Философия Духа -окончательная философия Бердяева 4 страница

Глава 5. Философия Духа - окончательная философия Бердяева

имя свободы другой личности, которая видится в её идеальном со­стоянии, т. е. в Боге. Таким образом, отказ должен быть осуществлён лишь в мистическом погружении в подлинную природу другого и во имя её подлинных потребностей, а не для реализации внешних же­ланий, исходя из мирских притязаний. Данный подход был вырабо­тан не только из переосмысления мистических видений, но и осно­вывался на опыте его жизни. Так, в «Самопознании» Бердяев указы­вал, что в жизни он боялся проявлять своё чувство жалостливого уча­стия к людям, опасаясь, что внешняя жалость может отвлечь его силы и приковать его дух к мирским обстоятельствам, препятствуя духов­ным поискам. Хотя в его жизни это компенсировалось деятельнос­тью жены, которая в последний период своей жизни много занима­лась благотворительностью, да и сам философ проявлял крайнюю за­боту к родителям, друзьям и более всего - к жене. Свою последнюю книгу Бердяев заключает размышлениями о мистике, как бы опреде­ляя основное направление своего поиска. Из всех существующих ви­дов мистики он признаёт позитивной только ту, которая не погашает собственный субъект, а развивает его. Применяя к осмыслению мис­тики опыт психоанализа, он выявляет, что неблагоприятна та мисти­ка, которая пытается погрузить сознание в подсознание. Он заявляет, что позитивна только та мистика, в которой опыт сверхсознания¹, по­гружаясь в сознание и проходя через него, достигает подсознания. Определяя такую мистику как духовную, Бердяев настаивает вместе с тем, что её истины должны переводиться в мир, что реализуемо в творчестве. Это говорит о том, что в своих последних взглядах мыс­литель пытается утвердить некую синтетическую конструкцию де­ятельности, объединяющую созерцание и действие. Её он называет профетической мистикой. Характеризуя её основной признак, фило­соф пишет, что внесение в мир нового смыслового содержания даёт существам мира смысловой прирост, тем самым преображая их. Именно с выявлением новой мистики Бердяев связывает победу Цар­ства Духа над Царством Кесаря. Поэтому заявленный в последней ра­боте замысел новой книги о мистике перерос, как установил, рабо­тая в парижской части архива, Безносов, в план книги о творчестве [47, с. 342], где намечается развитие мыслей, обозначенных в пос­ледней главе. Опираясь на новую творческую мистику, человек, по

¹ Введение категории «сверхсознание» дополняет психоаналитические конст­рукции.

Часть 2. Взаимодействие жизни и творчества в философской судьбе Н. Бердяева

замыслу Бердяева, должен был освободить себя от рабства у падших состояний своей природы и природы субъектов мира, как в своё вре­мя христианство выявило личность путём освобождения человека от зависимости у природы. Преобразуя, исходя из своих воззрений, опыт христианства, Бердяев заявляет, что в новую мистику должна войти аскеза, очищенная от самоизоляции и состоящая в укреплении и орга­низации духа для последующей творческой активности. Расширяя данный подход, Бердяев выводит, что новая позиция не отрицает дос­тижений христианской религии, а преображает их с позиций мис­тики, всегда лежавшей в основании религиозного знания, но искажав­шихся ввиду постоянно совершавшейся объективации религиозного сознания. Ещё одним кардинальным новаторством новой мистики яв­ляется то, что она есть не только индивидуальный путь души к Богу и уходу от мира, а «принятие внутрь себя всей социальной и косми­ческой жизни, путь активного преобразования мира» [47, с. 343]. Ис­ходя из открытой им новой формы духовного опыта, философ пыта­ется развить новое понимание жизни церкви. В духовном руковод­стве человечеством священников как представителей изолированно­го духовного сословия должны сменить духовные аристократы - фи­лософы-мистики как особый тип монашества в миру. Эти люди осу­ществят своё призвание, переводя открытые ими в духовном содер­жании истины на язык всеобщего понимания и направляя деятель­ность людей других творческих призваний, связанных с реализаци­ей, будут претворять эти истины в жизнь. Любопытно, что в после­днем замысле глава «Творчество и познание» намечается в качестве заключительной, хотя глава с одноимённым названием расположена и в середине, после чего идёт рассмотрение проблемы творчества и труда. Можно предположить, что в срединной главе философ соби­рался рассмотреть направляющую роль людей познания в отноше­нии к людям труда, а в последней окончательно определить направ­ленность их жизни как аристократизм духа, ведь не случайно, в со­ответствии с общей логикой его рассмотрения, подобной колебанию от одного полюса противоположности к другому, она предварена гла­вой «Творчество и сострадание», где этот аристократизм предвари­тельно смирён противоположной направленностью. Этот проект бу­дущей организации жизни близок позиции Соловьёва, однако тот не устранял духовного сословия и не передавал приоритета духовнос­ти от религии к мистической философии.

Глава 6

ОБЩИЕ КОНТУРЫ ЭВОЛЮЦИИ ВОЗЗРЕНИЙ

Специфической особенностью русской мысли Серебряного века и Бердяева как выдающегося её представителя является то, что, в отли­чие от западноЯ она основывается не на философеме, а на мифологе­ме. Поскольку мифологема выразима в качестве образа особого типа -смыслообраза, который является выражением протоформического мыш­ления - задачей философа становится переведение этого образа на язык мыслительных конструкций. Близко к нашему пониманию подошёл друг Бердяева и исследователь его творчества Э. Порре: «Идеи никог­да не формулируются в терминах нашей обычной логики: житель За­пада рассуждает и объясняет, Восточный видит и описывает. У нас впе­чатление, что Бердяев созерцает то, о чем он говорит, так, что такие понятия, которые нам кажутся очень отвлечёнными, для него чрезвы­чайно конкретны, так как он их видит» [141, с. 12].

В основе эволюции взглядов Бердяева лежит смена угла вос­приятия смыслообраза, которая вызывала изменение его самого. Центральным объектом наблюдения Бердяева было усмотрение сущности и метафизической роли человека в динамике отношений с Божественным. Он полагает, что отношения этих сущностей на­ходятся в прямо пропорциональной зависимости. На протяжении своей духовной эволюции русский философ занимает три позиции созерцания. Вначале он исходит от реального человека и стремит­ся к Богу в ипостаси Сына и через Него к ипостаси Отца-Творца, за­тем он разочаровывается в реальном человеке и исходит из ипос­таси Сына, но при этом снижается значимость реального человека, что при установленной им координации Творца и творения снижа­ет значимость самого Творца, а затем он вновь переходит к челове­ку, но теперь уже не реальному, а идеальному, трансценденталь­ному, который от лица Духа выходит к единству с Сыновней и От­чей ипостасями, вновь восстанавливая значимость Творца. Измене­ние точки зрения вызывает изменение смыслообраза, под новым уг­лом зрения соотношение его частей видится по-иному. В первой по­зиции, где человек является отражением Бога, Бог вмещает в себя

Часть 2. Взаимодействие жизни и творчества в философской судьбе Н. Бердяева

тёмное начало, а человеку отводится активная мировая роль как про­екция внутренней активности Бога, движения в самом Божестве по претворению тьмы в свет. Во второй позиции, где человек стано­вится не отражением, а искажением Бога, происходит концентра­ция внимания на Божественном, при этом тёмное начало выводит­ся из Него и переносится в человека. Но при отсутствии смены мо­дели соответствия это сразу же обессиливает Бога, делает его твор­ческую активность слабой и зависимой от потенциала темного на­чала, которого он лишён. Тёмное начало начинает определять не только человека, но и Бога как их общая основа. Этот смыслообраз начинает противоречить эсхатологическому оптимизму духовных воззрений Бердяева, и это приводит к третьей позиции. Русский фи­лософ приближает человека к Богу, но уже не как реального чело­века, поскольку реальная действительность его существования сви­детельствует об обратном, а как идеального. Тем самым Ничто при­ближается к Богу, лишается характера противостоящей ему силы, выступая субъектом диалога. Реальный же человек становится вы­ражением состояний идеального человека.

Истоком каждого этапа выступало переживание разрыва свя­зей Богочеловеческого отношения. Внешне это выражалось усиле­нием чувства греховности человека. Вначале, на первом этапе твор­чества, разрыв был прёодолён нахождением синтеза на полюсе че­ловека, в силу чего он в своём развитии, восстанавливаясь до пер-восозданного человека, приобретал характеристики человека-кос-миурга. Затем из разочарования в космиургическом стремлении возникает новый разрыв, который преодолевается на полюсе Бога, выступающего Богом-искупителем. Но возвеличивание Бога за счёт низложения человека обесценивает его, что порождает новый раз­рыв. Это приводит к третьему этапу синтеза, который опять совер­шается на полюсе человека, но теперь уже не человека как реаль­ного существа, как это было на первом этапе, а человека как перво-создания, находящегося в единстве с Богом. Реальный человек оп­ределяется при этом как отпадение от подлинного человека. Исхо­дя из этой модели, можно установить рост эзотерических настрое­ний. Ко второму этапу интерес переключается с земного на небес­ное, параллельно чему усиливается концентрация внимания на про­явлениях в земном зла, а затем, на третьем этапе, сам человек раз­рывается на небесного - как личность - и земного - как индивид, чем окончательно усиливается эзотеризм.

Глава 6. Общие контуры эволюции воззрений

Мы раскрыли мысль Бердяева подобно постижению картины ве­ликого художника. На этот путь указал Эжен Порре во введении к книге «Николай Бердяев и христианская философия в России»: вна­чале нужно обратиться к образу в целом, затем углубиться в про­яснение деталей и лишь после вновь воспринять целое, но уже с учётом прошлых смыслов, выявленных в деталях. Однако в этой ра­боте автор не детализировал своей великой идеи, оставив её в ка­честве догадки. Мы же, вначале определив специфику смыслотвор-чества, её направленность и жизненный образ как целое, затем рас­смотрели это в деталях жизненной биографии и после этого вновь поднялись к конституированию общего образа, рассмотрели его в качестве мифо символа.