Специфика смыслотворчества 1 страница

Глава 1

ПРОТОФОРМЫ МЫШЛЕНИЯ БЕРДЯЕВА

Касаясь особой специфики основ философского мышления Бер­дяева, предыдущие исследователи лишь констатировали образность мышления философа - всё их внимание было направлено к транс­ляции содержания этого опыта без его концептуального осмысле­ния. Поэтому до сих пор не концептуализирована специфика того мыслительного опыта, который конституировал эти построения. Справедливости ради надо отметить, что П. Мёрдок подошёл к по­становке этой проблемы, однако и он не дал её адекватного реше­ния. К выявлению теоретико-методологической базы для такого ис­следования нас подтолкнул интересный биографический факт. По­знакомившись с идеями Леви-Брюля, касающимися анализа прало-гического в первобытном мышлении, Бердяев даёт им позитивную оценку и экстраполирует его выводы на современную ситуацию. Он утверждает, что на вершине сознания, после опыта объектива­ции современной цивилизации, «может начаться обратный про­цесс». Основное внимание Бердяев уделяет выявленному этим мыс­лителем закону партиципации. Сам этот закон базируется у того на установленной специфике первобытного мышления, в котором, во-первых, представление не отделено от эмоции и, во-вторых, ми­стично [77, с. 28-29]. Следовательно, можно предположить, что Бер­дяев почувствовал родственность своих форм мышления описанным формам мысли. Концепцию дологического сознания Леви-Брюля впоследствии подверг критике другой французский антрополог, Леви-Строс, однако и он выявил особые мыслительные концепты -символы, определяющие мышление людей ранних культур, которые обладают промежуточным логическим статусом между конкретно-чувственными образами и абстрактными понятиями: «элементы мифологической рефлексии всегда расположены на полпути меж­ду перцептами и концептами» [78, с. 127]. Важно отметить, что оба антрополога указывают на существование таких элементов и в со­временном мышлении. Отечественный литературовед О. М. Фрей-денберг обнаруживает сходные мыслеформы в развитии древнегре-

Часть 1. Специфика смыслотворчеспза

Глава 1. Протоформы мышления Бердяева

 

ческой литературы: «Хотя мифологический образ и понятие - раз­личные средства миропознания, на известном историческом этапе они взаимно обуславливали друг друга... первоначальные понятия возникли не в виде отвлечённых категорий преодолевших чувствен­ность мифологического образа, а как раз наоборот, в виде таких же чувственных категорий, изменивших свою функцию... Получая ста­новление непосредственно из чувственного... образа, античное по­нятие представляло собой тот же конкретный образ, но в новой сущ­ности - в отвлечённой... Но что значит, что античные понятия по­лучали становление как сущности с отвлечённой функцией? Я имею в виду метафору и её переносные смыслы» [106, с. 181-182]. Итак, переходной формой от образа к понятию выступала или метафора, или символ. Это некая недифференцированная форма мысли, объе­диняющая в себе элементы образа и понятия. Заявление Бердяева о необходимости возврата можно определить как осознанное стрем­ление к продуцированию данных форм мысли. Специфические характеристики этих форм мысли проясняются в концепциях Д. А. Жданова и Е. В. Золотухиной-Аболиной.

Рассматривая становление абстрактного мышления в процессе антропогенеза, Д. А. Жданов приходит к открытию промежуточной ступени при развитии мысли от представления к понятию. Осно­вываясь на гегелевско-марксистской идее наличия в логическом процессе в снятом виде результатов исторического развития, он де­лает смелое предположение: «Нам кажется, что не будет ошибкой утверждение о возможности промежуточных между представлени­ями и понятиями образов и в зрелом мышлении современного че­ловека» [66, с. 109]. Философ называет эти формы мысли терми­ном «протоформа», подчёркивая их генетическую исходность в от­ношении к позднейшим формам абстрактного мышления.

Сравнивая протоформу с общим представлением как единицей наглядно-образного мышления, Д. А. Жданов видит её значительно более ёмкой гносеологически, более лишённой чувственности и ак­туальности. Если в общем представлении дан единый, целостный об­раз, где наглядно даны в слитной, нерасчленённой форме чувствен­но воспринимаемые признаки предмета, то в протоформе уже осу­ществлён процесс идеального преобразования реального, целостный познавательный образ содержит элементы развивающегося различе­ния. Философ подчёркивает, что определённые признаки вещей вы­ходят в протоформе на первый план, и хотя они ещё не отвлекаются

от целостного образа, но внутри него уже отличаются от других при­знаков. Благодаря этому как бы преформируется целостный чув­ственный образ, его содержание утрачивает обусловленную воспри­ятием пространственную и временную конкретность. Однако благо­даря этому протоформа не переходит в понятие, различение есть всего лишь акцентуализация при сохранности всего исходного состава об­раза, здесь ещё нет отвлечения лишь некоторых, наиболее существен­ных черт вещей, мыслимых как таковые. Мышление на уровне про­тоформы оперирует единым целостным образом, а не расчленённы­ми и отвлечёнными друг от друга элементами, как в понятийном мыш­лении. Одним из свойств определяемой Ждановым протоформы яв­ляется то, что в ней одно мыслимое содержание включает в себя в целостной картине субъект, предикат и их взаимоотношения. Уни­кальность протоформы состоит в нераздельности в её содержании как элементов образного мышления, так и элементов возникающего впо­следствии из неё абстрактного мышления. Такова суть разработан­ной советским мыслителем концепции протоформ мышления.

Если попытаться рассмотреть процесс становления мышления в его диалектическом развитии, то можно предположить, что сле­дующей стадией, которая возникает за стадией абстрактно-логичес­кого мышления, является стадия неопротоформ мышления, как ста­дия возврата к якобы старому, но на новой основе. Таким образом, смелое предположение Жданова о наличии в современном созна­нии протоформ мышления можно дополнить идеей возможности воз­никновения устойчивой тенденции к формированию неопротоформ мышления, которые будут являться не рудиментарными образова­ниями, а выражением современных форм мысли. Именно такой тип выявляет во внерациональном, эмоционально-ценностном мышле­нии Е. В. Золотухина-Аболина. Характеризуя его, исследователь пи­шет: «Объективные характеристики предмета в этом случае пре­ломляются через субъективное, перерабатываются им, снимаются в нём. Это означает, что эмоционально ценностный образ задаёт субъекту определённое отношение действия с предметом» [69, с. 55]. Данное ёмкое определение описывает гносеологические и ре-гуляторные для сознания характеристики протоформы.

Анализируя специфику когнитивности мифосознания, другой ростовский учёный, Е. Я. Режабек, глубоко подмечает: «Образы ми­фосознания - это прежде всего интуитивно-эмоциональные обра­зы, для которых характерна контурная, адискретная репрезентация

Часть 1. Специфика смыслотворчества

Глава 1. Протоформы мышления Бердяева

 

всего окружающего» [91, с. 232]. Полагая, что протоформичность и является основанием философского мышления Бердяева, которая за­дает его специфику, мы предлагаем сначала в данной главе рассмот­реть гносеологические характеристики этого мышления, чтобы в третьей главе, посвященной пневматерапии, обратиться к регуля-торным характеристикам.

Особо стоит оговорить, что творчество Бердяева реализовыва-лось в период кризиса классической рациональности. Поэтому про­изведённый Бердяевым возврат к протоформическому сознанию не был регрессивным явлением. К данному заключению мы пришли, опираясь на глубинное культурологическое обобщение одного из ведущих современных когнитологов Е. Я. Режабека, которого никак нельзя причислить к сторонникам создания неомифологии: «Дест­рукция в эволюции когнитивности столь же необходима, как и кон­струкция. Изжившие себя структуры распадаются, диссоциируют, утрачивают эмерджентное качество. Распадение, утрата формы -необходимая ступень всякого новообразования. Вот почему резкие повороты в истории когнитивности происходили не единожды. В ге­нетическом аппарате человека была заложена приверженность к качественно различным стратегиям когнитивности, а привержен­ность к дискретному членению мира ещё должна была быть разви­та. Она отнюдь не появилась в готовом виде как deus ex machina. Переподчинение правого полушария головного мозга левому про­исходило через цепочку последовательных деструкции» [91, с. 273]. Этот учёный выявляет у современников Бердяева - Флорен­ского, Булгакова и Лосева - концепции гипостазированного слова [91, с. 247] и рассматривает их идеи сквозь призму мистической традиции исихазма, тем самым он непосредственно указывает на продолжение описанных процессов становления когнитивности в рамках окружавшей Бердяева духовной среды. Спор же о приори­тетности стратегий когнитивности в современной культуре мы ос­тавляем в стороне от обсуждения, предпочитая строго следовать предмету нашего исследования. Один из ведущих ростовских исто­риков русской философии А. Н. Ерыгин в своём спецкурсе по рус­ской философии также указывал, что для понимания русской фило­софии необходимо дополнить уайтовскую классификацию типов мышления «символическим» и «мистическим» типами.

Конечно, Бердяев мыслил не только простыми протоформами, а и протоформическими обобщениями, которые следует понимать как

эмоционально-ценностные обобщения, также проанализированные Е. В. Золотухиной-Аболиной. Существенной характеристикой этих мыслеформ является то, что «в ценностных обобщениях двуедин-ство " образ-переживание" не разрушается, поскольку получаемый в итоге синтеза результат оказывается аналитически неразложим, он с необходимостью соотносится с конкретно-чувственным обра­зом, от которого он " отталкивается" в начале своего происхожде­ния или на который он замыкается в итоге. Если бы эмоциональное обобщение совсем оторвалось от питающей переживание чувствен­ной данности, оно бы стало разновидностью понятия или суждения, которые анализируются логикой оценок» [69, с. 57].

Несмотря на то, что Бердяев не давал прямых описаний основ своего мышления, в элементах критики им мыслительных форм со­временников можно выявить элементы описания особых форм мыс­ли. Исходной, отправной точкой проявления Бердяевым нового типа мышления выступила проблема поиска необходимой меры сочета­ния конкретного и идеального. Поскольку протоформы мысли рас­полагаются в духовном пространстве познания между живой реаль­ностью наглядно-образного представления и регулятивом понятий­ной схемы, возникает возможность уклона, сближения содержания протоформ с содержанием одной из границ. Так, при приближении к наглядно-образному, чувственному постижению теряется выра­зимость протоформы, она остаётся лишь субъективным пережи­ванием, лишь эмоцией, при приближении к понятию теряется её динамизм и полнота. Анализируя духовные доминанты существо­вавших вокруг него течений культуры, с целью выработки собствен­ной позиции, Бердяев выявляет, что опыт поиска новых мыслитель­ных конструкций неоромантиков отражал первую тенденцию, а Со­ловьёв, несмотря на всю его многогранность, в конце концов, скло­нялся ко второй. В споре с этими направлениями Бердяев пытается выработать некоторую среднюю линию.

Критикуя современных ему декадентов и видя в их воззрениях общую болезнь романтизма - субъективизм, сведение реализации к переживанию, растворение личности в мигах переживаний, он подчёркивает, что существенным компонентом подлинного осозна­ния является прорыв через изолированную, погружённую в пере­живания индивидуальность к личности. Не отрицая художествен­но-эмоционального элемента познания как отправного пункта, Бер­дяев, следуя Соловьёву, настаивает на необходимости увеличения

Глаза 1. Протоформы мышления Бердяева

Часть 1. Специфика смыслотворчества

степени интенсивности познания, что реализуемо путём перехода к мистическому. Поэтому Бердяев противопоставляет иногда эмо­циональное отношение к действительности, которое он определяет в качестве романтического, - мистическому. Он видит, что, хотя в переживаниях и содержатся начатки мистического опыта, только в собственно мистическом опыте, который является опытом углуб­ления личности, открывается связь с трансцендентным. Только ми­стика, по его мнению, способна достигнуть подлинного реализма, поскольку в ней открыт доступ к общению с подлинными реально­стями. В отличие от гносеологизаторской позиции романтиков, за­нятых вопросом «как», Бердяев говорит о необходимости переноса центра тяжести на «что», о переходе к онтологизации. Поэтому он показывает, что в современной ему философии гносеологизаторский мистицизм неоромантиков оказался совместимым с рационалисти­ческим критицизмом последователей Канта. Критицисты готовы принять мистику как субъективную сферу переживаний. Здесь, рас­сматривая духовные искания современников, Бердяев выявляет глу­бинную метаморфозу форм мышления: при смещении протофор-мического содержания в сторону эмоционально-образной сферы оно оказывается совместимым с абстрактным понятием, а значит, восстанавливается традиционный тип осознания, как движущий­ся от представления к понятию. Бердяев же, вслед за Н. Лосским, настаивая на построении онтологической гносеологии, пытается разрушить замкнутую целостность содержаний понятия и представ­ления, объединить их воедино в некоей новой форме мышления, ко­торую мы определили в качестве протоформы.

Оценивая духовные поиски Вл. Соловьёва, Н. Бердяев, не без вли­яния Г. Чулкова, заявляет, что, несмотря на профетическую и мисти­ческую природу его творчества, проявлявшуюся ярко в поэзии, в фи­лософии Соловьёв остался в пределах отвлечённого знания. Изучае­мый нами философ видит ценным и важным у Соловьёва различение бытия и сущего. Сущее есть тот субъект, которому приписьгеается бытие. Однако Соловьёв, по мнению Бердяева, несмотря на проявлен­ное в критике немецкого идеализма стремление к конкретному су­ществованию, сам не смог выразить его в своей философии. Он не пре­вратил философствование из суждения о существующем в суждение существующего и тем самым остался в рамках отвлечённой, рацио­налистической метафизики. Под данной метафизикой Бердяевым здесь понимается знание о действительности, находящейся вне ре-

ального человека, которое выразимо только в понятии. Здесь мы на­блюдаем прослеженный Бердяевым у Соловьёва метаморфоз прото­формы, при котором попытка представить в протоформе знание как отличённое от субъекта знания с неизбежностью превращает её в понятие. Таким образом, Бердяев приходит к осмыслению су­щественного свойства протоформического мышления - субъектом в нём всегда является человек, постигающий, а предикатом - напол­няющее протоформу конкретное содержание, постигаемое как со­стояние этого субъекта. Именно субъект производит акцентуа-лизацию элементов образа-эмоции, содержащегося в протоформе, как более или менее значимых.. Можно сказать, что протоформичес-кое мышление экзистенциально по своей природе. Но как же быть с самостоятельностью других субъектов, или протоформическое мыш­ление - солипсизм? Бердяев указывает, что в мистическом опыте всё внутренне друг другу. Тем самым он сохраняет самостоятельность существования других субъектов, но указывает особый регион их бы­тия - внутренний духовный опыт человека. Отсюда возникает его тенденция к эзотеризму, что мы рассмотрим в дальнейшем. Челове­ка он охарактеризовывает как микрокосм, могущий вместить в себя макрокосм, всех остальных субъектов. Познание другого, производи­мое посредством внутреннего уподобления себя другому, и есть вос­становление другого в подлинном регионе его существования. В этом взгляде Бердяев опирается на традицию. Идея познания как уподоб­ления и вытекающего отсюда антропологизма познания наиболее ха­рактерна для каббалы, в которой описывалось, что человек как итог творения заключает в себе всё, все формы творения, а также для взгля­дов Николая Кузанского и других мистиков эпохи Возрождения, вы­двинувших тезис «всё во всём». Она присутствует и в философии Шлейермахера, полагавшего, что каждая индивидуальность есть ма­нифестация всей жизни, и поэтому «каждый заключает в себе некий минимум каждого», из чего следовало, что познание осуществимо как уподобление. Познание как уподобление возможно для Бердяева по­тому, что основа любого субъекта духовна, и поэтому подобное по­знаётся подобным. Такую позицию можно классифицировать как спи­ритуалистический реализм, и в этом Бердяев - продолжатель идей не только перечисленных течений, но и подходов Владимира Соло­вьёва, выразивший их в наиболее последовательном виде.

Бердяев, онтологизируя познание, пытается преодолеть край­ность солипсизма. Он предлагает особый тип осознания реальнос-

2. Зак. 378

Часть 1. Специфика смыслотворчества

Глава 1. Протоформы мышления Бердяева

 

ти. Поскольку, по Бердяеву, в мистическом опыте всё внутренне субъекту и в нём нет противопоставления субъекта другому субъекту как объекту, это противопоставление делает вторичное сознание, рационализирующее постижение действительности и представляющее её в субъект-объектном виде. Сама рационализа­ция, по философу, происходит не случайно, её исток - в действи­тельных процессах объективации. Раскрывая их, Бердяев утверж­дал, что он тем самым впервые делал гносеологическое объяснение грехопадения. Как нам представляется, эта концепция возникает в результате синтеза идей Бёме об отпадении природы от Бога, в чём и состоит, по его мнению, грехопадение, и учения Шопенгауэра об объективации мировой воли.

Процесс грехопадения для Бердяева не просто описание мифа, он отражает реальные события в духовной основе человека, про­изошедшие в предмирном существовании. В акте грехопадения пер-вочеловек, являясь самым высоким творением Бога, отделился от него, вышел из его внутреннего состояния. Это привело к утере им внутреннего единства с другими субъектами. Мир, изначально внут­ренне входивший в дух человека, как бы вывернулся из него, пред­стал как внешний. Он приобрёл реальность явления. Субъекты мира, вследствие утери своего положения в человеческом субъекте, пред­стали в качестве отчуждённых и порабощенных объектов, начали оказывать негативное воздействие на человеческий субъект, стре­мясь подчинить его себе, растворить в низшем его высшие свойства. Вот тогда и появилось сознание, как охранение и граница, суборди­нирующее в данном отчуждённом состоянии низшие духи мира в отношении высшего человеческого духа. Отсюда и яркая метафора Бердяева о рождении сознания из страдания. Таково онтогенетичес­кое обоснование гносеологии у Бердяева.

Сознание закрепляет отчуждённое от человека состояние ми­рового универсума, отражая внешнюю действительность в понятии. Понятие оказывается и способом ориентировки человека в ситуа­ции произошедшей объективации, и ширмой, скрывающей подлин­ную действительность. Поскольку понятие является отражением в познании объективированного состояния мира, при изменении ду­ховной ситуации происходит отказ от него. Сама реальность отказа от понятия у Бердяева отличается от внешне созвучного отказа, опи­сываемого в концепции другого русского мыслителя, Льва Шесто-ва. Шестов считает, что сама деятельность разума приводит к гре-

хопадению, Бердяев же полагает в основе грехопадения волю, а де­ятельность сознания, объективирующая действительность в поня­тии, носит у него вторичный, производный характер. Поэтому ис­ход из падшего состояния понимается мыслителями по-разному. Если для Шестова он заключается просто в отказе от разума, то для Бердяева - в изменении волевой активности, что должно привести к новым формам смыслотворчества. Таким образом, Бердяев видел, что основой нового сознания, которое мы классифицировали как мышление с помощью протоформ, является определённая воле­вая установка, конституирующая отношение человека к действи­тельности. Акцентуализация на волевом характере нового созна­ния приводит философа к необходимости поиска терминов, выра­жавших бы это в познавательном процессе.

В российский период творчества Бердяев, вслед за Соловьёвым, Шопенгауэром и всей платонической традицией, доминировавшей в русской философии, активно применяет термин «идея». При по­мощи этого термина описывалось раскрытие сущности самобытных субъектов и даже, и в этом проявлялось ещё большее акцентирова­ние на волевом истоке, внесение в процессе познания в эти субъекты большего смыслового содержания. В зарубежный период происхо­дит дистанцирование философствования Бердяева от данной тра­диции. Он заявляет о своём философствовании из субъекта, в отли­чие от философствования об объекте платонической традиции. А вместе с этим должна была измениться и понятийная нагружен-ность термина «идея», контекстуально задававшаяся этой традици­ей. Идея должна была выступить прежде всего не как выражение сущности другого субъекта и преображение её, а как отражение этой сущности субъекта в сознании. Содержание термина «идея» тем са­мым приближалось бы к содержанию термина «понятие», оно не ох­ватывало бы уже внесубъектных проявлений волевого начала, пре­вращаясь в бесплодную идею чистого разума, как это было у Кан­та. Поэтому Бердяев уходит от применения термина «идея»¹.

Теперь им используется терминологический ряд: символ, вера, откровение, при помощи которого он развивает свою концепцию пре-

данная ориентация Бердяевым выражалась непоследовательно, иногда он воз­вращался к прежним формам осмысления. Наиболее яркий пример тому -концептуальный замысел одной из поздних его книг «Русская идея», где под идеей опять-таки понимается сущность, заложенная Богом и проявляющаяся в истории.

Часть 1. Специфика смыслотворчества

Глава 1. Протоформы мышления Бердяева

 

ображения сознания. Первым термином в этом ряду является тер­мин «символ», с помощью которого описывается осознание отраже­ния духовных реальностей в реалиях нашего мира. А поскольку дух раскрывается извнутри, символизм осознания нацеливает на глу­бинное постижение. Вторым термином является термин «вера». Вера - человеческая волевая устремлённость, нацеленная на избра­ние высшего. Третий термин - «откровение» - характеризует нис­хождение высшей, божественной энергии в человеческий дух. От­кровение при этом описывается в качестве многоступенчатого про­цесса, ступени которого зависят от подготовленности сознания, раз­витости его форм. Можно заметить, что на протяжении своей идей­ной эволюции Бердяев стремится как можно более процессуально описать протоформическое мышление, которое определяется им как постоянное движение от реальной действительности через выявление внутренней её духовной сути к открытости сознания ввысь и принятию откровения, которое воспринимается в соответ­ствии со степенью готовности сознания.

Термины «вера» и «откровение» описывают у Бердяева особую область духовных исканий. Они используются настолько корреля­тивно, что иногда термином «откровение» подменяется термин «вера». Это происходит при акцентировании внимания на двой­ственности, богочеловечности откровения. В целом же, религия в позитивном контексте, т. е. как необъективированное явление, опи­сывается как направленность духовного развития человека, возни­кающая во взаимном общении Бога и человека. Эта направленность не статична, а динамична, поскольку динамично, по Бердяеву, само проявление Божества. Изначально она обретается в личном выбо­ре человека и развивается в пути духовного поиска. Для Бердяева истинную духовную направленность выражает только христиан­ство, являющееся, с его точки зрения, «религией религий» и уни­версальной религией. Выбор христианства Бердяевым - акт глу­боко личный и волевой, он подтверждается достоинствами выбора, но не обосновывается, что характеризует экзистенциальный харак­тер выбора. Однако в христианстве им принимаются только неко­торые ключевые идеи, да и они включены в оригинальный контекст. Всё это позволяет предположить, что под христианством Бердяев понимает лично воспринятое им христианство, христианство в про-тоформическом видении. Переосмысливая теорию Бёме о тёмном Божественном начале в Боге, Бердяев гипостазирует его в качестве

первоисходной сущности, из которой проявляется Бог. Бог выявля­ет себя в трёх ликах - Отец, Сын и Святой Дух. Выявление Бога во второй ипостаси, под которой понимается в первую очередь не Ло­гос, как это трактуется традиционным христианством, а Иисус Хри­стос, означает не только развитие Бога, но и развитие человека. Бер­дяев нацеливает на исток обретения содержания подлинного зна­ния в трансцендировании к Иисусу Христу. Подлинное знание есть лишь наитие - максимально впущенное и приведённое в сознании в соответствие с личным пониманием христианства. Такова разви­ваемая Бердяевым религиозная конструкция приобретения подлинно­го знания. Она созвучна, поскольку производна, с рефлексией Бердя­ева собственных процессов смыслотворчества. Изначальный импульс рождается в глубине, т. е. Бездне, но затем поднимается выше и становится светлее, приобретает Божественные свойства. Из пре­ображённых волн создаются мысли. Бог, по мысли Бердяева, рожда­ется из Бездны не только в предмирном акте, описываемом религиоз­ным мифом, но в каждом акте его смыслотворчества. Именно экста­тический характер установки познания отвлекал мышление Бер­дяева от конкретности жизненного переживания, а энергия транс­цендентного наполняла его полнотой, не давала возможности стать отвлечённым. Это и конституировало протоформичностъ мыш­ления Бердяева. Философ неоднократно указывал на необычайную целостность, синтетичность своего миропонимания. Каждый конкрет­ный факт он воспринимал соотнесённым с некоей целостностью, в чём также проявлялось следование протоформам мысли.

Протоформичностъ мышления Бердяева отразилась и в харак­тере его письма. Д. А. Жданов полагает, что протоформическое мыш­ление выражается в слитной речевой конструкции слово-предло­жение и формах инкорпорированной речи, где цельные синтакси­ческие комплексы употребляются в одном слитом звуковом комп­лексе, с законченным смысловым содержанием. Леви-Брюль назы­вал это полисинтетизмом языка низших обществ. Если обратиться к характеру письма Бердяева, то можно встретить некоторое созву­чие этой конструкции. Из-за быстроты протекания своей мысли фи­лософ для её записи овладел скорописью. В процессе изучения лич­ного архива мы установили, что техника скорописи настолько по­грузилась у Бердяева в стиль его письма, что он писал слитно, без отрыва пера, целые абзацы, которые почти всегда были многостра­ничны. Только целостное содержание абзаца обладает у него за-

Часть 1. Специфика смыслотворчества

Глава 1. Протоформы мышления Бердяева

 

конченным смысловым содержанием. Причём смысл, выраженный в абзаце, неразрывно целостен. Когда Бердяев делает позднейшие вставки, то они зачастую не связываются с первоначальным тек­стом, разрывают его. Жданов усматривает аналогию между рече­вой конструкцией слово-предложение и речевыми актами ребёнка, намекая на однотипность детского сознания и мышления посред­ством протоформ. Примечательно, что сам Бердяев в «Самопозна­нии» пишет: «Я остаюсь в своём вечном возрасте юности» [29, с. 326]. Не отражает ли это восприятие состояние протоформич-ности мысли Бердяева? Исходя из вышеизложенного, можно заклю­чить, что процессы смыслотворчества у Бердяева реализовывались в особых формах мысли, которые мы, опираясь на концепцию Жда­нова, определили как протоформы. Конечно, в опубликованных тек­стах реализовывалась не сама протоформа, а лишь давалась её ра­циональная проекция, что создавало впечатление бессвязности мыс­ли, её тавтологичное™ и пустоты. Не случайно за свой стиль мыш­ления Бердяев получил негативный эпитет Розанова, закреплённый современниками, - «белибердяев». Философ поэтому стремился к достижению ясности мысли и реализовывал эту ясность не в дис­курсивных конструкциях, а в ключевых формулах - афоризмах. Афоризм метафоричен, он - спрессованная незавершённая фраза, требующая читательской реконструкции первоначального смысла, вложенного автором в афоризм. А следовательно, он нацеливает на нелинейное и субъективное восприятие смысла. Афористичность стиля письма Бердяева - путь к протоформичности его мышле­ния. Нацеливая на понимание своей философии как трансляции ос­мысления жизненного опыта, т. е. на её экзистенциальность, Бердя­ев приобщал к этому типу осмысления. В «Самопознании» он при­знаётся, что всегда стремился сделать скрытым то, что вызывало у других наибольшее отталкивание. А поскольку протоформичность его мышления и вызывала непонимание и отталкивание от его мыс­лей, то её он и скрывал, переформулировал в рациональных конст­рукциях, выражая в них новое осознание. Отсюда и ощущение не­ясности его концепций и замыслов при внешней ясности описыва­ющих их речевых форм. Концепции Бердяева понимаются более адекватно при видении в их основе особых смыслоформ - прото­форм мысли. Именно здесь, как нам кажется, скрыт позитив смыс­лотворчества Бердяева, более чем в концепциях, которые являются результатом рациональной передачи нерациональных смыслов.

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: