 |
Трансцендентальные стороны психоделики
|
|
|
|
Интересно, что у людей, читающих психоделику более или менее часто, через какое-то время наступает сенсибилизация - и они начинают воспринимать её точнее и глубже, становятся способными различать в ней более тонкие нюансы, а диапазон воспринимаемых ими типов психоделики заметно расширяется. С другой стороны, обычная (не-психоделическая) поэзия начинает интересовать их меньше, ибо они не могут найти в ней той остроты и глубины восприятия, которые предоставляет им психоделика. Отчасти это напоминает привыкание к наркотику - с тем различием, что развивающееся привыкание к психоделике не грозит никакими негативными последствиями, кроме, разве что, частичной потери интереса к не-психоделической литературе.
Привыкшим читать психоделику не нужны с каждым разом всё большие дозы психоделики - чтобы удовлетворять их читательские нужды, но их чувство эстетического наслаждения при чтении психоделических текстов нередко обостряется, поскольку их центры восприятия обучаются распознаванию пси-эффекта и, возможно, этот пси-эффект постепенно становится немаловажным фактором для развития их личности. Это можно объяснить, помимо прочего, ещё и тем обстоятельством, что пси-эффект носит достаточно трансцендентальный характер, - то есть, он задействует понятия и механизмы, выходящие за рамки феноменального мира, описываемого человеческой речью.
Таким образом, психоделика, пожалуй, единственная из всех литературных направлений, сулит читателю не что иное как выход из-под ига языка, - того самого языка, который столь безраздельно господствует над нашими процессами мышления. Другие способы преодоления этого языкового ига, особенно тяжёлого внутри моноязыковых культур, известны, однако они крайне сложны и трудоёмки. Например, встречаются такие альтернативные методы вывода мышления из-под контроля речевого аппарата, как "метод остановки мира", описанный Кастанедой и используемый некоторыми шаманскими культурами народов Севера и Латинской Америки, однако овладеть им могут лишь единицы; известен другой метод, предлагаемый нам йогой, а также дзеном и некоторыми другими школами буддизма, связанный с абстрактными медитациями (медитациями на абстрактные понятия) или на пустоту (последний широко практикуется во многих школах Махаяны), однако и эти методы далеко не всем удаются. Кроме того, можно воспользоваться ещё одним сложным способом, направленным на выход из-под моноязыкового ига, - этот способ предполагает изучение нескольких языков, принадлежащих (желательно) к разным языковым группам. Дело в том, что, часто переключая внутренний диалог (монолог) с одного языка на другой, становится возможным в какой-то момент освобождаться от него совершенно. Однако и этот способ весьма трудоёмок и непрост, и предполагает (как и занятия медитацией или овладение шаманскими или магическими практиками) долгие годы упорных тренировок.
|
|
|
И здесь на помощь неожиданно приходит психоделика, - предлагая поистине замечательный метод для манипуляций с собственным сознанием (правильнее сказать - с собственным восприятием) - почти совершенно без усилий. Достаточно регулярно читать психоделические тексты - и монолит привычного сознания, прочно укоренившегося в языке, начинает постепенно расшатываться и давать трещины, открывая доступ к новым (для читателя) областям, - тем областям, которые существуют вне диктата синтаксиса, вне системы семиотических соответствий, вне ограниченности навязанных нам методов распознавания... Причём, наиболее поразительным здесь является именно то, что психоделика позволяет выходить из-под гнёта языка - пользуясь для этого методами и приёмами самого языка! Она каким-то образом превращает тюремщика в освободителя, сторожа - в борца за свободу.
|
|
|
Как-то я, полушутя, дал такое определение психоделике: психоделика начинается там, где денотационная семантика конкретного языка становится детонационной. Как бы то ни было, в этом определении правды много больше, чем шутки. Пси-эффект, вызываемый психоделическими текстами, и становится тем детонатором, который "подрывает" сознание читателя; подрывает - не в смысле его уничтожения или распада, а в смысле освобождения его от столь привычных стен обыденных понятий и рамок, которые держат наше сознание в заточении с самого младенчества, навязывая нам систему принятых обществом условностей и функционалов, которые начинают восприниматься не только как совершенно реальные, но и как единственно возможные. Психоделический эффект в этом отношении подобен эффекту туннелирования, известному из квантовой механики: он не пытается помочь человеку построить лестницу и перелезть через стены, возведенные вокруг его сознания, как то делают йога, дзен или магия; вместо этого он создаёт туннель, сквозь который человек может выйти за пределы этих стен - если он готов к тому, чтобы рискнуть войти в него. Таким образом, оказывается, что преодолевать высокий энергетический барьер заточивших его стен совсем не нужно, а потому нет необходимости накапливать в себе столь большие количества энергии для его преодоления; достаточно воспользоваться эффектом туннелирования - и пройти сквозь стену вместо того, чтобы карабкаться через неё.
Интересно, что у Кастанеды есть по этому поводу небольшие пассажи, повторяющиеся из книги в книгу: пресловутый дон Хуан не раз просил Карлоса почитать ему стихи, однако не любые стихи, а тексты конкретных (как правило, испаноязычных) авторов, причём среди них были и произведения, которые он слушал по многу раз. Наиболее подробное описание поэтических вкусов дона Хуана содержится во второй главе первой части книги "Дар Орла", снабжённое примером подобного стихотворения (оба перевода мои, - ЧГ):
|
|
|
" Я рассказал ей (ла Горде) об огромной склонности, которую он (дон Хуан) имел к поэзии, и о том, как я не раз читал ему стихи, когда нам нечем было заняться. Он выслушивал их, придерживаясь того принципа, что лишь первая и, иногда, вторая строфы стоят прочтения. Всё остальное он полагал индульгированием со стороны поэта. Из тех сотен стихов, что я ему читал, было всего несколько таких, которые он выслушал целиком. Вначале я читал ему то, что нравилось мне самому; моим предпочтением была абтрактная, запутанная, церебральная поэзия. Позднее, мне приходилось читать вновь и вновь то, что нравилось ему. В его мнении, стихотворение должно было быть компактным, желательно коротким. И оно должно было состоять из точных, пронизывающих образов отменной простоты.
Поздним полднем, во время сидения на этой же скамейке в Оаксаке, одно стихотворение Сесара Вальехо, казалось, для него всегда подводило итог особому чувству тоски. Я прочитал его ла Горде по памяти, не столько ради её пользы, сколько ради собственной. " 18
| Мёртвая идиллия19 Что-то она поделывает, моя сладкая уроженка Анд, Рита из тростников и тёмных ягод, - сейчас, когда Византия душит меня, и кровь моя засыпает, разбавленным коньяком, у меня внутри?.. Где были бы её руки, выказывавшие покаяние, отутюженное в послеполуденной белизне, ещё не наступившей, - сейчас, в этом дожде, отнимающем у меня желание жить?.. Что сталось с её фланелевой юбкой; с её всегдашними заботами; с её походкой; с её вкусом домашнего майского рома?.. Должно быть, она застыла сейчас в дверях, провожая взглядом уплывающее облако, и в конце концов, вздрогнув, скажет: "Господи... вот холод-то!" И на черепичной кровле вскрикнет дикая птица. |
Зачем это было нужно магу, почти не интересовавшемуся литературой и мало склонному к лирике? Ответ очевиден: он считал такие произведения "текстами силы", он ощущал их энергетический потенциал и использовал их для дестабилизации "точки сборки", причём дестабилизации лёгкой и безболезненной, почти не требующей усилий. Какие стихи Карлос читал ему? Едва ли мы ошибёмся, если предположим, что тексты, предпочитаемые доном Хуаном, были психоделическими.
|
|
|
Выход за пределы языка
Психоделика поразительным образом позволяет авторам (а равно и читателям) найти выход из того языкового тупика, который сегодня ощущается столь явственно в литературах практически всех развитых языков мира. Многие обвиняют в этом тупиковом состоянии литературы доминирующий сегодня на литературной сцене постмодернизм с его крайне "scrambled" системой понятий (да и трудно удержаться от того, чтобы этого не делать), некоторые - склоняются к мысли о том, что винить следует постконцептуализм, сводящий всю словесность к системе перекрёстных ссылок, снабжённых "авторитетными" комментариями, становящимися, по существу, комментариями к отсутствию самой словесности.
Возможно, является весьма симптоматичным тот факт, что психоделика как литературное направление родилась именно в это, предельно мрачное для литературы, время. Дело в том, что психоделика преодолевает рамки языка - пользуясь для этого средствами самого языка, что оказывается вдвойне удивительным. Она выводит мышление читателя из-под ига линейной структуры языка, - а ведь все языки придумывались некогда как линейные, и насыщение их впоследствии сложными системами абстрактных идей и понятий не смогло изменить тот простой факт, что сама форма подачи этих понятий остаётся линейной, а потому - не соответствующей принципиальной форме нашего процесса мышления, где всегда превалируют одновременно протекающие процессы. Таким образом, именно язык оказывается главным ограничивающим фактором на пути к постижению многих трансцендентных концепций, и даже не по той причине, что в нём не существует понятий, адекватно отражающих трансцендентные феномены, а из-за линейной формы их подачи, противоречащей самой природе тех явлений, которые он мог бы описать, если бы не оставался линейным.
И здесь на помощь приходит психоделика: используя систему сублиминальной актуализации, она взламывает направляющие барьеры, постоянно задаваемые нашему осознанию языком, и вбрасывает читателя в такие пространства, которые ни один не-психоделический текст не способен ему раскрыть. Особенно это касается, конечно, трансгрессивной психоделики, однако и другая (не-трансгрессивная) психоделика - медленно, но верно - работает над подтачиванием стен, удерживающих наше мышление в рамках языка. Дмитрий Дёмкин в своей статье "Психоделика - ещё один взгляд" 20 назвал это, очень уместно, " аннигиляцией языка ".
|
|
|
Похожее явление, хотя и в несколько более слабой форме, подчас можно наблюдать в среде тех, для кого родными являются одновременно несколько языков, причём языков, отстоящих далеко друг от друга: в процессе переключения с языка на язык, носители таких дву- (или мульти)языковых культур могут иногда соскальзывать в некую "потенциальную яму", в которой их мышление оказывается на какой-то момент свободным - от сдерживающих рамок как одного, так и другого языка. Мало кто регистрирует в своём сознании это явление, и ещё меньшее число двуязычных людей придаёт ему хоть какое-то значение. Что касается меня самого, то я начал лучше понимать подлинную природу происходящего со мной лишь когда стал сопоставлять свои ощущения (от собственного двуязычия) с некоторыми концепциями теории психоделики, касающимися её трансцендентных свойств. Если же говорить о представителях моноязыковых культур, то подобные феномены им практически не знакомы вообще.
|
|
|
