Эволюция системы конвентов 5 глава

Для психологии американских избирателей замечательно то, что в течение более семидесяти лет, с момента первого погшпаипд зреесЪ, характер красноречия национальных конвен­тов не изменился. Вот, на основании документов, текст речи, про­изнесенной на демократическом конвенте в 1835 г. в защиту кандидатуры Джексона на вице-президентство:

«Кто он такой? Если бы вы могли, господин председатель, мысленно перенестись сейчас на Дальний Запад, вы нашли бы на одном из зеленых и солнечных полей человека, окруженного земледельческими орудиями, в простом и скромном наряде, с от­крытым и приветливым видом, который сказал бы вам, что он вы­шел из народа, с ним он остался всегда и что его сердце, со все­ми его воспоминаниями, надеждами и симпатиями, связано с судьбами трудящихся масс. Но, господин председатель, его изну­ренное тело и прихрамывающая походка также скажут вам, что история его жизни не только является рассказом о его привет­ливом гостеприимстве или доброте в отношении его соседей... Когда эта нация кровоточила всеми своими порами и боролась со смертью, когда война опустошала огнем и мечом вашу северо-за­падную границу и лучшая кровь страны была напрасно пролита на ее равнинах, он покинул теплые залы конгресса для ледяных ветров Канады и, не ожидая призыва вербовщика, собрал кавс лерию своего штата и со своими храбрыми добровольцами бросился на поле военных действий, решив погибнуть или восстановить национальную честь... Господин председатель, воспоминание или перечень его подвигов не ограничивается ни заплесневелыми хрониками, ни речами в кокусах или конвентах; эти подвиги были уже провозглашены громом победоносных битв, они были запи­саны на разбитых доспехах завоевателей его родины... Его слава, _как слава нашего уважаемого первого магистрата, простирается повсюду, в пустыне так же, как и в шумных городах, проникая в отдельные долины, поднимаясь до вершины гор и затрагивая своим живительным влиянием каждую хижину по ту сторону холмов... Слышится голос из большой долины Запада, из всех его городов и деревень. Слышится голос со стороны Востока, Севера и Юга, слышится голос с полей земледельцев, из мастерских ре­месленников, первичных собраний народа, конвентов районов и штатов, громко требуя выбора этого старого воина, этого непод­купного и испытанного патриота, защитника несчастных и угне­тенных, этого друга свободы и человека. Таков, господин пред­седатель, Ричард Джексон».

Прочтем теперь речь, произнесенную по такому же поводу через полвека. Я беру наугад речь, произнесенную на республи­канском конвенте в 1884 г. в пользу одного кандидата, который получил 13 голосов, против 813: «X. родился в Северной Каро­лине. В нем кровь южанина, и вырос он на почве и под небом южных стран; его благородная рыцарская натура, презирающая лицемерие и ложь, воспринимает стыд, как боль ноющей раны. 34 года тому назад, бедное босоногое дитя, без гроша, он стоял на суровой почве Коннектикута, и вот, вдыхая свободный воздух, слыша свободные речи и посещая свободные школы этого штата, он положил в основу своего мужественного характера и достой­ной жизни принципы такие же твердые, как недвижные горы Кон­нектикута... Яркий свет, которым освещают кандидата в президен­ты, напрасно будет проникать в его прошлое, оно выйдет из пламе­ни еще более сияющим. Его жизнь честна, и качества его характера сочетаются таким образом, что природа могла бы подняться и зая­вить всему свету: «Вот человек!» Его кандидатура очарует народ, так как он является тем, кого любит народ: наиболее благородным творением всемогущего бога — честным человеком. Такая канди­датура захватит всех, начиная от берегов, омываемых бурными волнами Атлантики, до Золотых ворот Тихого океана, С этим че­ловеком, избранным в полном расцвете своих лет и в полном об­ладании своими способностями, с нашими свободными учрежде­ниями и государственным могуществом нам не нужна будет статуя Бартольди, с факелом в руке воздвигнутая при входе в порт, чтобы воплотить гения свободы, освещающего мир».

Такого же рода красноречием были отмечены недавние национальные конвенты, до конвента 1908 г., но иногда слышались и другие, более умеренные ноты, и были произнесены действитель-³ красноречивые приветствия. Каждая речь прерывается и заканчивается неистовыми криками; они служат мерилом популярности кандидата, внушаемой делегатам, действуют на колеблющихся и порой заставляют решиться тех, кто не имеет опреде­ленной точки зрения. Руководители кампании каждого кандидата провоцируют эти манифестации с помощью подкупленных хло­пальщиков, искусно рассаженных по всей громадной зале. Это последний и самый грандиозный акт бума, организованного в честь кандидата; в середине конвента бум становится апофеозом. Как только имя кандидата произнесено, делегаты, его привер­женцы, и хлопальщики вскакивают со своих стульев, кричат «ура» и другие менее явственные крики, которые немедленно подхватываются большей или меньшей частью толпы. Толпа же­лает лишь создать шум, она в нем нуждается почти физиологиче­ски, и достаточно хлопальщику подать сигнал, чтобы она впала в неистовство. Если кандидат является «излюбленным», очень по­пулярным человеком, которого предсказатели помещают в пер­вые ряды президентского конкурса, неистовство доходит до не­описуемого состояния. Как только оратор произнес его имя, его портрет, находящийся наготове, поднимается и носится по залу; все встают, все кричат, все ревут; бросают в воздух шляпы и платки; машу маленькими флажками, открытыми зонтиками. Председатель со своим молотком совершенно бессилен; напрас­но он приказывает музыке играть, чтобы восстановить тишину в собрании, возникает соревнование между оркестром и ревущей толпой; лишь на мгновение можно различать звуки кое-каких ин­струментов, но они сейчас же покрываются воплями. Пароксизм дошел до своего предела. Вот делегат снимает свой пиджак, под­нимает его на тросточке и, махая ею обеими руками, начинает танцевать, вдохновляясь, вероятно, примером библейского царя, танцующего перед ковчегом завета. Другой энтузиаст там в кон­це залы, сам создавая прецедент, снял свои сапоги и машет ими, надев один сапог на зонт, а другой на тросточку. Толпа успока­ивается лишь под влиянием усталости и изнурения. Наконец, длинный список похвальных речей окончен; усталые от красно­речия и обессиленные колоссальной затратой физических сил, все отдыхают, прежде чем подвергнуться новому, еще большему волнению, которое должна еще вызвать подача голосов.

V

Голосование за кандидатов открывается по именным вызовам каждого штата в алфавитном порядке. Председатель делегации объявляет, кому она отдает свои голоса. На демократических конвентах все они отдаются одному кандидату — тому, кого на­метило большинство делегатов. В республиканских кон­вентах, где каждый делегат сохраняет право голосовать, следуя своим личным симпатиям, председатель делегации объявляет не­скольких кандидатов, если таковые имеются, указывая, сколько голосов получил каждый из них. Большинство голосов, которое кандидат должен собрать, чтобы сделаться признанным Кандид⁹', является простым большинством у республиканцев и ²/з голосов - - У демократов. Маневры и интриги, которые проделывается руководителями и могущественными боссами штата, могут быть разбиты силой общественного мнения, которое порой за­ставляет конвент признать своего кандидата с неумолимой на­стойчивостью. Однако это непосредственное давление обществен­ного мнения до последнего времени проявляется очень редко. С мо­мента начала голосования положение обыкновенно бывает еще очень неопределенным, так как оно целиком зависит от интриг и маневров, беспрерывно продолжающихся, но не приведших еще к конечной цели, Таким образом, первый подсчет голосов почти ни­когда не бывает решающим; он едва дает приблизительные поня­тия о соперничающих силах и служит лишь их смотром.

Во время первых голосований главной заботой кандидатов и их сторонников является уничтожение своих соперников, в осо­бенности «излюбленных», снятие с поля битвы выдающихся кан­дидатов для расчистки почвы. Они только состязаются, присое­диняя или отнимая голоса от кандидатов, одалживают голоса для одного голосования и любезно их предоставляют для следующе­го. Со своей стороны, «излюбленные», так же как и кандидаты второго разряда, стараются получить голоса менее значительных кандидатов. Когда делегаты, поддерживаю­щие последних, после нескольких голосований убедились в том, что их собственным кандидатам больше не на что надеяться, они со спокойной совестью переходят в лагерь другого, более счаст­ливого кандидата. Но необходимо, чтобы они хорошо распознали побеждающего, чтобы они встали на сторону более пригодного кандидата. Общие условия пригодностинам уже из­вестны, надо лишь прибавить, что в кандидате на президентство они должны сочетаться в высшей степени в отношении всего то­го, что касается отрицательных качеств этой должности. Что ка­сается других качеств, то, если кандидат пользуется известной популярностью, если он персонально «притягательный» человек, тем лучше: это будет лишним козырем в избирательной игре. Его наружность также не безразлична. Его политическое положение может быть очень посредственно и может быть выгодно компен­сировано политическим положением его родного штата. Если этот последний является «сомнительным» штатом, где партии оди­наково сильны, он не сможет бороться с соблазном видеть одного из своих сынов президентом и на этот раз отдаст предпочте­ние его партии - - предпочтение, которое, может быть, сыграет Решающую роль для победы партии во всем Союзе, когда это ка­сается крупного штата, как, например, Нью-Йорк, который рас­полагает 37 голосами в избирательной коллегии. Такой штат рас­сматривается, следовательно, как «главная ось» штатов, и тот Кандидат, который на ней находится, оказывается «пригодным» кандидатом..

Бывает, и очень часто, что после нескольких голосований ни одному из «излюбленных» не удается получить достаточного ко­личества голосов, чтобы получить большинство. Наступает мо­мент выступления на арену «темных лошадей». Они не должны опережать этого момента; если бы они были выдви­нуты в первом голосовании, чтобы оспаривать почву у «излюб­ленных», они подвергались бы опасности быть сейчас же отбро­шенными без всякой надежды на возврат. Их достоинство состо­ит именно в способности быть пригодными на худой конец, и они могут ею воспользоваться лишь, когда усталость начнет овладе­вать собранием.

Каждый подсчет голосов сопровождается всеобщим сильным волнением. Во время вызова штатов приверженцы кандидатов ап­лодируют и испускают крики радости, как только какая-нибудь делегация объявляет, что она голосует за их любимца. При объ­явлении результатов увеличение числа голосов, полученных кан­дидатом, вызывает взрыв энтузиазма, часто переходящий в чудо­вищный шум. Если при следующем голосовании число голосов снова увеличивается, толпой делегатов и зрителей овладевает не­истовство. Более или менее человеческие крики, крики живо­тных, шляпы, бросаемые в воздух, большие красные открытые зонтики, флаги и знамена, которыми машут с бешенством, -- все сливается в один дьявольский хаос. Флаг штата кандидата, о ко­тором идет речь, водворенный перед местами его делегатов, вы­рван; в мгновение ока он окружен флагами многих других шта­тов, его провозгласивших, и все идут процессией, делая несколь­ко кругов по залу и в его свободных проходах. Заседание фак­тически прерывается. При следующем голосовании герой этой манифестации, может быть, потеряет голоса, и тогда внезапно взойдет звезда другого кандидата; с непостоянством, свойствен­ным толпе, конвент, забывая о том, кого он полчаса тому назад возносил, бросится с неистовством к новому фавориту, кратко­временно выдвинутому судьбой. Неуверенность в окончательном результате продолжается до голосования, когда кандидат, уже стоящий в первых рядах, видит, как в его лагерь переходит зна­чительная группа делегатов, которая отказывается от своего или своих кандидатов. Эта перемена фронта, которая заражает дру­гих, означает перелом и приводит собрание к неверо­ятному возбуждению. Нервы натянуты до последней степени, публика ожидает этого драматического мгновения со второго го­лосования и всякий раз говорит себе: «Это должно произойти в этот раз». Как только проявляется перелом, возбуждение снова охватывает собрание; стучат ногами по паркету, вопят, носят процессии знамена и т.д. согласно уже знакомым нам способам действий. Политик, влияние которого вызвало перелом, естественно, не будет на плохом счету у президента, и он может рас­считывать на посольство или на другую «хорошую вещь».

Иногда голосование, в котором произошел кризис, является последним, иногда происходят еще одно или два голосования, чтобы собрать большинство вокруг имени счастливого победителя, но его успех увеличивается с каждым моментом, и немного ранее или немного позже он «причалит». Когда _его успех делается достаточно определенным, паника охватывает делегатов, голосовавших до сих пор за других кандидатов, и тог­да они бросаются навстречу победителю в безумном беге, так на­зываемом 51атрео'е (паническом страхе). Один за другим они спешат взять назад свои поданные минуту тому назад голоса, раньше, чем голосование будет закончено. Такие изменения го­лосований не могут уже принести пользу победителю, который имеет уже большинство, но делегаты, желающие «попасть в его поезд» (, тем не менее, делают это в на­дежде снискать себе благосклонность будущего президента. Как только результат последнего подсчета голосов объявлен, спод­вижник одного из побежденных кандидатов предлагает конвенту провозгласить единогласно их счастливого соперника. Предложе­ние принято, и чудовищный шум по всем правилам, с танцем зна­мен, приветствует это счастливое происшествие; оркестр начина­ет играть «Привет вождю», и собрание продол­жает беситься еще около получаса.

Но остается еще выбрать кандидата на пост вице-президента. Это дело не отнимает много времени у конвента, не потому, что кандидатов на вторую должность меньше, но потому, что собра­ние уже измучено, и к тому же оно привыкло не придавать боль­шого значения посту вице-президента, так как его влияние в со­юзном правительстве и в распределении мест ничтожно. Конвен­ты даруют эту честь одному из побежденных кандидатов на пре­зидентство в качестве утешения или гражданину другого района, чем тот, из которого происходит кандидат, получивший высший пост. Если этот последний происходит из какого-либо западного штата, вице-президентство дается человеку, происходящему из восточного штата, чтобы заглушить ревность населения Востока. Если это возможно, нужно, чтобы это лицо было очень богатым, (человек с бочонком), и могло бы помочь крупной суммой покрыть расходы избирательной кампании; эта Должность часто предоставляется миллионеру. Процедура выбора кандидата на вице-президентство совершенно та же, как и при выборах в президенты; вызов штатов, представление кандидатов ¹ Декламаторских речах, где они появляются в сиянии всей своей лавы, последовательные голосования и выкрики толпы; но все это уже свидетельствует о некоторой усталости, руки движутся машинально, и голоса охрипли.

Наконец, после заседания, длившегося в течение нескольких дней, цель достигнута, и конвент откладывается. Все конечно. Здание освежается, все вдыхают с облегчением легкий ветерок, который смягчает тропическую жару июля, возвращаются домой, восстанавливают свою чувствительность, притупленную беспрерывным шумом, и свой рассудок, находившийся в состоя­нии расслабления в том дьявольском шабаше, в котором они жи­ли в течение нескольких дней. Собираются с мыслями и отдают себе отчет в той гигантской пародии народных установлений, в которой они только что принимали участие. Толпа проходимцев, чиновников или искателей должностей под личиной делегатов на­рода, под предлогом участия в большом совете партий, предается интригам и проискам, объектом которых является высшая долж­ность величайшей республики двух частей света, наследие Ва­шингтонов и Джефферсонов. Начиная с почти ритуального при­знания форм до мельчайших деталей процедуры, они сделали вид, что обдуманно приняли постановления, которые в действи­тельности были заранее предрешены горсточкой дельцов в раз­ных комитетах и частных кокусах; они объявили в качестве «кре­до», предложенного вниманию партии, набор пустых неопреде­ленных фраз, которые были составлены на скорую руку несколь­кими знатоками искусства бессмысленной болтовни и приняты еще более поспешно без рассмотрения и без доказательств; они старались убедить собрание принять кандидатов, в успех кото­рых сами совершенно не верили; они голосовали публично за кандидатов, о поражении которых заранее сговорились. Подчи­няясь лишь своему личному интересу и страху, они уступили без сопротивления давлению галерей. Эти галереи изображали собой народное мнение, которое выразилось в неистовом хлопании и суматохе, которая при обычных условиях могла быть произведе­на лишь обитателями всех сумасшедших домов страны, внезапно из них убежавшими. И все верные члены партии от Атлантики до Тихоокеании должны, под страхом вероотступничества, голосо­вать за избранника этого собрания,

И между тем, если после спектакля, свидетелем которого мы только что были, оглянуться мысленно назад и просмотреть це­лый ряд президентов, можно констатировать, что если они не все были великими людьми — далеко от этого, — то они все были порядочными людьми, и нельзя удержаться от повторения амери­канской поговорки — «Господь бог существует для пьяниц, для маленьких детей и для Соединенных Штатов». Но при размыш­лении об этом, естественно, можно найти здесь покровительст­венную власть. Эта власть находится в народе, который не станет голосовать за ненадежного человека. Боязнь народа является на­чалом целомудрия политиков, как мы это увидим, когда будем рассматривать их линию поведения. Несмотря на все это, нацио­нальный конвент все же носит характер публичного скандала, и это, например, ярко показали национальные конвенты 1908 I Был поставлен также серьезный вопрос о том, чтобы конвенты проходили при закрытых дверях и на них допускались лишь представители прессы.

Глава четвертая

ИЗБИРАТЕЛЬНАЯ КАМПАНИЯ

I

После того как по окончании конвентов занавес опустился, намечения, сделанные соперничающими партиями, должны быть представлены самодержавному народу. До сих пор совершенно не было видно народа, в то время как о нем очень много гово­рили: все ссылались на него, действовали от его имени, принима­ли за него обязательства, но «народ» состоял исключительно из класса профессиональных политиков. До этого момента было гораз­до меньше связи между партийными организациями и избиратель­ным корпусом, чем, как мы это констатировали, в Англии. Здесь действие организаций на избирателей сконцентрировано в усилиях, проводимых в течение короткого избирательного периода, и почти не будет метафорой сказать, что американские партийные органи­зации одним ударом вырывают у избирательного корпуса его реше­ние, Результат от этого является не менее блестящим, — даже на­оборот, так как осаждающая армия, которая составляет американ­скую организацию, бесконечно выше армии английского кокуса как командованием, вербовкой, так и подготовкой и дисциплиной.

Наступил момент, когда мы должны рассмотреть эту осажда­ющую армию. Мы начнем с главного штаба. В первую очередь он состоит из национального комитета каждой партии. Каждые че­тыре года на национальном конвенте делегация каждого штата и каждой территории выбирает представителя в национальный коми­тет, в котором, следовательно, насчитывается больше пятидесяти членов. Главной его задачей является руководство президентской кампанией во всем Союзе. По окончании кампании национальный комитет впадает в летаргию, чтобы проснуться к концу третьего го­да, с приближением следующего национального конвента, который он созовет и о котором он будет заботиться до его окончательной организации. Лишь один председатель комитета, (чермен), может рассматриваться как постоянная власть и может осуществ­лять политическое влияние, если он является сильной личностью. Тенденция такого характера вырисовалась во время президентства Мак-Кинли. Но обычно председатель во время президентства поль­зуется известным авторитетом у президента республики, если он член его партии, особенно в отношении распределения мест. Будучи теоретически намечен комитетом, председатель фактически вы­бирается кандидатом в президенты, который в первую очередь заинтересован в том, чтобы кампания была проведена хорошим ^Генералиссимусом. Нет необходимости в том, чтобы он входил в состав комитета, - - он может быть взят со стороны. Чермен уп­равляет кампанией из своей главной квартиры в Чикаго или Нью-Йорке с помощью небольшого исполнительного комитета. Члены национального комитета обычно распоряжаются на местах в сво­их штатах, как командующие корпусами.

Чермен национального комитета пользуется властью главно­командующего в отношении всей страны. Но, однако, лишь такт и другие дипломатические качества, в случае если они имеются у него в достаточной степени, делают его власть реальной. Само собой разумеется, что прежде всего он должен быть крупным организатором. Наиболее деликатная обязанность, которая выпа­дает на долю чермена или чермена с обязанностями казначея, — это обеспечить себе средства для войны. Он обращается с при­зывом о пожертвованиях к верным членам партии и к клиентам партии, если последняя имеет таковых; к фабрикантам, которым выгодна политика протекционизма республиканской партии; при этом не забываются интимные друзья кандидатов на президент­ство и вице-президентство, если они богаты. Ловкий, умный и энергичный чермен всегда сумеет пополнить свою кассу. Но главной задачей является хорошо ее использовать. Как команду­ющий армией, который выбирает стратегические пункты, чтобы расположить свои войска, национальный чермен мудро управляет своими денежными ресурсами, распределяя их по различным пунктам громадного поля избирательной битвы, каковым являет­ся Союз. Власть чермена неограниченна во всех финансовых воп­росах, и он никому не отдает отчета. Кроме того, расходы оста­ются секретными, так как многие их них не могли бы выдержать дневного света. По меньшей мере так было до последних прези­дентских выборов 1908 г. Законные действия национального конвента, заключающиеся главным образом в проведении по всей территории республики словесной и печатной кампании в пользу списка (иске1) партии, также требуют крупных сумм.

Наряду с национальным комитетом каждая из двух крупных партий имеет другой, центральный комитет в Вашингтоне, коми­тет конгресса, состоящий из членов конгресса, избранных их политическими единомышленниками в палате и сенате в начале законодательного периода. Комитет конгресса должен обеспечи­вать успех кандидатов партии на выборах конгресса. Общие по­литические вопросы ему еще более чужды, чем национальному комитету. Комитет конгресса активно участвует в выборных кам­паниях промежуточных лет, иначе говоря, в те годы, когда выборы конгресса, происходящие каждые два года, не сов­падают с президентскими выборами. По просьбе заинтересован­ных кандидатов он им отправляет ораторов, политическую лите­ратуру для раздачи, а также деньги. При открытии президентской кампании он отдает все свои средства в распоряжение национально­го комитета, отказываясь от своей собственной инициативы даже по вопросам о выборах конгресса, так как в «президентский год» все выборы связаны с исходом борьбы за президентство.

Функции, которые национальный комитет выполняет для Со­юза в целом, выполняются в порядке подчинения в каждом шта_те — комитетом штата и в графствах — комитетом графства. Эта тройная серия комитетов, умноженная на число графств, которое превышает 2500, образует лучи, идущие от центра к избирательной окружности. Персонал этих комитетов состоит лишь из офи­церов армий партийных организаций, начиная от генералов до младших офицеров. У них в подчинении находятся обширные ба­тальоны солдат и унтер-офицеров, входящих в местные комите­ты. Общая численность этих отрядов, учитывая все партии, со­ставляет — разумеется, лишь совершенно приблизительно — от 900 000 до 1 000 000 человек, не считая офицерского корпу­са, составленного из высших комитетов и равного не менее 500 000 человек. В то время как в Англии ратники партийных организаций почти все являются добровольцами, побуждаемыми лишь идейными соображениями, и подчиняются дисциплине лишь в той мере, которая им кажется достаточной для выполнения этой задачи и соответствует их личному достоинству, — в Соединенных Штатах почти все, составляющие огромную армию партийных ор­ганизаций, являются профессионалами, хорошо знающими свое ре­месло и движимыми высшим стимулом личного интереса. И дейст­вительно, они сами являются в большинстве случаев кандидатами или искателями должностей либо стремятся обеспечить таковыми своих родственников или друзей. Они вынуждены для достижения своей цели работать для других кандидатов партии всех ступеней лестницы с тем же рвением, которое они проявили бы для самих себя, так как каждая кандидатура является лишь атомом, строчкой в партийном списке, который целиком либо принимается, либо от­вергается средним избирателем. Голосуя за Тафта в качестве пре­зидента, он будет голосовать одновременно за республиканских кандидатов на другие должности: на должности губернатора штата, члена конгресса и т.д. Между всеми кандидатами, начиная от наци­онального комитета и кончая комитетом какого-либо отдаленного пункта Дальнего Запада, создается в результате сотрудничество, ос­нованное на самой тесной солидарности интересов.

Эта армия составляет регулярную и постоянную машину ор­ганизации. К ней присоединяются на время кампании многочислен­ные вспомогательные войска, разделяющиеся на три категории: од­на состоит из скромных служащих, приглашенных комитетами и оплачиваемых сдельно; вторая составляется благодаря индивидуаль­ному содействию лиц, движимых преданностью партии и энтузиаз­мом к данному делу, и, наконец, третья категория состоит из вспо­могательной армии, организованной в корпус добровольцев, со­бранных для данного случая. Наиболее распространенный тип этого ^отряда вольных стрелков поставляется клубами.

II

Американские политические клубы сильно отличаются от ан­глийских клубов. Прежде всего в Америке не существует цент­ральных партийных клубов, как «клуб Карлтон» или «Националь ный либеральный клуб» в Лондоне, Этому препятствуют, по-ви­димому, федеративная организация Соединенных Штатов и от­сутствие столицы. Кроме того, постоянные политические клубы в Соединенных Штатах немногочисленны и невлиятельны. В Нью-Йорке, в Филадельфии и во многих других крупных центрах су­ществуют, правда, крупные партийные клубы, но они являются скорее светскими клубами, чем политическими, и, как все аме­риканские клубы, они менее демократичны, чем английские. От­сутствие знати, высшего класса, созданного законом и призван­ного обычаями, восполняется в некоторых американских городах образованием котерий, которые составляют закрытые кружки. В них можно войти, лишь доказав свою пригодность или то, что под этим подразумевается. Этой тенденции к общественной от­чужденности не избежали и крупные политические клубы. Но при этом они гораздо менее однородны, чем английские клубы, с точки зрения политических убеждений, так как социальные со­ображения играют слишком большую роль при вербовке, и прежде всего потому, что их члены, довольно часто меняя пар­тии, продолжают оставаться членами того же клуба. Наконец, хо­тя формы социальных отношений в Соединенных Штатах и тако­вы, что им свойственна узкая нетерпимость, они в сущности яв­ляются поверхностными, и при калейдоскопической жизни аме­риканцев в них отсутствует устойчивость, которая бы им придала значение скрепляющего политического цемента.

Наряду с этими политическими клубами, которые мало отли­чаются от неполитических клубов, во многих крупных городах существуют еще другие клубы, гораздо менее высокого порядка, почти все члены которых являются политиками низшего разряда. Помимо политических наемников, обычно в них входят лишь те, кто покупает их влияние, как, например, предпринима­тели общественных работ и поставщики государственных учреж­дений. Наиболее выдающимся из этих клубов, если можно так выразиться, является клуб демократов — Таммани холл в Нью-Йорке, Клубы политиков так же, как ассоциации английских пар­тий, стремятся соединить политику с развлечениями, организуя зимой балы, летом экскурсии, но даже в этом случае политики ограничиваются своей средой, не привлекая масс избирательного корпуса, как в Англии. В последние годы XIX столетия были сде­ланы попытки увеличить сеть постоянных клубов и несколько расширить возможность доступа в них. Республиканцы и демо­краты основали народные клубы во всех частях страны и объе­динили их в национальные федерации. Но большинство этих клу­бов существует лишь номинально: едва один клуб на сто имеет собственное помещение; обыкновенно же нанимают залу для каждого данного случая, и собрания проходят очень редко. Чле­ны этих клубов в большей своей части являются искателями дол­жностей или молодыми людьми, привлеченными званием предсе­дателя, вице-председателя и другими званиями, которые клуб имеет в своем распоряжении для удовлетворения их юношеского честолюбия. Между тем существуют многочисленные постоян­ные клубы, которые, не нося политического названия и не имея никакого явного отношения к политике, оказывают значительное влияние на выборы. Такими местами, в особенности в больших городах, являются кабаки, где люди из народа формируют свои взгляды по всем вопросам под покровительством кабатчика, яв­ляющегося их руководителем. Партийные организации и канди­даты находят в кабатчиках своих наиболее ценных сотрудников для обработки избирательного материала. Естественно, что кабат­чикам достаются лишь подонки населения.