Купля-продажа (Батрова Т.А.)

ГК 1964 г., принятый вслед за Основами гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик от 8 декабря 1961 г., продолжил линию на последовательное разграничение договора купли-продажи и поставки, что, по словам О.С. Иоффе, явилось своеобразным легальным подытоживанием развития исследующих ее цивилистических учений[1199]. Специфика объекта и субъектного состава договора обусловила выделение в качестве самостоятельного вида договора контрактации. В силу этого положения о купле-продаже не стали системообразующими, что отразилось и на структуре Кодекса, где положения об этих договорах разделяют две главы, посвященные договорам мены и дарения. В то же время ГК упоминает несколько разновидностей купли-продажи: розничную (ст. 245—248, 252) и куплю-продажу жилого дома (ст. 238, 239), куплю-продажу дома с условием пожизненного содержания продавца (ст. 253-254), которая в этот период еще не выделилась в самостоятельный вид договора.

Определяя сущность договора купли-продажи, ГК воспроизводит его традиционное понимание как договора, по которому продавец обязуется передать имущество в собственность покупателю, а покупатель обязуется принять имущество и уплатить за него определенную денежную сумму (ст. 237). Это давало основание определять его как возмездный, взаимный и консенсуальный. При этом право собственности на имущество у покупателя возникало в соответствии со ст. 135 ГК с момента передачи вещи. Если же договор подлежал регистрации, право собственности возникало в момент регистрации. В то же время граждане, купившие дома у исполкомов, приобретали право собственности на них после полной оплаты стоимости дома при покупке дома за наличный расчет, либо после погашения обязательства, выданного банку в случае покупки дома в рассрочку (п. 17 Инструкции Минфина СССР от 10.01.1949 № 40 "О порядке продажи гражданам одно- и двухэтажных жилых домов с числом комнат от 1 до 5 включительно"[1200]).

Сторонами договора признавались продавец и покупатель, в качестве которых могли выступать любые дееспособные участники гражданского оборота. Будучи изначально ориентированным на сферу отношений между организациями и гражданами либо гражданами между собой, этот договор постепенно получил более широкое применение, в частности, в связи с введением свободной продажи сельскохозяйственных машин колхозам, предоставлением предприятиям и учреждениям права при определенных условиях продавать излишки материалов и оборудования, а также в связи с использованием безлимитной оптовой продажи некоторых средств производства и потребительских товаров[1201]. Это, в свою очередь, потребовало внесение некоторых корректив в трактовку данного договора:если покупателем являлась государственная организация, то у нее возникалолишь право оперативного управления имуществом, поскольку перемещение его от одной организации к другой в условиях господства государственной собственности фигуры собственника не меняло. Данное обстоятельство порождало исключение из общего правила, согласно которому отчуждение вещи мог производить собственник имущества, действующий лично или через представителя. Другим исключением являлась продажа имущества всилу судебного решения.

Некоторые ограничения вытекали из специфики организации гражданского оборота в условиях плановой экономики. В частности, магазины оптовой торговли не вправе были продавать товары гражданам. Ограничения правоспособности были установлены и для покупателей. Так, покупателями жилого дома, принадлежащего местному Совету, могли быть один или группа нанимателей, проживающих в нем. Жилые дома, принадлежащие предприятиям и учреждениям, могли быть проданы только их работникам по утвержденным спискам[1202]. При этом должны были соблюдаться ограничения, установленные ст. 106 ГК для личной собственности по количеству и размеру объектов жилого фонда. Кроме того, в целях предотвращения спекуляции имуществом собственнику не разрешалось продавать более одного дома (или части одного дома) в течение трех лет (ст. 238), кроме случая продажи дома, оказавшегося у него по основаниям, допускаемым законом (в частности, перешедшего по наследству).

Все это наряду с ограничением оборотоспособности отдельных видов имущества, находившегося исключительно в государственной собственности (ст. 95 ГК), накладывало отпечаток на формирование представлений о предмете договора, хотя О.С. Иоффе в данном случае говорил о его материальных, юридических и волевых объектах, признавая таковыми соответственно: 1) продаваемое имущество и уплачиваемую за него денежную сумму; 2) действия сторон по передаче имущества и уплате денег; 3) индивидуальную волю продавца и покупателя в пределах, в каких она подчинена регулирующему их отношения законодательству[1203].

По мнению О.А. Красавчикова, предметом договора могли признаваться только отчуждаемые вещи, в том числе ценные бумаги, которые покупатель вправе иметь в своей собственности[1204].

Вопрос о цене товара решался в зависимости от статуса продавца и вида реализуемого имущества. Так, продажа товаров государственными, кооперативными и другими общественными организациями производилась по установленным государственным ценам, кроме случаев, предусмотренных законодательством Союза ССР и в установленных им пределах - законодательством РСФСР[1205]. Продажа колхозами излишков сельхозпродукции, не покупаемых государством, а также продажа гражданами своего имущества допускалась по ценам, устанавливаемым соглашением сторон, если иное не было предусмотрено законодательством Союза ССР и РСФСР.

Форму договора законодатель подчинил общим правилам о форме сделки (ст.ст. 42-44 ГК), особо оговорив лишь форму договора купли - продажи жилого дома или его части, который, согласно ст. 239 ГК, должен был совершаться в письменной форме. И если в сельском населенном пункте было достаточно его регистрации в исполкоме сельского Совета народных депутатов, то в городе, рабочем, курортном или дачном поселке помимо регистрации в исполкоме требовалось его нотариальное удостоверение. Несоблюдение указанных требований влекло недействительность договора. Следует заметить, что Указом Пленума ВС РСФСР от 28 мая 1986 г. нотариальная форма договора была установлена и для продажи строительных материалов, кроме случаев, когда продавец передавал покупателю имущество вместе с документом о его приобретении в торговой или иной организации[1206].

ГК 1964 г. достаточно подробно регламентировал права и обязанности сторон договора.

Продавец обязан был передать покупателю вещь надлежащего качества, свободную от прав третьих лиц либо проинформировать его об имеющихся недостатках и обременениях. В случаях, когда право собственности или право оперативного управления переходило к покупателю ранее передачи вещи, продавец также обязан был сохранять вещь, не допуская ее ухудшения до момента передачи ее покупателю, что в свою очередь давало ему право требовать возмещения необходимых для этого издержек, если это предусматривалось договором (ст. 242). В частности, п. 19 Основных правил работы магазина, прав и обязанностей работников магазина, утвержденных приказом министра торговли РСФСР от 27 ноября 1958 года № 399[1207], предусматривал возможность оставления купленных громоздких товаров (мебели, пианино, стиральных машин и т.п.) в магазине на хранение на срок до 24 часов. В этом случае магазином выписывалась приемная квитанция с указанием, от кого и на какой срок принят товар на хранение, а на самом товаре помещалась табличка "Продано" с приложением копии приемной квитанции или копии товарного чека с указанием фамилии покупателя.

Если в нарушение договора продавец не передавал покупателю проданную вещь, последний вправе был требовать передачи ему этой вещи и возмещения убытков, причиненных задержкой исполнения, либо отказаться от договора и потребовать возмещения убытков (ст. 243 ГК). В свою очередь, если от исполнения договора отказывался покупатель, продавец вправе был требовать принятия вещи покупателем и уплаты цены, а также возмещения убытков, причиненных задержкой исполнения, либо отказаться от договора и потребовать возмещения убытков (ст. 244). В то же время требования о возмещении убытков продавца не предъявлялись в розничной торговле к покупате­лю, отказавшемуся в установленные сроки (от 30 мин. до 2 час) принять и оплатить отобранный товар.

Регулируя вопросы оплаты товара, ГК предусмотрел возможность продажи товаров длительного пользования в кредит (с рассрочкой платежа). Предпосылкой этого стало принятие Советом Министров СССР постановления от 12 августа 1959 г. «О продаже рабочим и служащим в кредит то­варов длительного пользования»[1208]. В соответствии с Инструкцией о порядке продажи товаров в кредит, утвержденной постановлением Совета Министров РСФСР от 9 марта 1965 г. (далее - Инструкция от 9 марта 1965 г.)[1209] продажу товаров в кредит осуществляли лишь специальные государственные или кооперативные магазины в отношении перечня товаров, утверждаемого Министерством торговли РСФСР и дополняемого облисполкомами за счет товаров, имеющихся в данной области в достаточном количестве. В свою очередь, право на приобретение товара в кредит предоставлялось только рабочим, служащим (в том числе военнослужа­щим офицерского и сержантского состава, находящимся на сверх­срочной службе), постоянно работающим в городе, где находится магазин, аспирантам, обучающимся в учебных заведениях города, где расположен магазин. В предприятиях розничной тор­говли системы потребительской кооперации покупателями могли быть рабочие, служащие и колхозники – члены потребительских об­ществ. Лицам, занятым на временной работе, товары в кредит не продавались. При заключении договора покупатель должен был предоставить справку с места работы о среднемесячной заработной плате, исчисленной исходя из его заработка за последние три месяца, либо справку о размере пенсии или стипендии[1210]. Одновременно в двух экземплярах составлялось поручение-обязательство, подписываемое покупателем, а также заведующим и бухгалтером магазина. Один его экземпляр оставался в магазине, а другой направлялся по месту работы покупателя и служил основанием для расчетов за купленный товар. Неработающим пенсионерам соответствующий экземпляр выдавался на руки, и расчеты с магазином они производили самостоятельно. Цена на товар, продаваемый в кредит, определялся в до­говоре по ценам, действующим на день продажи. В случае их изменения в период действия договора, перерасчеты с покупателем не производились. Сверх цены покупатель дополнительно уплачивал определенный процент в пользу торговой организации за предоставление кредита.

Право собственности на товары, продаваемые в кредит, воз­никало у покупателя в момент передачи ему товара. В отличие от правил ст. 135 ГК, диспозитивно решающих вопрос о моменте перехода права собственности, Инструкция от 9 марта 1965 г. в приложенной к ней форме «поручения-обязательства», которая заполнялась и под­писывалась покупателем при заключении договора, предусматривала переход права собственности к покупа­телю только в момент передачи вещи. Обычно этот момент совпа­дал с моментом оплаты покупателем 20-25% стоимости товара при заключении договора. Остальная часть платежа, по общему правилу, вносилась в течение 6, 12 или 24 месяцев в зависимости от стоимости и характера проданного товара. С этого же момента к покупателю пе­реходил и риск случайной гибели вещи.

Неисполнениепри заключении договора обязанности информировать покупателя о всех правах третьих лиц на продаваемую вещь (правах нанимателя, праве залога, пожизненного пользования и т. п.) давало покупателю право требовать уменьшения цены либо расторжения договора и возмещения убытков (ст. 241 ГК). В случае предъявления к покупателю иска об изъятии вещи по основанию, возникшему до ее продажи, продавец обязан был вступить в это дело на стороне покупателя по его требованию. Непривлечение продавца к участию в деле освобождало его от ответственности перед покупателем, если продавец мог доказать, что участие в деле позволило бы ему предотвратить изъятие проданной вещи.В то же времяпродавец, уклонившийся от участия в деле, лишается права доказывать неправильность ведения дела покупателем (ст. 250 ГК). В случае изъятия проданной вещи у покупателя по решению суда, арбитражного или третейского суда, продавец обязан был возместить понесенные покупателем убытки. Соглашение сторон об устранении или ограничении этой ответственности признавалось недействительным, если продавец, зная о существовании прав третьего лица на продаваемую вещь, не предупредил об этом покупателя (ст. 251 ГК). Таким образом, законодатель полностью воспроизвел в этой части нормы ГК РСФСР 1922 г.

Вопрос о соблюдении продавцом требований к качеству товара решался в зависимости от его статуса, что дает основания говорить об установлении общих и специальных требований. По общему правилу качество проданной вещи определялось соглашением сторон, а при отсутствии указаний на это в договоре исходя из обычно предъяв­ляемых требований, исходя из того, что продаваемая вещь должна быть пригодна для обычного или предусмотренного договором употребления. Специальные требования были установлены для случаев реализации товаров торговой организацией, когда продаваемая вещь должна была соответствовать стандарту, техническим условиям или образцам, установленным для вещей этого рода, если иное не вытекает из характера данного вида купли – продажи, в частности, продажи вещей комиссионными магазинами, продажи уцененных вещей и т. п. (ст. 245 ГК).

ГК расширил возможности покупателя при продаже ему вещи ненадлежащего качества, предоставив ему право по своему выбору потребовать не только замены вещи, определенной в договоре родовыми признаками, вещью надлежащего качества, соразмеренного уменьшения покупной цены или расторжения договора с возмещением убытков, но и безвозмездного устранения недостатков вещи продавцом или возмещения расходов покупателя на их исправление.

Особый порядок осуществления этих прав был установлен для лиц, приобретших вещи в розничном торговом предприятии. Он регулировался правилами обмена различных товаров, утверждаемых приказом министра торговли РСФСР. Правила предоставляли покупателю возможность предъявить продавцу только два требования: об обмене недоброкачественного товара на товар надлежащего качества или о расторжении договора с возвра­том покупной цены с возмещением расходов, связанных с транспор­тировкой неисправной вещи. Лишь в отношении мебели, как оте­чественной, так и импортной, за покупателем признавалось право предъявить также требование о снижении цены товара.

ГК 1964 г. также как и ГК 1922 г. устанавливал сокращенные сроки предъявления претензий в связи с недостатками проданной вещи, учитывая, «что во всяком случае в пределах этого срока проданная вещь при нормальной эксплуатации должна выдержать испытание на качество»[1211]. Если они не были оговорены продавцом до передачи вещи покупателю, последний вправе предъявить претензию по поводу этих недостатков немедленно по их обна­ружении, но не позже шести месяцев со дня передачи вещи, а в отношении недостатков строения - не позже одного года со дня его передачи во владение покупателя. Если день передачи строения установить невозможно или если строение находилось во владении покупателя до заключения договора купли-продажи, то со дня заключения договора. Кроме того, Совету Министров РСФСР было предоставлено право устанавливать иные сроки для заявления претензий о недостатках вещей, проданных розничными торговыми организациями (ст. 247 ГК). Так, упомянутыми правилами обмена товаров было предусмотрено, что требование об обмене должно было быть заявлено покупателем в течение 14 дней (не считая дня покупки). Это срок увеличивался до трех месяцев в случае обнаружения скрытых недостатков, подтвержденных лабораторным анализом или бюро товарных экспертиз (позднее он был увеличен до шести месяцев). В обоих случаях для сезонных товаров (одежды, меховых и других изделий) сроки заявления претензий исчислялись с момента наступления соответствующего сезона, определяемого министерством торговли союзной республики исходя из местных климатических условий.

Особые правила были установлены для предъявления претензий по поводу недостатков вещи, проданной с гарантийным сроком, устанавливавшимся для выявления покупателем в надлежащем порядке недостатков товаров, предназначенных для длительного пользования или хранения. Гарантийные сроки исчислялись со дня розничной продажи и давали право покупателю предъявить продавцу претензию по поводу недостатков проданной вещи, препятствующих ее нормальному использованию. В интересах покупателей было оговорено, что в случае установления гарантийного срока меньшей продолжительности, чем общие сроки, указанные для предъявления претензий по поводу недостатков проданной вещи, применяются эти общие сроки.

В данном случае продавец обязан был обеспечить безвозмездное устранение недостатков вещи, либо замену ее вещью надлежащего качества, либо принятие ее обратно с возвратом покупателю уплаченной за нее суммы, если не докажет, что недостатки возникли вследствие нарушения покупателем правил пользования вещью или хранения. Несмотря на то, что из буквального толкования данной нормы вытекало право покупателя предъявлять указанные требования по своему выбору, Правила обмена промышленных товаров, купленных в розничной тор­говой сети от 13 сентября 1965 г., его не предоставляли, поскольку предусматривали возможность обмена большинства видов товаров (телевизоры, радиокомбайны, радиолы, радиоприемники, магнитофоны, фотоаппараты, кинокамеры и др.) только при условии выявления невоз­можности устранения дефекта магазином или гарантийной мастер­ской в установленный срок (7-10 дней в зависимости от категории товара). Ряд товаров (холодильники, стиральные машины и др.) подлежали обмену лишь при наличии отметок в паспорте (гарантий­ном талоне) о двух ремонтах или в случае невозможности производства ремонта по месту нахождения.

Истечение гарантийного срока или срока для предъявления претензии относительно недостатков товара не лишало покупателя права предъявлять вытекающие из этого требования продавцу. Однако оно могло быть реализовано только в судебном порядке. Соответствующий иск мог быть предъявлен не позднее шести месяцев со дня заявления претензии, а если претензия не заявлена или время ее заявления установить невозможно, то со дня истечения сроков, предусмотренных для предъявления претензий по поводу этих недостатков, если иное не установлено законодательством Союза ССР (ст. 249 ГК).

Подобный подход к определению момента возникновения права на судебную защиту прав покупателя, по мнению О.С. Иоффе, призвано побуждать покупателя к предварительному и притом возможно скорейшему обращению с претензией к продавцу, что сразу же открывает ему путь для возбуждения судебного дела[1212].

Договор купли-продажи жилого дома с условием пожизнен­ного содержания продавца (ст. ст. 253 – 254)

Договор купли - продажи жилого дома с условием пожизненного содержания продавца стал одним из новых институтов советского гражданского права, который впервые получил нормативное закрепление в новых гражданских кодексах союзных республик, в том числе в ст. ст. 253 – 254 ГК. Несмотря на отнесение его законодателем к разновидности купли-продажи, специалисты сразу отметили его специфику. Красавчиков О.А. писал, что возмездность договора купли-продажи в корне отлична от возмездности договора пожизненного содержания, поскольку встречное удовлетворение, получаемое отчуждателем, выражается не в деньгах и, главное, не основано на эквивалентном обмене. Кроме того, он является реальным и односторонним[1213].

Согласно ст. 253 ГК по договору купли - продажи жилого дома с условием пожизненного содержания продавца, являющегося лицом нетрудоспособным по возрасту или состоянию здоровья, продавец передает в собственность покупателя жилой дом или часть его, а покупатель обязуется в уплату покупной цены предоставлять продавцу до конца его жизни материальное обеспечение в натуре – в виде жилища, питания, ухода, в необходимой помощи, что и составляло цену договора.

Право собственности на отчуждаемый дом переходило к покупателю в соответствии с правилами ст. 135 ГК, что влекло за собой и переход на него риска случайной гибели имущества. Соответственно при случайной гибели дома покупатель нес обязанности, принятые им на себя по этому договору. Однако, отчуждение дома при жизни продавца не допускалось.

Закон устанавливал особые основания для расторжения данного договора, допуская заявление соответствующего требования в одностороннем порядке. По требованию продавца он мог быть расторгнут, если покупатель не исполняет обязанностей, принятых им на себя по этому договору. По требованию покупателя это было возможно, если по не зависящим от него обстоятельствам его материальное положение изменилось настолько, что он не в состоянии предоставлять продавцу обусловленное содержание, либо если продавец полностью восстановил свою трудоспособность. Кроме того, договор прекращался в случае смерти покупателя при жизни продавца.

В случае прекращения договора дом подлежал возврату продавцу. При этом произведенные покупателем расходы по содержанию продавца до расторжения договора, не подлежали возмещению. Однако, если расторжение договора было вызвано восстановлением трудоспособности продавца, последний не вправе был требовать возврата дома и сохранял лишь право пожизненного безвозмездного пользования помещением, предоставленным ему по договору.

Мена (Лескова Ю.Г.)

 

ГК РСФСР 1964 года включал в себя отдельную главу, посвященную договору мены. Традиционно договор мены определялся как обмен одного имущества на другое (ч. 1 ст. 255 ГК). Характерным признаком договора мены остается его характеристика как натурального (имущественного) обмена. В гражданско-правовой доктрине, несмотря на законодательную формулировку понятия мены, отмечалось, что в ст. 255 ГК нет определения договора мены. Подобное было связано с тем, что законодателем не было указано, что по договору мены имущество передается одной стороной в собственность или оперативное управление другой стороне. Однако, такой вывод можно было сделать, исходя из указания ч. 2 ст. 255 ГК о применении к мене ряда правил о купли-продаже и в связи с расположением главы «Мена» среди глав, посвященных договорам, направленных на переход имущества в собственность или в оперативное управление.

Договор мены был сконструирован как взаимный, возмездный и консенсуальный договор.

В договоре мены участвовали минимум две стороны, которые одновременно выступали продавцом и покупателем (ч. 2 ст. 255 ГК РСФСР). Соответственно, передавая имущество, каждая из сторон договора мены, утрачивала право собственности на это имущество и приобретала право собственности на имущество, полученное ею. Такая ситуация возникала, когда стороны договора мены являлись собственниками имущества. В случае же заключения этого договора между государственными организациями (возможно только в случаях, указанных в законе либо не противоречащих действующему законодательству), происходила смена субъекта права оперативного управления, при перемещении имущества на основе договора мены от одного госоргана к другому никаких изменений в субъекте права собственности не происходило, поскольку такое имущество продолжало оставаться собственностью государства. Аналогичное положение складывается и при заключении договора купли-продажи с участием кооперативно-колхозных или общественных организаций и предприятий, которые также обладали правом оперативного управления. И только при заключении договора мены между гражданином-собственником и государственной (кооперативно-колхозной или общественной) организацией (что допускалось в случаях, указанных в законе либо не противоречащих действующему законодательству) происходила смена собственника, а на имущество, переданное гражданином названной организацией, возникало также право оперативного управления.

Смена собственника или субъекта права оперативного управления при договоре мены являлась важным квалифицирующим признаком, позволяющим отграничить мену от других способов обмена имущества. Так, учитывая указанный признак, на практике обоснованно исключали действие правил о мене применительно к случаям обмена жилых помещений по статье 325 ГК и Инструкции Министерства коммунального хозяйства РСФСР от 9 января 1967 года. При взаимной передаче прав и обязанностей нанимателями жилых помещений не происходило ни смены собственника, ни перехода права оперативного управления. Не рассматривался как договор мены и совершаемый гражданином на основании Правил обмена промышленных товаров, купленных в розничной торговой сети (приложение к приказу министра торговли РСФСР от 13 сентября 1965 г. № 446), обмен на другой приобретенного товара, который не подошел по форме, фасону, расцветке или размеру. Как справедливо отмечалось в юридической литературе, предоставление покупателю права обмена промышленного товара вытекало из факта заключения договора розничной купли-продажи и служило одной из гарантий удовлетворения потребительских нужд[1214].

Предметом мены, который являлся существенным условием договора, могло быть любое имущество, не изъятое из гражданского оборота. Жилые помещения (дома) могли быть предметом мены, если они являлись объектом права личной собственности граждан. При этом признавались недействительными договоры, направленные на обмен домов, принадлежащих гражданам на праве личной собственности, на жилую площадь, находящуюся в оперативном управлении государственных организаций, как не соответствующие установленному порядку распоряжения государственным жилым фондом и принципам деятельности названных организаций.

В каждом отдельном случае при заключении договора мены должны были быть учтены правила, которые определяли круг вещей, включенных в гражданский оборот с данным конкретным составом его участников. Кроме того, необходимо было принимать во внимание, например, правила ст. 106 ГК, согласно которым в личной собственности гражданина мог находиться только один жилой дом (или часть дома), причем его предельный размер не должен был превышать шестьдесят квадратных метров или нормы ст. 112 ГК, в которых указывалось, что законодательством РСФСР устанавливалось предельное количество скота, которое могло находиться в собственности граждан. Также необходимо было учитывать и то, может ли сторона по договору мены получить в порядке обмена то или иное имущество в свою собственность. Например, колхоз вправе был приобретать крупные сельскохозяйственные машины, а гражданам такое право не было предоставлено. Последние вправе были приобретать только легковые машины в государственных розничных машинах. Таким образом, каждая сторона в сделке, которая являлась одновременно и покупателем и продавцом, вправе была участвовать в мене при условии, что она была «правоспособна быть собственником приобретаемого по сделке имущества»[1215].

В договоре мены предполагалась равнозначность обмениваемого имущества. Вместе с тем, допускалось и заключение договора мены с доплатой определенной денежной суммы одной стороной другой, который по своей правовой природе относился к смешанным договорам[1216].

Поскольку мена, как и купля-продажа, опосредует отношения по возмездному отчуждению имущества, ч. 2 ст. 255 ГК традиционно предусматривает применение к мене правил о купле-продаже. Однако, в отличие от ГК РСФСР 1922 года, законодателем был четко определен перечень норм, применимых к мене. Согласно ч. 2 ст. 255 ГК к договору мены применялись правила статей 237-239.1 и 241-251 ГК. Таким образом, законодателем учитывалась специфика мены, отличие ее от договора купли – продажи, и исключалась возможность применения правил о цене товара в договоре купли-продажи (ст. 240), о продаже товаров в кредит (ст. 252), норм о договоре купли-продажи жилого дома с условием пожизненного содержания (ст. ст. 253, 254 ГК).

Сфера применения норм о договоре мены значительно расширилась по сравнению с периодом действия ГК РСФСР 1922 года, что стало результатом закрепления отдельных видов мены на уровне и иных нормативных актов. Так, в соответствии с постановлением Совета Министров РСФСР от 30 октября 1967 года «О мерах по дальнейшему развитию бытового обслуживания населения»[1217] широкое распространение получили отношения, связанные с заменой (обменом) неисправных часов и различных предметов бытовой техники на заранее отремонтированные из обменного фонда мастерских службы быта с оплатой гражданами стоимости ремонта.

ГК закрепил возможность участия государственных организаций в договоре мены только в случаях, предусмотренных законодательством Союза ССР и РСФСР (ч. 3 ст. 255). Как отмечал О.С. Иоффе, «прямой продуктообмен между организациями запрещен как не соответствующий современному этапу развития нашего общества, экономические закономерности которого требуют учета результата хозяйственной деятельности в деньгах. Поэтому в отношениях между организациями договор мены допустим только в случаях, специально предусмотренных законом (ч. 3 ст. 255 ГК), и может встретиться лишь в виде редкого исключения, к которому иногда приходится прибегать по соображениям хозяйственной целесообразности»[1218]. Следует отметить, что ранее этот вопрос решался также на уровне нормативных актов, однако общего правила об условиях участия государственных организаций в ГК установлено не было. Примером разрешенных обменных операций с участием государственных организаций и предприятий могут служить следующие случаи. Так, ст. 25 УЖД СССР обязывала для устранения встречных и других нерациональных перевозок соответствующие организации производить в необходимых случаях обмен однородной (взаимозаменяемой) продукции. Заключение договора мены допускалась между хозорганами также Положением о порядке реализации сверхнормативных, излишних и неиспользуемых сырья, материалов, изделий, оборудования и других материальных ценностей, утвержденным постановлением Госснаба СССР от 2 ноября 1977 № 55[1219].

Форма договора мены подчинялась общим правилам о форме сделок. Мена с участием социалистических организаций, а также при стоимости имущества свыше 100 рублей должна была заключаться в письменной форме. Несоблюдение этого правила лишало контрагентов права ссылаться в суде на свидетельские показания. В то же время ГК разрешал совершать мену в устной форме, если названная сделка исполнялась при самом ее совершении. Согласно ч. 2 ст. 228 ГК при устной форме мены организация, передавшая имущество, должна была получить от другой организации документ, удостоверяющий передачу имущества и ее основание.

Таким образом, законодатель в ГК, сохраняя традицию в определении мены как способа обмена имуществом, учел специфические особенности мены, ее некоторые отличительные признаки (по сравнению с договором купли-продажи), и установил специальные правила, которые были связаны исключительно с этим институтом. Однако недостаток правового регулирования договора мены все же имел место, в частности, при определении момента возникновения права собственности (права оперативного управления) на обмениваемое имущество, о ценах и расходах по договору мены. Можно предположить, что это стало результатом ограниченной сферы действия договора мены и недостатком внимания законодателя к названному институту гражданского права.

 

Дарение (Лескова Ю.Г.)

Впервые детальное регулирование договора дарения на уровне Гражданского кодекса в РСФСР было закреплено только в 1964 году. В Гражданском кодексе РСФСР 1922 года дарению уделялось незначительное внимание в общей части договорного права, что было связано с отрицательным отношением к названному институту еще со времен военного коммунизма[1220]. В ГК РСФСР 1922 г. речь шла только о дарении на сумму не более десяти тысяч рублей, свыше этой суммы договор считался недействительным (ст. 138).

Согласно ч. 1 ст. 256 ГК РСФСР 1964 года по договору дарения одна сторона передает безвозмездно другой стороне имущество в собственность. Как видим, ГК отнес дарение к договорам. Однако в юридической литературе еще до закрепления указанного положения в данном акте имел место несколько иной подход к правовой характеристике дарения. Так, по мнению Б. Б. Черепахина, дарение представляло собой проявление активности одного лица – дарителя, воля которого призывает к жизни данную сделку и, без всякого участия одаряемого, приводит ее к завершению. Поэтому ученый предлагал рассматривать дарение как одностороннюю юридическую сделку, как односторонне управомочивающее волеизъявление[1221]. Как односторонний акт дарение рассматривалось и дореволюционными учеными[1222]. Синайский В.И. отмечал, в свою очередь, дарение – «есть способ безвозмездного перемещения обладания имуществом непосредственно при жизни дарителя»[1223]. Тем не менее, факт принятия дара одаряемого не мог не учитываться законодателем при определении договорной конструкции дарения, хотя каких-либо конкретных упоминаний в законе на этот счет не имелось. Справедливым следует признать высказывания О. С. Иоффе о том, что «договорная природа дарственных актов становится очевидной… учитывая характер забот и расходов по содержанию имущества, полученного в дар, не всякое дарение может оказаться приемлемым для одаряемого, а, следовательно, и с этой точки зрения требуется его согласие»[1224].

Поскольку дарение является двусторонней сделкой, оно может иметь место лишь при жизни дарителя, поэтому дарение следует отличать от такой односторонней сделки как завещание, в котором наследодатель распоряжается имуществом на случай смерти. Совершенно справедливым в связи с этим являются высказывания дореволюционного цивилиста Г.Ф. Шершеневича: «По завещанию наследодатель оставляет все свое имущество или часть его другому лицу, но имущество его не уменьшается, пока он жив, а после его смерти это имущество будет принадлежать уже не наследодателю, а наследнику»[1225]. Таким образом, доводы относительно того, что дарение с теоретико-конструктивной стороны относится к сделкам о наследовании[1226] после принятия ГК РСФСР 1964 года утратили свою актуальность.

Одним из квалифицирующих признаков договора дарение является его безвозмездность, поэтому любое встречное имущественное предоставление со стороны лица, получившего имущество в собственность, свидетельствует об отсутствии дарения. Случаи встречного имущественного предоставления квалифицировались как договор мены или дарения. Также не могли подпадать под действие норм ст. 256 ГК и случаи отчуждения имущества на условии пожизненного содержания. В отсутствии законодательного закрепления договора ренты на практике возникали вопросы о правовой природе подобных договоров, которые включали в себя элементы дарения и купли-продажи. Однако факт нахождения на иждивении лиц, передавших свое имущество в собственность другому лицу, однозначно приводил ученых и судей к выводу о возмездности названных отношений, и к отнесению таких сделок к договорам купли-продажи с иждивением. «Безвозмездность» отчуждения имущества в подобных случаях означала только отсутствие непосредственного денежного эквивалента, покупной цены, но сама передача была обусловлена встречным имущественным предоставлением со стороны лица, которому было передано имущество в собственность, что свидетельствовало о возмездности возникающих отношений.

По мнению ряда ученых, не противоречил безвозмездному характеру договора дарения и факт совершения впоследствии одаряемым дара в пользу дарителя, но по самостоятельному договору[1227]. Однако заметим, что в ч. 2 ст. 256 ГК договор дарения конструировался только как реальный («договор дарения считается заключенным в момент передачи имущества»), что резко сужало сферу его применения[1228]. Даже <

⇐ Предыдущая31323334353637383940Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: