Личность и деятельность святого Мартина Турского

IV век был одной из важнейших вех в истории развития христианства как религии и Церкви, как института. В это время жили такие известнейшие богословские авторитеты, как Блаженный Августин, Блаженный Иероним, Иларий Пиктавийcкий - эти столпы молодой христианской Церкви, такие знаменитые представители христиан гало-римлян и в то же время одни из последних представителей античной образованности, как Паулин Ноланский, Сульпиций Север, Евхерий Лионский, Проспер Аквитанский. Время, в которое они жили, было тревожным, трагичным во многих отношениях, даже страшным, по свидетельству современников, но знаменательным. Это было время настоящего идеологического и этнокультурного хаоса. Римская Империя в её социально-политической, экономической и культурной сферах доживала последние дни своей великой истории. Это было время, когда римские аристократы известнейших фамилий, проникнувшись христианскими идеалами, отринув статус своего происхождения и прошлое, становились на путь монашества, а их место, в свою очередь, занимали внешне подражавшие римской аристократии варвары. В нравственно развращённой среде того времени причудливо сочетались языческие и христианские обряды, благочестие и безнравственность духовенства. И в таких условиях воздвигалась мощная и чрезвычайно важная для развития будущих варварских, а, впоследствии европейских государств культура святости. Церковь была ещё молодой, но в ней уже присутствовала громоздкая обрядовая культура, сформировавшаяся в своих основных чертах церковная иерархия, но идеологическая почва ещё далеко не была утвердившейся, вследствие чего IV в. породил настоящее соревнование многочисленных ересей. Как ответ на всё это развивалось молодое и ещё не осознававшее своей идеологической и культурной мощи монашеское и отшельническое подвижничество. Изгнанники живущей на последнем вздохе Римской Империи селились на Востоке, в прославленных библейских городах и не менее прославленных в будущем пустынях Египта и Сирии, в Галлии, где бурлил настоящий этнокультурный котёл, в котором вскоре зародилось первое великое варварское государство - Франкское - во главе с династией Меровингов. И эти изгнанники Священной Римской Империи вместе с местными христианскими авторитетами (богословами и монахами) создавали новую культуру, новые образцы христианской жизни, как на Востоке, так и в Галлии. Мы никогда, возможно, не узнали бы знаменитых (как письменных, так и чисто духовных) трудов этих людей, не будь той религиозно-культурной, социально-политической и экономической ситуации, которая наблюдалась в IV в. на рубежах священной римской Империи и её провинции - Галлии. В этих условиях и происходило становления личности первого и одного из самых почитаемых святых Франкского государства - святого Мартина Турского (о жизни которого мы узнаём благодаря сочинению Сульпиция Севера) - галло-римлянина, обратившегося в христианство. Он являлся настоящим воспитанником своего времени. На примере рассмотрения личности святого Мартина Турского, зарождения его культа в Галлии, а также отношения к нему его биографа попытаемся представить становление галльского культа святых, его понимания и отношения к святому почитавших его.

Особую роль в формировании культа святого Мартина сыграл один из ярчайших церковных писателей IV в. Сульпиций Север. Он был не только биографом Мартина, а в своих сочинениях фактически не просто содействовал его прославлению, но и заложил основы его культа.

Личность и деятельность Мартина Турского трудно рассматривать вне связи с сочинениями Сульпиция. Именно им было написано знаменитое «Житие святого Мартина Турского, епископа и исповедника». Оно по праву считается одним из лучших образцов агиографических произведений, и к тому же одним из первых. До него популярностью и славой пользовалось лишь житие преподобного Антония Великого, написанное около 365 г. святым Афанасием Великим. Житие святого Мартина Турского, написанное Сульпицием, стало, образцовым для последующих житий святых. В данной работе мы не ставим цели подробно разобрать литературный канон житий святых, однако нужно заметить, что характерные составляющие, основные части классического жития святого были развиты именно Сульпицием. Григорий Турский, этот настоящий «собиратель чудес» и мощей святых и самый активный после Сульпиция почитатель святого Мартина Турского, безусловно, испытал большое влияние Сульпиция и пользовался не только его хроникой для написания своей «Истории Франков», но в большей степени его должно было заинтересовать именно житие, написанное этим автором. В собрании о жизни и чудесах святых «Житие Отцов», созданном Григорием Турским, без труда узнаются элементы сочинения Сульпиция. Сами сочинения Григория Турского являются вторым по значимости источником о Мартине, а также многих других святых, почитавшихся в государстве Меровингов. Это как его «История Франков», так и четыре книги о чудесах святого Мартина Турского. Также об этом святом существуют источники поэтического характера, а именно: поэты середины V в. Паулин Перигорский и знаменитый Венаций Фортунат (середина VI в.). Но для нас наибольшую ценность при изучении жизни и представления образа святого Мартина имеет именно житие, написанное Сульпицием, а также его «Диалоги» и послания. Что касается степени достоверности его сведений о Мартине, то можно с уверенностью сказать, что она высока (конечно, если говорить о конкретных фактах жизни святого, а не о совершенных им чудесах). Изо всех имеющихся у нас источников о Мартине только сочинения Сульпиция и сам он были современными ему. Ниже мы скажем и о существенных психологических и культурных особенностях личности Сульпиция, которые служат весомым основанием для доверия его произведениям. Итак, после рассмотрения источников, имеющихся о святом Мартине, попытаемся составить биографию святого.

Мартин родился в 336 г. в Сабарии (городе римской провинции Паннония), воспитывался в Павии (в Италии), как утверждает Сульпиций, «родителями отнюдь не простого происхождения, занимавшими далеко не последнее место в этом мире, но язычниками». Сразу нужно сделать замечание о том, что рассказ Сульпиция о происхождении и детстве Мартина подал пример последующим авторам житий. Интересной является концепция о неслучайной принадлежности многих святых знатному роду. Этот момент будет подробнее раскрыт ниже, в процессе рассмотрения социального аспекта культа святых.

Итак, происхождение Мартина и карьера военного, которую прочил ему отец, отнюдь не говорило в пользу будущего святого. Особенно значимым моментом является рождение Мартина в семье язычников. В собрании житий святых Григория Турского факт происхождения будущего святого из семьи язычников также подчеркивается. Это своеобразный тип «грешника по происхождению», что ещё более должно было усиливать заслуги и «духовную брань» святого. Итак, как сообщает Сульпиций, «чуть ли не с первых лет [жизни] более влекло мальчика светлое святое детство, посвящённое служению Богу». Подобное замечание встречается и в большинстве житий святых Григория. В десять лет Мартин становится оглашенным (катехуменом) несмотря на недовольство родителей, что уже говорит о его преданности Богу (уже в детстве он, в первую очередь, исполняет Божью волю, а не родительскую). Вскоре «чудесным образом полностью обратившись к Божьему делу, по исполнении двенадцати лет, возжаждал Мартин отшельничества и исполнил бы свое желание, если бы не стал препятствием его ранний возраст. Но, дух свой навсегда обратив к монастырю и церкви, готовил он его все юношеские годы, чтобы затем посвятить себя служению. Но когда императором был обнародован эдикт о том, что сыновья ветеранов приписываются к воинам, хлопотами отца, весьма недовольного его успешными [духовными] подвигами, в возрасте пятнадцати лет стал Мартин связанным военной присягой, испросив себе в услужение только одного раба, которому, однако, настолько служил как хозяину». Таким образом, уже в раннем возрасте Мартин проявляет добродетель, являвшуюся важнейшей и самой характерной для святых, которая была особенно ему присуща и выделялась Сульпицием, - смирение. И Мартин Турский - один из первых святых, который так упорно следовал этой добродетели. Это стало немаловажным поводом для доказательства некоторыми исследователями близости Мартина Турского и вообще всех галльских святых IV - VI вв. православной традиции, для которой смирение является определяющей и самой необходимой чертой святого человека. Также, уже на данном этапе своей жизни, Мартин успешно преодолевает своеобразное искушение (именно искушение не смириться, бросить службу и полностью и сразу посвятить себя святой жизни). И в период военной службы будущий святой совершает свой первый и столь знаменитый (давший вдохновение художественному искусству в изображении Мартина) акт милосердия, когда он, будучи ещё военным, разрезал пополам свой плащ и одел этой половиной замерзающего нищего. И за этим актом милосердия происходит и первое божественное видение Мартину - своеобразная награда и доказательство избранности Мартина. Все выше отмеченные моменты являются очень важными для биографий святых. Те или иные, они используются и повторяются во многих описаниях жизни святых Григория Турского. Их важность имеет двоякий характер. Они были также же естественны и необходимы в жизни святого человека, если говорить о том, что есть христианский «святой», что есть «святость» в определении и понимании Блаженного Августина, как и были нужны галльской церкви в период христианизации Галлии и в период становления Франкского государства поскольку жития святых, их пересказ были очень действенным средством обращения язычников и поддержания веры уже обращённых, и особенно в народной среде. Во многом это обстоятельство и стало причиной использования однообразных приёмов при описании жизни святого.

Итак, уже в юношеские годы Мартин отличался праведной жизнью, и его уже почитали. Вскоре в жизни будущего святого происходит ещё одно значимое событие - первое столкновение его, человека Божьего, с властью светской. Он впервые говорит о себе как о «воине Христове». О ярком противостоянии Церкви и государства в контексте развития культа святых мы поговорим подробнее несколько позднее, однако нужно заметить, что в лице Мартина, в сочинениях Сульпиция о нём непростые отношения светской и церковной власти чётко выражены. Оставив военную службу, Мартин некоторое время состоял при знаменитом Иларии Пиктавийском, епископе Пиктавы. Став его смиренным учеником он выполнял обязанности экзорциста, т.е. изгоняющего демонов (должность, считавшаяся самой низкой в церковной иерархии). Нужно сказать о том влиянии, которое оказал на будущего святого его учитель. В духовном облике Мартина Турского, в его поведении, его взглядах на некоторые актуальные для его современности вопросы (о которых мы можем составить мнение на основании сочинений Сульпиция), прослеживается сходство его со своим духовным отцом. Это является важным моментом, поскольку Иларий Пиктавийский, Мартин Турский и Сульпиций Север заложили тот фундамент в западной, галльской культуре святости, на котором будут основываться будущие западные монашеские течения, в том числе, Франциска Ассизского.

Иларий Пиктавийский действительно много сделал для галльского христианства. Его заслугой является принятие галльскими епископами Никейского символа веры. Иларий Пиктавийский был личностью незаурядной, как и его ученик, Мартин. Он не раз находился в ссылках за свои убеждения, был непримирим в своей позиции относительно арианского спора. Сульпиций даже прямо говорит о том, что «Галлия погрязла в арианской ереси, потому что Илария удалили, и только благодаря ему впоследствии от ереси и очистилась». Однако вместе с этим он не был жесток и проявлял милосердие и к еретикам, как и Мартин позднее по отношению к Присцилиану. Илария, как и Мартина впоследствии, недолюбливало большинство епископов. Он и сам был епископом, но отличался от массы епископата своими аскетическими устремлениями, непокорностью во взглядах, дерзостью поведения с некоторыми представителями власти. Все эти черты характера и поведения можно наблюдать в поступках Мартина и характеристике его Сульпицием. Илария считают одним из столпов галльского христианства не случайно. Дело в том, что он благодаря ссылкам на Восток близко познакомился с традицией восточного христианства и вобрал в себя дух этой традиции, а главное, мощного монашеского, аскетического течения. До нас дошла переписка Илария с деятелями восточной церкви, восточного монашества. Он привнёс в галльское христианство восточную христианскую традицию, восточную культуру святости. Он также является автором разных богословских трудов, главным из которых считается трактат «О Троице». Иларий Пиктавийский по праву считается одним из Отцов галльской церкви. И Мартин Турский стал преемником Илария. Он воплотил в жизнь традицию, с которой познакомился на Востоке его учитель и которой он следовал в своих взглядах. Он положил начало галльскому монашеству, которое первоначально было основано им именно по примеру монашества восточного, но затем ставшим особой, западной монашеской традицией.

Мартин покинул Илария для того, чтобы начать миссионерскую деятельность и прежде всего для того, чтобы обратить в христианство своих родственников. По пути в родные края он стойко выдерживает искушение дьявола. Это эпизод, вставленный намеренно Сульпицием по библейскому примеру искушения Христа в житие Мартина, также будет в той или иной мере использоваться в житиях Григория Турского. На родине Мартина ждали гонения и преследования последователей арианской ереси. Мартин снова направился в Италию, недолго пробыв в Медиоланском монастыре, где, как повествует Сульпиций, его утеснял арианский епископ, и тогда святого сослали на остров Галлинария, где он вёл жизнь по примеру восточных пустынников. Уже позже появятся такие выражения как: «Северная Фиваида», «Галльская пустыня», когда пример восточных отшельников, восточных монастырей будет взят и адаптирован галльским христианством. Мартин же был первым, кто попытался на практике осуществить идеал восточного монашества. Жизнь отшельником, хоть и не продолжительная, не проходит бесследно, и вскоре у Мартина появляется свой ученик, что, кстати, напоминает традиции восточного учительства. Затем Мартин совершает самое серьёзное чудо, воскрешает мёртвого. Сульпиций, рассказывая об этом, впервые подчеркивает, что сам Мартин заступился за этого человека. Повествуя о совершении этого чуда, Сульпиций возносит Мартина на максимальную вершину святости: «И столь после этого воссияло имя блаженного мужа, что стал он всеми почитаться святым, приравненным даже - и справедливо - к апостолам».

В 372 г. Мартин становится епископом города Тура. Рассказ Сульпиция об этом событии весьма показателен. Как он отмечает, Мартин не хотел принимать эту должность, и его буквально обманом и силой доставили в Тур. Множество людей хотели видеть Мартина епископом, притом не только Тура, но и из соседних городов. Особенностями религиозности вчерашних язычников можно объяснить то, что народ хотел видеть своим защитником, своим талисманом, известного в их местности, совершавшего многочисленные чудеса человека (как об этом говорилось людям церковнослужителями). Однако, как повествует Сульпиций, некоторые из епископов, призванные для избрания, противились кандидатуре Мартина, поскольку не хотели видеть епископом человека «столь жалкого вида».

Пример епископства Мартина Турского используется многими исследователями для доказательства точки зрения о характерности для Галлии типа монаха-епископа, а также для утверждения «подлинно церковного характера изначального галльского монашества». Для Галлии действительно был характерен этот синтез. Это связано со многими особенностями христианизации Галлии. Однако сам эпизод, описанный Сульпицием, сами условия происхождения монашества, особенно восточной традиции, традиции аскетической говорят об изначальном противоречии между официальными структурами церкви и монашескими объединениями. В биографии Мартина это не последний пример подобной оппозиции. Это противоречие прямо высказывал великий Иероним в «Письме к Павлину», о недоброжелательном отношении к епископам не раз говорит в своих сочинениях и сам Сульпиций и даже о столь почитавшемся им святом как Мартин он отмечает, что чудес воскрешения он совершил меньше, чем до того как стал епископом. Эта же оценка епископской деятельности для святого и возможности совершения им чудес была воспринята и Григорием Турским. Аскетическая традиция монашества изначально по сути своей во многом противоречила официальным структурам церкви. Ещё более восхваляет Сульпиций Мартина за то, что тот сочетал в себе обе ипостаси.

Итак, став епископом, Мартин не теряет основной своей добродетели - смирения. Духовно взращённый на идеалах восточных монахов и аскетов и стремящийся к этому идеалу в душе, он невольно был вынужден создать некий синтез церковного деятеля и монаха, который, как отмечают исследователи, был характерен также для святых Афанасия, Илария, Паулина Ноланского и самого Сульпиция, для этих столпов галльского христианства и монашеской традиции. Мартин основывает свой знаменитый монастырь Мармутье именно по восточному образцу. Сульпиций как бы желая подчеркнуть это, не случайно при описании места, где был основан монастырь, употребляет слово «пустыня» (которое, разумеется, не слишком подходит для горной, лесистой местности юга Франции). Вот как описывает Сульпиций образ жизни в монастыре Мартина: «Мартин сам построил себе бревенчатую келью, и многие братья поступили подобным образом. Другие же, перебравшись через гору, вырыли там себе пещеры. Всего послушников было около восьмидесяти, и примером им был сам блаженный учитель. Там никто не имел никакой своей собственности, все находилось в общем пользовании. Ничего не покупали и не продавали, как это и принято у большинства монахов. Если что и дозволялось из ремесла, то только писание, но к этому делу были приставлены юные возрастом, старшие же возносили молитвы. Редко кто-либо покидал свою келью, разве что когда собирались к месту молитвы. Вина никто не употреблял, кроме случаев болезни». В описании уклада жизни Мармутье без труда узнаются описания монастырей Египта, Нитрийской пустыни. Также стоит заметить, что уже Мартин в своём монастыре обращал внимание на изучение Священного Писания, возможно, переписывание священных книг. Так закладывались основы монастыря как такового, как практически единственного интеллектуального центра в средневековом европейском государстве. Следует заметить также, что чтение Священного Писания (вкупе с творениями святых отцов) и размышление над ними являлись непременным условием иноческого жития и были свойственны не только монашеству восточному на всех этапах его становления, но и западному.

Как сообщает Сульпиций, из Мармутье вышло впоследствии много епископов, поскольку многие хотели видеть у себя пастырем человека из прославленного своим основателем монастыря. Тогда ещё считавшиеся по пальцам монастыри в Галлии должны были быть одними из главных поставщиков кадров служителей Церкви, с этим приходилось мириться.

Несомненно, что именно образ Мартина послужил утверждению такого типа святого, характерного в особенности для Галлии, как тип «святого епископа». Благодаря произведениям Григория Турского впоследствии этот тип святого стал одним из самых распространённых во Франкском государстве. Разумеется, это было связано и с внутренним развитием церковной структуры, и с политикой государства в отношении церкви.

Став епископом, Мартин разворачивает масштабную деятельность по христианизации языческого населения и распространения монашества. Он постоянно ездит по вверенным ему диоцезам и даже за их пределы именно с целью обращения языческого населения, разрушения языческих идолов. В повествовании о деятельности Мартина по христианизации Сульпиций даёт нам весьма ценные замечания и позволяет в некоторой степени представить картину религиозности галльского населения того периода, именно отношение галлов к божественному, а также характерные методы и особенности христианизации в тот период. Очень интересен, например, рассказ Сульпиция о христианизации Мартином некой языческой деревни. В этой местности, возможно, был монастырь, по крайней мере, Сульпиций упоминает монахов, присутствовавших при низвержении Мартином языческого идола и которые, к слову, намеревались увидеть мученическую смерть святого от язычников. Монахи в этой местности были, но по контексту становится понятно, что местность была в полноте своей языческая. Монахи жили обособленно, и целью их часто было своё спасение, совершенствование собственной веры. Мартин же являет нам образец святого, желающего спасения для всех, готового даже предположить, что и дьявол заслужил бы прощение, если бы раскаялся(!). Сульпиций очень высоко оценивает миссионерскую деятельность Турского епископа. Местность, о которой мы говорили ниже и которую Сульпиций, правда, конкретно не называет, вся уверовала благодаря Мартину, благодаря его деятельности. Как убеждён Сульпиций, не осталось мест, где бы не было хоть церквушки. Он много ездил именно по сельским местностям и везде, где обращал людей, строил монастыри (не церкви, а именно монастыри!), чему, кстати, не нужно слишком удивляться, если принять во внимание, что в то время в Галлии подавляющее большинство построек, многие религиозные, в том числе и, особенно в сельской местности имели простейшую архитектуру, а дерево было важнейшим материалом. Сульпиций упоминает даже монахов, поселившихся в заброшенной крепости. Разумеется, не будем забываться. Менталитет вчерашних язычников вряд ли могли изжить громогласные увещевания ни Мартина, ни другого святого миссионера. К тому же Сульпиций даёт нам красочное описание того, как проходило обращение язычников: «…вся толпа, вознеся крик к небу, признала Христа Богом, и потом все стали припадать к коленям блаженного мужа, истово требуя, дабы он сделал их христианами. И он немедля, прямо посреди поля, всех через возложение руки объявил оглашенными». Поголовное обращение не могло свидетельствовать о глубокой вере, оно было следствием момента эмоционального переживания, громогласной проповеди, зрительного и слухового восприятия. Важна была мощь, если «Бог Мартина» сильнее идола (что выражалось в его свержении), то ему и должно поклоняться, но надолго ли? Характерное проявление религиозности простых сельских жителей: «Бог Мартина, спаси нас». Сульпиций рассказывает о христианизации Мартином одной густонаселённой деревни, где «в глаза не видели христианина». В то время христианство ещё далеко не прижилось и не завладело (по - крайней мере, не всеми) душами варваров. Важно было чудо, знамение, мощь бога. Именно так он мог себя проявить. Кстати, применительно к другому случаю обращения Мартином язычников в одной деревне Сульпиций говорит, что уверовали почти все, но не все.

Однако христианизация шла далеко не мирно. Сам Мартин был милосерден и силу не применял, но идолов громил безжалостно. И во многих случаях язычники сопротивлялись силой. Святой пытался смягчить души, но не действовать жестко.

Мартин, действительно, выделялся на фоне основной массы галльских епископов, был достаточно незаурядной личностью, отличался весьма независимым мнением и был известен исключительной порядочностью и справедливостью. Особенно его милосердие проявилось в известном процессе над Присциллианом и его сподвижниками. Когда он и его ближайшие единомышленники были осуждены на казнь императором Максимом по доносу епископа Идация, Мартин просил императора не применять к ним смертной казни, но она всё же состоялась. Турский святой не мог примириться с тем, что пролилась кровь еретиков, и в дальнейшем уклонялся от общения с епископами Галлии, не посещал никаких синодов и собраний. При этом Мартин считал казнь еретиков и своей виной и, рассказывая об этом, Сульпиций невольно и не первый раз даёт понять, что епископство умаляет святость.

Мартина не любило большинство галло-римского епископата, но к его мнению прислушивались, авторитет, а скорее слава Турского исповедника, при жизни удостоившегося статуса святого, привлекали к нему множество людей разного положения и сфер деятельности. Отец, чью дочь исцелил Мартин, направляет её к нему в качестве ученицы. Святого постоянно окружают монахи и его ученики.

Выше вскользь затрагивался вопрос об отношении Мартина к представителям светской власти. Эпизоды, посвящённые этому вопросу и освящённые Сульпицием, важны не только для характеристики личных качеств святого, но также показывают особенности религиозности гало-римлян, уже не простых людей, а высокопоставленных светских лиц и, в частности, императоров. Мартин ведёт себя среди них по обыкновению скромно, но при этом гордо и независимо, не раболепствует, за трапезой уравнивает императора с простым пресвитером, передав чашу, из которой сам отпил, ему, а не властителю, как тот желал. Император же надеялся отпить следующим из чаши, поскольку это стало бы залогом удачи и защиты.

Подводя к концу свой труд о Мартине, Сульпиций повествует о своей собственной встрече со святым. Этот эпизод показывает, насколько действительно большое впечатление произвёл святой на Сульпиция. Это впечатление, несомненно, стало одним из побудительных моментов для него к написанию жития Мартина. Сульпиций даёт очень полную картину именно духовного облика святого. Надо заметить, что послания и диалоги Сульпиция не дополняют, а являются естественным продолжением рассказа о Мартине, и в них он усиливает данную им святому характеристик, несомненно, несколько пафосную и приукрашенную, но вполне согласующуюся с описанной Сульпицием деятельностью Мартина. Он рассказывает о своей личной беседе со святым, а точнее о нравоучительных речах Мартина. Святой говорил с ним о смирении, о духовной брани, о святой бедности, приводя здесь пример Паулина Ноланского, с которым дружен был Сульпиций. Оба они почитали Мартина и вдохновлялись его примером в собственном отречении от светской жизни. Речи Мартина были в духе восточного монашества, но надо заметить, что святой адаптировал монашеский идеал для Галлии: необходим не полный уход от мира, а подвижничество, поскольку ещё так много язычников в Галлии. «Беседа Мартина была о соблазнах мира, о бренности светской жизни». Сульпиций в своих сочинениях не раз отмечает, каким безнравственным было его время, не раз говорит о греховности массы епископов, их неподобающем поведении и облике. Видимо, образ Турского епископа действительно поразил его разительным отличием от этой массы. Сульпиций не раз даёт понять, что Мартин был оппозиционером официальной церкви и массе галло-римского епископата.

Он перечисляет добродетели Мартина, формируется действительно незаурядный образ святого. В цитатах, которые Сульпиций приводит из его речей, прослеживается живость восприятия, острый ум, справедливость и иногда даже ирония. Из всех добродетелей Мартина более всего можно выделить смирение, милосердие святого, но при этом он мог быть и строг, однако справедлив и всегда ровен в суждениях, в своём образе, поведении, «анимаясь, казалось, посторонним делом, он всегда молился. О, воистину это был блаженный муж, в котором не было лукавства: никого не осуждал, никого не проклинал, никому злом за зло не воздавал. Ибо против всех несправедливостей обрел такое терпение, что, когда стал епископом, без всякого порицания переносил он поношения самых низших клириков и потому либо изгонял их позже, либо всё же удерживал своей любовью, в которой сам [постоянно] пребывал.

Никто никогда не видел его во гневе, никто - раздражённым или смеющимся. Он всегда был ровен. Казалось, что небесная радость, превосходящая человеческую природу, всегда пребывает на его лице. Никогда ничего, кроме Христа, в речи его, никогда ничего, кроме благочестия, мира и милосердия в сердце его не пребывали». Действительно нужно согласиться с Георгием Федотовым, замечательно охарактеризовавшим и понявшим двойственность образа святого в приверженности Мартина аскетизму, но при этом являющимся активным миссионером - проповедником. Сульпиций не раз в своих сочинениях о святом отмечает, что у Мартина было много ненавистников, некоторые даже презирали его, насмехались над ним. Его образ, поведение были незаурядны для своего времени и не понятны массе епископата, к тому же существовала явная неприязнь между монашеством и официальной церковной иерархией, свидетельства об этом мы находим не только у Сульпиция. Именно монахи были постоянными спутниками Мартина, именно они более других скорбели о кончине святого: «Набросятся хищные волки на стадо твое: кто нас от укусов их пастырской защитой оградит». Мартин, находясь при смерти, не терял своих главных добродетелей: смирения и милосердия. Признавая тяжесть пути святости, он не делает поблажек больному телу, говорит о том, как счастлив, наконец, покинуть этот мир, но ни за что не отказался бы ещё послужить ему, если на это будет Божья Воля. Однако Мартин ушёл из жизни 8 ноября 397 года. По своему завещанию, был похоронен на кладбище бедных 11 ноября 397 года. На его похоронах собралось огромное количество людей, присутствовало 2000 монахов, хор девственниц. Впоследствии Григорий Турский поведает ставшей знаменитой историю о том, как не могли люди поделить тело святого, обе стороны желали, чтобы он упокоился именно у них. Св. Мартин Турский был первым святым немучеником, хотя Сульпиций неоднократно отмечает, что Мартин своей жизнью заслужил этот титул, равенства пророкам и апостолам.

Активное паломничество к Мартину было ещё при его жизни. Не раз упоминает Сульпиций разных людей, приходивших к нему за помощью, просто увидеть святого, послушать его речи. Сульпиций упоминает о неком Кляре, человеке, видимо, знатном и богатом, который, оставив всё своё имущество, отправился к Мартину: «соорудил он себе недалеко от епископского монастыря хижину, и многие братья стали обретаться рядом». Благодаря деятельности Мартина состав галльского монашества активно расширялся. С его помощью оно постепенно обретало почву под ногами, официальный статус. Поскольку Мартин был по своей сути монахом-епископом, он всячески содействовал укреплению монашества.

Характеристика личности святого Мартина Турского вызывает споры у исследователей. Проблема опять же вытекает из того синтеза, о котором мы говорили ниже, синтеза в личностном стремлении святого монаха и епископа. Мартин разворачивает активную миссионерскую деятельность, громит языческие идолы, громогласно возвещает слово Божье, исцеляет, увещевает, много ездит по подвластным ему диоцезам, его окружают монахи, его почитатели, с ним ищут встречи представители высшей светской власти, авторитета которых святой не признает и ведёт себя с императором и другими епископами весьма уверенно и иногда даже дерзко. При этом остаётся человеком «жалкого вида», не отвечает силой на обиды, громит идолы, но не презирает язычников и еретиков, по возможности удаляется в келью для молитвы, самоуничижает себя, посыпает голову пеплом, ходит во власянице и спит на полу. Проявляет милосердие к любой живой твари, пуще всего боится хоть малого проблеска гордыни в себе, спокойно сносит оскорбления своего диакона и избиения язычников. И таких примеров можно приводить очень много в рассказе Сульпииця о Мартине. Исследователи задаются вопросом: кто же он: монах - аскет или всесильный епископ? Чаще склоняются к первому варианту. Трудно окончательно охарактеризовать этого святого с той или другой точки зрения. Несомненно, Сульпиций пусть и ненамеренно придерживался определённого замысла в изображении Мартина, видя в нём идеал церковного деятеля, однако мощный культ святого, переживший века, множество посвящённых ему церквей, монастыри, местности, почитание его, переходившее из поколения в поколение, вера в его покровительство французским королям и Франции, наконец, сами споры и неопределённость в характеристике святого, восхищение сочетанием в его личности традиции восточной культуры святости, активной миссионерской деятельности, исповедника, монаха, грозы языческих идолов, активного церковного деятеля являются серьёзным подспорьем считать личность Мартина Турского действительно незаурядной. Это был первый известнейший галльский святой, открывший Галлии пути монашества, культуры святости.