человеку, если он займет ответственный церковный пост, будет назначен проповедником или духовником, получит административную власть, станет епископом. Тогда жизнь тысяч людей он превратит в кошмар, покалечит множество душ. Его жизнь построена на неправильных началах, поэтому он не может жить истинной духовной жизнью, не может иметь правильных отношений с людьми. С ближними его связывает не искренняя любовь, но некое жалкое подобие любви, вымышленное, наигранное чувство, и потому такая связь приносит только вред его душе.

Особая дружба в монастыре не приводит ни к чему хорошему. Тогда только отношения между братьями правильны и прочны, когда все братья одинаково уважают друг друга и чувствуют себя единой семьей. Но как же достигнуть этого в нашей повседневной жизни? Во-первых, через внутренний, духовный опыт, когда мы познаём сердцем, что значит единство тела Христова, и во-вторых, через жертвенность, бескорыстное принесение себя в жертву ради других.

Неужели, спросите вы, в монастырях совсем не бывает никакой привязанности между братьями? Бывает и, к сожалению, это зло встречается нередко. Но твердо знайте, что любая частная дружба в монастыре — это гноящаяся язва, которую очень трудно уврачевать. Поэтому, если между двумя братьями уже завязались особенные отношения, чтобы их не ранить, мы не станем вмешиваться в их жизнь, при условии, конечно, что они не будут служить соблазном для остального братства. Мы подождем, пока это незаконное содружество само не придет к своему концу, а это не заставит себя долго ждать. Будьте уверены, между этими людьми возникнет столько проблем, что они и сами не захотят друг друга видеть. Действительно, человеческие отношения и дела недолговечны. Горе нам, если бы они пребывали неизменными! Тогда зло не имело бы предела и становилось вечным. Если же эти братья станут под благовидными или неблаговидными предлогами пересуживать дела обители, возмущать мир в братстве, предъявлять требования к игумену, руководству, добиваться своих прав в монастыре, — тогда мы непременно должны положить конец такой дружбе. Пусть эти братья или разлучаются, или уходят из обители.

Иногда дружба двух братьев может быть духовной, но это случается очень редко, можно сказать, не случается почти никогда. Монастырь — это Тело Христово, а два брата, особо привязанные друг к другу, отделяются от него. Разве это нормально, естественно? Тело Христово едино, и что-то обособленное внутри него существовать не может. Особая привязанность друг к другу приводит к тому, что люди перестают владеть собой, теряют здравый смысл. Поэтому можно снисходить к себе и поддерживать дружбу лишь до тех пор, пока мы уверены, что наша дружба духовна, что через нее мы соединяемся со всем братством и прежде всего с Богом. Будем же до конца честны с собой: как только увидим, что наши отношения уже не духовны, немедленно пресечем их.

Кроме того, два брата могут дружить, если они не находятся в зависимости друг от друга и чувствуют себя свободными: не думают, не беспокоятся друг о друге, не бегают один за другим, потому что такая земная привязанность — грех перед Богом. Бог требует, чтобы сердце монаха принадлежало Ему всецело, совершенно и безусловно. Если же в жизни монаха появляется человек, к которому влечется его сердце и мысль, о котором он непрестанно беспокоится и волнуется: «Как он там? Не нужно ли ему чего? Не обиделся ли он на меня? Пойду, объясню ему, покажу ему немножко любви, тепла, он же мой брат, Христос повелел нам любить друг друга! » — все это говорит о том, что такой монах духовно незрел, не имеет внутреннего мира, не владеет своими чувствами, лишен подлинной связи с Богом. Конечно, его привязанность не имеет ничего общего с истинным общением во Христе.

Бывает, конечно, что люди сближаются и дружат особенно тесно, но пусть основанием этой дружбы будет не болезненная сердечная привязанность и не желание провести с другом все свободное время, а искреннее уважение к достоинствам человека. Пример такой подлинной дружбы — отношения Христа с апостолами Иаковом и Петром, а более всего с Иоанном, как мы видим из рассказов евангелистов. Нельзя сказать, что Христос был особенно привязан к этим ученикам, что Он уделял им больше внимания или беседовал лично с ними на особые темы — нет, но Он отдавал им должное за их исключительную любовь и преданность Ему. Они заслужили доверие Спасителя, так что Он смог открыть им глубины Божественной премудрости. Например, Он взял их с Собой на гору Фавор, где явил перед ними Свою славу. Брал Он их и в других случаях, когда хотел совершить дивные чудеса, верными свидетелями которых они стали.

Иными словами, когда Христос проявлял особое доверие к некоторым ученикам, Он тем самым лишь признавал, что эти люди принесли всю свою жизнь в жертву Богу и заслужили Его любовь. Это не было какой-то земной дружбой или особенной любовью. Когда Евангелие говорит, что Христос любил ученика[85] или любил Марфу и Марию[86], то мы должны понимать, что эта любовь не имела ничего общего с обыкновенным земным чувством. Это просто выражение, приспособленное к нашему восприятию и показывающее, что Христос жил на земле по всем законам человеческого естества, что Он общался с людьми просто и непринужденно и уважал их.

Если мы видим, что человек достоин любви и предан нам, мы, естественно, будем испытывать к нему особое расположение. Приведем простой пример из нашей жизни. Допустим, я хочу поручить кому-то ответственное задание. К кому я обращусь? Конечно, к человеку, заслуживающему доверие, серьезному, достойному и способному, о котором я знаю, что он молчалив и может действовать от моего имени. И такой выбор будет плодом не пристрастия, а элементарной рассудительности и чувства ответственности, продиктованного моим положением игумена. Если я в данном случае не послушаюсь своего сердца, подсказывающего мне правильный выбор, то сам окажусь виновником своих бед и не смогу ничего достичь в этой жизни. Ведь человек, который доверяется всем подряд или обращается за помощью к первому встречному, ни в чем не будет иметь успеха. Он похож на человека, носимого бурными волнами посреди мятежного моря, когда ноги его опутали дикие водоросли, и освободиться от них он никак не может.

Итак, одно дело — ценить чьи-то способности и добродетели, другое — быть расположенным к человеку по естественному влечению сердца, и третье — испытывать к кому-то болезненную привязанность.

Но что же заставило святого Нила сблизиться с преподобным Фантином? Его любящее сердце: святой Нил обнимал своей любовью всех, а потому и в его особой привязанности к преподобному Фантину не было ничего греховного. Оба они всем сердцем возлюбили Бога, оба желали узреть в себе Бога умственными очами. Именно это и привлекало их друг к другу и выделяло среди прочих братьев. Хотя все братья вели духовную жизнь, но, как и в любом братстве, каждый из них имел свое дарование. Дружба преподобных Нила и Фантина была сугубо духовной: они не только не создавали проблем в братстве, но и, как священная двоица, привлекали к себе всеобщую любовь братьев, которые стремились везде находиться рядом с ними. Преподобные же не замыкались друг на друге и не отделялись от других, но, подобно магниту, влекли к себе все братство, о чем и говорит нам далее жизнеописатель.

 

Нередко, когда преподобные сидели вместе и читали Священное Писание, все братья собирались к ним. Они жаждали услышать из их уст слово на пользу.

 

Преподобные Нил и Фантин часто собирались вместе и изучали Священное Писание, а братья просили их сказать им слово на пользу души. Слово этих серьезных, духовных мужей и само было духовным, назидательным, без тени ропота, злословия, глумления и пересуживания. Их беседы никогда не превращались в пустую трату времени. Они делились с братьями теми мыслями, которые внушал им Сам Бог, теми переживаниями, которыми Он обогащал их днем и, в особенности, ночью, когда они сугубо предстояли пред Ним. Всей душой взыскав Бога, они сподобились божественного просвещения, а потому и уста их источали благодать святоотеческого учения, и неудивительно, что братья приходили насладиться их беседой.

 

⇐ Предыдущая234567891011Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: