Посттравматические стрессовые расстройства 4 страница

В литературе имеется яркое описание нервно-пси­хического состояния пострадавшего населения при зем­летрясении в Ашхабаде. У людей, перенесших тяжелей­ший моральный удар, наступила психическая реакция, которую можно охарактеризовать как состояние свое­образного ступора, выражавшегося глубокой внутрен­ней замкнутостью, абсолютным безразличием к окружа­ющему. Люди двигались, как механизмы, не обращая внимания на сигналы автомобилей, на крики и стоны раненых, на трупы убитых людей, лежавших на улицах и во дворах. Значительные по силе подземные толчки, по­вторявшиеся в течение длительного времени после пер­вого землетрясения, поддерживали это психическое со­стояние, вновь и вновь вызывая у значительной частя людей состояние ужаса.

Впечатляющие описания поведения людей во время землетрясения приводятся в двух номерах газеты «Вер­ба» (от 28 и 29 октября 1969 г. ) в связи с несчастьем, по-_1П_ стигшим старинный югославский город Банялуку 26 я 10с   27 октября 1969 г. Девятибалльное землетрясение разрУ'

щйло город с 60-тысячным населением на 80% (первый толчок силой 8 баллов потряс Банялуку в 16. 30 26 октяб­ря). В корреспонденциях сообщалось о «довольно мно­гочисленных случаях острых реактивных состояниях среди жителей пострадавшего города». Фотокорреспон­дент газеты Жика Живанович, сделавший ряд уникаль­ных снимков в момент землетрясения, так описывает свое состояние и поведение людей: «Я не мог двинуться. Никогда в жизни не чувствовал себя таким беспомощ­ным... Люди окаменели и не двигались. Я тоже. Затем люди бежали без цели. Находившиеся в парке бежали в направлении зданий, хотя это было абсолютно нецеле­сообразно. Они бежали, чтобы спасти себе жизнь, и кри­чали, как сумасшедшие. Те, кто был в домах, бежали в парки. Все были в панике. Некоторые теряли сознание или стояли как окаменелые» (статья «Свидетель мгнове­ния»). В другой корреспонденции рассказывается о по­ведении жителей города спустя определенное время после землетрясения: «Люди бродят по улицам города с отсутствующим видом и задают бессмысленные вопро­сы. Например, «почему идет дождь? », хотя в это время была хорошая погода» (статья «Потерянные на улицах»).

Несмотря на краткость приведенных описаний и то, что они сделаны не врачами, а журналистами, видно, что у населения Банялуки острые реактивные состояния со­знания с психомоторным возбуждением (бессмысленное бегство) и в виде психогенного ступора.

Особый интерес представляет землетрясение в Скоп­ле в 1963 г. Эпицентр землетрясения силой в 10 баллов находился под центральной площадью города. Скопле, третий по величине город Югославии (около 220 тыс. жителей), столица Македонии, был разрушен в течение 20 секунд на 80%. Вслед за первым толчком последовал второй, несколько меньшей силы. В тот день было заре­гистрировано еще 84 толчка, два из которых силой в 5 и 4 балла. Первый катастрофический толчок большинство жителей города расценило как начало ядерной войны. Конечно, размеры человеческих потерь при скопльском землетрясении и ядерном ударе (в частности в Нагаса­ки) несопоставимы. Однако масштабы и характер раз-РУшений в Скопле вполне укладываются в рамки совре­менных представлений о последствиях ядерного удара. __ ^По городу. 80% зданий города разрушено, 170тыс. жите- ill U

 

 

 

лей остались без крова, уничтожены или сильно повреж­дены почти все общественные здания и школы, большая ' часть личного имущества граждан полностью погибла. Катастрофический характер землетрясения в Скоп­ле, почти полное разрушение города, грохот падающих зданий, тучи густой пыли, пожары, большое число жертв, гибель родных и близких, душераздирающие сцены на улицах — весь этот комплекс сверхсильных психотрав-мирующих факторов обусловил нервно-психические на­рушения у подавляющего большинства населения горо­да. По данным ряда авторов и свидетельствам очевид­цев, острые реактивные состояния, преимущественно ступорозного характера, наблюдались в большей или меньшей степени у большинства жителей пострадавше­го города. Характер и глубина нервно-психических рас­стройств были неодинаковыми у разных людей и в раз­ные сроки после землетрясения. Первоначальная реак­ция (первый, самый сильный толчок был в 5. 17 утра, ког­да значительная часть жителей спала) носила характер паники. Отмечены случаи, когда обезумевшие родители выбрасывали детей из окон многоэтажных зданий, вып­рыгивали вслед за ними и разбивались. Югославские ис­следователи выделяют три фазы, характеризующие пси­хическое состояние населения города после землетря­сения. Первая (2 — 3 дня) — состояние тяжелой психи-. ческой депрессии, угнетения, ступора. Люди совершен- [ но не реагируют на окружающее, с ними трудно всту- • пить в контакт. Они бродят по развалинам, как будто ра- [ зыскивая что-то, или сидят неподвижно у своих разру-   | шенных жилищ. Вторая (5—12 дней) — продолжение ме-. нее выраженной психической депрессии у одних, про­явление общего возбуждения, беспокойства, растормо-женности у других (у детей — полное недержание мочи, у беременных — спонтанные аборты и преждевремен- • ные роды). Третья (от 10— 12 дней до 2 —Змее. ) —посто- -янное сглаживание нервно-психических нарушений, по- I явление интереса к окружающему, беспокойство за бу­дущее, стремление приспособиться к жизни в новыхус-

ловиях.

Количественная сторона нервно-психических нару­шений у населения г. Скопле такова. Острые реактив­ные состояния наблюдались у всех жителей города. Од­нако примерно у 20% это состояние быстро прошло, У

70% продолжалось от нескольких часов до 2 — 3 суток, а у Ю% наблюдались серьезные психические расстройства, требовавшие специальной медицинской помощи и ле­чения.

Ташкентское землетрясение 1966 г. (первый толчок силой около 8 баллов, продолжительностью 10 секунд отмечен 26 апреля 1966 г. в 5. 23 по местному времени) было слабее, не вызвало таких тотальных разрушений, как в Скопле, а главное — не сопровождалось значитель­ными жертвами. Тем не менее исследователи, которые приступили к изучению нервно-психических реакций населения Ташкента на месте спустя день после перво­го толчка, пришли к выводу, что реактивные состояния остаются у 11% населения.

По данным очевидцев и исследователей, в момент землетрясения и сразу после него 36, 7% пострадавших жителей либо бездействовали, либо молились, а затем прибегали к защитным мерам, 42, 5% укрывались в безо­пасном месте, 16, 8% выбегали на открытое пространство.

Т. Николе пишет, что последующие толчки произво­дят на жителей большее впечатление, чем первый, са­мый сильный толчок. Улиц, перенесших афтершоки (по­вторные толчки), возникает «настроенность на неотвра­тимость беды», отчего они, «скованные страхом, бездей­ствуют, вместо того, чтобы бежать в безопасное место».

С точки зрения ряда авторов, личностные факторы, которые могут влиять на восприятие землетрясений, трудно измерить и оценить с точки зрения их значимос­ти для процесса приспособления к катастрофе. Земле­трясения вызывают стресс, когда люди осознают их нео­твратимость и не знают, что их ожидает. По данным не­которых исследователей, 43% из тех, кого охватывает чув­ство тревоги и страха, утверждали, что они опасались не за свою жизнь, а за имущество; 1 % опрошенных ответи­ли, что землетрясения их не тревожат и они сохраняют спокойствие, уверенность в себе. Следует отметить, что многие лица, вошедшие в последнюю группу, в прошлом уже пережили землетрясения.

При стихийном бедствии вообще и землетрясении в Частности отмечаются ошибки в реальной оценке опас­ности. При этом возможны как «мифонеранимости ^сУбъекта», так и «иллюзия Центральности» (т. е. уверен-. __ ^н°сть субъекта в том, что он обязательно будет поражен). 111и

 

 

 

По их наблюдениям, паника крайне редка и возникает лишь в тех случаях, когда ситуация кажется безнадеж­ной. Описывая психические последствия землетрясений в Манагуа в 1972 г., К. Фогельман и У. Парентон отмеча­ют, что поступления в психиатрические больницы в пер­вые месяцы увеличились на 27%, обращаемость к психи­атрам поднялась до 29% (по поводу тревоги, депрессив­ных реакций, истерии).

Составление имеющихся данных литературы свиде­тельствует о том, что внимание исследователей психи­ческих реакций и поведения при стихийных бедствиях переместилось в последнее время от изучения в начале века грубых психических нарушений к описанию фено­менов, составляющих изменения психической деятель­ности непсихологического уровня. Есть основания по­лагать, что это непосредственно связано с определен­ным «патоморфозом» отношения людей к стихийным бедствиям, зависящим от изменений культуральных сре-довых взаимоотношений, а главное — с развитием тех­ники и медицины, которым порой приписывается ми­фическая возможность спасения выживших во время стихийных бедствий и катастроф.

В предисловии к работе Л. Я. Брусиловского и соавто­ров профессор Г. И. Россолимо писал: «Во всякую новую историческую эпоху эти последствия (речь идет о послед­ствиях стихийных бедствий. — Авт. ) вносят отпечаток особенностей нового современного человека и потому нуждаются в новом обследовании и надд^ежаЩ^ем науч­ном подходе». Эта глубокая и совершенно правильная мысль полностью подтверждается уже при первом зна­комстве с материалами, характеризующими поведение и нервно-психические расстройства людей во время сти­хийных бедствий в разные исторические периоды.

Особое место принадлежит анализу психических на­рушений, возникших во время ядерной бомбардировки Хиросимы и Нагасаки. Джанис подчеркивает, что пси­хические расстройства отмечались у всех выживших. Чувство страха и полной беспомощности, продолжавше­еся в течение нескольких дней и недель, нередко сопро­вождалось у человека «удивлением и непониманием того, что он еще жив». Второй эмоциональный шок развивал­ся при виде огромного числа убитых, раненых, сгорев-10В ших. При этом, отмечает автор, второй шок был сильнее

у тех, кто испытывал страх меньшей интенсивности не­посредственно во время взрыва. Автор описывает также острые депрессивные реакции с выраженным чувством самообвинения, суицидальными действиями, когда ос­тавшиеся в живых бросались в огонь, чтобы погибнуть. Спасательные работы были затруднены из-за того, что большая часть выживших покинула город, а те, кто оста­вался в нем, были растеряны, дезориентированы, вялы, безразличны («вели себя тихо, головы опущены, на ли­цах никакого выражения»). Примерно через 2 — 3 ч. воз­можно было организовать какую-то помощь, которую осуществляли священники и врачи, оставшиеся в жи­вых. Представленные данные, по существу, вводят в про­блему психогенных расстройств, возникших в разных ка­тастрофических ситуациях и во время войны. Они пока­зывают необходимость специального рассмотрения как клинических особенностей, так и вопросов профилакти­ки и медицинской помощи при психических расстрой­ствах, развивающихся в различных экстремальных ус­ловиях.

Анализ психического состояния военнослужащих, выполнявших служебные обязанности в экстремальных условиях деятельности при значительных психоэмоци­ональных нагрузках, вызванных наличием реальной ви­тальной угрозы, позволяет утверждать, что воздействие психогенных факторов такой угрозы вызывает негатив­ные изменения в структуре личностных характеристик и психическом состоянии военнослужащих. Так, напри­мер, результаты обследования личного состава подраз­делений, принимавших участие в ведении боевых дей­ствий, отличались от контрольной группы более высоки­ми значениями по следующим шкалам теста СМИЛ: аг-равация, истероидность, психопатия, мужественность— Женственность, паранойяльность, психастения, шизоид-ность. Превышение показателей общепринятой нормы по выраженности астено-невротических характеристик отмечено у 20% обследованных. Выраженность депрес­сивного состояния наблюдалась у 27%, выраженность Истероидных характеристик превышала норму у 7%, а выраженность психопатических черт — 48%; психасте­нических характеристик — у 28%, а паранойяльные и ши­зоидные черты превышали норму у 24%. В целом около ³% обследованных военнослужащих подразделений

миротворческих сил имели различные превышения об­щепринятой нормы, что значительно превосходит резуль­таты обследования контрольной группы. Следователь­но, перенесенные психотравмирующие воздействия, вызванные участием в боевых операциях, не проходят бесследно для психического состояния участников.

Для того чтобы определить механизм формирования негативных состояний, в ходе проведенных исследова­ний была проанализирована динамика психологических характеристик личности в процессе длительной адапта­ции к боевым условиям. С этой целью обследовалась группа военных летчиков (36 человек), проходивших службу на территории ДР А. Обследование проводилось ежемесячно в течение первого полугода их службы в эк­стремальных условиях'.

Анализ полученных результатов свидетельствует о том, что в процессе адаптации к экстремальным услови­ям деятельности отмечается устойчивая тенденция к по­вышению показателей по шкалам невротической триа­ды: ипохондрия, депрессия, истероидность. Это свиде­тельствует о возникновении определенной невротичес­кой симптоматики и психологической усталости.

По психотическим шкалам — паранойяльность, пси­хастения, шизоидность — в первые три месяца деятель­ности в экстремальных условиях не отмечалось суще­ственного изменения показателей, а затем (4 — 50-й ме­сяцы) наблюдалась тенденция к их повышению, что ука­зывало на ухудшение психического состояния. Некото­рое повышение значений отмечалось и по шкале «пси­хопатия», это может быть объяснено частичным измене­нием норм социального поведения в экстремальных ус­ловиях деятельности. В то же время отмечается устойчи­вая тенденция снижения показателей по шкале «соци­альная интроверсия», что свидетельствует о наличии у обследуемых потребности в общении и социальной под­держке.

Снижение параметров психического состояния было отмечено и по результатам анализа динамики показате-

¹ Малаков А. Г., Чермякин СВ., Шустов Е. Б. Проблемы прогно­зирования психологических последствий локальных военных конфликтов //Психологический журнал. М., 1998. Т. 19. № 2. С. 15-26. ,.,.,,    .. , ,.

 

_лея обследуемых по тестам 16 PF и Айзенка. Это проис­ходит вследствие снижения эмоциональной устойчиво­сти, возрастания тревожности, психического напряже­ния и нейротизма.

Таким образом, анализ динамики психологических особенностей личности в процессе адаптации к экстре­мальным условиям деятельности и воздействию психо­генных факторов витальной угрозы свидетельствует о том, что изменение структуры психологических харак­теристик в основном носит негативный характер. При этом чем больше длительность психоэмоциональных на­грузок и более интенсивно воздействие психогенных факторов реальной угрозы, тем более тяжелы послед­ствия для психического состояния военнослужащих. С определенной уверенностью можно полагать, что у по­давляющего большинства военнослужащих уровень удовлетворительной адаптированности к воздействию факторов реальной витальной угрозы не достигается, а эффективность деятельности в подобных условиях оп­ределяется уровнем психических и физиологических ре­зервов. Следовательно, «ценой» эффективности военно-профессиональной деятельности в экстремальных усло­виях является истощение функциональных резервов организма, а также значительная астенизация и психо-патизация личности. Можно предположить, что в подоб­ных условиях рано или поздно должен произойти взрыв адаптации.

Однако большинство участников боевых действий на Северном Кавказе не подвергались столь длительному воздействию факторов реальной витальной угрозы. Для подавляющего числа военнослужащих срок пребывания в зоне военного конфликта ограничивался тремя меся­цами. С целью изучения динамики психического состо­яния были проанализированы состояния военнослужа­щих (группы) федеральных войск на основе результатов психологического обследования, проведенного в различ­ные периоды боевых действий.

Общая характеристика психического состояния во-^еннослужащих в зависимости от личностных особенно-^стей и периода боевой деятельности такова. Среди воен­нослужащих, принимавших участие в ведении боевых Действий, лишь 25% по результатам психологического. __ следования ^и осмотров специалистами могут быть lUu

 

признаны практически здоровыми. Остальные в опр_е. | деленной мере нуждались в специализированной меди-? ко-психологической помощи, так как у них были отмече- \ ны признаки различных нарушений. В меньшей степе- _f ни нуждались в помощи военнослужащие, обследован-; ные в период подготовки к бою, но тем не менее у 29% из них отмечена астено-депрессивная симптоматика. Сре­ди военнослужащих, обследованных в период ведения ( боевых действий, астено-депрессивная симптоматика наблюдалась у 49% личного состава, признаки психоти-; ческих реакций — у 35%. Среди военнослужащих, обсле­дованных в период отдыха, астено-депрессивная симп-; томатика была у 22%, признаки психотических реакций у 61 % личного состава.

Астено-депрессивные симптомы у военнослужащих выражались в постоянном чувстве тревоги, страха, на­рушении сна, снижении физической работоспособнос­ти, подавленном настроении, в некоторых случаях — проявлении аутизма или повышенной возбужденности, предъявлении большого количества жалоб на самочув­ствие и др. Для психотической симптоматики было ха­рактерно наличие чувства страха, нервные тики, ступо-розные или эксплозивные реакции, временное наруше­ние сознания вплоть до возникновения зрительных или слуховых галлюцинаций, нарушение адекватности вос­приятия происходящего, частичная деперсонализация и социальная дезадаптация.

Результаты психологических обследований, наблю­дений и бесед с военнослужащими позволили опреде­лить динамику формирования и развития психических нарушений. Так, формирование предпосылок к психи­ческим нарушениям происходит в период подготовки к ведению боевых действий. На данном этапе отмечается перенапряжение механизмов нервно-эмоциональной регуляции, что приводит у некоторых военнослужащих к срыву адаптации и проявляется в разнообразных асте-но-невротических реакциях и состояниях. Наивысшего пика выраженность астенических состояний достигает­ся в период ведения боевых действий, когда угроза смер­ти как никогда реальна, но на этом же этапе происходит трансформация невротических нарушений в психоти­ческие реакции. После завершения боевых действий или вывода из них военнослужащих на кратковременный

 

отдых выраженность астенизации и возрастание при­знаков психотической симптоматики снижаются. Таким образом, воздействие психотравмирующих факторов боевых условий затрагивает прежде всего эмоциональ­ную сферу, а затем в силу личностных особенностей у многих военнослужащих нарушается регуляция поведе-_нИя, а также морально-нравственной и когнитивной

сфер-

За последнее время чрезвычайные ситуации, как это ни парадоксально звучит, все в большей мере становят­ся фактом нашей повседневной жизни. При стихийных бедствиях, катастрофах и других экстремальных воздей­ствиях зачастую развиваются массовые психогенные расстройства, вносящие дезорганизацию в общий ход спасательных и восстановительных работ'.

Психопатологические расстройства в экстремальных ситуациях имеют много общего с развивающимися в обычных условиях. Однако есть и существенные разли­чия. Во-первых, вследствие множества психотравмиру­ющих факторов расстройства одномоментно возникают у большого числа людей. Во-вторых, их клиническая кар­тина не носит строго индивидуального, как обычно, ха­рактера, а сводится к достаточно типичным проявлени­ям. Особенностью является и то, что пострадавший вы­нужден продолжать активную борьбу с последствиями стихийного бедствия (катастрофы), чтобы выжить само­му и защитить близких.

Посттравматические стрессовые расстройства

(ПТСР)²:

• Синдромы:

«вьетнамский», «афганский», «чеченский» и другие;

• Радиационная фобия (РФ);                               '

• Боевое утомление (БУ);                                  «?

• Социально-стрессовые расстройства (ССР).    ■ ■ *

Дифференцированное рассмотрение клинических Ф°рм и вариантов расстройств, их отграничение от ши-

Александровский Ю. А. Чрезвычайные ситуации и психоген­ные расстройства // Врач. 1997.

Новые диагностические (терминологические) оценки пси-
^иЧеских расстройств, связанных с чрезвычайными ситуация- ллл
и, вошедшие в практику во второй половине XX в.                             Ill

 

 

 

рокого круга неврозоподобных и психоподобных состо­яний требуют квалифицированного наблюдения, ана­лиза, оценки динамики состояний больных, параклини­ческих исследований и т. д. Это возможно только в ус­ловиях лечебного учреждения при наличии врача-пси­хиатра, а в случае необходимости — и других специа­листов. Понятно, что в чрезвычайной ситуации специа­листа-психиатра на месте может и не быть. Необходи­ма экспресс-диагностика, позволяющая решить нео­тложные вопросы (оставить пострадавшего на месте или эвакуировать, какие сделать медицинские назна­чения) и оценить прогноз. Чем ближе пострадавший к специализированному лечебному учреждению, тем больше возможностей для уточнения первоначального диагноза и внесения в него дополнительных клиничес­ких обоснований. Опыт показывает, что в подавляющем большинстве случаев врач уже на начальном этапе ме­дицинской сортировки лиц с психогенными расстрой­ствами достаточно оперативно и правильно решает принципиальные вопросы эвакуации, прогноза и не­обходимости купирующей терапии, выделяя как непа­тологические (физиологические) невротические фено­мены (реакции на стресс, адаптационные реакции), так и невротические реакции, состояния и реактивные пси­хозы (см. таблицу на стр. 94).

Наиболее часто психогенные расстройства возника­
ют при жизнеопасных ситуациях, характеризирующих-
ся катастрофической внезапностью. Поведение челове­
ка при этом во многом определяется страхом, который
до определенных пределов может считаться физиологи­
чески нормальным и приспособительно полезным. По
существу, напряжение и страх возникают при каждой
осознаваемой человеком катастрофе. «Бесстрашных»
психически нормальных людей в общепринятом пони­
мании этих слов не бывает. Все дело — во времени, не­
обходимом для преодоления растерянности, принятия
рационального решения и начала действий. У подготов­
ленного к экстремальной ситуации человека этот вре'
менной промежуток значительно меньше; у полностью
неподготовленного сохраняющаяся растерянность оп­
ределяет длительное бездействие, суетливость и являе
.. „ ся важнейшим показателем риска развития психоге
11с   ного расстройства.     , , . »

⇐ Предыдущая567891011121314Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: