 |
Великий Иоанн всегда поучался в писаниях святого Григория Богослова и так глубоко знал их, что все считали его новым Богословом.
|
|
|
|
Взяв чашу вина и испросив благословения у старца, преподобный Нил без лишних раздумий выпил ее до дна. Он не побоялся, что если сразу выпьет так много вина, это повредит ему, и не счел себя более рассудительным, нежели старец, но предпочел отсечь свою волю. Ведал преподобный, что таков путь спасения.
Святой Нил к вину не привык и, естественно, от большой чаши вина мог опьянеть. Однако, ничуть не колеблясь, он с благословения старца тут же выпил все до дна. Тогда всем стало ясно, что святой может и голод терпеть и насыщаться [87], однако добровольно избирает воздержание. Он не испугался, что вино причинит ему вред, и не предпочел свое мнение суждению святого старца. Отсюда видно, что не те или иные добрые дела спасают нас и приносят нам духовную пользу, но отсечение собственной воли, своего желания, будь оно добрым или злым. И я бы сказал, что лучше даже иметь какое-то неразумное желание, чем хотеть чего- то хорошего и настаивать на своем. Ведь если наше желание неразумно, греховно, это может привести нас к покаянию, когда мы осознаем, что служим своему «я», а не Христу. Если же мы хотим чего-то правильного и доброго, нам трудно бывает отступиться от своего желания, покаяться и измениться.
Зная об этой духовной истине, станем ли мы оценивать слова наших ближних, разумны они или нет? Монах никогда не смотрит на какое-либо дело с точки зрения его правильности, разумности. Он наблюдает только за своим внутренним расположением: хочется ли ему сделать это дело или нет, и если он замечает в себе пристрастие к делу, он старается как можно скорее оставить его. Если же, напротив, видит, что ему не хочется исполнять какое-то поручение, он понуждает себя выполнить его, всегда предпочитая своей воле слово ближнего. Так и преподобный Нил, выпив чашу вина, отрекся от своей воли. Этот поступок послужил доказательством его святости, свидетельством того, что он может и далее преуспевать на поприще поста.
|
|
|
Подивился великий Иоанн премудрости и нелицемерному во всем послушанию преподобного Нила и сказал, обращаясь к собравшимся: «Разве не говорили отцы, что авва Нил не пьет вина? Кажется, люди говорят не то, что видят».
В чем же смысл этих слов отца Иоанна? «Вы сказали мне неправду, — как бы говорил он, — авва Нил — это не просто человек, который не пьет вина и не ест хлеба. Это человек, вкушающий благодать Святого Духа, свободный и открытый, всем сердцем стремящийся к Богу». Братья видели только внешние подвиги святого Нила. Его глубокая внутренняя жизнь оставалась сокрытой от их глаз, и потому, превознося его за воздержание, они лишь унижали достоинство его истинного подвига. Сокровенное, внутреннее делание святого стояло гораздо выше, чем простое неядение и воздержание от вина.
Далее писатель жития рассказывает нам об авве Иоанне. Кем же был этот святой муж?
Великий Иоанн всегда поучался в писаниях святого Григория Богослова и так глубоко знал их, что все считали его новым Богословом.
Авва Иоанн каждый день читал творения одного и того же святого отца — Григория Богослова. Такое обыкновение имели и многие другие преподобные: они, конечно, изучали писания всех святых отцов и, словно пчелы, собирали с них нектар добродетелей, но более всего проникались духом какого-то одного святого, ему старались подражать и следовать в своей жизни. Авва Иоанн настолько усвоил себе дух святителя Григория, столь глубоко проник в тайны его учения, что люди и его самого стали называть Богословом.
Однажды, когда преподобный отец наш Нил читал книгу святого Григория Богослова, его старец, великий Иоанн, захотел пояснить ему одно из догматических умозрений святого учителя. Однако толкование старца авве Нилу показалось неверным, — по его мнению, старец не уразумел точного смысла святоотеческого рассуждения. Когда же святой Нил попытался объяснить истинное значение догмата и указал для этого на другое, сходное по смыслу, место из той же книги, великий старец резко его остановил, сказав, что ему, как молодому и новоначальному, еще пресмыкающемуся в страстях, не подобает вдаваться в исследование столь высоких предметов.
|
|
|
Великий Иоанн был человеком святой жизни, и в то же время он обладал глубокими познаниями христианских догматов. Однажды, когда преподобный Нил читал книгу святого Григория Богослова, авва Иоанн решил объяснить ему смысл одного догматического рассуждения святого отца. Но тут оказалось, что ученик и сам тщательно изучал писания святого Григория, глубоко проник в его догматическое учение и на все имеет свой взгляд. Он понял, что слова старца были не вполне точными, и решился возразить: «Простите, старче, но святой Григорий говорит о том же и в другом месте своей книги, и оттуда ясно, что тут заключен иной смысл». Мы видим, что преподобный применил сравнительный метод исследования, сопоставив два отрывка из творений святителя. Но в плане духовном он допустил грубую ошибку, потому что не удовольствовался толкованием старца и захотел сам верно изъяснить смысл догмата. Заметив дерзкую попытку ученика, авва Иоанн резко остановил его: «Замолчи! Не твое дело рассуждать о таких предметах! »
Услышав обличение, преподобный Нил ничуть не смутился, его любовь и доверие к отцу Иоанну не поколебались ни на миг. Напротив, упреки игумена он принял с такой же радостью, с какой человек, томимый жаждой, припадает к чаше холодной воды.
Замечание игумена святой Нил принял охотно, можно сказать, «поглотил» его с такой же жадностью, с какой выпивает чашу холодной воды тот, кто страдает от жажды. Пусть сначала святой допустил ошибку и попытался поправить игумена, но затем проявил истинное смирение, возвышающее человека и покрывающее все его греховные страсти.
|
|
|
Итак, мы видим, как мудро повел себя преподобный Нил. Допустим, он исправил бы ошибку игумена и доказал свою правоту, но что пользы было бы в этом? Как часто люди ошибаются! Как часто впадают в заблуждение и неправильно что-либо понимают! Как часто грешат и затем прибегают к искреннему покаянию! Но неужели я должен исправить все эти ошибки и всем доказать истину? Единственно важное для меня — это что будет со мной, что должен делать я для того, чтобы вступить на путь, ведущий к духовному совершенству. А для стяжания совершенства нет более верного пути, чем благодушное перенесение оскорблений и обид со стороны наших ближних. Мы должны жаждать поношений так, как истомленный зноем путник жаждет напиться воды.
Общежительный монастырь в этом смысле обладает большим преимуществом, я бы сказал, редчайшим достоинством. В монастыре рядом с тобой живет много людей, непохожих на тебя, и каждый из них имеет свой характер. Общаясь со своими братьями ты натыкаешься то на один, то на другой острый угол. Один брат тебя оскорбит, другой не заметит, третий сделает замечание, а четвертый откажется помочь — тем самым все они не делают ничего иного, как приуготовляют твою душу к совершенству, помогают твоему сердцу раскрыться и расшириться настолько, чтобы стать вместилищем Святого Духа. Если бы в монастыре таких людей не было, ты не смог бы ни на шаг продвинуться в своем духовном восхождении.
Именно поэтому, хотя это и не единственная причина, святые отцы советовали желающим удалиться на безмолвие сначала пожить в общежительном монастыре, чтобы приучить себя к повиновению и послушанию. Если человек не научится с радостью встречать возражения, переносить упреки и поношения, то, взявшись за подвиг безмолвия, он непременно сделается посмешищем демонов. Тот, кто унывает из-за обидного слова брата, как выдержит нападения лукавого, который легко может обольстить его?
Вы можете, конечно, возразить: «Но если братнеправ, разве справедливо, чтобы он обходился со мной, как ему хочется? » Да, справедливо и вполне разумно, потому что человек ведет себя так, как это заложено в его характере. Как лампе свойственно светить, фундаменту — поддерживать здание, а стенам — защищать от жары, холода и ветра, так каждому человеку свойственно вести себя определенным образом. Человек раздражительный будет раздражаться, кроткий — вести себя кротко, воспитанный — проявлять учтивость, а невоспитанный, конечно, может нагрубить тебе. Напрасно ты будешь ждать учтивости от человека невоспитанного, он не умеет быть учтивым, как не умеет грубить человек воспитанный и благородный. Слова и поступки каждого человека исходят от избытка сердца [88] его. Он не может дать тебе ничего другого, кроме того, что сокрыто в его сердце. Он не может стать таким, каким хочешь видеть его ты. Если брат не умеет вести себя приветливо и всегда разговаривает грубо, значит, таково его душевное устроение, и требовать от него безупречного поведения — это все равно, что сказать столу: «Спой мне что-нибудь» или попытаться изменить природные стихии, например, заставить свет стать темным.
|
|
|
|
|
|
