Обязательства, возникающие вследствие спасания социалистического имущества (Демидова Г.С.)

Обязательства, возникающие из спасания социалистического имущества, впервые в истории советского гражданского права получили законодательное закрепление в Основах гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик 1961 г. (ст. 95), а затем в ГК РСФСР 1964 г. (ст. 472). Предтечей таких обязательств можно назвать известный римскому праву институт negotiorum gestio – ведение чужих дел, забота о чужом деле. Российским же законодательством подобные отношения не регулировались, хотя в Проект гражданского уложения Российской империи была включена отдельная глава «Ведение чужих дел без поручения», располагавшаяся в разделе III «Обязательства, возникающие не из договоров»[1577].

Потребность правовой регламентации отношений, связанных с возмещением потерь, возникших в результате спасания чужого имущества, диктовалась объективными обстоятельствами. О.С. Иоффе отмечал, что подобные обязательства сложились в реальной общественной жизни и были признаны судебной практикой. В качестве подтверждения им приводятся рассмотренные Верховным Судом СССР дела Марценюка, понесшего ущерб, спасая имущество железной дороги, и Бычковой-Гончаренко, муж которой погиб при тушении пожара на стадионе. В обоих случаях высшая судебная инстанция приняла решения о возмещении причиненного ущерба исходя из принципа аналогии права[1578]. Необходимость введения самостоятельного института обязательств, возникающих из спасания социалистического имущества, обосновывалась также и в теории цивилистики[1579].

Введенные в Гражданский кодекс 1964 г. главой 41 обязательства, возникающие вследствие спасания социалистического имущества, относились к категории охранительных обязательств и были направлены на защиту интересов граждан, которые, выполняя свои конституционные обязанности по охране социалистической собственности, нередко с риском для жизни предотвращали угрозу гибели общественного имущества и при этом получали травмы, несли имущественные потери. Возникший при этом вред подлежал возмещению. Сфера применения данных обязательств ограничивалась исключительно спасанием социалистического имущества, что обосновывалось идеологическими соображениями. По выражению О.С. Иоффе «…обязательства, возникающие вследствие спасания социалистического имущества, обладают глубокой моральной насыщенностью», которая исчезает, если ориентироваться на экономические подсчеты, которые были бы необходимы, коль скоро закон допускал бы возмещение вреда, полученного при спасании жизни и здоровья граждан. «Нельзя требовать от спасенного возмещения любого вреда, возникшего при спасании его жизни и здоровья, все зависит от экономических возможностей спасенного… А внесение экономических подсчетов противно моральной сущности обязательств по спасанию, которые во всех таких случаях не могут получить юридического признания, как противоречащие основным началам и смыслу гражданского законодательства»[1580].

Часть 1 статьи 472 ГК гласила: «Вред, понесенный гражданином при спасании социалистического имущества от угрожавшей ему опасности, должен быть возмещен той организацией, имущество которой спасал потерпевший».

Основанием возмещения вреда служило несение гражданином ущерба при спасании социалистического имущества. Субъектами обязательства являлись гражданин, потерпевший ущерб при спасании социалистического имущества (кредитор), и организация, имущество которой спасалось (должник).

В качестве кредитора мог выступать любой гражданин вне зависимости от дееспособности. Предполагалось, что лицо, спасающее социалистическое имущество, совершает соответствующие действия без целеполагания породить правовые отношения, им движет патриотический порыв, т.е. действия оценивались как юридические поступки, а не юридические акты. Поэтому в качестве управомоченного лица в обязательствах из спасания социалистического имущества могли выступать и ограниченно дееспособные граждане, и даже недееспособные. На возмещение полученного при спасании имущества организации вреда по нормам статьи 472 ГК РСФСР не могли претендовать лица, спасавшие имущество в силу служебных обязанностей, например, пожарные. Им вред возмещался по правилам деликтных обязательств. Однако, если совершение спасательных действий не входило в круг служебных обязанностей работника, не было препятствий для возложения на организацию обязанностей по возмещению вреда в соответствии со статьей 472 ГК.

Обязанной к возмещению вреда признавалась организация, имущество которой спасалось. Это могла быть государственная организация, владеющая спасаемым имуществом на праве оперативного управления, общественная или колхозно-кооперативная организация как собственник спасаемого имущества.

Содержание обязательства составляло право потерпевшего требовать понесенного им ущерба и обязанность организации возместить этот ущерб.

Рассматриваемые обязательства возникали при наличии совокупности условий, к каковым относилось: 1) наличие опасности, угрожавшей социалистическому имуществу; 2) совершение гражданином действий, направленных на спасание социалистического имущества; 3) имущественный вред у гражданина; 4) причинная связь между действиями по спасанию социалистического имущества и имущественным вредом.

Опасность, которая угрожала социалистическому имуществу, могла быть выражена в угрозе полного уничтожения, существенного повреждения, незаконного присвоения, связана с противоправными действиями третьих лиц, неправильной эксплуатацией, природными явлениями (наводнением, пожаром, заморозками) или свойствами самой вещи (возможность самовозгорания, взрыва). Важно, чтобы опасность была реальной, а не мнимой. Последнее обстоятельство специально подчеркивалось Пленумом Верховного Суда СССР от 23 октября 1963 г. «О судебной практике по искам о возмещении вреда». В пункте 23 Постановления указывалось, что возмещение вреда по ст. 95 Основ возможно лишь в случае, если будет установлено, что социалистическому имуществу, которое спасал потерпевший, угрожала реальная опасность уничтожения или повреждения[1581]. Гражданин, понесший вред при «спасании» социалистического имущества от мнимой (воображаемой, кажущейся) опасности, по общему правилу возмещения не получал. Опасность, против которой совершаются спасательные действия, должна быть также наличной, т.е. уже возникшей, а не вероятной. Обязательство не возникает также, если опасность уже отпала. Однако, если спасателя социалистического имущества нельзя было упрекнуть в ошибочности восприятия угрозы и заблуждение возникало не по его вине, он мог рассчитывать на возмещение ущерба. Обязательным признаком наличности угрозы рассматривалась необходимость незамедлительного реагирования с целью предотвращения опасности или уменьшения неблагоприятных последствий для социалистического имущества.

Следующим условием возникновения данных охранительных обязательств является совершение гражданином действий, направленных на спасание социалистического имущества. Как ранее уже было отмечено, законодательство того периода не связывало действия по спасанию иных благ – личного имущества, жизни и здоровья граждан – с возложением обязанности по возмещению ущерба, возникшего при этом, несмотря на объективную полезность и явную нравственную обоснованность таких поступков. Гражданин должен воспринимать спасаемое имущество именно как принадлежащее социалистической организации. Право на возмещение вреда возникало и тогда, когда личное имущество находилось во временном владении социалистической организации, например, у перевозчика, хранителя, подрядчика. Поскольку в случае утраты переданного во временное владение личного имущества ответственность возлагалась на организацию, состоявшую с гражданином – собственником имущества в договорных отношениях, то в конечном итоге ущерб падал не на личную собственность, а на социалистическую. Таким образом, очевидно, что законодатель придавал значение только объективному моменту, игнорируя субъективный, регулируя лишь такие отношения, в которых опасность угрожала социалистической собственности.

Действия по спасанию социалистического имущества могли осуществляться как по собственной инициативе гражданина, как правило, в ситуации, когда спасатель не имел возможности связаться с собственником имущества, так и по просьбе о помощи представителей организации. Во всяком случае, потерпевший лишался права на возмещение полученного вреда, если действовал вопреки запретам компетентных лиц, участвовавших в спасательной операции. Однако действия по спасанию социалистического имущества должны были быть целесообразны и оправданы. Вместе с тем, спасатель, не являющийся профессионалом, не обладающий специальными знаниями, навыками, не всегда способен выбрать наиболее эффективные средства для предотвращения опасности, угрожающей социалистическому имуществу, в чем обвинить его было бы несправедливо. Поэтому категория смешанной вины в обязательствах из спасания социалистического имущества не применялась. На это обстоятельство прямо указывалось в Постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 23 октября 1963 г. (п. 23).

Непременным условием обязательств из спасания социалистического имущества был имущественный ущерб у потерпевшего. Гражданин мог понести ущерб, связанный с утратой или повреждением своего личного имущества – одежды, вещей, использовавшихся в качестве подручных средств. Весьма вероятным было повреждение здоровья, и как его результат – утрата заработка, дополнительные расходы на лечение, протезирование, посторонний уход и т.п. В случае смерти спасателя имущественный вред выражался в части заработка погибшего, которая причиталась его иждивенцам, а также в расходах на похороны.

Обязательства из спасания социалистического имущества не возникали, если их следствием не являлся имущественный вред у потерпевшего.

Необходимым условием возникновения обязательств из спасания социалистического имущества являлось наличие причинно-следственной связи между действиями потерпевшего по спасанию социалистической собственности и понесенным им вредом. Причинная связь между спасательными мерами и ущербом, возникшим у спасателя, усматривалась, только в случае, если гражданин подвергался воздействию именно той вредоносной опасности, которая угрожала спасаемому имуществу, либо, когда вред наносился сопутствующими обстоятельствами (например, гражданина, на котором во время спасательных действий загорелась одежда, обливали холодной водой, и он вследствие переохлаждения умер).

Обязательства из спасания социалистического имущества возникали, если подтверждалась наличная и реальная опасность повреждения или гибели имущества социалистической организации, налицо была необходимость неотложных мер по ее предотвращению, устанавливались причинение вреда спасателю и причинная связь между принятыми мерами и полученным ущербом, даже если в действиях потерпевшего можно было усмотреть вину.

Принципиальная особенность рассматриваемых обязательств заключалась в том, что потерпевший имел право на возмещение причиненного вреда независимо от результата своей деятельности. Не случайно в Гражданском кодексе употреблен термин «спасание», а не «спасение». Тем самым законодатель подчеркнул, что значение имеет сам процесс вне зависимости от того, удалось ли спасти социалистическое имущество, насколько предпринятые меры оказались эффективными. Таким образом, абсолютно исключались соображения экономической выгоды, не устанавливалось соотношение стоимости предотвращенного ущерба социалистической собственности и размера причиненного гражданину вреда. Надо полагать, что введение таких обязательств в гражданское законодательство социалистического государства демонстрировало правильный подход к сочетанию личных и общественных интересов.

Несмотря на то, что обязательства из спасания социалистического имущества позиционировались как самостоятельный вид обязательства и в теории гражданского права, и в законодательстве, правовое регулирование их отличалось лаконичностью. Глава 41 ГК РСФСР 1964 г. «Обязательства, возникающие вследствие спасания социалистического имущества» состояла всего из одной статьи – 472, озаглавленной «Возмещение вреда, понесенного при спасании социалистического имущества». И если условия возмещения причиненного гражданину вреда были достаточно четко закреплены в ч. 1 ст. 472, то порядок возмещения в данной статье ГК определен не был. Часть 2 статьи 472 была сформулирована как отсылочная норма, в которой указывалось, что к возмещению вреда, причиненного при спасании социалистической собственности, применяются правила, изложенные в главе «Обязательства, возникающие вследствие причинения вреда».

Анализируя такой прием юридической техники, М.И. Брагинский отмечал: «В результате оказалось, что на отношения, возникающие между собственником спасаемого имущества и тем, кто участвовал в спасании имущества, был распространен режим деликтов, что, по крайней мере, нельзя было считать удачным»[1582]. Действительно, распространение, пусть и по аналогии, норм деликтных обязательств на отношения по спасанию имущества организаций представляется странным, приминая во внимание существенное различие этих двух видов охранительных обязательств. В основании возникновения обязательств из причинения вреда лежит, как правило, неправомерное поведение причинителя, а обязательства по спасанию основываются на активных правомерных действиях. Деликтные обязательства по своей правовой природе являются формой ответственности за неправомерное поведение, возмещение же вреда организацией, имущество которой спасал потерпевший, нельзя рассматривать как санкцию. Возложение обязанности по компенсации вреда гражданину не связано с противоправным поведением организации, нет в ее действиях и вины. Можно выявить и терминологические различия: гражданину возмещается не причиненный, понесенный ущерб, и не причинителем, а организацией.

Тем не менее, порядок и размер возмещения вреда, понесенного гражданином при спасании социалистического имущества, определялся в соответствии с ч.1 ст. 444, статьями 455, 457, 459, частями 2 и 3 ст. 460, статьями 461, 462 и 464-471 ГК РСФСР 1964 г. Разумеется, перечисленные статьи применялись с учетом характера и особенностей обязательств из спасания социалистического имущества. Так, необходимость использования ч.1 ст. 444 ГК, определявшей общие условия деликтной ответственности, объяснялась исключительно тем, что в ней закреплялся принцип полного возмещения вреда потерпевшему, поскольку специальные условия возникновения обязательств вследствие спасания социалистического имущества четко регулировались ч.1 ст. 472 ГК.

На правильное применение положений о возмещении вреда, причиненного в результате деликта, к обязательствам, возникающим вследствие спасания социалистического имущества, ориентировал пункт 23 упомянутого ранее Постановления Пленума Верховного Суда СССР от 23 октября 1963 г. «О судебной практике по искам о возвещении вреда». Данное постановление появилось после принятия Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик 1961 г., но до принятия республиканских гражданских кодексов. Поскольку Основы в ст. 95 не устанавливали порядок возмещения вреда, возникшего у гражданина при спасании социалистического имущества, а делегировали решение этого вопроса законодательству союзных республик, разъяснения Пленума имели большое значение. К сожалению, республиканские законодатели пошли «по пути наименьшего сопротивления» и не разработали специальных правил для возмещения вреда, понесенного гражданином в явно специфических условиях.

Несмотря на недостаточную правовую регламентацию отношений, возникающих при спасании социалистического имущества, введение данного института в качестве самостоятельного охранительного обязательства было шагом вперед в защите прав и интересов граждан.