Опыт и приоритеты восприятия ценностей

Реальность, с которой человек сталкивается каждый день, не предстает перед ним как нечто безликое, как простая совокупность чистых фактов. В конкретном опыте человека она порождает как бы «рельефы», которые привлекают к себе его внимание.

Правда, существует и безликий уровень реальности, представляющий собой набор чистых фактов. К примеру, сумма внутренних углов треугольника равна 180 градусам, но нам в принципе безразлично, равна ли она 180 или 175 градусам. В таких случаях интересно знать только сами факты или законы, какими бы они ни были. К такого рода сведениям мы равнодушны[17].

Но над этой плоскостью безликих фактов проступают разного вида рельефы, или значимости, привлекающие наше внимание и вызывающие интерес. Они проявляются весьма разнообразно и порою требуют от нас какого-то ответа. Поскольку в реальности мы обнаруживаем качества, которые назвали рельефами, или значимостями, следовательно, она действительно обладает способностью мотивировать наши действия.

В целом не лишенный отличительных черт мотивирующий характер различных слоев реальности отражается в обобщающей оценке «добро-зло». То, что хорошо, – предмет одобрения, признания, уважения, желания и т.д. В свою очередь, то, что плохо, пробуждает недовольство, неприятие, отвращение и т.д.

Однако понятия «добро» и «зло» имеют слишком общий характер, и настолько, что хорошее для какой-то одной стороны одновременно может быть плохим для другой. Это означает, что совсем разные «рельефы» (отрицательные и положительные) часто сосуществуют и как бы накладываются друг на друга.

Разнородность реакций, испытываемых нами в повседневной жизни и ясно нами различаемых, отражает подлинную разнородность значимых предметов и явлений, хороших или плохих по своему характеру.

Итак, качество реальности, благодаря которому она является значимой, важной и способной мотивировать нашу волю, – это ценность. Реальность включает в себя различные ценности, и благодаря им она не безлика. «Ценность – это то, благодаря чему отдельное бытие кажется нам достойным и потому приятным»[18].

Повседневный и конкретный опыт ценностей доступен нам интуитивно и независимо от позитивистских предрассудков, исключающих всё, что не сводится к количественным фактам; он открывает нам полный смысла универсум.

«Когда мы говорим о ценности, то подразумеваем такие ясные вещи, как доброта матери Терезы из Калькутты, добродетель Сократа, красота пейзажа или поэзии, бесконечное очарование балерины или стаи птиц, кружащейся в небе»[19].

Вопреки общепринятому мнению, порожденному позитивизмом, можно утверждать, что ценности являются первичными данными, появляющимися в нашем опыте, прежде всего практическом. Поскольку наш первый и спонтанный контакт с реальностью практический, вполне нормально, что первыми в поле нашего зрения попадают ее значимые и мотивирующие аспекты, ее ценности, причём ещё до того, как наступает ясное восприятие или понимание природы ценного предмета[20].

Однако непосредственная доступность ценностей не уменьшает трудности их философского толкования, так как здесь мы имеем дело с первичными данными, которые невозможно свести к другим, предшествующим, и соответственно дать им определение. Это одна из причин, вызывающих растерянность и недоверие в разговоре о ценностях. Но отношение ценностей к сложным реальностям, где они появляются и становятся конкретным предметом оценки, аналогично существующим логическим связям между аксиомами и теоремами. Невозможно игнорировать аксиомы, ведь без них теряют смысл теоремы. С другой стороны, все попытки свести ценности к другим измерениям, сопровождающим ценности фактически или существенно, безуспешны. Если спросить, например, что общего во всех красивых вещах, единственный возможный ответ – красота; то же происходит со всеми другими формами ценностей: добротой, справедливостью и т.д. Невозможно выделить иной общий элемент всех ценных объектов определенного рода, кроме самой ценности. А если такое произойдет, значит, существует некий сопровождающий ценности феномен, который может служить критерием ее наличия и распознания. Но все равно это не означает, что «содержание» ценности заключено в сопровождающем её феномене: сопровождать вовсе не то же самое, что «содержаться» в чем-то.

В итоге, невозможно «объяснить» ценность, но можно создать необходимые предпосылки ее восприятия, к примеру, убирая препятствия (такие, как предрассудки) и воспитывая таким образом, чтобы человек сам мог воспринимать ее. С другой стороны, неопределенность не означает ни ограничения, ни невозможности говорить о ценности[21].

Неопределенность – не недостаток, потому что существование неопределимых реальностей включено в само понятие определения. Описание какого-то объекта тому, кто с ним не знаком, состоит в обрисовке его элементов: его частей, конфигурации, материала, цвета и т.д. Но в процессе определения можно столкнуться с конечными элементами, определить которые уже невозможно, а можно лишь показать, т. е. обратиться к интуиции собеседника. Возьмём, например, первичные цвета. В данном случае речь идет о феноменах первоначального опыта, отличного от того, который мы имеем при комбинации цветов. Притом очевидно, что процесс объяснения и определения какого-то понятия не может быть бесконечно долгим. Когда говорим о неопределенном характере ценностных качеств, то просто причисляем их к первоначальным понятиям, предполагаемым нашим опытом в целом. Все это означает, что ценность – это данность, доступная непосредственным и интуитивным образом. В наших практических отношениях мы повседневно встречаемся с разного рода ценностями, не сводящимися к другим данным и отличным от них. Значит, ценности являются основополагающими аксиомами практической жизни, но вовсе не обязательно, чтобы отсутствовали объективные и субъективные ситуации, в которых какая-то ценность или ценностная область была бы практически недоступна. Существует такое явление, как «ценностная слепота»[22], так же как существуют определенные предпосылки для восприятия ценностей в педагогическом и историческом процессе.

Кроме того, неопределенность чего-то не исключает возможности говорить о нём. Если мы будем говорить о каком-то цвете, например, красном, то обнаружим, что он неопределим, но можно установить его существенные черты. Например, ясно, что: 1) не бывает цвета, который не распространялся бы в пространстве; 2) каждый цвет занимает определенное место в цветовом спектре; 3) цвет воспринимается только зрением. Можно также перечислить, какие акты цветового восприятия возможны (зрение, память и т.д.), а какие исключены с самого начала (доверие, воля и т.д.).

Итак, выявляем возможности исследования и познания, и они открывают нам мир необходимых и существенных связей, которые соотносятся не только с интуицией этого конкретного предмета, но и с образом объекта, присутствующим в ней. Мы отдаем себе отчет в том, что данным видом знания не только определяем фактические или относительные вещи, но что в интуиции появляется нечто интеллигибельное. К такому виду знания стремится аксиология, которая раскрывает нам внутренние свойства ценностей.

7. Ценности идеальные и реальные [23]