Обращение Патриарха Тихона от 28 июня 1923 г.

Что касается моего отношения к Советской Власти в настоящее время, то я уже определил его в своем заявлении на имя Верховного Суда, который я прошу изменить меру пресечения, т.е. освободить из-под стражи. В том преступлении, в котором я признаю себя виновным, по существу виновно то общество, которое меня, как главу православной церкви, постоянно подбивало на активные выступления тем или иным путем против Советской Власти. Отныне я определенно заявляю всем тем, что их усердие будет совершенно напрасным и бесплодным, ибо я решительно осуждаю всякое посягательство на Советскую Власть, откуда бы оно не исходило. Пусть все заграничные и внутренние монархисты и белогвардейцы поймут, что я Советской Власти не враг.

Посему, когда нами узналось, на Карловацком соборе в ноябре 1921 года большинство вынесло решение о восстановлении династии Романовых, мы склонились к меньшинству о неуместности такого решения. А когда в марте 1922 года стало нам известно обращение Президиума Высшего Церковного Управления заграницей о недопущении русских делегатов на Генуэзскую конференцию, мы упразднили самое это Управление, учрежденное с благославления Константинопольского Патриарха. Отсюда видно, что я не такой враг Советской Власти и не такой контрреволюционер, как меня представляет Собор (обновленческий. - С.П.).

Из постановлений его (обновленческого собора. - С.П.) можно (одобрить и благославить введение нового стиля календарного и в практику церковную.

В "3-ем обращении к верующим" (воззвание к "Архипастырям, Пастырям и Пасомым Православной Церкви Российской") от 1 июля 1923 г. Патриарх Тихон, как от него и требовала АРК, в очередной раз раскаялся по поводу своих "пассивных и активных антисоветских действий", включая "сопротивление декрету об изъятии церковных ценностей в пользу голодающих". Он признал влияние на себя "монархистов и белогвардейцев" и свое участие в их преступлениях. Патриарх "резко высказался" против польских властей и Папы Римского за притеснения православных, против "разных сектантов - баптистов, евангелистов и других" - за прозелитизм, а также осудил Митрополита Антония (Храповицкого) и в целом участников Карловацкого собора. Согласился Патриарх Тихон еще раз и на реформу церковного календаря, попутно одобрив орфографическую реформу для церковных книг.

Таким образом, предстоятель Русской Церкви в трех "покаянных" документах выполнил все разработанные Ярославским и утвержденные Политбюро шесть пунктов условий освобождения из-под ареста. При этом однако, несмотря на неоднократные требования АРК, Патриарх Тихон не высказал своего "отрицательного отношения к проискам" первосвященников двух церквей (православной и протестантской) - Патриарха Константинопольского Мелетия и Архиепископа Кентерберийского Томаса.

19 июня 1923 г. Ярославский прислал в Политбюро новые документы с предложениями о Патриархе Тихоне. В первом документе он просил поставить в повестку ближайшего заседания Политбюро вопрос о директиве Верховному суду РСФСР по поводу "покаянного" заявления Патриарха от 16 июня 1923 г." Вместе с этим документом, в качестве приложения к нему, Ярославский прислал и само заявление - заверенную 19 июня 1923 г. Тучковым копию. В другом документе председатель АРК зафиксировал сформулированный им для Политбюро текст проекта директивы Верховному суду. Закавыченный Ярославским текст проекта гласил: "Ввиду выраженного в заявлении Тихона раскаяния в совершенных им преступлениях и (далее зачеркнуто: заявления о. - С.П.) отмежевания от белогвардейщины, признать возможным, не прекращая ведения следствия, освободить Тихона из[-]под стражи, опубликовав настоящее постановление с обращением Тихона к Суду». 21 июня 1923 г. Политбюро внепротокольным сверхсекретным постановлением, рассмотрев присланные Ярославским документы, решило, что Патриарха можно освободить из-под ареста и разрешить ему "церковную деятельность". Помимо этого Политбюро дало ответ и на вопрос об открытии процесса над главой Русской Церкви: "Процесса пока не ставить". Ярославскому же высший орган власти страны поручил через три недели доложить "дополнительные предложения" по делу Патриарха.

26 июня 1923 г. АРК, во исполнение постановления Политбюро от 21 июня 1923 г., решило на своем заседании "Тихона из-под стражи освободить 27 июня". По всей видимости, Патриарх к этому времени выполнил требования о составлении трех "покаянных" документов с учетом поправок, внесенных АРК. Помимо заявления от 16 июня 1923 г. АРК считала вполне приемлемыми для "распубликования" и тексты двух других документов: обращения, датированного 28 июня 1923 г., и воззвания, имеющего соответственно дату 1 июля 1923 г. Эту задачу должны были выполнить зампред АРК Н.Н. Попов и ее секретарь Е.А. Тучков, причем "распубликовывать" патриаршие послания они обязывались в начале на особых листках, а затем уже в газетах. Наряду с посланиями АРК распорядилась обнародовать и некое "опровержение Тихона». Возможно, под "опровержением" имелось в виду интервью Патриарха об условиях содержания его во внутренней тюрьме ГПУ, в частности опровержение якобы имевших место пыток. Данное интервью было напечатано в газете "Известия ВЦИК СССР" от 29 июня 1923 г. Все утвержденное АРК 26 июня 1923 г. было выполнено: 27 июня 1923 г. Патриарх был освобожден из внутренней тюрьмы ГПУ на Лубянке. Его послания были изданы в виде специальных листовок в типографии "Прогресс" на Сретенском бульваре тиражом пять тысяч каждая, после чего опубликованы в выдержках и на страницах партийных и советских газет...

Дополнительные предложения по делу Патриарха АРК, как ее и просили в Политбюро 21 июня 1923 г., вынесла спустя три недели, 10 июля 1923 г. АРК постановила: "Процесс отложить на неопределенное время", изменив меру пресечения в случае покаяния и другим подельникам Патриарха. 11 июля 1923 г. Попов в записке, адресованной Сталину, попросил поставить на ближайшее заседание Политбюро вопрос "О дальнейшем ходе процесса б[ывшего] патриарха Тихона". Формулировку указанного выше постановления АРК ее зампред несколько переиначил, более лаконично написав: "продлить следствие" и "не возражать против изменения меры пресечения и тем из сопроцессников Тихона, которые публично покаятся в своих преступлениях». 12 июля 1923 г. Политбюро на своем заседании согласилась с "дополнительными предложениями" АРК по делу Патриарха, представленными Поповым.

Таким образом, принятое 12 июля 1923 г. Политбюро постановление однозначно говорит о том, что "дополнительные предложения" АРК никаких кардинальных изменений в положение Патриарха Тихона после освобождения из-под ареста не привнесли. Скорее, данным постановлением еще раз было подтверждено, что, несмотря на изменение меры пресечения, проведение самого процесса не отменяется, а лишь откладывается на некоторое время. Сам же освобожденный глава Русской Церкви продолжает находится под следствием и постоянной угрозой начала судебного разбирательства. В сходном состоянии должны были находиться и трое подельников ("сопроцессников") Патриарха после соответствующих публичных "покаяний": Митрополит Арсений (А.Г. Стадницкий), Архиепископ Никандр (Н.Г. Феноменов) и П.В. Гурьев.

На протяжении июля 1923 г. АРК приходилось неоднократно принимать постановления, связанные с освобождением Патриарха и его "покаянными" документами. 17 июля 1923 г. АРК поручила Тучкову "тактично воздействовать" на Патриарха, чтобы "Тихон дал разъяснение через газету и интервью с иностранными корреспондентами о том, что он действительно сам лично написал воззвания и заявления о своем раскаянии". Помимо этого решения комиссия посчитала желательным для себя, "чтобы остальные сидящие под стражей по делу Тихона также как и он раскаялись». Публичных пояснений Патриарха об авторстве "покаянных" документов АРК показалось мало и она дополнительно решила обязать главу Русской Церкви сообщить "о своем раскаянии в воззваниях" в личном письме, адресованном Архиепископу Кентерберийскому⁴⁸. 19 июля 1923 г. АРК на своем заседании рассмотрела вопрос "О кинематографической картине "Тихон после раскаяния"" и постановила: "Картину немедленно изъять и произвести разследование, кто именно разрешил к демонстрации эту картину».

В целом же, АРК считала крайне удачным произведенный с Патриархом маневр. 5 августа 1923 г. члены АРК признали, что положение Патриарха (освобожденный, но находящейся под следствием) является наиболее оптимальным для власти, т.к. позволило внести "полнейшую сумятицу в монархические и белогвардейские ряды"; выявило в церковной среде "наиболее видных черносотенцев"; "усилило антогонизм (так в документе! - С.П.) Тихоновцев с обновленцами"; обострило борьбу между ними; привело к "скандалам" и "форменному распаду" внутри Церкви. Значит, считала АРК, судить Патриарха не нужно, а нужно сделать так, чтобы над ним довлела постоянная "угроза суда", делавшая Патриарха, с точки зрения заседавших 5 августа 1923 г. Ярославского, Менжинского и Тучкова, более управляемым и восприимчивым.

Поэтому, очевидно, столь негативно АРК и ОГПУ встретили решение Политбюро ЦК РКП(б) от 13 марта 1924 г., а затем и Президиума ЦИК СССР от 21 марта 1924 г. о прекращении следствия и закрытии дела Патриарха. Ведь еще за месяц до решения Политбюро, 13 февраля 1924 г., АРК на своем заседании рассмотрела вопрос "О деле Тихона и о дальнейших директивах по вопросу о новом стиле и поминании его за богослужением" и постановила одним из подпунктов: "Поручить т. Тучкову затребовать из суда дело Тихона и продолжать по нему следствие». Спустя почти месяц после постановления Политбюро о прекращении патриаршего дела, 5 апреля 1924 г., исполнитель решения АРК Тучков в своем "кратком докладе" на имя начальника СО ОПТУ Т.Д. Дерибаса сетовал: "Неожиданное] прекращение дела Тихона внесло в нашу работу по церковникам некоторые затруднения, так как Тихон[,] состоя (первоначально было: находясь до сих пор. - С.П.) под судом[,] всецело находился под нашим влиянием, а также и обновленческое течение имело главным аргументом своей агитации, что Тихон не свободный[,] а подсудимый человек. Амнистированный Тихон стал значительно смелее и наши советы для него стали не обязательны, а также и обновленческое течение значительно упало духом[,] имея в лице Тихона весьма сильного и освобожденного от суда противника».

Недовольство Тучкова было вызвано еще и тем, что освобождение Патриарха из-под ареста и его "раскаяние" перед советской властью потребовали значительной затраты сил. В своих отчетных докладах о проделанной за 1923 г. работе Тучков писал об этом следующим образом. В отчетном докладе начальнику СО ОПТУ Дерибасу от 12 декабря 1923 г. он охарактеризовал работу, проведенную с Патриархом, так: "Эта задача была проделана Отделением весьма не легко, но результат получился желательный". Однако, это предложение из доклада было им (?) затем вычеркнуто⁵⁴. Но уже в отчетном докладе Тучкова зампреду ОПТУ В.Р. Менжинскому от 27 февраля 1924 г. было изложено следующее (без всяких вычеркиваний): "Правда, надо сказать, что здесь с Тихоном работы было чрезвычайно много, он прекрасно понимал, что одним раскаянием дело не ограничиться, а что и после придется слушаться и действовать по указке ГПУ (в другом экземпляре эта аббревиатура заменена на слово: что. - С.П.), его более всего тяготило, но благодаря созданной для Тихона обстановки и условий, где он содержался под стражей, а также и правильно сделанного к нему подхода, Тихона удалось убедить (в другом экземпляре: обломать. - С.П.) и он собственноручно написал раскаяние, которое[,] конечно, не могло не поразить его друзей[,] считавших его (в другом экземпляре: Тихона. - С.П.) три дня тому назад стойким и неустрашимым человеком».

Рассмотренный массив материалов однозначно говорит, что появление "покаянных" документов (именно документов - как минимум, комплекса из трех составляющих: заявления от 16 июня 1923 г., обращения от 28 июня 1923 г., воззвания от 1 июля 1923 г.), конечно же, не чудо и не сенсация, как считалось в литературе еще не так давно, а прагматически и жестко выверенный высшими органами власти в стране компромисс с главой Русской Церкви. А сами документы -продиктованное стечением обстоятельств соглашение с Патриархом об его освобождении и возможности для последнего заниматься церковной деятельностью. Это особенно видно текстуально, при сравнительном анализе "покаянных" документов и секретных материалов АРК, ГПУ-ОГПУ, Ярославского, Тучкова, а также, в первую очередь, документов делопроизводства высших партийных органов. Как показано выше, все три "покаянных" послания Патриарха напрямую связаны с постановлениями ЦК РКП(б), его Политбюро, Оргбюро и АРК, хотя сам Святитель об этом, думается, даже не догадывался. Освобождение Патриарха произошло, конечно же, благодаря колоссальному международному давлению - об этом косвенно свидетельствуют тексты рассмотренных документов. Этим давлением была создана новая ситуации и власти пришлось отказаться от разработанных планов поэтапного уничтожения Русской Церкви: вначале самого Патриарха и идущего за ним духовенства и мирян, а затем и созданного режимом обновленчества Теперь органы, ответственные за церковную политику, были вынуждены находить иные решения, соответствующие сложившейся реальности. Патриарх, не зная всех изощренных раскладов АРК И ГПУ, преследующих свои антицерковные цели, дал согласие на свое освобождение, условиями которого были непрекращающееся над ним следствие и постоянная угроза суда, его собственная подконтрольность властям, т.к. не видел иного выхода для блага Церкви.

Работа выполнена при финансовой поддержке РГНФ (проект №01-01-00451а),

М.В. Назаров