 |
Боги ничего не дают бесплатно
|
|
|
|
Глава 1
ПРЕДЛОЖЕНИЕ
Эйвион замерла у приоткрытой двери в опочивальне Фионы, подсматривая в щёлку и стараясь сдерживать дыхание.
В соседней комнате возле окна расположился принц Гарет, и, казалось, больше интересовался состоянием своего кинжала, который, поигрывая, вертел в руках. На креслах рядом друг с другом сидели Модред и его невеста, а перед ними, дрожа едва ли не всем телом, топталась госпожа Беатрис Блойдеин. Она ничуть не изменилась за прошедшее время, разве что лицо стало более серым, а к полудюжине подбородков прибавился ещё один. Её серый походный плащ грязной тряпкой свешивался с плеч, а волосы неаккуратными прядями выбивались из узла на затылке: видно было, что хозяйке Озёрного Луга даже не дали времени, чтобы привести себя в порядок. Рядом с матерью стояла Дилис, но Эйвион не было её видно.
- …мы благодарим вас за то, что вы так скоро откликнулись на нашу просьбу прибыть в столицу по государственному делу, - говорил Модред, - и можем вас заверить, что это дело никоим образом не связано с ненадлежащим исполнением вами вассальных обязательств. Конечно, мы рассмотрим ваше прошение о денежном вспомоществовании в связи с безвременной кончиной вашего супруга. Однако перед этим мы хотели бы услышать ответ на тот вопрос, ради которого вам пришлось проделать столь долгий путь…
Модред поднялся с кресла, медведем нависнув над госпожой Блойдеин. Та затряслась ещё сильнее.
- Фиона, будь любезна, пригласи свою гостью.
Эйвион отпрыгнула от двери и быстренько уселась на один из сундуков, сделав вид, что поглощена происходящим за окном. Заслышав скрип петель, обернулась, и по знаку Фионы прошла в соседнюю комнату. Модред взглянул на Эйвион, потом, несколько недовольно – на свою невесту, но не сказал ни слова. По всей видимости, Фиона не сообщила ему о своей задумке: несколько дней назад она велела местному кожевнику сработать для Эйвион тонкую маску, которая закрывала бы левую половину лица, начиная от глаз. Надевая её, Эйвион с мимолётной дрожью ощутила уже почти забытое чувство чего-то безобразного.
|
|
|
Она прошла неспешно, чуть приподняв подол платья, и остановилась посередине комнаты, отвесив церемонный поклон в сторону принца.
- Леди Блойдеин, - произнёс Модред, - я прошу вас внимательно посмотреть на эту девушку и сказать, знакома ли она вам?
Судя по виду толстухи, её мучило навязчивое подозрение, что её прикажут тут же обезглавить в случае неверного ответа. Маленькие глазки госпожи Блойдеин впились в лицо Эйвион. У Дилис, всё такой же сухопарой и нескладной, открылся рот. На ней было надето то же самое платье, в котором Эйвион видела её последний раз на ступеньках господской башни в Озёрном Лугу.
Госпожа Блойдеин вдруг рухнула на колени, с мольбой протянув руки к принцу Модреду.
- Ежели эта девка натворила что, то клянусь матерью Боанн, что мы в этом не повинны, - запричитала она, - её уж, почитай, мы два года как не видели и не слышали, что делала, а обязанности свои выполняли исправно, кормили, поили, одевали и лечили по мере возможности…
Модред на мгновение опешил.
- Встаньте. Вам известно её имя?
Толстуха отчаянно замотала головой.
- Да, да, ваша милость… Это воспитанница моя, Эйвион, дочка Тарена Ллира. Родич наш, граф Корнин, её моему супругу покойному прислал, после той войны, и он же забрал её, рыцарь за ней приезжал, уж не помню, как зовут, а с тех пор…
- Довольно. – Модред махнул рукой. – Вас ни в чём не обвиняют.
- …и мы благодарны вам за все труды, что вы приложили к воспитанию этой девушки, - добавила Фиона. – Возьмите.
|
|
|
Она сняла с мизинца и протянула кольцо с небольшим изумрудом. Не веря своему счастью, госпожа Блойдеин подползла на коленях, и трясущейся рукой приняла подарок, попутно сделав попытку облобызать Фионе пальцы.
- Вы можете быть свободны, - сказал Модред, - вам предоставят покои, чтобы вы смогли отдохнуть после долгой дороги. Вы можете оставаться в Лонливене столько, сколько пожелаете. Я пришлю к вам человека, он составит бумагу о сказанном вами сегодня, и вы её подпишете при свидетелях.
Госпожа Блойдеин с усилием поднялась и, беспрерывно кланяясь, попятилась к выходу. Эйвион стало жарко. Не думая, она сдернула с лица маску. У Дилис клацнули зубы.
Дверь открылась и закрылась с негромким скрипом. В опочивальне повисло молчание.
- Вот так дела… - пробормотал Гарет под нос.
Модред тяжело плюхнулся в кресло.
- Да, - буркнул он, - и мне кажется, что такой их поворот тебя устраивает. Леди… Эйвион, вы можете идти.
- Мне кажется, - подала голос Фиона, - что эта девушка имеет право остаться.
Помолчав немного, Модред кивнул.
- Эдрика обвели вокруг пальца, как щенка, - сказал Гарет.
- Нас всех обвели, - хмуро ответствовал Модред. – Как мы могли поверить на слово девице, невесть откуда сюда заявившейся? Кто она вообще?
- Какая разница? Главное, что теперь мы должны уведомить об этом Эдрика. Он обязан развестись и наказать самозванку. Это пятно на всю нашу семью.
Модред стукнул кулаком по подлокотнику.
- Проклятье. Я должен выпить.
Он поднялся и, не прощаясь, вышел из опочивальни. Фиона посмотрела на Эйвион и та, поняв немой приказ, поклонилась, и попятилась следом, мимоходом поймав взгляд принца Гарета.
* * *
Вечером того же дня Фиона сочла нужным объяснить причину сомнений своего наречённого, и рассказала Эйвион о завещании короля Лотара. За прошедших две недели девушки очень сблизились: Фиона, вынужденная по большей части проводить время запершись в четырёх стенах, всё чаще звала к себе Эйвион поболтать и, самое малое, ещё и ещё раз услышать об удивительных островах Морского народа.
Завещания как такового не было, но на смертном одре в присутствии добрых двух дюжин придворных Лотар и правда наказал своим сыновьям укрепить положение дома Эдгариддинов путём заключения браков с женщинами только дворянских родов. «Пусть прирастают наши слава и богатство, - хрипел престарелый монарх, - а если кто из вас ослушается моего веления, пусть проклят будет навеки и лишён титулов и имущества…» Более того, Лотар приказал архиепископу Эдзеллскому помазать на царство только тех из сыновей, которые в точности исполнят его волю.
|
|
|
В отличие от братьев Эдрик считался королём: на его голову уже возложили венец, хотя церемонию помазания все трое договорились провести одновременно, устроив в столице грандиозное празднество по этому поводу. Более того: Эдрик уже успел объехать половину своих западных владений и принять там присягу верности от местных лордов.
- А теперь ему придётся от этой короны отказаться, - задумчиво говорила Фиона, - и можно догадаться, как он воспримет такое требование. Не говоря уже о том, - закончила она, - что супруга его беременна, и он в ней души не чает. Но пока он не помазан, его власть над собственными вассалами условна, и неизвестно, чью сторону они примут.
- Что значит - помазан? – спросила Эйвион, сетуя на собственное незнание. – И почему лорды могут отказаться его поддерживать, если они уже принесли ему присягу?
Первые корны прибыли сюда на семи кораблях, рассказала Феона, и их предводители стали Первородными королевства Корнваллис. Они равны в правах между собой, а нынче некоторые из них много могущественнее и богаче Эдгариддинов, потомков первого короля Эдгара Длинная Шея. Каждый из Первородных ведёт свой род от одного из сыновей Эогабала, Отца Всего Сущего, и Матери Боанн, и народ свято верит в то, что предки нынешних Первородных были посланы на землю, чтобы управлять народом корнов и исполнять волю богов.
- Говорят, - продолжила Фиона, - что когда они собрались вместе и по всеобщему согласию избрали королём Эдгара, недра Гленкиддираха, обиталища древних богов, дрогнули, и низвергли из стен своих несколько капель драгоценного елея – крови самого Эогабала. С тех пор первосвященники Корнваллиса проводят над каждым новым королём церемонию помазания, во время которой в монарха нисходит дух божий. Так что корона, - заключила она, - это всего лишь драгоценный венец, передающийся по наследству, такие венцы украшают головы всех первородных, но только помазание даёт божественное право царствовать над народом корнов.
|
|
|
- Но почему же тогда лорды приносят присягу, не дожидаясь этой церемонии?
Фиона легкомысленно пожала плечами.
- Потому что им выгодно. Каждый из них жаждет быть первым в очереди на раздачу подарков, а в дальнейшем их поведение будет зависеть от того, получили ли они от сеньора то, что хотели.
Вот и хорошо, злорадно подумала Эйвион, направляясь в свои покои – те, что в самый первый день определила ей Фиона. На улице уже стемнело, и только редкие фонари возле донжона да тусклый свет, льющийся из окон деревянных усадеб, освещали королевскую площадь.
Айрис получит по заслугам за всё, что сделала. Пускай отправляется обратно в Озёрный Луг – мести полы и ходить за свиньями. Она, Эйвион, будет милосердна, она не станет швырять её в колодец, свиней вполне достаточно. Хотя нет… ещё плетей. Много плетей, и прилюдно, чтобы её зад вспух от кровоточащих рубцов. Рубцов, которые останутся у неё на всю жизнь. На долгую-долгую память, чтобы каждый раз, когда ей приспичит сесть, она вспоминала бы о своей подруге. И Эдрику поделом – наивному глупцу, который не в состоянии отличить дочь почтенного рода от неграмотной простолюдинки. И не Эйвион виновата в том, что теперь у него потребуют отказаться от короны. Он сам заслужил это: как только при нём упомянули о Северном Береге, который ему не принадлежал и не мог принадлежать, он от жадности тут же заглотал крючок вместе с наживкой, как будто этот крошечный клочок земли на берегу холодного океана смог бы намного его обогатить.
- Леди Эйвион! – раздался негромкий голос, и она, вздрогнув от неожиданности, присела в реверансе. Принц Гарет. Он стоял в тени одного из домов, привалившись к стене, и, похоже, ждал именно её.
Он появился в Лонливене около недели тому назад, после того как на скорую руку объехал свои будущие владения в Нолтлэндских горах. Когда Фиона назвала его имя, Эйвион немного опешила. Она вспомнила, что до этого момента не видела его даже одним глазком. В первое мгновение он напомнил ей сира Гарета из далёкого прошлого: с таким же тонким орлиным носом и синими глазами, хотя не такой высокий, с густой тёмной шевелюрой, подстриженной куда короче, чем у его братьев. С тех пор Эйвион не раз замечала его взгляд, холодный, оценивающий, и как будто… раздевающий, но он ни разу не пытался заговорить с ней или остаться с ней наедине.
|
|
|
Эйвион встречала Гарета раз пять или шесть, иногда в окружении придворных, но так и не смогла решить, как к нему относиться. Он был не злобен, но и не добр, не мрачен, но и не смешлив. Слишком себе на уме, подумала она однажды, а потому скорее неприятный. И, кажется, с изрядной долей высокомерия. Фиона рассказала, что Гарет, в отличие от Модреда, был сыном Лотара от какой-то овдовевшей баронессы, приехавшей в Лонхенбург с денежными просьбами, да так и оставшейся в постели короля. До того возраста, когда мальчикам приличествует садиться на коня с оружием в руках, он воспитывался в одном из монастырей, где не только научился читать и писать, но даже вроде бы заслужил похвалы епископа за успехи в богословии. По манере поведения Гарет был чем-то схож с Феоном, но Феон был куда дружелюбнее и расслабленнее, что ли. А этот походил на натянутую тетиву.
- Я хотел бы поговорить с вами.
Эйвион настороженно огляделась. Ближайший стражник стоял у дверей донжона шагах в пятидесяти и, наверное, услышал бы её крик.
- Уже поздно и… зябко, ваша милость. Позвольте пригласить вас к себе.
- Нет. У меня есть к вам предложение, а для чужих ушей оно будет неинтересно. Я не задержу вас надолго. - Он указал на покосившийся сарай возле крепостной стены. – То место вполне подойдёт. И вам не стоит бояться.
Эйвион закусила губу – похоже, выбора ей не оставили, - и, подобрав подол, направилась вслед за Гаретом.
В сарае было темно и воняло затхлой соломой; поморгав, Эйвион разглядела в углу беспорядочно наваленные пустые ящики и гору какого-то хлама. Гарет уселся на один из них. Тонкий лучик лунного света, просочившийся через дырявую крышу, дорожкой пробегал по его лицу.
- Вы можете стоять, а можете устроиться поудобнее.
Эйвион деланно пожала плечами и присела на край ящика, выбрав тот, что лежал ближе к выходу. Гарет подобрал с пола тростинку и сунул её между зубов. Кажется, в темноте он видел куда лучше неё.
- Итак… вы действительно дочь Тарена Ллира и Леа, урождённой Морвэн. – Он махнул рукой. – Не перебивайте. Я слышал, как и что вы говорите, побеседовал с Фионой, и составил о вас определённое представление…
Эйвион слегка приподняла брови и, похоже, он это увидел. И усмехнулся.
– Положительное, если вас это интересует. Я думаю, вам не составит особого труда понять то, что я скажу. Если не поймёте, спрашивайте, я постараюсь объяснить по-другому.
Он посмотрел на неё в ожидании. Не зная, что ответить, Эйвион кивнула.
- Хорошо. Я не знаю, кто та самозванка, окрутившая моего брата, и знать не хочу, но одно уже бесспорно: у неё и, соответственно, у него нет никаких прав на северные земли. Я, со своей стороны, стану королём только после того, как приведу к венцу супругу дворянского происхождения – если вам это неизвестно, такова последняя воля моего покойного батюшки.
- Мне это известно, - пробормотала Эйвион. Она лихорадочно соображала, пытаясь понять, к чему клонит её собеседник.
- Прекрасно. Моему брату Модреду, несомненно, очень повезло. Королевская власть сейчас слаба, почти беспомощна, и только богам ведомо, каким образом могущественный герцог Теодред Когар согласился выдать за него свою единственную дочь. Впрочем, я догадываюсь, каким. Её ребёнок от Модреда когда-нибудь станет старшим королём, а после смерти Теодреда унаследует ещё и западное герцогство. Потомки Когаров станут самыми влиятельными в королевстве. Ни мне, а теперь уже и Эдрику на такое счастье рассчитывать не приходится.
- Почему же?
- Потому что старший король всегда будет один. Моё нынешнее положение не может заинтересовать не то что первородных, но даже эорлинов помельче. Увы, мой батюшка немало поспособствовал тому, чтобы на его детей стали смотреть как на не заслуживающих внимания лордёнышей с деревянными мечами.
- Но титул короля…
- Это пустое. Вон, Эдрик и сейчас объезжает своих будущих вассалов, но их клятвы верности не прибавят ему ни земель, ни могущества. Владения эорлинов всё равно останутся при них по праву наследования, и они чувствуют себя там полноправными господами. А Эдрик будет сидеть в своем маленьком поместье с короной на голове и эфемерным правом созывать подданных на войну в случае необходимости. Эфемерным потому, что каждый из лордов десять раз подумает, выгодно ли ему это. Я говорю об Эдрике, но подразумеваю себя, ибо я в таком же положении.
Эйвион поёрзала на ящике.
- Ваша милость, зачем вы мне рассказываете это?
Гарет улыбнулся.
- Женщины – забавные существа. Бывает, говоришь: я жду тебя вечером в своей опочивальне, и слышишь бесхитростное: а что мы там будем делать? При том, что она прекрасно знает ответ.
- Я не понимаю, - нахмурилась Эйвион.
- Я лично предпочёл бы вообще отказаться от короны, чем влачить унылое существование сельского лендлорда в богами забытой крепости, в окружении вилланов с их крестьянскими проблемами, кур и свиней. Такая жизнь не для меня. А Северный берег – прекрасное приобретение. По крайней мере, не хуже других. А когда к нему прилагается молодая образованная супруга, да ещё родственница графов Морвэн…
- Что?!
- Я предлагаю вам союз. Брачный и политический. Я помогаю вам вернуть земли вашего отца, а вы через ваших родичей даёте мне возможность укрепиться на севере.
Эйвион сидела с открытым ртом.
- Я… не знакома со своими родичами, - наконец, выдавила она.
- Это неважно. Вы являетесь членом их семьи, хотят они того или нет. Сам факт принадлежности к роду эорлинов предоставляет некие… преимущества. Мой брат Эдрик несколько… недалёк, но даже он это понял, когда уцепился за ту девицу.
- Вам не хватает ваших южных владений?
Гарет шевельнул пальцами, словно отгоняя муху.
- Владений… это одно название. Все графства к югу от Тэлейт: Морган, Виоле, Деверо и прочие – это вассальные земли моего брата Модреда. А у меня – Нолтлэндские горы, да и то не целиком. Горцы и стада коз. Очень большие стада. Вот и всё. Ни у одного из Эдгариддинов никогда не было феодов на севере. Все тамошние лорды могущественнее короля, а граф Нордмонта, кроме прочего, ещё и первородный. Они тщательно охраняют свою независимость, и не идут даже на брачные связи с Эдгариддинами, чтобы эту независимость не потерять. Только графство Кловис когда-то принадлежало короне, но Ллойн Длиннобородый вынужден был отказаться от него в пользу своего младшего брата. Так что приобретение хотя бы части северных земель вкупе с родством с графами Морвэн даст мне огромное преимущество, а королевству – надежду на объединение. А вы знаете, кстати, что когда-то все северо-восточные земли принадлежали Ллирам?
- Нет.
- Ваши предки по отцовской линии – не корны. Они жили там ещё до того, как триста лет назад король Эдгар высадился на этих берегах. Он нанес поражение Айрону Ллиру, и посадил на его место предка нынешнего графа Корнина. Вы же бывали в замке Керк, не так ли? И могли заметить, что строить такие крепости корны не умеют до сих пор. Таких замков в Корнваллисе наперечёт: Килгерран в Нордмонте, Крид в Беркли, Драмланриг…
- Я видела очень мало других замков.
- Но этого достаточно. Вспомните сами. И сравните. Ваше законное место – в Керке, и вам не вернуть его без меня.
Эйвион встала, отряхивая платье.
- Это… какая-то глупость. Я не знаю вас, а вы – меня. И мне не нужен Керк. – Поколебавшись мгновение, она сделала реверанс. – Спокойной ночи, ваша милость.
Гарет остался сидеть. Он всё ещё продолжал жевать ту самую соломинку.
- Спокойной. У вас есть время подумать. Немного времени.
Эйвион повернулась к выходу.
- И подумайте, кроме прочего, о лорде Марреде Корнине, - добавил Гарет. - Даже если вам удастся вернуть Ллир, как долго вы сможете удерживать его в своих руках?
Глава 2
ВЫБОР
Эйвион стояла посреди кабинета Модреда, теребя подол платья.
Кабинета как такового не было: просто большая комната в донжоне, со стенами, увешанными разнообразным оружием, столом, и двумя креслами без подушек. За спиной Модреда полыхал очаг, но труба над ним была настолько велика, что всё тепло с громким треском уносилось наружу. От каменных стен веяло холодом, и если принц сидел в одной рубахе, небрежно сбросив с плеч толстый плащ с меховым воротником, то Эйвион едва не бил озноб. В комнате горело штук десять свечей, не считая железной чаши на кованой треноге, в которой тоже пылал огонь, но они не в силах были разогнать мрак, притаившийся в углах и над дубовыми балками, нависавшими над головой.
Прошло уже больше месяца с последней их встречи. Эйвион видела Модреда неоднократно: он то уезжал, то приезжал, то стоял на крепостной стене, что-то бурно обсуждая с начальником стражи Тэвином, то просто торопился куда-то, проходя по двору в окружении придворных. Эйвион несколько раз обращалась к Фионе с просьбой устроить ей встречу с принцем-королём, но та только разводила руками: он помнит о тебе, говорила Фиона, но пока не может тебя принять.
Тем временем год подходил к концу. Месяц Мокрень, нагнав туч и побрызгав дождичком, уступил место своему Утиному собрату, иначе называемому месяцем Единения. Это было время ночи, которая связывала два мира – живых людей и мёртвых. Врата подземного царства раскрывались, выпуская мириады душ умерших, и не было ничего удивительного в том, чтобы встретить в ночном лесу или даже на заднем дворе белые полупрозрачные фигуры своих родичей, давным-давно отправившихся в путешествие на другую сторону Глейра. Со всех земель Корнваллиса в священных кругах собирались маги, и сжигали дары, приносимые богам, а вилланы в Озёрном Лугу в одну из ночей проводили меж пылавших костров домашний скот, свято веря, что это в течение всего года предохранит его от болезней и мора.
- Ты умеешь читать? – буркнул Модред, взглянув на Эйвион исподлобья.
- Да, ваша милость.
Он небрежно подтолкнул к краю стола свиток пергамента со сломанной сургучовой печатью.
«Наверняка там что-то неладное». На негнущихся ногах Эйвион прошла через комнату и развернула пергамент. Дрожащее пламя свечи осветило аккуратно выписанные строчки.
«Любезным братьям моим Модреду и Гарету, с поклоном и пожеланиями здоровья Эдрик, божьей милостью король Западных земель, лорд Дубрена, граф Альбрад и сюзерен Айдгермара, Мо и прочих земель, шлёт привет.
Получив ваше послание, мы и супруга наша, благородная Эйвион, были чрезвычайно расстроены и обеспокоены тем легковерием, с которым вы поддались на лживые речи обманщицы и самозванки, и каковое иначе как колдовством объяснить не берёмся, ибо по нашим сведениям самозванка и росту другого, и лицом чиста, а добрый наш родич Харальд Морвэнский наслышан был об уродстве своей племянницы, и граф Корнин лично и клятвенно подтвердил, что Эйвион Ллир имела на лице печать, а когда рассказали мы о чудесном исцелении означенного уродства и предъявили жену нашу, упомянутый граф её признал и поклялся в своей преданности, а потому мы полны решимости отстаивать её и наши права всеми дозволенными богами средствами.
Названную же самозванку мы просим и требуем скорейшим образом доставить в Дубрен на наш справедливый суд, и готовы простить нашим любящим братьям ту поспешность, с которой они, поддавшись на колдовской обман, решили лишить нас королевского венца, принадлежащего нам по праву рождения.
Дано в Дубрене второго числа Утиного месяца.
Эдрик, король божией милостью и прочая и прочая».
Эйвион медленно подняла глаза на принца. Модред смотрел на неё с каменным выражением лица.
- Вы… хотите отправить меня к нему? – Голос её звучал хрипловато.
Модред постучал пальцами по столу. Встал.
- Жди здесь.
Отсутствовал он не более минуты, и вернулся не один. Позади него шел человек, похожих на которого Эйвион ещё не видела.
Высокий и грузный, но главное – одежда. На нём было пурпурного цвета платье до пола и такой же плащ, волочившийся сзади на добрых три локтя; всё расшитое золотом. Красная шляпа с множеством золотых кисточек на полях бросала глубокую тень на одутловатое лицо. Рукава такие широкие, что каждого хватило бы на небольших размеров платье. В руке он держал посох, увенчанный невероятных размеров рубином. На каждом пальце у него было надето по перстню.
Модред и человек в красном остановились в двух шагах от Эйвион.
- Это и есть та девушка? – спросил последний голосом, вполне соответствующим его росту и сложению.
Модред кивнул.
- Да, ваше Святейшество.
- Хм. Поистине, воля богов подчас способна поставить в тупик. Приступай, сын мой.
- Спусти платье, - сказал Модред.
Эйвион нервно сглотнула.
- Зачем?
- Мои люди долго беседовали с леди Блойдеин до её отъезда. И она вспомнила кое-что ещё. Так что если ты действительно та, которую она опознала, мы хотим ещё раз убедиться в этом.
Эйвион, словно затравленный зверёк, переводила взгляд с одного на другого. Один походил на медведя, другой – на слона.
- Если ты Эйвион Ллир, - прогудел человек в красном, - тебе нечего бояться.
Поколебавшись мгновение, Эйвион трясущимися руками принялась распускать шнуровку. Закусив губу, стянула платье с плеч.
- Достаточно, - сказал Модред.
Он взял со стола свечу, нагнулся, и уставился на её левую грудь. Протянул руку (Эйвион слегка отшатнулась) и потёр пальцем крошечное тёмное пятнышко под соском, то самое, на которое Эйвион впервые обратила внимание в Гази.
- Есть, - сказал он.
Человек в красном в свою очередь наклонился. Рассматривал долго, потом выпрямился.
- Да хранят нас боги, - выдохнул он.
- Я и Гарет навестим вас вечером, - сказал Модред.
Тот еле качнул головой в знак согласия и направился к дверям. Модред тяжело уселся в кресло, плеснул себе вина. Эйвион принялась натягивать платье. Наконец, он поднял на неё глаза.
- Если сейчас я отправлю графу Корнину веление ответить, как он мог лишить наследства сироту, он просто посмеётся. Его король – Эдрик, и – ты сама прочитала, - он признал ту лжекоролеву. Одним богам ведомо, что ему наобещал мой брат, но не исключено, что Ллир. Маленький замок в обмен на поддержку могущественного северного лорда – не такая уж большая цена. Боюсь, что любое письмо, подтверждающее, что ты есть настоящая Эйвион Ллир, в тех землях будет для тебя смертным приговором. Кстати: известно ли тебе о кончине виконта Уриэна, сына Марреда?
- Нет. – Эйвион почти испугалась.
- Тёмная история. Говорят, он отправился на охоту, и там подвергся нападению то ли разбойников, то ли… много чего болтают.
- И что же теперь делать? – пробормотала Эйвион.
- Вил знает! – внезапно раздражился Модред. – Если Эдрик с его самозванной супругой действительно согласились пожаловать ему замок Ллир, то ничего. Самое большое, что я могу для тебя сделать, уже сделано: Фиона просила меня, и я дал согласие оставить тебя при ней в качестве фрейлины. Но старайся не слишком часто попадаться мне на глаза, ибо волей-неволей, но именно ты стала причиной всего этого. Если бы боги наградили меня даром предвидения, то я предпочёл бы, чтобы ты никогда не появлялась в Лонхенбурге. И я - скажу это только один раз, - приложу все усилия для того, чтобы договориться с братом полюбовно и не допустить раскола королевства. Иди.
* * *
Эйвион стремглав бежала к усадьбе Фионы, не обращая внимания на порывы холодного ветра и лужи. Мощёной в Лонливене была только Королевская площадь, всё прочее же пространство ничуть не отличалось от внутреннего двора Озёрного Луга: грязное, в бесконечных рытвинах от телег и кучах навоза.
Свою накидку она забыла в донжоне; помнится, бросила её на каменную скамью перед дверями в кабинет принца Модреда.
Взбежала по лестнице, мимоходом кивнула двум служанкам в полутёмной людской, сидевшим за прялками перед толстой свечой на подставке. Те, уже привыкшие к частым визитам подружки принцессы, не сказали ни слова, только смущённо хихикнули. Рядом с ними на скамейках примостились двое парней, в обязанности которых входило стряхивать пеньку, то и дело осыпавшуюся на женские коленки.
Эйвион влетела в опочивальню.
- Ваша милость, - начала было она, и запнулась, улыбнувшись. Там был Феон. Последний раз Эйвион видела его около недели назад: Феон предпочитал жить где-то в городе. «Подальше от владетельных особ, - сказал он как-то раз, - шкура целее будет». Насколько Эйвион знала, он обретался в той самой гостинице под названием «Лев и Единорог», хозяевами которой была бесконечная череда Алунов Максенов.
Корах же почти не покидал маленький домик, который предоставили Эйвион в Лонливене, и предавался блаженному ничегонеделанью. Карлик целыми днями сидел перед камином, положив ноги на скамеечку, потягивая вино, и листал толстый фолиант, который Эйвион выпросила почитать у Фионы. Книга называлась «Удивительные странствия Тэлисина Скорохода», и изобиловала миниатюрами, изображавшими удивительных существ, якобы виденных автором во время его путешествий по отдалённым уголкам Корнваллиса. Читать Корах не умел, но с превеликим вниманием, причмокивая и покачивая головой, разглядывал картинки одну за другой.
Он наотрез отказывался покидать свой уютный уголок.
- Это то, о чём я мечтал последние два года, - заявил Корах. – Вот, может, когда снежок выпадет, тогда выйду, потопчусь немного, а потом – опять к очагу. Блаженство. Только умоляю, - он посмотрел на Эйвион, - не вляпайся опять в какую-нибудь историю. Не порть мне счастье.
Лишь пару раз она заставала Кораха вместе с Феоном играющими в кости.
Феон улыбнулся Эйвион в ответ, а Фиона нетерпеливо постучала пальцами по подлокотнику кресла.
- Рассказывай.
Они с вниманием выслушали Эйвион, и переглянулись.
- Тот человек в красном, - сказала Фиона, - это Анейрин, архиепископ Эдзеллский и первосвященник всей Корнваллисской церкви. Вчера приехал.
Она замолчала, задумчиво глядя в открытое, несмотря на свежий ветер, окно. По серому небу бежали тучки, грозя в любой момент брызнуть на землю дождём. Где-то внизу невидимый возчик кричал, понукая лошадь.
- Н-да, - протянул Феон. – У тебя, милая племянница, похоже на роду написано…
- Что?
Они опять переглянулись.
- Тебе не в чем себя винить, - мягко произнесла Фиона. – Эдрик сам виноват.
Эйвион стояла, кусая губы. Да, наверное, так. Епископ – самая важная в этом деле фигура, это она уже знала. Анейрин Эдзеллский был исполнителем воли покойного короля, и если он откажется помазать Эдрика на царство – а так, судя по тому, что она услышала, и случится, - оба его брата будут обязаны приложить усилия к тому, чтобы лишить его короны. Но на стороне Эдрика уже и граф Корнин, и граф Морвэн, и кто там ещё есть. А это значит – война. И она, Эйвион, никогда не вернётся в свой Ллир, если Модреду и Гарету не удастся заставить Эдрика отказаться от венца. А Айрис – Эйвион едва не топнула ногой, - Айрис сидит сейчас в Дубрене. Она – королева. За счёт Эйвион, за счёт её жизни, её имущества и её счастья. Мерзкая воровка. И Модред готов оставить ей всё, лишь бы сохранить дружеские отношения с братом.
Нет… этого нельзя допустить. Она, Эйвион, должна попасть в Ллир, должна. Зайти в ту самую комнату, понять, что именно произошло в ту страшную ночь, от которой остались только смутные воспоминания. Что случилось в тот момент, когда она увидела чёрные прорези шлема, умирающую мать, снопы искр, и услышала грохот рушащихся балок? Кто он, с глазами-дырами, что определил её судьбу?
- Извините, - пробормотала она, - я должна идти. Мне надо побыть одной.
Оба одновременно кивнули.
- Я загляну через часок, - сказал Феон.
* * *
На улице стремительно темнело, но Эйвион свернула в сторону, противоположную от своего жилища. На всякий случай огляделась, и быстро, стараясь не попасться кому-либо на глаза, юркнула в дверь дома, служившего резиденцией принцу Гарету. Слава богам, ни слуг, ни стражи поблизости: наступило время ужина, и народ собирался либо в холле донжона, либо в своих клетушках, и только редкие солдаты, кутаясь в плащи, вышагивали по стене замка.
Гарет был там. В простой рубахе сидел за столом и при свете единственной свечи читал какие-то письма. В очаге теплились остывающие головёшки. Не постучав, Эйвион зашла, прикрыла дверь, и прислонилась к ней спиной.
- Я должна сказать вам кое-что, - вместо приветствия выдала она.
Гарет вопросительно на неё посмотрел. Действительно, чем-то похож на Феона. Черты лица такие же тонкие, подбородок гладко выбрит, а глаза тёмные, какие-то бездонные.
Эйвион вдохнула поглубже.
- Я… когда была ещё совсем молодой, дала обет, что пока не верну себе отцовское наследство, никогда не буду возлежать с мужчиной на одном ложе.
Брови Гарета взметнулись.
- Это несколько… опрометчиво, - произнёс он, почесав нос. – Я слышал, что для женщин длительное воздержание…
- Ах, оставьте, - рассердилась Эйвион.
- Ну, да. – Гарет задумался, посматривая то на потолок, то – как-то странно, - на свою собеседницу. – Я полагаю, что для его Святейшества епископа Эдзеллского не составит особого труда освободить тебя от…
- Я дала клятву перед древним сторхом, и призвала исбри в свидетели.
- Э-э… но его Святейшество…
Эйвион нахмурилась.
- Я давала обет не для того, чтобы кто-то освобождал меня от него.
- А чтобы его исполнить. – Гарет кивнул. – Ну, да. Похвально. Понимаю, хотя это… необычно. Кто-нибудь ещё знает об этом твоём… обещании?
Эйвион покачала головой.
Он встал и, заложив руки за спину, прошёлся туда-сюда. Полы его опочивальни были устланы медвежьими и волчьими шкурами. Наконец, остановился перед Эйвион, глядя сверху вниз. Он был невысок для мужчины, но всё же на ладонь выше неё.
- Я так догадываюсь, что ты подумала. И… приняла решение.
Набравшись храбрости, Эйвион кивнула.
- Хорошо, - сказал он. – Надеюсь, однако, ты понимаешь, что я не смогу так долго обходиться вообще без женщин, и тебе придётся это терпеть.
Она кивнула ещё раз.
- В таком случае… - Принц церемонно поклонился. – Леди Эйвион, я, Гарет Эдгариддин, сын Лотара и внук Олафа из дома Даннидиров, прошу вас стать моей женой. И я обещаю, что с уважением буду относиться к вашим… обязательствам.
Эйвион присела в глубоком реверансе.
- Дайте мне вашу руку, - потребовал Гарет.
Он снял со своего мизинца кольцо и надел ей на палец: тонкий серебряный ободок с небольших размеров зеленоватым камнем, не изумрудом.
- Этот перстень достался мне от моей матушки, а ей – от короля Лотара. Говорят, камень чудодейственный, но пока мне не представилось случая проверить его силу. Он предназначен для моей супруги.
Эйвион вспыхнула, но руку не отняла.
- У меня… нет ничего, - пробормотала она.
Гарет улыбнулся. Она не видела, но почувствовала.
- От девушки, которая столь свято блюдёт свой обет, мне достаточно слова. А теперь – иди. Меня и Модреда ждёт его Святейшество.
Не поднимая глаз, Эйвион выскользнула за дверь, и постояла немного, пытаясь унять бешено колотившееся сердце.
Она сделала свой выбор.
Глава 3
ГЛАС НАРОДА
Для Эйвион всё прошло как в полусне.
Фиона была удивлена, но всё же не настолько, как добрый дядюшка Феон на пару с Корахом – те просто раскрыли рты.
- Ну, что же, - сказал, наконец, Феон, - неожиданно. Хотя, наверное, это лучший выбор из возможных…
- Возможных?! – Эйвион приподняла одну бровь, и Феон улыбнулся.
- Хм. Да, наверное, единственный, и самый лучший. Стать женой младшего короля… немногие женщины отказались бы от такого предложения. Ллир ты, пожалуй, уже не вернёшь, но…
- Ну, это мы ещё посмотрим, - буркнула Эйвион.
Зато Модред был разгневан. Долго молчал, пыхтя и сверля Эйвион глазами, пока Гарет церемонно представлял ему свою будущую супругу, а потом потребовал у брата остаться для разговора наедине. Эйвион сидела как на иголках, когда спустя час пришёл Гарет, и безмятежно объявил о том, что совместная церемония коронации и помазания состоится не далее чем через неделю. Но уже послезавтра архиепископ Эдзеллский в часовне Лонливена по всем законам и обычаям обручит Гарета и Эйвион. Обряд будет тихим и скромным, а бракосочетание придётся отложить до той поры, пока они не уедут в Нолтлэнд.
Эйвион не знала, удивляться ей или нет, и Гарет пояснил, усмехнувшись:
- И мой брат, и я полагаем, что добрый народ Лонхенбурга пока не готов к тому, чтобы славить вторую Эйвион из Ллира.
А дальше – туман. Эйвион бесконечно раздумывала, вскакивала по ночам с кровати, садилась в кресло и смотрела в звёздное небо, потом ложилась опять и ворочалась до утра, сбивая простыни в ком. Правильно ли? Разумно ли? Но голова попросту отказывалась работать, а мысли тонули в тысяче тысяч воспоминаний. Когда она вернётся в Ллир, ей придётся разделить ложе с мужем, и… в конце концов Эйвион пришла к неуверенному решению, что она что-нибудь да придумает.
Накануне ей принесли роскошный наряд, но Эйвион, стоя перед зеркалом и кусая губы, видела словно не себя. Платье было прекрасно: туго облегавшее стан и бёдра, свободно ниспадавшее до пола, богатого фиолетового цвета, расшитое золотыми узорами, с рукавами широкими и длинными, почти до колен, с прорезями для рук. Золотой пояс, застёгивавшийся пряжкой внизу живота, и остроносые сапожки довершали убранство вкупе с невероятно тяжелым ожерельем, в котором драконы, опять же золотые, с сапфировыми глазами, кусали друг друга за хвосты.
Присланные Фионой служанки усадили Эйвион на к<
|
|
|
