Глава Вторая

Согласно анализу некоторых высказываний, приписываемых адмиралу Гловалу в дни, предшествующие атаке Кайрона [на город Макросс], вокруг КСК-2 велись горячие споры. Гловал утверждал, как говорили, что крепость не строилась как экспедиционный корабль [к Тироли], а вместо этого она должна была выполнять роль приманки, которой воспользуются, если Мастера Роботек придут в поисках первоначального творения Зора. Поэтому, несмотря на близкую внешнюю похожесть с оригиналом, КСК-2 была неспособна мехаморфироваться в «атакующую» [антропоморфную] конфигурацию, не имела барьерной системы и не имела никаких устройств для гиперпространственного свёртывания. Опираясь на утверждения [адмирала Лисы] Хейс [«Мемуары»], некоторые комментаторы говорят, что флагман Бритэя должен был стать донором системы свёртывания для КСК-2 после того, как два корабля пристыкуются к фабричному спутнику. Хотя очевидно, что Хейс нисколько в этом не сомневалась, то доказательства того, что такая процедура обсуждалась и вообще была возможна, неубедительны. Ведь одновременно Ланг не хотел никоим образом вмешиваться в системы флагмана или его рефлекторные двигатели, а сам фабричный спутник страдал от постоянных сбоев оборудования. Гораздо более вероятно и, конечно, находится в большем соответствии с манерой РЭК делать всё исподтишка – что приманка-КСК-2 должна была покинуть Солнечную Систему с помощью термоядерного привода, что позволило бы сосредоточиться РЭК на поиске средств для ремонта корабля Зора и прибыть на Тироль раньше, чем Мастера отправятся к Земле.

Адриан Мизнер. «Плуты и жулики. Настоящая история Экспедиции КСК-3».

 

«Разминочный» рейд Кайрона на Макросс в Сочельник превратил большую часть восточных кварталов города в обугленный щебень. Особенно досталось промышленному сектору, складам топлива и жилому району, зажатым между малыми озёрами, в одном из которых копьём торчал один из эсминцев («Тувераль Салан») Зентрейди. Частично пострадал и Торговый Центр Макросса.

Командование РОА намеренно позволило «Головорезу» покинуть город с достаточным запасом Протокультуры, чтобы оживить его сильно повреждённый крейсер, надеясь, что он поймёт намёк: покинет Землю и свернётся к Тироли для доклада Мастерам Роботек о поражении Великого Флота Зентрейди. Этот просчёт очень дорого обошёлся, ведь спустя всего чуть больше недели Кайрон вернулся, чтоб взять реванш у микронеанцев за проигранную войну.

Крейсер объявил о себе в сорока километрах, десять градусов к юго-западу, массированным ракетным залпом по городу, а потом выстрелом плазмы, который выжег на своём пути всё до центра города и моментально вывел из строя КСК-2. Беззащитный корабль с отключившимися системами, оплавленный и горящий, опрокинулся вперёд в озеро. Адмирал Гловал со своей стороны тоже преподнёс сюрприз, подняв КСК-1 в небо, и использовав всё бортовое оружие крепости против вражеского корабля. Когда серводвигатели привели модули главного орудия в боевое положение, Гловал отдал приказ открыть огонь, и корабль изрыгнул трёхкилометровый луч направленной энергии, что ободрал крейсер Кайрона, пробил отверстие в магнитном поле Земли и прошёл четверть пути до Луны. Это был храбрый выстрел «наудачу», однако, он истощил энергетический потенциал крепости и, каким бы разрушительным он ни был, очень близкий промах не смог полностью уничтожить мощный боевой корабль.

Никто и никогда не узнает, остался ли на борту крейсера после этого выстрела хоть кто-то живой. Но или кто-то, или какая-то спятившая курсовая система направила колоссальный кусок оплавленного металла прямо на самоубийственное столкновение, продолжая корректировать его курс с учётом того, что крепость, исчерпав запас энергии, падала обратно в озеро. Последними словами с крепости, которые пришли в защищённый командный бункер РОА Макросса, были слова Лисы Хейс «Приготовиться к удару! », буквально за полминуты до того, как Генри Гловал и Клавдия Грант силой затолкали Хейс в единственную рабочую спасательную капсулу и запустили её.

Генералы Рейнхардт и Мэйстрофф, не в силах оторваться от разворачивающейся на экранах бункера драмы, наблюдали, как пылающий клин, бывший когда-то кораблём Кайрона, вонзился между модулями главного орудия, снёс командный центр крепости и, растеряв энергию движения, упал у дальнего берега озера. Прибитая вниз силой удара КСК-1, казалось, корчилась в судорогах, глубже и глубже погружаясь в кипящие воды в облаках пара и жидкого огня. И вскоре пошёл снег...

 

– Я всё время возвращаюсь мыслями в своё первое исследование этого корабля, – сказал Эмиль Ланг Лазло Занду во время их последнего похода в обломки КСК-1 спустя две недели после церемонии погребения. Тон Ланга был ностальгическим, даже скорбным. Он многозначительно посмотрел на Занда через тонированное забрало биозащитного костюма. – Этот корабль изменил мою жизнь, Лазло.

Занд ухмыльнулся и нажал кнопку связи защищённой радиочастоты встроенного в костюм приёмопередатчика:

– Правильнее сказать, он ВСЕМ нам изменил жизнь, доктор.

Ланг был огорчен, но только на мгновение. Занд, почти не уступающий в таланте Лангу, отказывался признавать, что Ланг «изменился» сильнее всех, хотя хорошо знал, что это правда.

– Вот здесь Гловал приказал нам разделиться на две группы, – продолжил Ланг, указав на узкий коридор из стекловидного сплава. – Конечно, тогда потолок был намного выше, и система трубопроводов наша – мы установили её, пока возвращались от Плутона.

Занд огляделся, но ничего не сказал. В свете прожекторов сопровождавшего их специального двуногого робота-осветителя коридор выглядел, как если бы был выкрашен в чёрно-белую полоску, хотя на самом деле чёрные полосы были закопчёнными подпалинами двухметровой ширины.

Ланг махнул рукой направо, где из массы перекрученного и порванного металла выглядывал какой-то трансформатор или что-то на него похожее:

– Гловал, Эдвардс и я пошли туда. Рой Фоккер повёл свою группу вдоль левого борта.

Ланг был крепким мужчиной среднего роста, совершенно обычной внешности, за исключением глаз, абсолютно чёрных, в которых как будто отсутствовала радужная оболочка и белок. Такие глаза у него стали после его первого проникновения на КСК-1 пятнадцать лет назад, когда корабль был известен как «Посетитель».

Термин «посетитель» намекал на то, что корабль, судя по всему, совершил управляемую аварийную посадку на острове Макросс, и что когда-нибудь он сможет покинуть это место. В то время Ланг предлагал называть «его» «раздражитель».

Занд был жилистым мужчиной, чуть повыше Ланга ростом, с непослушной челкой тёмных волос с отдельными преждевременно поседевшими волосками в ней. Он был приписан к Особому Отделу по изучению и работе с Протокультурой, и подчинялся только Лангу. Работая в лаборатории в Научно-исследовательском Центре Роботек Макросса в течение последних двух лет, Занд бывал на борту КСК-1 только по случаю, и он считал, что Ланг намеренно держал его подальше от корабля. То, что он был приглашен на «экскурсию», последнюю, перед тем, как обломки крепости будут закрыты «саркофагом», только добавила напряжения в постоянно растущее чувство досады.

Они только что покинули центральный трюм, в котором когда-то размещался Макросс-2 во время путешествия домой от внешних границ Солнечной системы. Дальше за этим трюмом располагались двигательный и энергетический отсеки, с теперь холодными и пустыми жерлами рефлекторных печей. В другой части корабля доктор Бронсон, посол Экседор и генерал Бритэй искали любые питаемые Протокультурой компоненты, которые могли бы быть использованы для мехаморфируемых машин. Несмотря на свою микронизацию для этого инспекционного осмотра, Бритэй всё равно оставался великаном более двух с половиной метров высотой. Специальная маска закрывала повреждённую сторону его головы.

Предыдущие исследования уже установили, что в крепости осталось совсем мало пригодных для использования элементов. То же самое касалось затонувшей КСК-2, которая была обследована группами водолазов. Центральный бортовой компьютер под названием «Ева» был отправлен на программирование и отладку в НИЦ Роботек в Токио незадолго до рейда Кайрона, а большинство оставшихся систем получили настолько сильные повреждения, что процесс демонтажа и ремонта получился бы более затратным, чем если бы они были изготовлены заново на фабричном спутнике. Кроме того, быстрейшее завершение работ на обоих крепостях диктовалось причинами физического и психического здоровья.

– Где-то недалеко отсюда группа Фоккера подверглась нападению машины, которая убила Сезара Герша… – сказал Ланг несколько минут спустя. – Когда я думаю о всех людях, погибших во время и после той первой разведки… Дженкинс, Карутерс, капрал Мерфи… – Он замолчал, остановился и медленно обвёл глазами окружающую обстановку. – Из всех них остались только я и полковник Эдвардс.

История этого первого разведпохода была хорошо известна среди ведущих учёных научного корпуса РОА: о реконфигурируемых внутренностях корабля, встрече с пятнадцатиметровым боевым роботом, самоперепрограммирование исследовательского робота, бой, останки гигантов... Тем не менее, рассказ на протяжении многих лет так оброс преувеличениями и анекдотами, что стало трудно отделить правду от вымысла. Рассказ о часах Гловала, к примеру. На выходе из крепости исследователи подсчитали, что они были внутри около 6 часов, а «снаружи» прошло только 15 минут. Потом была часто повторяемая байка-анекдот про то, как Ланг получил «расширение мозгов», сунувшись в инопланетный распределительный щит.

Занд был одержим этой историей, и теперь он воспользовался поводом, прервав комментарии Ланга о полковнике Эдвардсе:

– Я хотел бы видеть, где это случилось, доктор.

Глаза Ланга заметно прищурились за забралом шлема костюма:

– Что где случилось, Лазло?

– Событие, которое изменило твою жизнь.

– Боюсь, это невозможно, – мотнул головой Ланг.

– Я так и думал, – злобно сказал Занд. – Мне было просто интересно, сможет ли это сработать во второй раз, на второго человека. Или от меня наглость даже спрашивать такое?

Ланг положил руки в перчатках на пояс:

– Для начала, я до сих пор не знаю точно, какую систему я активировал, чтоб получился тот эффект. Я смотрел видеопредупреждение Зора, а следующее, что я помню, как очнулся на плечах Роя Фоккера. – Он махнул рукой, обводя массив почерневших модулей и сплавленных компонентов. – Я провел пятнадцать лет с этим кораблем, Лазло. Я знаю его с головы до пят. Но, в конце концов, я сам могу сделать немного больше, чем переключить несколько выключателей – один, я знаю, приведёт к выстрелу из главного орудия, другой будет для запуска модульного преобразования, а третий поможет выполнить «манёвр «Дедал»». Но если кто меня попросит объяснить, КАК эти системы работают, всё, что я смогу сделать, это пожать плечами. И что ещё более важно, Лазло, когда я говорю, что ты не сможешь увидеть место, где это произошло, я просто имею в виду, что от центра управления ничего не осталось.

– А каюта Зора? – спросил Занд. – Каюта, которую ты сделал своей на все эти пятнадцать лет.

Наушники шлема донесли резкий выдох Ланга:

– Я не делал секрета из своего чувства родства с Зором – во всяком случае, родства по разуму. Но я не делаю из себя собственника завещанной им технологии, если это ты это имеешь в виду. Ради бога, ты думаешь, что я радуюсь, что нам придётся захоронить этот корабль, тогда как мы, начав изучать его, только чуть-чуть поскребли его? – В его голосе прорезался гнев: – Моё искусственно расширенное сознание само по себе не имеет никакого значения. К тому же, я хочу показать тебе кое-что не менее интересное.

Пока Ланг шёл через лабиринт коридоров и по нескольким переходам вниз в обширный трюм в «паху» корабля, никто не проронил ни слова. Послушный робопрожектор по знаку направил луч на комплекс высоких столбообразных контейнеров, которые Занд определил как Протокультурные преобразующие модули, снабжающие энергией рефлекторные двигатели.

Протокультура была сутью Роботехнологии, её основным топливом, её живой кровью. Считалось, что она вырабатывается из инопланетного растения, известного Зентрейди под названием «Цветок Жизни». Протокультура стирала грань между живым и неживым, была посредником между органическим разумом и механической системой, придавая последней свойство изменяться и перестраиваться. Более того, она имела силу творить то же самое с тканью пространства-времени, что позволяло кораблям, таким, как те, на которых Зентрейди прибыли к Земле, почти мгновенно перемещаться на миллионы световых лет.

– И на что мне смотреть? – спросил Занд с нетерпением.

Ланг указал на пустой участок в центре отсека:

– Здесь стояли генераторы свёртывания, до нашего непреднамеренного прыжка к Плутону.

– Те, которые «исчезли», – прокомментировал Занд, посмеиваясь.

– С тех пор, как они исчезли, я всё время спрашиваю себя, могут ли они когда-нибудь снова материализоваться. – Ланг сделал несколько шагов в направлении пустого участка. – Ещё одна причина, почему я против захоронения корабля. Только представь себе, что мы могли бы сделать, если бы у нас сейчас были эти генераторы. Представь, сколько бы времени мы смогли бы спасти.

– Ты ждёшь, что я помогу тебе найти их? – спросил недоверчиво Занд.

– Конечно, нет, – ответил Ланг, возбуждённо пройдясь взад и вперёд. – Я хочу, чтоб ты прочувствовал нечто, находящееся здесь… В этом пространстве, или, может, от рефлекторных двигателей... Что-то невидимое. Какое-то… присутствие.

Занд сразу увидел, что Ланг говорит серьёзней некуда, поэтому он проглотил язвительный комментарий и попытался настроить свои чувства на предполагаемые ощущения.

Безполезно. Он никогда не сможет ощутить то, что, возможно, чувствовал Ланг. Во всяком случае, прежде не расширив сознание, как у него.

Ланг смотрел на массив рефлекторных преобразователей:

– Если бы у меня была ещё хоть одна неделя, Лазло... Если бы Милбурн и остальные эти политики, не видящие дальше собственного носа, хотя бы поняли… – через динамики пришёл его смешок. – Я бы снял и собственноручно разобрал каждый из этих двигателей.

– Тогда у тебя есть некоторое представление о том, что искать.

– Не совсем, – насмешливо фыркнул Ланг. – Может быть, Зор что-то спрятал здесь по каким-то своим непонятным причинам. И это что-то, я боюсь, останется жить в этом корабле несмотря на все наши усилия похоронить его.

 

Во временном здании Совета Макросса в городе Монумент, председатель Совета Брэкстон Милбурн торопился пропустить протокольные условности и поскорее перейти к насущным делам. Безошибочно узнаваемая торопливость в голосе Милбурна немного покоробила Лису Хейс. «В важных делах никогда не надо спешить», – думала она. А ведь именно над этим моментом сейчас требовалось написать крупными буквами слово «ВАЖНОСТЬ».

– Капитан Хантэр, – сказал Милбурн с густым южным акцентом. – Встаньтэ и подойдитэ.

Сердце Лисы забилось. Она посмотрела через стол, наблюдая, как Рик встал и даже догадался одёрнуть китель перед подходом к высокому чиновнику.

Милбурн, пухлый и толстомордый, восседал во главе стола. Справа от него сидел бригадный генерал Гюнтер Рейнхардт, лысый и бородатый, а напротив Рейнхардта –неестественно высокий Филипп Лонгчампс. Лиса сидела примерно посреди стола, на стороне Рейнхардта, в числе прочих членов Совета и высших офицеров РОА. Офицеры, которым предстояло получить повышения – Рик, Винс Грант, Джим Форсайт, и ещё десяток других – сидели на противоположной стороне. Окна помещения выходили на группу быстровозводимых небоскребов центральной части города.

Рик выглядел молодцом, в парадной портупее с плечевыми ремнями, высокий воротник голубого цвета его кителя очень шёл к цвету его глаз. Его густые чёрные волосы были аккуратно заправлены за уши. Лиса едва удерживалась от довольной улыбки, хотя, когда она глянула в сторону Рейнхардта ещё раз, через неё прошла дрожь предчувствия. «Впишется» ли Рик в Генеральный Штаб? Она отбросила мысль, как только она возникла. Конечно, да. Он прирождённый лидер.

– Капитан Хантэр, – сказал Милбурн, вставая с кресла, когда Рик ступил на низкую платформу, которая была установлена специально для церемонии. – В признаниэ бэзчислэнных подвигов, совэршённих на службэ Оборонитэльной Армии, и с сэрдэчной признатэльностью от Вашэго участия в обществэнной гражданской жизни на протяжэнии всэго этого сложного пэриода Возрождэния и, наконэц, в признаниэ Ваших заслуг в проработке Экспэдиции в пэриод послэ разрушэния Макросса, ми, члэны Совэта и РОА, хотим сэйчас прэдставить Вас к многажды заслужэнному Вами и давно назрэвшэму повышэнию в звании и должности.

Лиса всё же не смогла сдержать гордой улыбки. Она упорно боролась, выбивая это повышение для Рика, настаивая на том, что он заслужил хотя бы признание за предложение использовать линкор Бритэя для Экспедиции на Тироль, а также за участие в организации переселения остатков гражданского населения Макросса. Но едва Рик заговорил, как её улыбка исчезла.

– Дамы и господа, члены Совета, – начал он. – Я хочу сказать, что это очень большая честь, но с моей стороны было бы… скажем так, нечестным не выразить моих опасений по поводу этого повышения. Я горжусь тем, что я был в состоянии внести свой вклад в качестве капитана и командира эскадрильи «ТрансТеков» «Череп», но я чувствую, что повышение до полковника…

– Капитан Хантэр, – сказал Милбурн, – Проститэ, что прэрываю, но Ви нэправильно поняли.

Левая бровь Рика приподнялась в ироничном удивлении.

– Да? Ну, конечно, я хотел сказать, подполковника. Но это нисколько не меняет моих ощущений. Дамы и господа, я имею в виду, что…

– Господин Хантер, – с мягким укором проговорил Рейнхардт. – Нам придётся продолжать прерывать Вас, если Вы продолжите ошибаться.

Все за столом обменялись весёлыми взглядами заговорщиков.

– Не подполковник? – переспросил Рик. – Тогда, господа, признаюсь, что теряюсь в…

Милбурн многозначительно откашлялся:

– Нэ стоит, ГЕНЕРАЛ-ЛЕЙТЕНАНТ[10] Хантэр.

Все в комнате встали и отдали воинское приветствие, затем зааплодировали, в то время как Рик стоял и невидяще смотрел на командирскую фуражку с белым верхом и погоны с тремя большими звёздами, которые вручил ему Милбурн.

Хлопая громче всех, Лиса едва сдерживалась, чтоб не подскочить и не заключить его в объятия – если не будет другого способа вывести его из явного шока.

– Пр… Прошу прощения… – сумел выдавить, наконец, Рик, его голос дрожал и ломался. – Ведь мне всего двадцать три года!

Все, кроме Лисы, рассмеялись.

– В подобних критичэских ситуациях возраст нэ являэтся опрэдэляющим фактором, – сказал Милбурн. – Всё рэшаэт способность бить лидэром. Способность брать на сэбя отвэтствэнность. Для того, чтоби сдэлать работу, нужно её дэлать. И все ми, собравшиеся в этом залэ, увэрени, что Ви справитэсь.

– Но… Но что мне надо делать?

– Адмирал Хейс, – сказал Рейнхардт, глядя на неё. Лиса повернулась к Рику, сразу сделав серьёзное лицо. Сейчас она была просто старшим офицером.

– Генерал-лейтенант Хантер, – начала она. – В Вашей ответственности будет контроль и управление всеми стратегическими операциями, имеющими отношение к подготовке Экспедиции, в том числе: отбором вооружения, машин и ключевых сотрудников личного состава, которые теперь будут Роботехническим Экспедиционным Корпусом.

Рик ошарашено пялился на неё.

– Наверняка это ты постаралась, Лис… Простите, адмирал Хейс.

Лиса расправила плечи в лёгком раздражении:

– Мои старания, как Вы изволили выразиться, господин генерал-лейтенант, будут лежать в области надзора и контроля за строительством КСК-3, которая будет использована для нужд РЭК. Вопросы есть?

Рик сглотнул, вздохнул, и смог сказать уставно «Никак нет, госпожа адмирал». Он отдал воинское приветствие, но не захотел встречаться с ней взглядом, пока возвращался на свое место.

После раздачи званий Милбурн призвал всех обратить внимание на следующий пункт повестки дня: планы по размещению РОА на военной базе «Экскалибур» города Монумент. Последующие дискуссии сосредоточились на плане действий в чрезвычайных ситуациях и на варианте постройки совершенно новой базы в случае, если Зентрейди, доминирующие в городском Совете Монумента, не дадут разрешения на присутствие РОА.

Лиса предчувствовала словесные баталии и запоздало обдумывала свои новые страхи по поводу Рика. Что если она совершила ошибку? Ведь одно дело иметь талант, но совсем другое – желание применять его. И не внесёт ли это повышение проблем в их личную жизнь, а?

Она вышла из своего состояния только когда поднялся со своим докладом капитан Рольф Эмерсон. Молодой, аккуратный и красивый, Эмерсон был ответственным за связь с подразделениями РОА в Южных Землях. Лиса познакомилась с ним через Грантов и сразу прониклась к нему симпатией.

– У меня тревожные известия, – начал Эмерсон. Его тонкие черты были полной противоположностью его внушительному голосу. – Смерть Кайрона оказала значительное влияние на Зентрейди, проживающих в Южных Землях. Большинство отказываются верить, что он мёртв, а многие из тех, которые верят в это, считают, что РОА специально уничтожила крейсер, чтобы помешать ему покинуть Землю. Дело в том, что его смерть дала так называемым «демобилизованным поселенцам» новое и сильное объединяющее начало. В сочетании с нехваткой продуктов питания и резким усилением дискриминации в результате того, что случилось в Макроссе, ситуация стала нестабильной, и мы будем вынуждены действовать быстро, если мы хотим, чтоб она не переросла в серьёзную проблему. Я понимаю, что здесь еда в дефиците, но если Север сейчас не поделиться тем, что у него есть, с Югом, то через несколько месяцев мы можем столкнуться с полномасштабным восстанием.

Эмерсон сделал паузу, чтобы перевести дыхание.

– Кайрон может быть мёртв, господа, но дух его очень даже жив.

 

– Это кусок черепа Кайрона Кравшеры, – ровно сказал Экседор. – Я бы предположил, из правой теменной области[11].

Ланг рассматривал их жуткую находку со смесью страха и отвращения. На большом, словно от динозавра, осколке кости, заляпанном кровью, сохранились пряди длинных синих волос. Ланг был рад, что на нём сейчас костюм биозащиты, и вдвойне рад, что ничего подобного от Гловала или, скажем, от Клавдии Грант, не было найдено на борту КСК-1.

Ланг, Экседор и Занд находились в ранее неизученном отсеке в кормовой части крейсера Зентрейди. Тупой нос корабля был похоронен глубоко в грязи на дне озера, но его изувеченная корма была поднята из воды гигантскими кранами, установленными на вершине наклонённых назад «плеч» КСК-1.

Облачённая в перчатку рука Занда приподняла жёсткую прядь волос трёхметровой длины.

– Ты уверен? – спросил он Экседора.

– Совершенно уверен, доктор. Я достаточно долго общался с предводителем дивизии «Ботору» ещё до кампании по возвращению космической крепости Зора. Тем не менее, почему этот кусок черепа оказался здесь, так близко к мостику крейсера, можно только догадываться.

Запакованный в ненужный ему биозащитный костюм, Экседор казался просто невысокого роста человеком, хотя на самом деле он был сутул, почти карлик, с лиловой кожей, деформированной головой и булавочными зрачками глаз. Он всего лишь за день до атаки Кайрона на Макросс улетел из города на фабричный спутник.

Ланг никоим образом не собирался оспаривать оценку Экседора по части черепа. В отличие от Экседора, он видел Кайрона только один раз, и то – на экране, когда в прошлом году «Головорез» взял в заложники Линн Минмей и Линна Кайла. И всё же Ланг хорошо запомнил Кайрона – длинные прямые синие волосы, изысканная речь, издевательская ухмылка.

Два человека и Зентрейди всё ещё разглядывали фрагмент кости, когда из соседнего помещения появились Бритэй и Бронсон, специалист по машиностроению. Бритэй нёс нечто, напоминающее клешню гигантского омара из какого-то сплава янтарно-алого цвета, оканчивающуюся треугольником жутких блестящих когтей.

– Это может заинтересовать тебя, доктор Ланг, – объявил Бритэй грохочущим басом, тщательно устанавливая свою добычу на палубе. – Кое-что из коллекции боевых трофеев Кайрона. – Он указал на смежный отсек. – Тело владельца клешни осталось там.

Ланг обошёл клешню, молча осматривая её.

– Она имеет некоторое сходство с рукой мужского «Моторизованного доспеха».

– Ещё бы, – сказал Экседор, явно развлекаясь. – Ведь именно этот боевой костюм был взят за образец.

– Интересно… – сказал Ланг. – Я помню, что видел их где-то раньше, но если они не является частью арсенала Зентрейди… – Он задумался, затем вздрогнул, вспомнив: Зор показывал ЭТО в сообщении-предупреждении, на которое он запрограммировал бортовой компьютер КСК-1.

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: