Эволюция системы конвентов 6 глава

Чтобы распространить свою власть на избирателей высших слоев, организаторы добавляют к слабо развитым постоянным политическим клубам временные клубы, созданные на период из­бирательной кампании. Эти (клубы на период из­бирательной кампании) составляются из граждан, которые в обычное время совсем не занимаются политикой. Приближаю­щийся срок президентских выборов напоминает им об их граж­данском долге. Они благоговейно подчиняются этому священно­му зову и организуются в клуб, носящий цвет их партии или ее кандидата на пост президента республики. В течение двух или трех месяцев, пока продолжается кампания, они собираются, мо­жет быть, каждый вечер, слушают речи, восхваляющие их кан­дидата, поют политические песни, проникаются энтузиазмом в отношении партийного списка и распространяют этот энтузиазм вокруг себя как в клубе, так и вне клуба. Это взаимное понима­ние создается тем легче, что зачастую посетители не представля­ют из себя случайно собравшихся людей, но группы, действую­щие на основании более или менее естественного сродства, как, например, общности занятий, расы и религии. Между клубами, создающимися на время избирательных кампаний, существует особый вид (странствующих клубов), обязанно­стью которых является шествовать процессией и производить шум на улицах и в общественных местах в честь партии и ее кан­дидатов. Подобные клубы мы встречали в городе, где находился национальный конвент; они там проводили гимнастическую и сло­весную пропаганду в честь кандидатов на президентство. Эти клубы приносят партии двоякую пользу: они сильно способству­ют поддержанию энтузиазма и вербуют под свои знамена моло­дых избирателей, привлекая их своей как бы военной организа­цией; их члены носят специальную форму и имеют различные чи­ны: капитанов, полковников и т.д.

В последние годы мания клубов избирательной кампании за­хватила школы и колледжи. Почти в каждом колледже или уни­верситете формируются на время кампании студенческие клубы, оказывающие поддержку партии словесными выступлениями или какой-либо другой формой пропаганды.

Число избирателей, завербованных в клубы избирательных кампаний, очень значительно; оно не ниже полутора или двух миллионов. Если прибавить к этому ополчению добровольцев еще соратников, приглашенных за жалование, эта цифра достигнет в общем, вместе с регулярной армией партийных организаций, ко­лоссальной цифры в четыре миллиона на избирательное населе­ние от 16 до 18 миллионов. Это значит, что на одного солдата партии, телом и душой вовлеченного в борьбу, приходится четы­ре или пять избирателей.

III

А женщины? Не аналогична ли роль женщин в Соединенных Штатах той большой вспомогательной роли в отношении регуляр­ных партийных организаций, которую, как видел читатель, игра­ют женщины в Англии? Принимая во внимание исключительно независимое положение, которое занимают женщины по ту сто­рону Атлантики, можно было бы ожидать, что они еще более ак­тивно вовлечены в политическую борьбу. В действительности же это не так. Идя в течение более полувека от одного завоевания к другому в социальной области, американские женщины оста­лись вне политической жизни отчасти потому, что они сами не проявляли достаточно сильного желания в нее проникнуть, а так­же и по причине сопротивления, оказанного им мужчинами. Ор­ганизации «прав женщин» возникли в Соединенных Штатах рань­ше, чем в Англии, - - к концу первой половины XIX века, но встретили лишь безразличие и враждебность. До сего времени лишь в нескольких зачаточных штатах Дальнего Запада (Вайо­минг, Ута, Колорадо, Айдахо, Вашингтон) женщины получили политические права, и в шестом штате Запада (Канзас) они по­лучили право городских избирателей, в то время как в Англии женщины допускаются во всей стране к голосованию на всех ме­стных выборах. Вопрос об избирательном праве женщин ставил­ся с настойчивостью сторонниками их из года в год в различных законодательных собраниях штатов, но он неизменно отклонялся то той, то другой палатой законодательного собрания, или, когда удавалось добиться желательного постановления и согласия ис­полнительной власти, он отклонялся самим народом, который ут­верждает изменения конституции.

Наоборот, в области, не относящейся к политике, обществен­ное мнение и законодательство показали себя гораздо более склонными предоставить места женщинам; за ними было посте­пенно признано право следовать своему призванию и заниматься профессиями, которые им нравятся, включительно до звания ад­воката, а также священнослужителя в некоторых церквах. Было упразднено также традиционное неравенство женщины в граж­данских отношениях, и в особенности замужней женщины. В со­циальной жизни она уже почти превосходила мужчину, окруженная с его стороны исключительным уважением, граничащим с рыцарством средних веков. Заботливо избавив женщину материально обеспеченных или даже среднеобеспеченных классов от борьбы за существование и взяв на себя целиком всю тяжесть и все заботы, мужчина предоставляет ей досуг, который она часто хо­рошо умеет заполнить, предаваясь культивированию своего ума. Женщины, выступающие активно, находят достойное применение своим способностям в области моральной и филантропический де­ятельности, где они пользуются значительным успехом. ((Практиче­ская политика» является последним объектом, привлекающим их самолюбие; машины и боссы сделали ее слишком презренной.

В пяти штатах, где женщины получили право голосования, они принимают большее или меньшее, - - а вернее, меньшее - - уча­стие в избирательной борьбе. В остальной части Союза до по­следнего времени встречаются лишь единичные примеры их вме­шательства в политическую жизнь. Можно указать на несколько случаев в старых партиях, когда женщины были делегированы на конвенты на Дальнем Западе. Во время избирательных кампаний не встречается женщин, занятых канвассом (сапуазз — собирать голоса), они также не появляются на митингах, исключая Запада, где женщина, вошедшая на трибуну, не шокирует граждан нового края; и чем дальше от Востока, тем эти случаи встречались менее редко. Президентская кампания 1896 года ввела, с этой точки зрения, весьма важное изменение. На Востоке, как и на Западе, многие женщины сделались ораторами избирательных собраний, Во многих местностях женщины по примеру мужчин сорганизо­вались в клубы на время кампании, Кажется, что они даже сфор­мировали странствующие клубы, состоящие из женщин, и шест­вовали по-военному по улицам с уверенностью ветеранов. После этой знаменитой кампании участие женщин в избирательной борьбе усилилось, но не в значительном размере. Женские клу­бы формировались на период кампании, существовала даже лига республиканских женских клубов. Женщины немного даже за­нялись канвассом и распределением «литературы». На последних президентских выборах в 1908г. они организовали в Нью-Йорке и в Бостоне митинги с ораторами женского пола. Более значи­тельную роль женщины играют в «третьих» партиях, состоящих из, так сказать, специальных социальных классов, как прохибиционисты и социалисты. Прохибиционистическая партия, являю­щаяся скорее филантропической организацией, стремящейся за­претить торговлю алкогольными напитками, первая поощрила объединение женщин. На их конвентах постоянно можно было встретить делегаток-женщин, Социалисты, которые начинают вы­ступать на авансцену американской политики, насчитывают мно­го женщин среди своих сторонников. В то время как огромное количество женщин стоит в стороне от политических партий, многие из них начинают играть значительную роль в общественном движении вне партий или даже в оппозиции к регулярным партиям. Глубокая коррупция, кото­рую эти партии внесли в политическую жизнь, все в большей степени вызывает попытки их вытеснить, и в частности изгнать из муниципального управления, более всего оскверненного и к которому партийная политика имеет меньше всего законного от­ношения. Подчиняясь тем же чувствам, которые привели женщи­ну к социальному движению филантропического порядка, многие женщины были вовлечены в борьбу за совершенствование муни­ципальной жизни; они сами создают для этой цели специальные организации и принимают живое участие в избирательных кам­паниях. В то же время женщины прилагают много энергии для того, чтобы улучшить санитарные условия, занимаются вопросами о рабочих жилищах, парках и местах для развлечений. Органи­зованные по всему Союзу в клубы и в федерации клубов, они стараются путем объединенных усилий подробно изучать дея­тельность законодательных собраний, относящуюся к условиям труда женщин и детей, и влиять на нее: они добиваются лучших законов и постановлений по этим вопросам, а также по школь­ным вопросам и т.д. Влияние, которое женщины оказывают на за­конодательство, все возрастает.

IV

Вот то, что относится к составу партийных организаций и их вспомогательных отрядов. Состав избирателей, которые они об­рабатывают, определяется так же, как и в Англии, регистрацией. Но эта регистрация в Соединенных Штатах значительно менее сложна. В Англии это зависит не только от многочисленности ус­тановленных избирательных квалификаций, различных по своему происхождению и характеру, тогда как в Соединенных Штатах преобладает простое и ясное избирательное право совершенно­летних. Во многих штатах Союза предъявляется больше требова­ний для приобретения права голосования, чем во многих странах со всеобщим избирательным правом в Европе. Существует еще другая причина, которая зависит от различного понимания избирательного права в американской демократии и в Англии. Анг­лийское законодательство в этом вопросе выражает традицион­ную концепцию, которая рассматривает голосование в качестве привилегии. По американским законам это является скорее есте­ственным правом. Английский закон и юриспруденция обставля­ют запись в избирательные листы такими ограничениями и фор­мальностями, что порой мешают избирателю воспользоваться своим правом; в Соединенных Штатах закон заботится о том, чтобы облегчить избирателям возможность использования ими своих прав с риском допущения даже неквалифицированных лиц.

В течение довольно долгого времени предварительная регист­рация была неизвестна в Соединенных Штатах, и каждый граж­данин, который объявлял себя имеющим право, допускался к сдаче своего бюллетеня без всяких других процедур, если только его право не оспаривалось тут же на месте; протест разрешался сейчас же, как в Англии до 1832 г. Отсюда проистекали круп­ные злоупотребления, которые усилились с развитием больших городов, в особенности в Нью-Йорке, где уже не было возмож­ности узнать друг друга во все возрастающей массе избирателей, Все продолжающийся наплыв европейских иммигрантов усили­вал, в свою очередь, случаи подлога. Исход избирательной борьбы решался лицами, не обладающими избирательной квалификацией или не получившими прав американского гражданства. Введение системы предварительного отбора действительных избирателей де­лалось очевидно крайне необходимым, а между тем против него бо­ролись, как против аристократической и реакционной меры. Еще сейчас существуют три штата, которые воздержались от принятия законов по этому вопросу: Техас, Арканзас и Нью-Хэмпшир; в двух первых регистрация даже запрещена конституцией.

По действующим законам, представляющим очень значитель­ные вариации в различных штатах, через определенные проме­жутки времени производится общая перепись всех избирателей. Избиратели должны сами явиться в бюро регистрации и доказать свою квалификацию. Члены бюро опрашивают их и экзаменуют по тексту конституции, когда закон требует знакомства с нею; от них могут потребовать подтверждения данных ими сведений под присягой, которую заставляют дать тут же. Только в некоторых штатах списки составляются не только на основании доверия к личным заявлениям избирателей, но и на основании документов. Руководители избирательной регистрации в большинстве случаев являются представителями партий, избранными органами госу­дарственной власти в равном количестве от обеих больших пар­тий или даже непосредственно указанными партийными комите­тами. Их независимость, следовательно, не очень обеспечена.

Партийные комитеты вмешиваются также непосредственно в избирательную регистрацию — и даже очень активно: они рас­сылают своим сторонникам циркуляры с напоминанием, указыва­ющим место и дату регистрации; они посылают за опоздавшими, оплачивают за избирателей поголовный налог там, где он требу­ется; они приглашают адвокатов защищать перед трибуналом пра­ва своих приверженцев и, наконец, в большем числе случаев спо­собствуют занесению в избирательные реестры преданных им лиц, не имеющих на то никакого права. В самом деле, необычай­ная легкость регистрации облегчает эти подлоги. Одной из люби­мых уловок, применяемых для достижения подложной регистра­ции, является «колонизация» избирателей: ввозят в город людей без положения, бродяг, их поселяют в меблированных комнатах на несколько дней, чтобы симулировать их легальное местожи­тельство, дающее право пройти регистрацию. Часто же освобож­дают себя даже от этой формальности: объявляют фиктивные имена и фиктивные адреса. Или еще, одно и то же лицо проходит регистрацию в нескольких избирательных округах либо несколь­ко раз в том же округе под разными именами.

Кроме регистрации, партийные организации с той же целью занимаются натурализацией иностранцев. Они выполняют за них все необходимые формальности, оплачивают за них права нату­рализации и, так сказать, «подогревают» их ввиду приближаю­щихся выборов. Довольно часто комитет или заинтересованные кандидаты устраивали натурализацию иностранцев, которые не отвечали требованиям закона. Читатель вспомнит, как ринг Твида в Нью-Йорке массами фабриковал натурализованных избирате­лей. Этим подлогам способствовали чрезвычайная свобода амери­канских законов о натурализации и недостаточное внимание, ко­торое государственные учреждения — и особенно трибуналы -уделяли проверке квалификации просителей. В некоторых шта­тах партийные комитеты принимали иностранцев накануне выбо­ров целыми пачками, по сотне и больше в день — людей, едва понимающих английский язык. Союзный закон требует предва­рительного пребывания в течение пяти лет, чтобы дать иммигран­ту права американского гражданства, но в некоторых штатах их допускают к голосованию на основании простого заявления об их желании натурализоваться и после пребывания их в штате от 3 до 1 8 месяцев. Кроме того, даже там, где требуется оконча­тельная натурализация, достаточно получить ее почти накануне выборов, чтобы приобрести право участия в них. Недавний союз­ный закон 1906 г. о натурализации иностранцев устранил неко­торые из этих зол. Этот закон устанавливает, что иностранец, же­лающий получить натурализацию, должен уметь говорить по-анг­лийски, что его анкета может быть рассмотрена только через три месяца после подачи и, что еще более важно, что каждая анкета поступает на предварительное рассмотрение специально для это­го предназначенных служащих. Эти последние, снабженные све­дениями о каждом иммигранте, имеющимися в бюро иммиграции в Вашингтоне, получают возможность собрать все сведения для решения трибунала и воспрепятствовать тому, чтобы натурализа­ция была проведена на основании фальшивых доказательств.

V

Настоящая кампания начинается с изучения избирательной территории. На всем протяжении Союза, в каждой местности со­ставляются списки избирателей указывающие, за какую партию каждый из них будет голосовать; если избиратель еще не сделал своего выбора или не дал возможности его рас­познать, то его относят к числу сомнительных. Специальные аген­ты, оплачиваемые комитетами партии, объезжают страну, чтобы помочь в этом деле и составить более полную политическую ан­кету о каждом избирателе в отдельности; они заполняют боль­шое количество пунктов, касающихся его личности, его нацио­нальности, его вероисповедания, занятия, знакомств, его имуще­ственного положения, они узнают, кому он должен деньги или какие он имеет на себе обязательства и т.д. Одним словом, для каждой местности составляется в своем роде политическая и со­циальная перепись. Данные, из которых она состоит, группируют­ся и передаются из комитета в комитет по всей линии вплоть до национального комитета. Каждый комитет почерпнет в них по­лезные указания для определения поведения данного избирателя по месту его жительства. Благодаря исключительному вниманию, с каким производились операции над этим списком, его резуль­таты рассматривались всегда как очень достоверные, но в тече­ние нескольких лет они все более и более делаются сомнитель­ными по причине резких колебаний политических симпатий из­бирателей, сделавшихся более капризными и независимыми. К тому же избиратели скрывают свою политическую игру гораздо больше, чем раньше. Наконец, регулярное составление этого спи­ска обходится очень дорого, не только в «промежуточные годы» между президентскими выборами, но даже во время президент­ской кампании, когда, как в 1908 г., было мало денег в кассе на­циональных комитетов.

Последующие способы действий, правильное выполнение ко­торых подготовлено избирательной анкетой, таковы же, как и в Англии. Они одинаково направлены как к разуму, так и к чувст­вам. На первом месте стоят митинги. Красноречие бес­прерывно расточается перед избирателями на всякого рода со­браниях, начиная от массовых митингов, привлекающих тысячи слушателей, до маленьких собраний, происходящих в отдаленных сельских местностях и привлекающих кучки фермеров. Спуска­ясь в наиболее глубокие слои избирательного населения, кото­рых нельзя привлечь печатных словом, митинги действительно привлекали избирателей всех разрядов. Сколько из них были фактически привлечены митингами, это другой вопрос. Между тем лишь в президентские годы происходил этот наплыв слуша­телей. В промежуточные годы речи с трибуны произносились ре­дко, лишь в случаях особой надобности. Организация митингов является одним из важных, если не самым важным делом пар­тийных комитетов. Национальный комитет посылает знаменитых ораторов, пользующихся национальной известностью, и направ­ляет их из одного штата в другой, чтобы нанести решающие уда­ры; комитеты штатов имеют в своем распоряжении ораторов средней значительности. Наиболее выдающиеся ораторы пригла­шаются на выступления, как тенора, — на известное количество вечеров или по неделям и оплачиваются более или менее щедро. Правда, они встречают сильных конкурентов в виде фонографов, которые воспроизводят перед аудиторией большие речи самих президентских кандидатов. Ораторам менее высокого качества оплачиваются лишь расходы по поездке, и иногда они получают еще скромное вознаграждение за потраченное время. Наконец, большая часть их работает бесплатно в надежде получить после победы часть добычи под видом какой-либо должности. Ораторов вербуют главным образом среди политиков и адвокатов; встреча­ются среди них также журналисты и деловые люди, имеющие иногда больше успеха на трибуне, чем на кафедре.

Кандидаты, естественно, занимают в списке ораторов более важное место; они смешиваются с толпой ораторов, агитирую­щих за список, в особенности на общих выборах президентского года, когда на арену выступают все знаменитости партии: сена­торы Соединенных Штатов, губернаторы штатов и даже бывшие президенты республики. Тем не менее некоторые из кандидатов, те, которые домогаются высших постов: губернаторов штата, мэ­ров больших городов, находятся во главе ораторской кампании. Кандидаты на высшие должности, на президентство, до послед­него времени, наоборот, старались стушеваться. Считали, что ни­же достоинства людей, рассчитывающих сделаться руководите­лями нации, нисходить до этого поприща. Но теперь дело обстоит уже не так. Кандидаты в президенты все время выступают с три­буны. Они спешат из одного штата в другой, с Востока на Запад, с Севера на Юг, в «ураганной поездке» и до потери голоса гово­рят перед толпой, пришедшей на собрание с президентом, как на спектакль.

Комитеты стараются подобрать ораторов в соответствии с аудиторией. На собраниях, состоящих главным образом из ирлан­дцев, посылаются ораторы того же происхождения; обширные немецкие и скандинавские селения, находящиеся во многих штатах, приветствуют на немецком, шведском или норвежском языках. Комитеты не забывают также, что ораторы, которые пользо­вались большим успехом в сельской аудитории, могут произвести плохое впечатление в городе, и наоборот. В интеллигентные ауди­тории посылаются ораторы, способные взывать к разуму и вы­двигать достаточно логичные аргументы; в других местах доста­точно возбудить страсти и предрассудки и польстить чувству юмора, присущему американцам.

VI

Такого рода красноречие является преобладающим типом на партийных митингах, что придало особый смысл уже знакомым нам выражениям з1итр и зШтр ога1огу. Под холодной наружно­стью, под сдержанной и молчаливой внешностью американец в высшей степени чувствителен и возбудим. Питая свою чувстви­тельность сильными ощущениями, он также черпает в ней спо­собность охватить с одинаковой тонкостью и быстротой забавное положение вещей; чувство юмора, которое действует, как ре­ссорная пружина, в этой волнующейся душе, поддерживает в ней равновесие. Одно шуточное выражение зажигает американ­ца, другое же обращает его к разрешению, может быть, даже са­мых крупных интересов республики. Риторический язык, величе­ственные и звонкие фразы побеждают его в дальнейшем. Вызы­вая в нем идею американской родины, великого американского народа, можно быть всегда уверенным в том, что его можно рас­трогать или заставить верить, что он растроган. Оратор, который умеет рассказывать смешные истории, который имеет богатый запас шуток и пользуется ими при удобном случае, приносит большую пользу партии во время кампании.

Настоящее политическое красноречие, которое прежде про­цветало в Соединенных Штатах, ослабло уже в течение послед­них пятидесяти лет. Клен, Вебстеры и Кальхуны не оставили на­следников, и их традиции остались лишь воспоминанием прошло­го. Крупные политические ораторы исчезли вместе с управлени­ем лидеров к концу периода, предшествовавшего гражданской войне. Они являлись одним из атрибутов управления лидеров. Не только гении, имена которых здесь только что перечислены, вла­дели высшим даром слова. Они его разделяли с людьми средней значительности, применяя в каждом важном случае как долг в от­ношении своих сограждан. Социальные и политические условия, которые подорвали управление лидеров, ослабили также пред­ставительный режим, сила и достоинство которого придают блеск трибуне и упадок которого фатально влечет за собой так­же и упадок политического красноречия. С развитием системы тайных комитетов и партийных кокусов в конгрессе, так же как и в законодательных собраниях штатов, и с возникновением ма­шины, которая наполняла собрания низшего порядка, эти послед­ние перестали быть совещательными собраниями: стало беспо­лезно расточать красноречие, когда голосование было заранее предрешено постановлением партийного кокуса или комитета. Наиболее сильная аргументация, наиболее богатая дискуссия ста­новились бессильными перед приказом влиятельного босса. Чле­ны законодательных собраний также не имели надобности бли­стать речью, чтобы заполучить избирателей для своих мандатов. В тысячу раз более важным являлось добиться делегатов. Культивировать именно это искусство, а не искус­ство речи старались с этих пор политические искатели.

Чрезвычайный размах, взятый прессой, развернувшей неведо­мую до сих пор ни в одной стране света деятельность, также способствовал ослаблению политического красноречия. Пресса оттеснила обычных поставщиков политической мысли, и, естест­венно, они стали искать возможности приспособиться в новых условиях к тому, чтобы обслужить публику дешево и быстро, иначе говоря, при небольших интеллектуальных расходах, как для производителей, так и для потребителей. Наконец, самый ха­рактер вопросов, занимающих в настоящее время общественное мнение, также не благоприятствует большому красноречию и его благородным стремлениям. В течение сорока лет, которые пред­шествовали концу гражданской войны, споры касались самых ос­нований государственного порядка, прав народа, достоинства че­ловека, жестоко оскорбленного рабством. Эти вопросы, застав­лявшие трепетать сердца, уступили после войны место экономи­ческим проблемам, относящимся к пошлинам, надежной системе и т.д., которые касались если не низменных, то во всяком случае прозаических занятий.

Справедливость требует отметить, что красноречие с трибуны, далеко не возвышенное, подвергалось в последней четверти века благоприятному влиянию серьезной дискуссии об экономических идеях и фактах. Возвышенное красноречие выходит из моды, на­родные приветствия уступают место рассуждениям. Трибуна без всяких заслуг с своей стороны еще используется закатом парла­ментского красноречия: выдающиеся и образованные ораторы, для которых мало места в конгрессе, выступают при серьезных обстоятельствах с народной трибуны. Этот факт имеет реальное значение. Я сделаю общую оговорку о характере американского политического красноречия: в Соединенных Штатах имеются действительно образованные ораторы, возвышенного ума и боль­шого таланта. Но нужно поспешить прибавить к этому, что они встречаются очень редко и некоторые из них не совмещают с этими качествами благородства политического характера, без ко­торого самый замечательный оратор является лишь гладиатором. Большинство ораторов, приглашенных партийными комитета­ми ДЛ^Я ораторской борьбы перед собравшейся толпой, опреде­ленно возрождает собой этот образ гладиаторов. Даже смягчаю­щие выражения, которыми обозначают на разговорном языке ораторов трибуны, называя их (очарователи) и говоря (выпуск очарователей), напоминают бор­цов арены. Ниже имеются на службе у комитетов другие гладиаторы слова, более скромные, едва заслуживающие этого звания, но не менее полезные. Таковы болтуны в мастер­ских и на заводах, рабочие с хорошо подвешенными языками, ко­торых комитет оплачивает за агитацию среди их товарищей по работе. Другие ораторы, также скромные, должны выступать на перекрестках перед случайными собраниями, которые они сами собирают. Часто они встречают там лиц, спорящих с ними, но фактически являющихся их же единомышленниками, и они симу­лируют спор, который, конечно, кончается всегда не в пользу оп­позиционной партии, а в пользу той, для которой работают эти фокусники.

Настоящие споры встречаются все более и более редко. В прежнее время «сложные дебаты» встречались довольно часто; на Юге они почти являлись публичным установлением. Они были известны также на Севере и на Западе. Наиболее знаменитые из этих дебатов имели место в 1858 г. между Линкольном и Дугла­сом, соперничавшими тогда в качестве кандидатов на пост сена­тора в штате Иллинойс, и держали весь Союз в напряженном со­стоянии; они дискутировали перед страной по волновавшему всех вопросу о рабстве. После гражданской войны противоречивые дебаты, которые позволяли гражданам тут же усвоить аргументы, выдвигаемые с двух разных сторон государственными людьми, почти совсем исчезли. Впрочем, на Юге до пограничного штата Мэриленд иногда еще встречаются «сложные дебаты»,

На митинги идут почти исключительно только лица, верные партии; не только сторонники оппозиционной партии, но даже так называемые «сомнительные» избиратели воздерживаются от их посещения. Если избирательная кампания проходит в особен­но приподнятом настроении, противники являются на митинг, что­бы создать обструкцию, достигающую высшей степени буйства, но не задевают личностей ни фактами, ни словами. Американ­ские политические митинги имеют своей целью и своим резуль­татом не столько воспитание или обращение, сколько то, чтобы просветить и укрепить в партийной вере. Главная цель, к которой ^Стремится американская трибуна, это «поднять энтузиазм», со­всем так же, как это происходит на английских митингах, но в ещё гораздо большей степени. Тем не менее этот характер ми­тингов ослабевает по мере того, как интеллектуальный уровень американских избирателей поднимается и они с меньшей легко стью позволяют овладевать собою искусству трибуны. Кроме того, действие митингов не может быть строго отграничено от выявле­ния «энтузиазма». В течение президентской кампании произно­сится столько речей, вопрос дня обсуждается и рассматривается со стольких сторон, что совершенно невозможно допустить, что­бы избиратели ничего не восприняли. Главная масса действитель­но выносит из них крайне смутные познания, но маленькая часть ее плохо ли, хорошо ли проникается смыслом обсуждающихся проблем.

VII

В то время как митинги предназначены для того, чтобы брать приступом большую массу избирателей, вплоть до наименее культурных, более интеллигентные избиратели обрабатываются посредством газет, брошюр, летучек и т.д. С точки зрения орга­низации газеты лучше всего достигают этих целей. Роль прессы как партийного орудия начинается с появлением политических манипуляторов в штатах Нью-Йорк и Пеньсильвания и оконча­тельно укрепляется во время президентства Джексона, В вознаг­раждение за это пресса с первого же момента была допущена к участию в прибылях системы добычи. После гражданской войны, когда значение прессы увеличилось в связи с общим развитием страны, поддержка газет сделалась еще более ценной и стала до­роже оплачиваться: директора или владельцы крупных газет вскоре достигли дипломатических постов первого разряда в Па­риже, Берлине и Санкт-Петербурге.

Партийные комитеты не должны беспокоиться о крупных га­зетах, они сами выполняли свои обязанности. Но в отношении тысячи местных маленьких газет была выработана целая система, чтобы заставить их помещать то, что хотят комитеты. Националь­ный комитет действует при посредничестве газетных агентств, которые снабжают материалом всякого рода мелкие газеты, слишком бедные для того, чтобы иметь собственных публицистов. В течение избирательной кампании и даже до этого агентства предлагают им в виде любезности р!а1е таНег, стереотипные столбцы газет, содержащие в себе новости дня и статьи, совер­шенно готовые к печати. Или директорам местных газет предо­ставляют то, что называется ра1еп1 1п81а'е или геайу рпп!з: листы газеты, напечатанные с одной стороны и посылаемые из окруж­ного центра всем абонентам, которые сами печатают на оборот­ной стороне листка свои новости и свои объявления. Материал доставляется национальными комитетами. Сверх того, эти по­следние выпускают в продолжение кампании бюллетень, содер­жащий статьи, интервью и другие материалы, которые бесплатно предоставляются всем газетам, которые захотят ими воспользо­ваться. Таким образом, около двенадцати тысяч ежедневных или еженедельных изданий регулярно питаются партийными матери­алами.