 |
Взаимоотношения с арбитрами и лицами со схожими функциями. 8 глава
|
|
|
|
Анализ п. 2 ст. 18 и п. 2 ст. 19 Кодекса позволяет выделить предметы дисциплинарного разбирательства в отношении адвоката. Данные предметы, не являясь формально составами правонарушений, по сути, определяют сферы противоправного поведения адвоката.
Одним из ключевых моментов применительно к возможности привлечения адвоката к ответственности за совершение указанных действий является их анализ с точки зрения возможности совершения соответствующих проступков в ходе адвокатской деятельности и (или) вне такой деятельности.
Очевидно, что неисполнение решений органов адвокатской палаты в качестве предмета дисциплинарного разбирательства имеет достаточно узкую сферу: это отношения адвоката и соответствующей адвокатской палаты, возникающие в связи с исполнением (в случае нарушений со стороны адвоката - неисполнением) адвокатом решений палаты.
Не менее очевидно и то, что неисполнение адвокатом решений органов адвокатской палаты, в чем бы оно ни выражалось, имеет место вне сферы адвокатской деятельности.
Ведь под адвокатской деятельностью, согласно дефиниции п. 1 ст. 1 Закона об адвокатской деятельности и адвокатуре, понимается квалифицированная юридическая помощь, оказываемая на профессиональной основе адвокатами доверителям в целях защиты их прав, свобод и интересов, а также обеспечения доступа к правосудию.
Обязанность адвоката исполнять решения органов адвокатской палаты субъекта РФ, ФПА РФ, принятые в пределах их компетенции, закреплена в подп. 4 п. 1 ст. 7 Закона об адвокатской деятельности и адвокатуре. Однако совершение адвокатом действий, направленных на исполнение данной обязанности, не является собственно адвокатской деятельностью, потому что эти действия не направлены на оказание юридической помощи доверителям.
|
|
|
Вместе с тем бесспорно, что обязанность адвоката по исполнению решений органов адвокатской палаты обусловлена профессиональным статусом субъекта рассматриваемой обязанности. Но само исполнение соответствующих решений является обязанностью уж точно не адвокатской, а профессиональной, вытекающей из членства в организации (палате).
Обратимся теперь к такому предмету дисциплинарного разбирательства, как неисполнение или ненадлежащее исполнение адвокатом своих профессиональных обязанностей перед доверителем. Этот предмет связан непосредственно с адвокатской деятельностью, т.е. с оказанием доверителю юридической помощи.
На первый взгляд кажется, что нарушения, квалифицируемые как неисполнение (ненадлежащее исполнение) адвокатом своих профессиональных обязанностей перед доверителем, возможны только в ходе адвокатской деятельности, т.е. при оказании указанному лицу юридической помощи. Однако это не так.
В качестве подтверждения данного тезиса можно использовать, например, такой институт, как адвокатская тайна. Из п. 2 ст. 6 Кодекса следует, что срок хранения адвокатской тайны не ограничен во времени, т.е. адвокат обязан сохранять соответствующую тайну и после выполнения поручения доверителя.
Представим ситуацию, в которой адвокат уже после исполнения поручения неправомерно разглашает сведения, ставшие ему известными в связи с оказанием юридической помощи. Понятно, что правоотношение между адвокатом и доверителем по оказанию квалифицированной юридической помощи прекращено и осталось в прошлом. Вместе с тем между указанными лицами сохранилось поверенное отношение, которое является самостоятельным видом правовой связи между ними <1>. Нарушение адвокатом режима тайны в отношении бывшего доверителя допускается им не в ходе адвокатской деятельности (поскольку помощь этому лицу адвокат больше не оказывает), однако профессиональным нарушением все же является. Более того, такое нарушение в силу п. 2 ст. 18 и п. 2 ст. 19 Кодекса служит предметом дисциплинарного разбирательства.
|
|
|
--------------------------------
<1> Подробнее о дифференциации правоотношения по оказанию юридической помощи и поверенного правоотношения см. комментарий к ст. 6 Кодекса.
В связи со сказанным важно отметить, что в п. 2 ст. 6 Кодекса соблюдение профессиональной тайны названо безусловным приоритетом не адвокатской деятельности, а деятельности адвоката, т.е. и такой деятельности, которая не направлена на оказание юридической помощи доверителю.
Более того, из содержания указанной нормы вытекает, что субъектом соответствующей обязанности по сохранению адвокатской тайны (а значит, и дисциплинарной ответственности в случае нарушения режима тайны) может быть лицо, чей адвокатский статус прекращен или приостановлен. Деятельность такого лица, вне всяких сомнений, адвокатской не является, однако соответствующие обязанности по соблюдению режима адвокатской тайны Кодекс ему предписывает исполнять.
Следующий предмет дисциплинарного разбирательства - поступок адвоката, который порочит его честь и достоинство. Он может быть совершен адвокатом как в ходе адвокатской деятельности (оказания юридической помощи доверителю), так и вне ее рамок. Данная посылка основана на нормах Кодекса, предусматривающих обязанности адвоката, связанные с сохранением его чести и достоинства при всех обстоятельствах (подробнее об этом см. комментарий к п. 1 ст. 4 Кодекса).
Еще одной нормой Кодекса, устанавливающей обязанность адвоката сохранять честь и достоинство, является п. 4 ст. 9, согласно которому осуществление адвокатом иной (помимо выполнения профессиональных обязанностей по принятым поручениям) деятельности не должно порочить честь и достоинство адвоката. Из анализа данного правила следуют три важных вывода.
Вывод первый. Понятия "адвокатская деятельность" и "деятельность адвоката", как уже отмечалось, не являются тождественными. Выполнение обязанностей по принятым поручениям представляет собой, по сути, оказание юридической помощи доверителям, т.е. собственно адвокатскую деятельность. Указание в рассматриваемой норме на иную деятельность адвоката свидетельствует о том, что такая деятельность отнюдь не исчерпывается адвокатской.
|
|
|
Вывод второй. Честь и достоинство адвокат обязан сохранять не только в процессе адвокатской деятельности, но и при любой иной деятельности (как публичной, так и частной).
Вывод третий. Отнесение обязанностей, выполняемых в ходе выполнения поручений (т.е. в ходе адвокатской деятельности), к профессиональным в совокупности с дифференциацией адвокатской деятельности и иной деятельности адвоката, а также с признанием наличия у адвоката обязанностей, не связанных с оказанием квалифицированной юридической помощи (например, по сохранению адвокатской тайны после выполнения поручения или по исполнению решений адвокатской палаты), позволяет говорить о наличии общего понятия "профессиональные обязанности адвоката", которое включает в себя как разновидность обязанности в процессе осуществления адвокатской деятельности.
Соответственно, и деятельность адвоката делится на собственно адвокатскую (оказание юридической помощи доверителю), профессиональную (связанную с реализацией профессиональных прав <1> и выполнением профессиональных обязанностей) и иную (касающуюся личной жизни, реализации творческого, научного потенциала и т.д.). При этом сохранение чести и достоинства является обязательным для адвоката во всех указанных сферах деятельности.
--------------------------------
<1> Например, в п. 1 ст. 2 Закона об адвокатской деятельности и адвокатуре предусмотрено профессиональное право адвоката совмещать адвокатскую деятельность с работой в качестве руководителя адвокатского образования, а также с работой на выборных должностях в адвокатской палате субъекта РФ, ФПА РФ, общероссийских и международных общественных объединениях адвокатов.
И наконец, о таком предмете дисциплинарного разбирательства, как поступок адвоката, умаляющий авторитет адвокатуры.
|
|
|
О том, что этот поступок может быть совершен адвокатом не только в ходе адвокатской деятельности (т.е. при оказании юридической помощи доверителю), но и в процессе любой другой деятельности (профессиональной и иной), которую осуществляет адвокат, однозначно говорится в п. 4 ст. 9 Кодекса.
Резюмируя сказанное, можно сделать следующие выводы.
Во-первых, деятельность адвоката делится на адвокатскую (оказание юридической помощи доверителям), другую профессиональную (не связанную с выполнением обязанностей по принятым поручениям, но обусловленную профессиональным статусом) и иную (непрофессиональную, т.е. творческую, научную, частную и т.д.).
Во-вторых, три из четырех указанных предметов разбирательства обусловлены как адвокатской, так и иной (профессиональной и не только) деятельностью. Неисполнение же адвокатом решений адвокатской палаты к адвокатской деятельности в принципе не относится.
Завершая комментарий п. 2 ст. 19 Кодекса, важно отметить, что наличие в отношении адвоката дисциплинарного производства предполагает определенные ограничения его прав. В частности, такой адвокат временно не вправе прекратить статус адвоката по собственному желанию или изменить членство в адвокатской палате. Заявления адвоката, в отношении которого ведется дисциплинарное производство, о прекращении статуса или об изменении им членства в адвокатской палате подлежат рассмотрению лишь после окончания дисциплинарного разбирательства.
3. Всякое действие (бездействие) адвоката, в котором можно усмотреть нарушение правовых или этических норм, подлежит обязательному рассмотрению в соответствии с определенными процедурными правилами, имеющими в своей основе общепризнанные требования к юридическим процедурам. В этом состоит основная функция дисциплинарного производства.
Своевременность разбирательства призвана обеспечить оперативность и эффективность защиты прав или интересов, которые могли быть нарушены в результате вменяемого адвокату дисциплинарного проступка. Она также уменьшает вероятность целенаправленного сбора, использования и "вброса" материалов, компрометирующих адвоката, что могло бы существенно расширить возможности для давления на адвокатов со стороны процессуальных оппонентов и третьих лиц. Только актуальный вопрос (с точки зрения его негативного влияния на представления о чести и достоинстве адвоката, его профессионализме, авторитете адвокатуры и правосудия в целом) может и должен стать предметом дисциплинарного разбирательства. Своевременность данной процедуры обеспечивается указанием в Кодексе конкретных сроков, ограничивающих возможности возбуждения дисциплинарного производства, а также правил определения процессуальных сроков (п. п. 5, 6 ст. 18).
|
|
|
Объективность дисциплинарного производства предполагает, во-первых, незаинтересованность лиц, возбуждающих и рассматривающих дело, в конкретном результате его рассмотрения, во-вторых, детальный анализ и правильную оценку совокупности доказательств и каждого доказательства по делу, включая такие общеизвестные критерии оценки доказательств, как относимость, допустимость, достоверность и достаточность для принятия решения.
В свою очередь, справедливость разбирательства означает отсутствие намеренных или случайных преимуществ у одной из сторон производства, соответствие всех условий разбирательства и его результатов совокупности правовых, этических и логических норм, актуальных в процессе, а также существующим в обществе представлениям о справедливости.
Общие требования к дисциплинарному производству в отношении адвоката предполагают не только рассмотрение и разрешение дела, но также исполнение принятого решения, т.е. совершение советом адвокатской палаты субъекта РФ действий, направленных на реализацию принятых решений о прекращении адвокатского статуса, наложении или снятии мер дисциплинарной ответственности, информирование адвокатского сообщества и заинтересованных лиц о результатах дисциплинарного разбирательства.
Нормативная база, на основе которой должно быть мотивировано принятое по дисциплинарному делу решение, ограничена законодательством об адвокатской деятельности и адвокатуре и Кодексом.
"Давая объяснения на заседании квалификационной комиссии 10 декабря 2004 г., заявительница К. подтвердила доводы, изложенные в ее письменных заявлениях от 8 и 19 сентября 2004 г., дополнительно пояснив, что 29 июля 2004 г. она заключила соглашение, отдала деньги, а 30 июля передумала; обратилась она в Коллегию адвокатов совершенно случайно по объявлению в газете; при заключении соглашения помимо Г. присутствовали ее муж У. (он делал фотографии) и адвокат В. Заявительница просит прекратить статус адвоката В. за то, что ей не возвращают деньги. Она считает, что В. - "босс" коллегии адвокатов и он должен отвечать за поступки своих сотрудников.
Представитель заявительницы - адвокат С. дополнительно указал, что адвокат В. руководил действиями Г. Как председатель Коллегии адвокатов он знал о допускаемых Г. нарушениях при заключении соглашений с клиентами, не мог не знать. Соглашение, заключенное Г. от имени Коллегии адвокатов с К., не соответствует требованиям закона и поэтому не имеет юридической силы. В настоящее время К. обратилась в суд с иском к Коллегии адвокатов, в качестве третьих лиц привлечены Г. и В. Представитель просил поддержать обоснованную, с его точки зрения, просьбу К. о прекращении статуса адвоката В., так как такое решение поможет ей отстаивать свою позицию в суде по указанному иску.
Комиссией было исследовано решение Совета Адвокатской палаты г. Москвы N 70 от 7 октября 2004 г. Совет Адвокатской палаты г. Москвы заслушал и обсудил информацию вице-президента Адвокатской палаты г. Москвы о вопросах обеспечения оказания квалифицированной юридической помощи членами Московской коллегии адвокатов "..." адвокатами В. и Ч. При этом Совет отметил следующее: имеющиеся в Совете обращения и жалобы граждан свидетельствуют о грубом нарушении Коллегией требований Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации", Кодекса профессиональной этики адвоката, обычаев и традиций российской адвокатуры; в частности, генеральным директором коллегии, который по уставу избирается общим собранием, т.е. адвокатами В. и Ч., является лицо, не состоящее в реестре адвокатов; договоры с доверителями заключаются от имени Коллегии ее генеральным директором, что противоречит ст. 25 Федерального закона и делает их ничтожными; жалобы Р. и К., полученные Советом Адвокатской палаты г. Москвы, свидетельствуют о грубом нарушении Коллегией прав и законных интересов граждан, обратившихся за юридической помощью (отказ в возврате денежных сумм в результате расторжения соглашения). Полагая, что названные нарушения препятствуют гражданам в реализации их права на получение квалифицированной юридической помощи, Совет решил:
1. Предложить членам московской коллегии адвокатов "..." адвокатам В. и Ч. привести учредительные документы Коллегии... в соответствие с требованиями закона.
2. До 1 декабря 2004 г. представить в Совет Адвокатской палаты г. Москвы приведенные в соответствие с требованиями закона учредительные документы московской коллегии адвокатов "...".
3. Привести в соответствие с законом содержание текстов договоров, заключаемых между доверителем и адвокатом.
4. Принять меры к рассмотрению жалоб гр-н Р. и К. о возврате им незаконно удерживаемых денежных средств.
5. До 1 декабря 2004 г. представить в Совет Адвокатской палаты г. Москвы документы, свидетельствующие о рассмотрении жалоб Р. и К. (решение Совета направлено в московскую коллегию адвокатов "..." 23 ноября 2004 г.).
Выслушав объяснения заявительницы К. и ее представителя адвоката С., изучив материалы дисциплинарного производства, обсудив доводы заявления и жалобы К. от 8 и 19 сентября 2004 г., квалификационная комиссия, проведя голосование именными бюллетенями, пришла к следующим выводам...
Из представленных заявительницей К. документов усматривается, что договор N 1173 об оказании юридических услуг был заключен ею 29 июля 2004 г. не с адвокатом В., сведения о котором внесены в реестр адвокатов г. Москвы, а с московской коллегией адвокатов "..." в лице ее генерального директора Г., который адвокатом не является, поэтому на него перечисленные требования Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" не распространяются.
Адвокат В. является соучредителем и членом московской коллегии адвокатов "...", но в силу п. 12 ст. 22 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" члены Коллегии адвокатов не отвечают по ее обязательствам, а Коллегия адвокатов не отвечает по обязательствам своих членов.
В договоре N 1173 от 29 июля 2004 г. отсутствует указание на то, что юридическая помощь в объеме, определенном в п. 1 (предмет договора) договора, будет оказана гр-ке К. адвокатами, в том числе адвокатом В.
Никаких доказательств (кроме своих многочисленных устных и письменных объяснений, писем, телефонограмм и т.п.), свидетельствующих о том, что адвокат В. фактически и (или) юридически принял договор N 1173 от 29 июля 2004 г. к исполнению, совершил какие-либо действия, позволяющие констатировать возникновение между адвокатом В. и обратившейся за оказанием юридической помощи К. правоотношений по типу "адвокат-клиент", квалификационной комиссии заявителем не представлено.
Выявленным Советом Адвокатской палаты г. Москвы после поступления в Палату жалобы К. нарушениям московской коллегией адвокатов "..." требований Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации", Кодекса профессиональной этики адвоката, обычаев и традиций российской адвокатуры Советом Палаты дана принципиальная критическая оценка в решении N 70 от 7 октября 2004 г. Адвокатам - учредителям Коллегии, в том числе и адвокату В., предложено устранить выявленные нарушения. Неисполнение адвокатами - учредителями московской коллегии адвокатов "...", в том числе и адвокатом В., решения Совета Адвокатской палаты г. Москвы N 70 от 7 октября 2004 г. может послужить поводом к возбуждению самостоятельного дисциплинарного производства.
В то же время выявленные Советом Адвокатской палаты г. Москвы в октябре 2004 г. нарушения в деятельности Коллегии адвокатов (несоответствие учредительных документов и текстов договоров (соглашений) об оказании юридической помощи доверителям требованиям закона и др.) не свидетельствуют о принятии адвокатом В. в июле - сентябре 2004 г. на себя каких-либо обязательств перед К. по договору N 1173 об оказании юридических услуг от 29 июля 2004 г.
Согласно п. п. 4.5 и 4.6 Устава московской Коллегии адвокатов "..." (в редакции от 25 июня 2003 г.), действовавшего на момент возникновения спорного правоотношения, руководство текущими делами Коллегии адвокатов осуществлял генеральный директор Коллегии адвокатов (в рассматриваемом периоде таковым являлся Г. - Примеч. комиссии), в компетенцию которого входило, в частности, обеспечение выполнения текущих дел Коллегии адвокатов, право действовать без доверенности от имени Коллегии адвокатов, заключать договоры с клиентами и обеспечивать их исполнение. В компетенцию же председателя Коллегии адвокатов (в рассматриваемом периоде таковым являлся адвокат В. - Прим. комиссии) входили лишь "организация, подготовка и выполнение решений общего собрания, учредителей Коллегии адвокатов" (п. 4.7 Устава).
При рассмотрении жалоб на действия (бездействие) адвокатов квалификационная комиссия исходит из презумпции добросовестности адвоката, которая должна быть опровергнута доказательствами, представленными заявителем (обвиняющей стороной), поскольку в соответствии с п. 1 ст. 23 Кодекса профессиональной этики адвоката разбирательство в квалификационной комиссии адвокатской палаты субъекта РФ осуществляется на основе принципов состязательности и равенства участников дисциплинарного производства. К., обращаясь с жалобой на действия (бездействие) адвоката В., таких доказательств не представила.
На основании изложенного, руководствуясь п. 7 ст. 33 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" и подп. 2 п. 9 ст. 23 Кодекса профессиональной этики адвоката, квалификационная комиссия Адвокатской палаты г. Москвы выносит заключение о необходимости прекращения дисциплинарного производства, возбужденного по жалобе К., вследствие отсутствия в действии (бездействии) адвоката В. нарушения норм Кодекса профессиональной этики адвоката" <1>.
--------------------------------
<1> Дисциплинарная практика Адвокатской палаты г. Москвы, 2003 - 2004 гг. / Под общ. ред. Г.М. Резника; сост. Н.М. Кипнис. М., 2011. С. 328 - 331.
4. В п. 4 комментируемой статьи формулируются обязательные условия, прежде всего связанные с обеспечением конфиденциальности, представляющей приоритетное требование законодателя ко всей адвокатской деятельности (п. 2 ст. 6 Кодекса). Как правило, вся совокупность конфиденциальной информации, которая может быть задействована в ходе дисциплинарного производства, составляет адвокатскую тайну и уже по этой причине не может быть использована (разглашена) никем из лиц, участвующих в таком производстве (более подробно об адвокатской тайне см. комментарий к ст. 6 Кодекса).
В то же время согласно п. 4 ст. 6 Кодекса адвокат вправе использовать без согласия доверителя сведения, составляющие адвокатскую тайну, в объеме, который он считает разумно необходимым для обоснования своей позиции по возбужденному против него дисциплинарному производству. Системный анализ данного положения и комментируемой нормы приводит к выводу о том, что даже в случае, если дисциплинарное производство возбуждено по жалобе доверителя адвоката, в его ходе должны быть приняты все возможные меры для обеспечения полной конфиденциальности, исключающие разглашение или иное использование кем-либо из участников указанных сведений.
При этом если адвокаты, являющиеся членами квалификационной комиссии и участниками дисциплинарного производства, связаны нормами корпоративной этики и на этом основании могут и должны нести дисциплинарную ответственность за использование (разглашение) соответствующей информации, то ответственность иных членов квалификационной комиссии за разглашение (иное использование) материалов дисциплинарного производства специально не урегулирована.
В то же время упоминание в данной норме тайны личной жизни и коммерческой тайны призвано акцентировать их особенную важность для обеспечения иммунитета доверителя. Эти тайны в принципе предполагают гражданско-правовую и даже уголовно-правовую защиту, однако специально защищены и условиями дисциплинарного производства в отношении адвоката.
Следует отдельно остановиться на не упомянутых в данной норме государственной тайне, тайне следствия и других охраняемых законом тайнах. Например, существующий упрощенный порядок допуска адвокатов к государственной тайне и широкая практика такого допуска не исключают, что в отдельных случаях может появиться необходимость разглашения соответствующих сведений в ходе дисциплинарного производства. Получение допуска к государственной тайне всеми членами квалификационной комиссии, тем более неадвокатами, в настоящее время не обеспечено на уровне правовых механизмов, т.е. по существу невозможно. Вопрос о целесообразности законодательного обеспечения такого допуска или о разработке иных правовых механизмов решения данной проблемы находится в компетенции федерального законодателя.
Несколько обособленным условием дисциплинарного производства является его направленность на примирение сторон. Прежде всего, речь идет о ситуациях, когда проступок адвоката не уронил (в значительной степени) его чести и достоинства, не нанес существенного ущерба авторитету адвокатуры, а ущерб, нанесенный интересам доверителя, иным охраняемым интересам, может быть возмещен или заглажен. Примирение сторон, которое может произойти в результате возмещения нанесенного ущерба или достижения согласия в конфликте, во-первых, удовлетворяет заявителя и предупреждает возможные дальнейшие судебные споры и, во-вторых, согласно п. 7 ст. 19 может (но не обязательно должно) повлечь прекращение дисциплинарного производства.
В одном из своих заключений квалификационная комиссия Адвокатской палаты г. Москвы отметила следующее.
"Учитывая, что адвокат К. выразил готовность вернуть доверителю всю полученную лично им часть гонорара, квалификационная комиссия разъяснила представителям заявителя ОАО "Товар" право примириться с адвокатом К., что позволит квалификационной комиссии вынести по результатам разбирательства заключение о необходимости прекращения дисциплинарного производства по жалобе вследствие примирения лица, подавшего жалобу, и адвоката (п. 7 ст. 19, подп. 4 п. 9 ст. 23 Кодекса профессиональной этики адвоката)" <1>.
--------------------------------
<1> Дисциплинарная практика Адвокатской палаты г. Москвы, 2003 - 2004 гг. С. 101.
Статистика Адвокатской палаты г. Москвы показывает, что примирение адвоката и заявителя является не самым редким основанием прекращения дисциплинарного производства. Так, в 2003 - 2004 гг. такое примирение состоялось в 8 производствах (из 126), в 2005 г. - в 9 (из 147), в 2006 г. - в 10 (из 197), в 2007 г. - в 11 (из 121), в 2008 г. - в 14 (из 116), а в 2009 г. - в 9 (из 86) <1>.
--------------------------------
<1> Там же. С. 24; Дисциплинарная практика Адвокатской палаты г. Москвы, 2005 г. / Под общ. ред. Г.М. Резника; сост. Н.М. Кипнис. М., 2011. С. 18; Дисциплинарная практика Адвокатской палаты г. Москвы, 2006 г. / Под общ. ред. Г.М. Резника; сост. Н.М. Кипнис. М., 2011. С. 23; Дисциплинарная практика Адвокатской палаты г. Москвы, 2007 г. / Под общ. ред. Г.М. Резника; сост. Н.М. Кипнис. М., 2013. С. 19; Дисциплинарная практика Адвокатской палаты г. Москвы, 2008 г. / Под общ. ред. Г.М. Резника; сост. Н.М. Кипнис. М., 2013. С. 19; Дисциплинарная практика Адвокатской палаты г. Москвы, 2009 г. / Под общ. ред. Г.М. Резника; сост. Н.М. Кипнис. М., 2014. С. 16.
5. Пункт 10 ст. 23 и п. 5 ст. 24 Кодекса устанавливают общее правило о закрытом характере заседания соответственно квалификационной комиссии и совета адвокатской палаты субъекта РФ.
Пункт 4 ст. 19 Кодекса предусматривает исключение из данного правила, а именно - возможность открытого (полностью или частично) разбирательства в квалификационной комиссии и совете адвокатской палаты субъекта РФ.
Не секрет, что в некоторых случаях (например, после резонансных судебных процессов, в которых тот или иной адвокат принимал участие в качестве защитника или представителя) интерес средств массовой информации, публики, а также самих членов адвокатского сообщества к дисциплинарному производству в отношении адвоката очень высок. В связи с этим Кодекс по аналогии с общим порядком, установленным процессуальным законодательством в отношении судебных заседаний и допускающим присутствие посторонних лиц, закрепляет возможность принятия решения об открытом дисциплинарном разбирательстве.
Установление комментируемого правила в Кодексе преследует несколько целей. Во-первых, отсутствие условий для проведения открытого дисциплинарного разбирательства может привести к искажению информации о ходе соответствующего производства в СМИ и адвокатской среде. Между тем, как уже указывалось, спрос на такого рода информацию (разумеется, достоверную) бывает весьма высок.
Во-вторых, участие в дисциплинарном разбирательстве тесно связано с профессиональной деятельностью адвоката. Поскольку от возбуждения дисциплинарного производства потенциально не застрахован ни один адвокат, нет ничего предосудительного в том, чтобы воочию увидеть заседание квалификационной комиссии или совета по данному вопросу. Более того, интересы адвоката, в отношении которого возбуждено дисциплинарное производство, вправе наряду с ним представлять и его коллега. В связи с этим немаловажным фактором может оказаться наличие у такого представителя опыта присутствия при рассмотрении дисциплинарных дел.
В-третьих, присутствие публики, представителей СМИ и других адвокатов должно способствовать более тщательной подготовке к заседаниям соответствующего органа адвокатской палаты, достойному поведению в ходе разбирательства и осознанию не только профессиональной, но и общественной значимости результата рассмотрения дисциплинарного дела.
Кодекс четко определяет лицо, которое может выступить инициатором принятия решения об открытом характере дисциплинарного разбирательства. Таким лицом является субъект, обратившийся с жалобой, представлением или обращением (т.е. с документом, который в силу п. 1 ст. 20 Кодекса является основанием для возбуждения дисциплинарного производства) в отношении конкретного адвоката.
При этом открытое разбирательство возможно только с согласия всех иных участников дисциплинарного производства. Поскольку к таким лицам в силу п. 6 комментируемой статьи относится и адвокат, в отношении которого возбуждено дисциплинарное производство, без согласия указанного адвоката решение об открытом разбирательстве принято быть не может. Это является важной гарантией для такого лица.
Особое внимание следует обратить на то, что решение об открытом характере разбирательства принимается квалификационной комиссией и советом адвокатской палаты независимо друг от друга. Иными словами, совет может при соблюдении перечисленных условий принять решение об открытом разбирательстве после закрытого заседания квалификационной комиссии. В свою очередь, открытое разбирательство в квалификационной комиссии не означает, что заседание совета по данному дисциплинарному делу автоматически будет открытым.
|
|
|
