 |
Списоклитературы. А. В. Колмогорова. Учат ли агрессии? : формирование моделей агрессивного коммуникативного поведения в общении русских матерей со своими детьми
|
|
|
|
Списоклитературы
Brown P., Levinson S. Politeness. Some universals in language usage. Cambridge: Cambridge university press, 2004.
Perelmutter R. Impoliteness recycled: Subject ellipsis in Modern Russian complaint discourse
// Journal of Pragmatics. № 42. 2010. P. 3214–3231.
Гофман И. Представление себя другим в повседневной жизни. М.: Канон-пресс-Ц: Кучково поле, 2000.
Гофман Э. Ритуал взаимодействия: очерки поведе-ния лицом к лицу. М.: Смысл, 2009.
Серль Дж. Что такое речевой акт // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 17. Теория речевых актов. М.: Прогресс, 1986. С. 151–169.
Шляхов В. И. Речевая деятельность: Феномен сценарности в общении. Изд. 2-е. М.: URSS, 2010.
Список источников http: //www. solnechnogorsk. net/forum https: //forum. podolsk. ru http: //gagarincity. ru/forum
А. В. Колмогорова
УЧАТ ЛИ АГРЕССИИ?: ФОРМИРОВАНИЕ МОДЕЛЕЙ АГРЕССИВНОГО КОММУНИКАТИВНОГО ПОВЕДЕНИЯ В ОБЩЕНИИ РУССКИХ МАТЕРЕЙ СО СВОИМИ ДЕТЬМИ
ВВЕДЕНИЕ
В работе [Keestra, Cowley 2011] на примере психологических понятий показывается, что случаи когнитивного диссонанса между содержанием термина и его употреблением, рассматриваемые в нормальной науке (по Т. Куну) как некоторая аномалия или ошибка, являются, на самом деле, чрезвычайно симптоматичными, позволяя ученому осознать, что парадигма, в которой он работает, ограничивает на феноменологическом уровне то, что способен увидеть взгляд исследователя. Такие аномалии, нонсенсы или «странные» для научной парадигмы терминоупотребления имеют важную эвристическую функцию ‒ они показывают новые плоскости наблюдения и анализа.
Одно из подобных сочетаний использовано нами для формулирования основного исследовательского вопроса: учат ли агрессии? Некоторый диссонанс ощущается здесь в двух аспектах. С одной стороны, в литературе по теории социального научения [Banduraatal. 1961; Erron 1982; Perryatal. 1986] традиционной считается точка зрения о том, что быть агрессивными дети учатся сами в процессе наблюдения за агрессивным поведением других в семье, в школе, по телевизору или в кино, если такое поведение приносит социальную выгоду акторам: одобрение социальной группы, власть в группе, популярность. С другой стороны, в нативистских теориях агрессия понимается как врожденное свойство человеческой психики, сохраняющее систему функционирования живых существ и саму их жизнь [Лоренц 2009], а также как естественная реакция на фрустрацию [Dollaratal. 1939] или боль [Azrinatal. 1965]. Иными словами, агрессия в данном случае рассматривается так, как если бы она была локализована в мозгу (на уровне лимбической системы [Mark, Erwin, 1970] или нейронных связей особого типа), т. е. являлась бы онтологически присущей человеческому существу.
|
|
|
Кажущаяся абсурдность сочетания учить агрессии, будучи воспринята эвристически, приводит, тем не менее, к мысли о том, что агрессия может быть также рассмотрена в контексте когнитивной экологии и теории распределенной когниции как культурно обусловленная модель разделяемого всеми членами сообщества поведения, которая, став объектом интенционального формирования в коммуникации матери с ребенком в определенной лингвокультуре, во взрослой жизни выросшего ребенка детерминирует его
действия, ощущения, высказывания в ситуациях, концептуализируемых им как ситуации, связанные с переживанием агрессии.
Рассматривая проблему в таком ключе, мы можем говорить о том, что биологически фундированное чувство агрессии, оказавшись под контролем культуры, служит основой для формирования «враждебной картины мира», где оказываются концептуализированы релевантные для данного сообщества источники агрессии, ее жертвы и причины. Как показывают наши наблюдения за общением русских матерей со своими детьми в возрасте от 2 месяцев до 3 лет, женщины сами в, казалось бы, игровой шуточной форме ориентируют ребенка на имитацию и усвоение таких моделей поведения, в которых показывается недовольство, возмущение окружающих действиями матери. Благодаря осуществляемой таким образом «концептуальной настройке» у детей формируется концептуальная предрасположенность к восприятию женщины-матери в качестве жертвы или мишени агрессии в повседневной социальной жизни. В результате складывается такая ситуация, когда во «враждебной картине мира» русского лингвокультурного сообщества женщина, воспитывающая ребенка, занимает позицию привычного объекта агрессивного поведения других представителей того же социального коллектива.
|
|
|
Подтверждения подобной гипотезы находим в интроспективных ощущениях, которые пытаются описать молодые мамы в блогах, на материнских форумах, в интервью. Например, в статье Ирины Лукьяновой «Шпынять маму запрещается! » (режим доступа: http: //babydomik. com/showthread. php? t=9579) женщина делится следующими наблюдениями о социальном статусе матери в русском социуме:
«Мать впервые слышит, что она плохая мать, довольно скоро после рождения ребенка. Папу бесит, что ребенок кричит, не спит, что мать берет его на руки, не берет его на руки, кладет с собой спать, уходит спать к нему, что она нервничает из-за каждого чиха, и в квартире у нее не убрано. Весь день дома сидела – что делала? Убрать было трудно? Затем подключаются бабушки: кормишь не так, расписания нет, разговаривает он у тебя плохо, занимаешься с ним мало, мало порешь, мало любишь, мало дрючишь, все, все неправильно!
Потом вступают родительницы в песочнице, бабки у подъезда и воспитатели детсадов. Ну и врачи еще, особая статья: о чем вы вообще думаете, вы что – угробить хотите своего ребенка? Да, спасибо, с самого рождения этого и добиваюсь…»
Глубоко спрятанная, но при этом не менее значимая, социально-когнитивная угроза, на наш взгляд, состоит в том, что наблюдается когнитивный диссонанс, а возможно и конфликт, между, с одной стороны, активно продвигаемой в современном обществе идеологией приоритета семьи, где роль женщины первостепенна, и, с другой стороны, глубоко фундированными в национальной традиции моделями поведения, формируемыми также в
|
|
|
семье, под влиянием которых ситуация демонстрации / переживания агрессии концептуализируется в опыте новых членов социума, как ситуация, где наиболее уязвимую позицию «добровольно» занимает именно мать.
Таким образом, мы ставим своей задачей на примере наблюдений за формированием моделей агрессивного коммуникативного поведения в общении русских матерей со своими детьми в первом приближении ответить на вопрос о том, как культура становится частью когнитивного опыта каждого члена национально-лингво-культурного сообщества. Иными словами, ‒ как наша концептуальная картина мира, кристаллизующаяся в определенной культуре, обусловливает то, чем (в когнитивном и социальном планах) мы становимся, и могут ли в этом процессе «прорастать» латентные социальные угрозы будущему общества, будущему лингвокультурного коллектива.
|
|
|
