Встреча с внутренним ребенком

Однажды ко мне за помощью обратился Стивен — муж­чина чуть старше сорока лет, стройный, с гривой седеющих волос и милым британским акцентом. Он родился в Шот­ландии, много лет преподавал театральное искусство в Ка­наде, в то же время настойчиво продвигаясь по пути духов­ного и эмоционального развития. Он был глубоким и вос­приимчивым человеком, производил впечатление настоя­щего мудреца.

Первые несколько сеансов, обсуждая со Стивеном какие-то вопросы, я вдруг начинала плакать и ничего не могла с собой поделать. Это меня очень удивило и немного смутило, так как в общем-то я чувствовала себя отлично и для слез не было никаких причин. Но вскоре я начала понимать, что какая-то часть меня была глубоко несчастна. Моя жизнь была настолько интенсивной и перегруженной делами, что у меня не было даже времени заметить эту боль. Жизнь научила меня быть сильной, надежной и волевой, а занятия с Ширли значительно укрепили во мне эти качества, так что я практически полностью себя с ними отождествляла. Это­му в немалой степени способствовала моя деятельность и связанная с ней известность.

Я видела себя сильной, уверенной и сознательной — все это было так. Но была и другая сторона меня, которую я глубоко похоронила — чувствующая, уязвимая часть, кото­рая периодически давала мне знать, что у меня есть неудов­летворенные эмоциональные потребности и незалеченные раны прошлого.

Основной проблемой моей жизни были отношения с мужчинами, неизменно приносящие мне боль, беспокойс­тво и смятение. Все остальное шло просто замечательно. Безусловно, я знала, что до сих пор не избавилась от психо­логической травмы, связанной с тем, что я слишком рано осталась без отца и вынуждена была преждевременно пов­зрослеть, но только теперь я на самом деле осознала боль, которую все эти годы носила в себе. У Стивена было очень много отцовской энергии. Будучи очень терпимым и отзыв­чивым человеком, он создал для меня максимально благоп­риятную и безопасную психологическую среду, чтобы я смогла разобраться в своих чувствах. Только теперь я встре­тилась с той частью себя, которая была необычайно испу­ганным и грустным ребенком, настолько маленьким, что еще даже не умел говорить. Я осознала, что эмоционально покинула его, оставив без ответа его потребности и чувства.

Я начала понимать, что же именно идет не так в моей жизни. Я была настолько поглощена карьерой и преобразо­ванием мира, что не уделяла достаточно внимания самой себе. Я так привыкла быть сильной и волевой, что в моей жизни совсем не оставалось места для проявления более уязвимых чувств, особенно потребности в любви и заботе. Единственным выходом для них были отношения с мужчи­нами, но, как только я встречала мужчину, который мог меня полюбить, все эти так долго и сильно сдерживаемые чувства проявлялись с огромной интенсивностью, обре­меняя отношения и приводя их к краху. Таким образом, мне нужно было найти какой-то другой выход для переполняв­шей меня эмоциональности.

Я наконец-то отчетливо поняла, чего мне недоставало в общении с Ширли. С ее помощью я развила в себе силу и умение ценить себя и свои творческие способности — это прекрасно. Но в то же время я подавила в себе более чело­вечную, чувствующую часть. Она пыталась найти выход. прорваться наружу, нуждаясь в большем эмоциональном контакте и выражении, но я не смогла оказать ей необходи­мую поддержку.

Я осознала, что только при помощи этой уязвимой и эмоциональной части себя я смогу установить полноцен­ный эмоциональный контакт с людьми и испытать любовь и близость, в которых так нуждалась.

Я также поняла, что мое влечение к группе, с которой я работаю, отчасти определяется бессознательной потреб­ностью сидящего во мне ребенка в большой, теплой и лю­бящей семье, которой у меня никогда не было. Во время семинаров я действительно чувствовала любовь и эмоцио­нальный контакт, однако семинары проходили и мой внут­ренний ребенок вновь ощущал себя покинутым. Таким образом я создала себе более постоянную «семью» из верных учеников и помощников, которых собрала вокруг себя.

Любовь и теплота, существовавшие между членами груп­пы, в какой-то мере удовлетворяли мою потребность в пос­тоянной близости. Тем не менее была и значительная проб­лема, связанная с распределением ролей. Большинство ок­ружающих меня людей начинали как мои ученики, затем становились моими друзьями и наконец моими сотрудни­ками, поэтому в наших отношениях в конце концов воца­рилась полная неразбериха. В этом и состояла основная проблема — вместо того чтобы быть частью большой счас­тливой семьи, как того втайне желал мой внутренний ребе­нок, я постоянно играла роль мамы-папы, принимая на себя ответственность за всех и за все.

Теперь же, достаточно четко осознав свои потребности, я постепенно начала искать пути их удовлетворения. Это проявилось в виде создания более долговременных прог­рамм и семинаров, которые позволяли более длительное время наслаждаться теплотой и близостью в группе. Я также стала приглашать на свои семинары и других преподавате­лей, чтобы иметь возможность хотя бы некоторое время посидеть в сторонке и просто воспринимать, пока они за­нимаются с группой.

В частности, я пригласила Стивена для участия в некото­рых своих программах. Я доверяла ему, мне нравился его стиль преподавания. Он стал символическим «отцом» на­шего семейства. Я все еще играла роль «матери», но с при­ходом Стивена эмоциональная ответственность распреде­лилась между нами, что позволило мне несколько рассла­биться и дать волю своему эмоциональному внутреннему ребенку.

Мне очень помогла моя подруга Тана. Я познакомилась с ней за пару лет до этого, когда она пришла на один из моих семинаров. С первой же секунды, я поняла, что Тана — моя духовная сестра. Она и ее друг, Джон, стали регулярно посе­щать мои семинары и занятия; в конце концов я взяла их обоих на работу в качестве преподавателей. Мои отношения с Таной постепенно становились все глубже и глубже, и в данный момент она является одним из наиболее близких мне людей.

Тана примерно моего возраста, высокая и очень краси­вая, с оливковой кожей и густыми преждевременно посе­девшими волосами. Она импульсивна, чувствительна и, на мой взгляд, является наиболее «настоящим» человеком из всех, кого я знаю; она никогда не скрывает своих чувств, говорит и делает только то, что думает. В этом она очень похожа на меня, поэтому я испытываю большое удоволь­ствие от общения с ней.

В моем учении Тану привлекла идея о доверии к себе и своей энергии, которая дала ей философскую и эмоцио­нальную основу для веры в себя и самостоятельности. Я чувствовала, что Тана поняла и глубоко усвоила принципы, которые я преподаю и в соответствии с которыми я живу, и отразила их для меня таким образом, чтобы поддержать и ободрить меня.

Так как Тане удалось установить тесную связь со своим внутренним ребенком, она лучше других понимала мои уяз­вимые чувства. Она постоянно поощряла меня исследовать свои личные потребности и заботиться о себе. Тана выросла в относительно спокойной обстановке — в деревенской местности, в большой семье, где царили любовь и взаимо­понимание, — поэтому я даже несколько завидовала ей и хотела бы хотя бы на некоторое время оказаться на ее месте. Она, со своей стороны, стремилась более полно выразить себя, принимая в этом отношении за образец меня.

Тана, как и я, испытывала проблемы в общении с ма­терью, и через некоторое время нам стало ясно, что в какой-то мере мы избавляем друг друга от этой «материнской проблемы»: она играла роль эмоциональной и отзывчивой матери, в которой нуждалась я, а я была поддерживающей, поощряющей матерью, в которой нуждалась она.

Наши отношения все больше укрепляли мою теорию о том, что в общении с людьми каждый человек постоянно ищет решения проблем, которые преследуют его с детства. Я видела, что во время занятий и семинаров группа стано­вится проекцией семьи и мы начинаем исполнять роли, которые исполняли в своей собственной семье. Делая это бессознательно, мы попросту вновь и вновь повторяем од­ни и те же тупиковые схемы. Но как только мы прозреваем, у нас появляется возможность использовать отношения с тем или иным человеком или отношения в группе для соб­ственного исцеления и решения застарелых проблем.

Одной из ролей, которые я играла в своей собственной семье, была роль эмоционального целителя. Я пыталась, с одной стороны, избавить родителей от их проблем, с другой — быть достаточно взрослой, чтобы самостоятельно ре­шать свои проблемы. Таким образом я создала устойчивую поведенческую схему, приняв на себя роль человека, забо­тящегося о других. Только теперь я наконец-то начала отк­рывать в себе чувства, которые давно похоронила.

Стиль моих семинаров всегда изменяется в точном соот­ветствии с изменениями, которые происходят внутри меня, отражая то, над чем я работаю в данный момент. В тот период моей жизни наши занятия стали очень насыщенны­ми и интенсивными. Мы создали безопасное пространство, в котором члены группы могли проявить эмоции, которые давным-давно скрывали от самих себя, — принять, выра­зить и высвободить их. Иногда можно было наблюдать такую картину: комната заполнена сотней людей, которые плачут, кричат, смеются и т. д. Это был катарсис, имевший мощный целительный эффект. Иногда высвобождалась мягкая энергия, и тогда люди проявляли долго скрываемые чувства страха или печали, получая от группы понимание и любовь, которых им недоставало в детстве.

Я поняла, что первичной потребностью сидящего в каж­дом из нас ребенка является необходимость в выражении своих чувств и понимании их другими людьми без попыток подавить или изменить их. Ребенок нуждается в разре­шении выразить свои искренние чувства, он хочет, чтобы кто-нибудь сказал ему (словами или вибрациями): «Да, я понимаю, что ты чувствуешь». И, конечно же, ему очень важно иметь родителей, которые могут показать ему при­мер эмоциональной аутентичности, искренне выражая то, что они чувствуют. Многие родители либо изо всех сил пытаются выглядеть «совершенными» и поэтому не дают своим детям возможности увидеть их как реальные челове­ческие существа, либо настолько обременены своими нере­шенными эмоциональными проблемами и потребностями, что попросту эмоционально недоступны для своих детей. Многие дети, в том числе и я, чрезвычайно рано, нередко еще в младенческом состоянии, сталкиваются с неосознан­ными эмоциональными потребностями своих родителей.

Даже наиболее сознательные родители не способны в полной мере удовлетворять эмоциональные потребности своих детей, так как у них есть собственные, не менее важ­ные, потребности, а также множество дел и обязанностей. Воспитание ребенка — сложный процесс, требующий нема­ло усилий, а родители — всего лишь люди.

Так или иначе, дети в нашей культуре получают такое сообщение: «Не чувствуй то, что ты чувствуешь. Не имей слишком много потребностей, так как никто не поможет тебе их удовлетворить». Мы хороним свои чувства и пыта­емся вжиться в образ, который навязывают нам в качестве «правильного». Смысл нашей культуры: «Не чувствовать слишком много, слишком глубоко, слишком интенсивно. Чув­ства опасны. Они лишают тебя контроля над собой».

Однако чувства не исчезают просто так только потому, что мы этого хотим, или потому, что кто-то их не одобряет. Они абсолютно не зависят от нашей воли и не могут быть хорошими или плохими, правильными или неправильны­ми. Они просто существуют. Они — важная часть нас. Вы можете подавить их, но не можете изменить или уничто­жить. Они либо проявляются в неподходящие моменты, либо делают вас зависимыми от кого-либо, либо вызывают болезнь (либо все вместе).

Парадоксально, но если вы просто примете или проявите свои чувства — все и до конца, — они начнут изменяться. Принять чувство — значит обеспечить ему свободу для развития. Если вы позволите себе тотально прочувствовать печаль, она перейдет в более спокойное чувство умиротво­рения, которое, в свою очередь, сменится легкостью. В кон­це концов ваше сердце откроется и вы почувствуете больше любви. Если вы полностью отдадитесь чувству гнева, при­мете его и насладитесь им (найдя подходящий способ его выражения, если это необходимо.), вы почувствуете прилив сил и в конце концов гнев пройдет и сменится ощущением силы и сосредоточенности. Если вы отдадитесь своему стра­хуй обратитесь за поддержкой и любовью к человеку, кото­рому доверяете, или ко Вселенной, вы в конце концов будете чувствовать себя сильнее и в большей безопасности.

На своих семинарах я часто повторяю, что чувства по­добны погоде — они постоянно изменяются и прекрасны в своем разнообразии. Если бы всегда светило солнце и тем­пература была постоянной, мы не смогли бы насладиться разнообразием оттенков и настроений, которое дарит нам природа. Если бы мы пытались противостоять погоде каж­дый раз, когда она изменяется, мы бы сражались с неизбеж­ным —именно так большинство из нас сражается со своими чувствами.

С другой стороны, если нам нравится бродить под дож­дем, или в морозную зимнюю ночь прятаться под теплым одеялом, или выбегать на улицу и играть в снежки, мы можем пережить весь спектр жизненных ощущений. Когда мы полностью позволяем себе чувствовать свои чувства, мы начинаем испытывать реальную полноту жизненной силы.

Мать

Все эти годы, пока я занималась духовным поиском, моя мать следовала своим, параллельным моему путем. После того как я покинула Центр Силва, она прошла в нем подго­товительный курс и стала инструктором. С помощью тех­ники визуализации она исцелила себя от артрита и избави­лась от камней в желчном пузыре, по поводу которых ее хотели оперировать (когда врач сравнил рентгеновские снимки с камнями и без камней, он отказался этому верить и заявил, что, по-видимому, произошла ошибка и снимки перепутались!)

Она также продолжала регулярно заниматься йогой. Че­рез год после моего возвращения из Индии она оставила свою карьеру и в возрасте 55 лет совершила свое собствен­ное паломничество в Индию, где изучала Випасана -медитацию и получила сертификат инструктора йоги.

Начиная с того времени она вела кочевой образ жизни, нигде не задерживаясь подолгу. Она жила то здесь, то там, обучая людей йоге в обмен на кров и стол, и проводила семинары по йоге и медитации. У нее появилось множество друзей по всему миру.

Однажды она побывала на одном пустынном пляже в Австралии, у которого жила стая диких дельфинов, — по каким-то своим причинам они подплывали прямо к пляжу и позволяли людям трогать и кормить их. Этот пляж был единственным местом в мире, где подобные вещи происхо­дили регулярно в течение многих лет.

Мама буквально влюбилась в дельфинов и очень скоро уже знала их имена и научилась отличать друг от друга. После этого она каждый год возвращалась в Австралию, чтобы вновь увидеть их, их детенышей и т. п. Дельфины стали ее семьей. Общение с ними она считает необычайно полезным для себя, о чем даже написала книгу — «Дар дельфинов».

В течение многих лет у мамы не было постоянного дома. Она сдала все свое имущество на хранение и каждый год возвращалась в Калифорнию на несколько месяцев, чтобы увидеть меня и своих друзей, а затем вновь уезжала — путешествовать по Америке, островам Тихого океана или к своим любимым дельфинам. Она умудрялась совершать все эти поездки на свою не очень-то большую пенсию, ночуя в палатках или у кого-нибудь из своих многочисленных друзей.

Приезжая навестить меня, она обычно принимала учас­тие в семинарах и других программах, одновременно в ка­честве студента и работника Центра. Мне очень приятно видеть ее интерес к моей деятельности, и, конечно же, мно­гих людей очень удивляет и воодушевляет то, что даже моя мать участвует в моих семинарах. Тем не менее были и проблемы. В наших отношениях было немало боли и труд­ностей. Мама часто испытывала гнев и обиду по отношению ко мне, считая что я недостаточно ее ценю и не уделяю ей должного внимания. Я, в свою очередь, ощущала вину, дав­ление с ее стороны и — как результат — раздражалась.

Эти трудности еще более осложнял факт, что в тот мо­мент я и мои сотрудники пытались избавиться от эмоцио­нальных проблем, связанных с детством, используя группу в качестве заменителя семьи. Предполагалось, что я должна взять на себя лидерство, но для этого я была слишком тесно связана эмоционально со своим коллективом и слишком сильно погружена в свои собственные проблемы. Присутс­твие моей матери еще более осложнило ситуацию.

Дин

Следующим мужчиной в моей жизни был Дин. Я позна­комилась с ним на одном из своих семинаров. (Где же еще? С некоторых пор это было для меня единственной возмож­ностью познакомиться с мужчиной.) Меня немедленно по­корили его ярко-голубые глаза, светлая шевелюра и мужес­твенная внешность. Он излучал сильный сексуальный маг­нетизм, которому невозможно было противиться. Он на шесть лет младше меня, строитель по специальности и боль­шую часть своей жизни был одиноким волком. Он необы­чайно развит эмоционально и интересуется духовным и психическим развитием.

Дин совершенно отличался от того типа мужчин, к кото­рому я привыкла. Меня всегда привлекали мужчины, излу­чавшие сильную женскую энергию. Нельзя сказать, чтобы у Дина ее совершенно не было, но он все-таки был «мачо»[12]. Он вырос в рабочей среде, поэтому вынужден был развить в себе мужественность, чтобы защищать себя. Несколько лет он работал на прокладке трубопровода на Аляске, ездил на мотоциклах, дрался в барах и вообще был отчаянным сорвиголовой. Тем не менее, как оказалось, он мог быть исключительно романтичным и любящим. У него бьыо много женщин, и он был так же очарован мною, как и я им. Вот уж на самом деле — противоположности притягива­ются!

Дин был единственным из знакомых мне мужчин, кто не скрывал своего животного начала — в нем доминировала физическая, первобытная сущность. Он был сообразитель­ным, но не интеллектуалом, все его реакции были первич­ными и непосредственными. Он был исключительно напо­ристым и искренним и обычно говорил то, что другие толь­ко чувствуют, но не решаются сказать (это меня и привле­кало, и смущало).

Сначала мне было трудно признаться себе в симпатии к Дину. Он очень отличался от образа идеального мужчины, который я для себя создала. Через некоторое время я поня­ла, что именно меня в нем так привлекает. Он совершенным образом уравновешивал мою интеллектуальность, цивили­зованность, вежливость и обходительность —и словно зер­кало отражал более физические, первобытные аспекты мо­ей натуры, которые я подавляла.

Я быстро обнаружила, что он наделен необычайной си­лой и своеобразной проницательностью. Он с энтузиазмом принял мои идеалы. Я дала ему смысл и цель, которые он искал всю свою жизнь, а он подарил мне земную чувствен­ность и первобытную жизненную силу. Он стал моим за­щитником. Наши отношения во многом соответствовали архетипу королевы и преданного ей рыцаря.

Мы встречались еще пару лет. Так как мы оба были трудоголиками, вместе мы проводили гораздо меньше вре­мени, чем порознь. В сущности, мы были вместе в основном с 10 часов вечера до 6 часов утра. Когда мы проводили вместе больше времени, у нас неизменно возникали проблемы. У Дина было тяжелое детство, оставившее в его душе неизгла­димый отпечаток. Я обнаружила, что вновь беру на себя привычную материнскую роль — пытаюсь избавить его от боли. В то же время мой внутренний ребенок испытывал все большую зависимость от него. Он был сильным, верным и любящим «отцом», которого у меня никогда не было. Эта взаимозависимость сильно укрепила нашу связь.

Дин употреблял марихуану. В то время я не считала это большой проблемой, так как сама выросла в 60-е — боль­шинство моих знакомых тоже курили «травку» и относи­лись к этому легко. Только позднее я поняла, что оказалась в ловушке отношений с наркоманом. Наша совместная жизнь становилась все более сумасшедшей.

Дин стал относиться ко мне очень собственнически. Я чувствовала, что задыхаюсь, и начала встречаться с другими мужчинами. Дин устраивал дикие сцены ревности. В конце концов мы расстались. Разрыв длился несколько месяцев и был очень мелодраматичным. Однажды я попросту выгна­ла его с одного из занятий. В другой раз он пытался физи­чески угрожать мужчине, с которым я в то время встреча­лась.

Мы настолько зависели друг от друга, что наш физичес­кий разрыв длился очень долго. В конце концов наши отно­шения превратились в близкую дружбу. Со временем Дин избавился от своей зависимости, что волшебным образом изменило его жизнь. За эти годы мы очень помогли друг другу в эмоциональном развитии, и в данный момент Дин является для меня кем-то вроде любимого брата, одним из наиболее важных людей в моей жизни.

Избавление от роли

В этот период я проводила восьмимесячную интенсив­ную подготовительную программу под названием «Прог­рамма творческого лидерства». Ее смысл заключался в том, чтобы провести людей через интенсивный процесс эмоци­онального исцеления, а затем создать им максимально бла­гоприятные условия для развития их талантов, чтобы они смогли определить новые творческие направления в своей жизни. Однако и я, и все мои сотрудники были настолько погружены в свои собственные эмоциональные проблемы, что так и не достигли второй цели. Мы в самом деле провели некоторую достаточно глубокую и эффективную целитель­ную работу, но в целом напоминали группку детей, бесцель­но блуждающих в лабиринте своих чувств. Даже Стивен, который взял на себя роль лидера и «отца», обеспечив безо­пасность и заботу всем нам, все больше погружался в себя.

Я чувствовала себя исключительно уязвимой. Для меня было большим облегчением испытать и выразить эту часть себя, однако некоторые участники программы разозлились на меня, так как я перестала быть по отношению к ним доброй, понимающей матерью и вдохновляющим лидером, каковым они привыкли меня видеть. Они считали, что я предала и бросила их.

Помимо этого, на меня также были очень сердиты неко­торые члены моей команды. Я так долго играла роль матери и они так долго относились ко мне соответствующим обра­зом, что теперь на мне был сфокусирован весь их гнев. Истина заключалась в том, что мы начинали избавляться от нашей взаимной зависимости, а это само по себе было здо­ровым процессом. Однако этот процесс, как и процесс от­деления подростков от родителей, предполагает самоутвер­ждение посредством обвинения другого человека.

Все это было чрезвычайно болезненно и неприятно для меня. Тана, которая была моей основной эмоциональной опорой, практически не разговаривала со мной в течение нескольких месяцев. Стивен вообще со мной не общался, погрузившись в собственные проблемы. Еще одна моя под­руга и бывший член моей команды, с которой в течение многих лет нас связывали очень близкие отношения, нео­жиданно заявила, что больше не хочет иметь со мной ничего общего, не собирается общаться со мной и даже не хочет больше слышать обо мне! Из группы ушло еще несколько человек. Я знала, что каждый из них работает с собственны­ми проблемами, и понимала, что все это —карма, связанная с моей ролью сильного, уверенного в себе лидера. Чем ин­тенсивнее люди отдают энергию тебе, тем злее они стано­вятся, когда приходит пора получать ее обратно. Но эти рассуждения мне не помогали. Я чувствовала себя очень одинокой.

Лицом к лицу с тенью

Мои проблемы в любовной сфере становились все серь­езнее. После разрыва с Дином я встречалась еще с несколь­кими мужчинами, что совершенно опустошило меня эмо­ционально. Все эти отношения были практически одно­типны.

Во-первых, со всеми этими мужчинами я знакомилась на своих семинарах. Они ухаживали за мной только для того, чтобы добиться легкой победы и ретироваться, как только я начинала открываться им или испытывать к ним любовь. Безусловно, каждый раз я с болью чувствовала себя отверг­нутой и покинутой.

Во-вторых, все эти мужчины были намного моложе меня и все без исключения очень привлекательны, умны, отзывчивы и талантливы. С каждым из них у меня был волшеб­ный и страстный роман.

В-третьих, все они происходили из семей, в которых были алкоголики, и боролись со своей собственной нарко­тической или алкогольной зависимостью. Я, конечно же, вновь и вновь брала на себя свою привычную роль мате­ри/целителя/заботливой няньки, пытаясь избавить их от их пагубных зависимостей и решить их проблемы, тогда как они полностью игнорировали мои потребности.

Конечно же, с моей стороны было ошибкой встречаться со своими учениками. Меня не покидало чувство, что они рассматривают меня в качестве всемогущего божества, ко­торым хотят завладеть, а также в качестве универсальной матери, которая может наладить их жизнь. Когда же они сталкивались с реальной, живой женщиной, не лишенной своих собственных и достаточно сильных потребностей, они не были к этому готовы. В то время я еще не была знакома с концепцией переноса, согласно которой ученик проецирует силу и мудрость, которых ему недостает, на лидера и затем влюбляется в свое же отражение. Я постоян­но создавала ситуацию антипереноса, в которой учитель проецирует недостающую ему уязвимость на студента и влюбляется в это отражение.

Что гораздо серьезнее, я постоянно имела дело с мужчи­нами, находящимися в сильной зависимости от алкоголя или наркотиков, попадая таким образом в косвенную зави­симость. Это не приносило ничего хорошего ни мне, ни им.

Эти отношения были исключительно болезненными для меня и повторялись с какой-то ужасающей периодич­ностью. С одной стороны, иногда я испытывала настолько глубокие ощущения единства и экстаза, что, казалось, гото­ва была сделать все что угодно, чтобы задержать их хоть на миг. С другой стороны, большую часть времени мои потребности не были удовлетворены и я расходовала огромное количество энергии, чтобы наладить заведомо неполноцен­ные отношения. Таким образом я вновь и вновь реализовы­вала закрепившуюся во мне с детства схему отвергнутого ребенка.

Тщательно проанализировав свои отношения с мужчи­нами, я поняла, что их объединяет некий оттенок зависи­мости. Исключая незначительные периоды времени, всю свою жизнь, начиная с 15 лет, я находилась в отношениях с различными мужчинами. Ища любви у мужчин, я пыталась заглушить болезненное ощущение внутренней пустоты.

Так как в этой области у меня больше ничего не получа­лось, я в конце концов попыталась исследовать причины закрепившейся во мне боли. Это была одна из наиболее трудных задач в моей жизни. Я хотела избежать этих чувств любой ценой и сделала бы это, если бы у меня был выбор. Однако выбора у меня не было.

Я испытала всю глубину боли моего напуганного, беспо­мощного внутреннего ребенка. Помимо того, что я была брошена своим родным отцом и другими «отцами» (любов­никами моей матери), недостаток мужчин на раннем этапе моей жизни обусловил мое постоянное стремление к мужс­кой любви и вниманию. Я испытала глубокий стыд и ощу­щение собственной ненужности, когда мой внутренний ре­бенок отнес лишение меня любви и внимания на счет неко­ей моей неполноценности. А тот факт, что я так рано повз­рослела и приняла на себя ответственность, не дал ребенку внутри меня в достаточной мере удовлетворить свою пот­ребность в заботе и игре.

Я поняла, что как мое женское начало, так и этот внут­ренний ребенок были глубоко уязвлены чувством отвер­женности и покинутости и, таким образом, были подавлены и похоронены. Мужское же начало во мне развивалось чрезвычайно интенсивно —я в некотором смысле стала «своим собственным мужчиной», чтобы обеспечить себя мужской энергией. Эта энергия делала меня чрезвычайно сильной и целеустремленной, но с женской стороны я ощущала себя полностью бессильной и лишенной способности привле­кать к себе и получать то, что мне необходимо. Таким обра­зом, во мне привыкла доминировать мужская сторона, в то время как женская оставалась пустой и неудовлетворенной.

Тогда я обратилась к одной из своих подруг-сенситивов, которая дала мне чрезвычайно полезный совет. Она сказала, что в своих отношениях с мужчинами я заново переживаю все, что чувствовала ребенком, когда меня покинул отец. Когда она сказала это, я испытала глубокое отчаяние, безна­дежность и желание умереть. Но затем я не только подавила в себе это чувство беспомощности и безнадежности, но и компенсировала его, создав личность, достаточно сильную для любых дел. В ее основе лежал девиз «Как-нибудь и ког­да-нибудь я добьюсь того, чего хочу». Интересно, что я действительно добилась абсолютно всего, чего хотела в жиз­ни, исключая то, чего хотела больше всего — гармоничных отношений с мужчиной. Она также заверила меня, что, тщательно проанализировав и решив эту проблему, я в конце концов достигну желаемого.

Этот разговор произвел на меня большое впечатление. Я знала, что все это правда; я в конце концов открыла в себе отчаяние, которого избегала всю свою жизнь. Получилось, что мои отношения с мужчинами постепенно приближали меня к этому самому темному месту моего внутреннего мира. Я знала, что пришло время научиться любить этого страдающего ребенка внутри меня и заботиться о нем.

Это был самый сложный период в моей жизни. Я жила одна, мои друзья отдалились от меня, мои отношения с мужчинами представляли собой полную неразбериху, и я погрузилась в свою собственную тьму и страх. Это была действительно темная ночь моей души.

 

Интеграция

Мне всегда лучше удавалось давать помощь и поддерж­ку, чем получать их. Теперь, однако, я нуждалась в них и искала их где только можно. В последующие несколько лет моими основными опорами были двенадцатишаговые программы и метод «Voice Dialogue»"[13].

⇐ Предыдущая3456789101112Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: