 |
5. Об обобщенности письма и пластичности следа
|
|
|
|
5. Об обобщенности письма и пластичности следа
Diffé rance — это процесс формирования формы. Однако, с другой стороны, это бытие-запечатленным отпечатка.
Жак Деррида «О грамматологии»
Если я мало пользуюсь словом «материя», то это, вы знаете, не из подозрительности идеалистического или спиритуалистического типа. Беда в том, что внутри логики или внутри фазы перевертывания мы слишком часто видели это понятие снова нагруженным «логоцентрическими» ценностями в связи с ценностями вещности, реальности, вообще присутствия… Вот почему о понятии материи я не скажу ни что это понятие в себе метафизично, ни что это понятие само по себе неметафизическое. Всё будет зависеть от проработки, для которой оно оставляет место.
Жак Деррида «Позиции»
Обобщенность письма
Соссюр открыл структуру следа, но отказался от нее, интерпретируя ее в терминах формы «мельчайшая единица опыта времени» (ОГ, 188). Элементы, индивидуализированные пространственно и темпорально, явлены только будучи сначала сохраненными; их яленность конститутивно отсрочена. Но, как мы видели в предыдущей главе, анализ Соссюра должен был привести его к совсем другим выводам.
Переплетение означающего и означаемого, как утверждает Деррида, свидетельствует об отношениях первоначального diffé rance, а значит, о форме, несовместимой с опытом присутствия в настоящем или его трансцендентальными условиями. Хотя Соссюр настаивает на том, что знак изначально индивидуален, ему следовало бы заключить, что знак сохраняет то, что всегда уже индивидуализировано, уже является следом. Отличительные временные и пространственные элементы явлены будучи сначала сохраненными, но их сохранение (ретенция) зависит от предшествующей им дифференциации.
|
|
|
Соссюр пытается определить отношение, которое конституирует путем дифференциации, производит путем ретенции. Таким отношением, не имеющим названия в современной метафизике, является «расстановка». Расстановкой называется обмен формами, который производит опространствленные и овремененные элементы. Эти обмены предполагают модифицируемость формы.
Изначально diffé rance логически несовместимо с объяснением трансцендентального первоначала смысла. След не может быть объяснен в терминах условий возможности опыта. Если ретенция радикально конститутивна и первична, то априори нет ни источника, ни первоначала. «Первоначало вписано»; или, «первоначало» опыта предполагает «переписывание», дифференциальное повторение следа. То, что мы можем выделить как опыт, предполагает ретенцию и дифференциальное повторение того, что необходимо «старше» опыта. Описание Соссюра, как его прочитывает Деррида, показывает, что «след есть фактически абсолютное первоначало смысла вообще» (ОГ, 192). Но это равносильно тому, «чтобы еще раз сказать, что абсолютного первоначала смысла вообще не существует. След — это diffé rance, который раскрывает явленность (l'apparaitre) и означение» (ОГ, 192, курсив мой).
След — это первоначало смысла и означения, но это не трансцендентальное первоначало. След открывает явленность и означение — он именует «возможность, общую для всех систем означивания» (ОГ, 192), — но данная структура является «абсолютной» в том смысле, что она не может быть соотнесена с интенциональным сознанием или его деятельностью. Напротив, сознание и его деятельность должны быть поняты в терминах (обобщенной) структуры следа и, в частности, ее ретенциональной функции.
Если структура следа не может быть идентифицирована ни с трансцендентальными условиями опыта, ни как идеальная структура, означает ли это, что она эмпирически реальна? Нет, если утверждение этого означает определение ее в оппозиции к (трансцендентальной) идеальности. Необходимо принять некоторые меры предосторожности, чтобы не «скатиться к докритическому дискурсу» (ОГ, 187). В этом контексте Деррида предполагает, что след — это «и то и другое»:
|
|
|
Артикулируя живое и неживое в целом, след, будучи первоначалом всякого повторения, первоначалом идеальности, одновременно идеален и реален, умопостигаем и чувствен, выступает и как прозрачное означение, и как непрозрачная энергия, так что ни одно метафизическое понятие не может его описать. (ОГ, 192)
Можно сказать, что след реален (но не в смысле противопоставления идеальному) и эмпиричен (но не в смысле противопоставления трансцендентальному). Действительно, если след артикулирует «живое и неживое», то это отношение, которое производит переплетение материальности и идеальности в реальном. В этом смысле можно сказать, что след является ультра-трансцендентальным; он не выдерживает трансцендентальной критики наивного объективизма и реализма; затребовав эту критику, грамматологический анализ указывает на необходимость выхода за ее пределы.
Есть, по крайней мере, еще два смысла, в которых след является ультра-трансцендентальным. В дополнение к сохранению трансцендентальной критики (наивного реализма) даже при выходе за ее пределы, грамматологический след называет то, что во введении я назвала «спекулятивной структурой». Деррида определяет такую структуру в феноменологических терминах — как структуру, которая кажет или дает себя как избыточную для формы опыта (или присутствия). Знак — или, по крайней мере, его описание у Соссюра — избыточен в этом отношении. Наконец — и это наиболее трудно обосновать, — след является ультра-трансцендентальным в том смысле, что он не просто объясняет опыт, смысл и означивание, но является абсолютно общим.
* * *
Читатели «О грамматологии» часто держались на расстоянии от того, что я ниже буду называть «притязанием обобщенности», — умаляя его или просто вынося за скобки. Чаще всего под обобщенностью письма подразумевается, что опыт структурирован как письмо, что, в свою очередь, означает, что структура «письма» — а не феноменологическое присутствие или данность — объясняет или описывает опыт. Хотя подразумевается, что письмо должно каким-то образом нарушать трансцендентальное описание опыта, эти умаляющие прочтения, тем не менее, учитывают трансцендентальные границы и интерпретируют грамматологию в квази-трансцендентальных терминах.
|
|
|
В последнее время, как я утверждала в первой главе, влиятельные читатели сопротивляются этим умалениям, утверждая, что мы должны серьезно относиться к притязанию обобщенности и рассматривать способы, с помощью которых след выходит за пределы опыта и описывает материальные процессы, вплоть до квантового уровня (Barad 2010), возникновения сложных систем (Wolf 2010) и эволюционных процессов (Hä gglund 2016). Бернар Стиглер, критикуя притязание обобщенности, утверждает, что грамматология должна уделять больше внимания специфике «фонологического» письма. Притязание обобщенности ослабляет грамматологический проект. [166]
Хотя Деррида явно намеревается включить в сферу того, что след делает возможным, всё, начиная с «“генетической записи” и “коротких цепочек” программ, управляющих поведением амебы, вплоть до выхода за пределы буквенного письма к порядку логоса и homo sapiens и далее» (ОГ, 218), Cтиглер утверждает, что грамматология — это лишь убедительное описание техники, эпохального появления третичной формы неорганической памяти, отличной от генетики или эпигенетики[167]. Совсем недавно Мартин Хагглунд попытался дать сверх-трансцендентальной обобщенности следа надежную защиту, но он делает это, утверждая, что форма следа соответствует форме радикальной конечности, которая навязывает бытию абсолютно всеобщую необходимость сохраняться и выживать[168]. Однако, как я попытаюсь прояснить в дальнейшем, структура следа — структура sur-vivance — не конечна, а бесконечна (indefinite), а это уже нечто совершенно иное. [169] В отличие от Хагглунда, она относится в первую очередь не к единичным, конечным существам, а скорее к формам памяти. Притязание обобщенности относится к обобщенности мнемонической формы.
|
|
|
Не вызывает сомнений, что в «О грамматологии» расширение граммы от узкого, эмпирического письма до архе-письма обобщает форму следа, переходя от письма и речи к сознанию и чувству, а также к нечувственным, «бессознательным» материальным процессам любого типа. Если след «не более идеален, чем реален», он также не более мертв, чем жив, не более неорганичен, чем органичен.
Спекулятивное обобщение архе-письма влечет за собой то, что грамматология также является деконструктивным или ультра-трансцендентальным материализмом. Это обобщение требует переписать наши концепции знака, так же как оно требует переписать наши концепции «материи», которую, как подчеркивает Деррида, метафизика присутствия всегда обозначала как абсолютную внеположность по отношению к «внутриположности» сознательной субъективности. [170] Если эта задача переписывания материализма не была решена — по крайней мере, до относительно недавнего времени, — то, вероятно, потому, что структура следа, а также переход от эмпирического к обобщенному письму через трансцендентальную семиотику Соссюра, оставались неясными.
|
|
|
