Опорные моменты консультирования пострадавшего от социогенной травмы 20 страница

«Безвредность» жертвы всегда воспринимается насильником в качестве дополнительного мотива – играющего роль фасилитатора «провокации» (Мей Р., 2001б). Сама же «провокация» порождается воспоминаниями жертвы о травматической ситуации. Иными словами, «провокация» жертвы в свою очередь может быть спровоцирована персонификатором, который имеет возможность именно таким образом управлять жертвой, вновь и вновь воспроизводя деструктивные условия первичной травматической ситуации. Подчиняя пострадавшую личность уничтожающему давлению своей эгоцентрической воли и власти, персонификатор неизменно использует механизм проекции. Никто, кроме него, не может различить за стараниями бывшей жертвы казаться спокойной и независимой «совершенно не склонной к эротическим соблазнам» и т. д. слабый след прошлых воспоминаний.

Это происходит не потому, что персонификатор обладает какими-то «демоническими» свойствами, а в силу того простого факта, что он эгоцентрически помнит то, что его жертва всеми силами пытается забыть. Более того, он не может не помнить, даже если в результате травмы девушка стала абсолютно фригидной. Ее фригидности он не верит, потому что «знает» ее способной возбудиться от ужаса преследования. И персонификатор, и пострадавшая чувствуют, что ее фригидность исчезает уже в мысленном процессе садомазохистского взаимодействия. Вместе с почти животным страхом, ужасом, отчаянием и чувством обреченной безысходности к ней возвращается способность к оргазму. В результате в отношении персонификатора у жертвы сексуального насилия неизменно актуализируются амбивалентные чувства: вместе с импульсами ужаса и бегства «индуцируется» подсознательный мотив влечения, отчетливо различаемый именно персонификатором.

Защищая проститутку от персонификатора, сутенер, конечно же, вовсе не является бескорыстным спонсором. Его «правозащитная» деятельность основана только на том, что общество оказалось несостоятельным взять эту функцию на себя. Из социальных норм, регулирующих взаимоотношения персонификатора и жертвы, реально действующими являются только вышеупомянутые «правила торговли». Мы же «бедная страна», у нас нет материальных средств для оказания психологической помощи несчастным рабыням. По воле придирчиво выбирающих их клиентов они в роли аппетитных устриц или мидий заученно рекламируют себя, распахивая двустворчатую раковину своей одежды. Все знают об этом, но гораздо проще и спокойнее стыдливо умалчивать, морализировать или обвинять жертвы.

Пример С. В. также подтверждает, что всякая сексуальная травма имеет садомазохистский компонент. Можно сказать и иначе: садомазохистский комплекс – это специфическая форма сексуальной травмы. Ее пассивный вариант имеет два исхода: социальную невротизацию или групповую психологическую защиту жертвы.

Необходимо обратить особое внимание на динамику и последствия социального невроза в семье. Если, к примеру, муж настолько далеко зашел в тупиковом развитии своей сексуальности «от простого к сложному» – от подростковой мастурбации до садистского оргазма, – что вынужден поддерживать свою сексуальную возбудимость переходом за все новые и новые границы унижения жены, то рано или поздно, но это необходимо должно привести к взрыву и распаду семьи. Почему, к примеру, серая личность, закомплексованный неудачник систематически унижает послушную женщину, имеющую высокий социальный статус, ученую степень доктора наук? Почему он заставляет ее прислуживать ему, бегать с тряпкой, выполняя его капризные требования, испытывать чувство вины, когда он торжествующе демонстрирует носовой платок со следами пыли, осевшей на отопительной батарее, которую она два дня назад уже тщательно протирала? Он жадно ищет меру нарушения общественных норм и степени унижения своей супруги, которую та готова терпеть. Это – и только это (! ) – говорит его опустошенной душе о степени сексуальной готовности партнерши. Оказывается, что только основательный слом социальных запретов, защищающих женщину, который обнажает пропасть ее терпения, способен сексуально возбудить его до степени желанного оргазма. Мазохист, в свою очередь, видит пропасть агрессии, садистическую готовность партнера перейти за новую, ранее строго табуированную грань дозволенного. И чем глубже и отчетливее переход за запретную социальную границу, тем в большей степени наполняет эту несчастную и униженную душу ощущение «неуемной силы сексуальной страсти» партнера, которое также является необходимым условием достижения желанного для нее оргазма.

Женщина годами сносит побои, ходит на работу с синяками, продолжая убеждать себя и других, что делает это только ради детей. А что видят дети? Как они могут понять эти уродливые отношения? Говоря словами Э. Берна, исключительно «по-марсиански». Либо формируется характер жертвы, которую безнаказанно эксплуатирует каждый встречный, либо психопата, которого нисколько не смутит даже перспектива людоедства.

В противоположность этой «любви», т. е. сексуальным наслоениям внешней защиты от обвинений в уродстве мастурбации, истинная любовь развивается сначала вовсе не на экспериментально-сексуальной почве (Эриксон Э., 1996б). Но, к сожалению, именно ценностная основа любви оказывается катастрофически уязвимой, поскольку ее содержание сформировано и может быть усвоено исключительно вне рамок примитивных взаимоотношений. Поэтому эти ценности оказываются просто «невидимыми», совершенно неощутимыми реально для подростков в процессе травматических «сексуальных игр». Подростки разрушают значимые для них личностные ценности, как бы не догадываясь об их существовании. И если внимательно присмотреться, то, действительно, в пространстве примитивных отношений, в которых действует сексуально озабоченный индивид, их действительно нет. Есть лишь какие-то «нити», связывающие его с чем-то вне данной травматической ситуации. Но эти «нити» тоже невидимы и ощутимы лишь интуитивно, как в решении девочки, которая отказалась от «телесного дружеского контакта» со своей подругой.

Необходимым условием и одновременно ценностью истинной любви являются доверие и искренность. Но не то доверие, которое достигается лишь скручиванием рук партнера или его беззащитной позой после удара кулака, от которого мутится сознание жертвы, безвольно слабеют ее руки и ноги. В этой агрессии проявляется как раз страх и недоверие садиста перед потенциальным пострадавшим. Истинное доверие, как уже отмечалось выше, основано на отрицании взаимоотношений власти. Ведь именно эти примитивные взаимоотношения располагают тем самым ограниченным и деструктивным выбором, который создает основную проблему для пострадавшего: быть рабом или господином, другого просто не дано. В этом отношении любая ложь – это не просто «подстройка сверху», а претензия на исполнение роли господина, навязывание любви, прокрустова ложа власти.

Это хорошо чувствуют любящие родители, которых иногда до боли ранит, казалось бы, совсем невинная, детская ложь; и, конечно же, счастливые влюбленные, даже если их любовь остается без ответа. Эту закономерность прекрасно заметил и художественно отразил А. С. Пушкин: Г. Отрепьев легко решается обмануть весь народ, но оказывается не способным солгать возлюбленной. Даже если она сама интуитивно избегает знания истины, которая может изменить ее уже принятое, ответственное решение и осложнить дальнейшую жизнь, он видит свой священный долг в том, чтобы поведать ей правду о себе. Он опасается обманом, сокрытием своего происхождения, сделать избранницу лишь «слепым орудием» или «добычей» его хитрости. Это привело бы к недостижимости для него самой ценности любви. Но, руководствуясь этим благородным мотивом, он как раз и рискует потерять уже почти реальную возможность соединить свою судьбу с судьбой любимой женщины. Таково психологическое содержание внутреннего драматического конфликта героя.

Тот же самый мотив искренности, скованный травматическим барьером, мы видим в рассказе С. В. Дважды в ее жизни – и именно в результате развития более глубоких чувств, а не просто «дурной бесконечности» сексуального опыта – детская травма становилась, как ей представлялось, непреодолимым барьером на пути личного счастья. И это вовсе не патология, а чувства вполне нормального, в отличие от социального невротика, человека, еще не нашедшего выхода из трудного положения, но, тем не менее, готового его найти, не упрощая для этого ни свою человеческую задачу, ни историю развития собственной личности. С. В. остро чувствует свою ответственность за достоинство и судьбу любимых и близких для нее людей. Разве это повод для того, чтобы навешивать клинические ярлыки.

Мы не можем согласиться с тем, что психология – это лишь виртуальная жизнь литературных героев, со свойственным им театром тонких чувств и высоких переживаний, а вокруг нас сплошная клиника («Вливайся! ») – люди «без психики», которым изредка, может быть только раз в жизни, посчастливится испытать нечто такое, что позволит им в какой-то степени понять смысл классических произведений и без особой скуки освоить полный объем школьной библиотеки.

Подводя итоги всему вышесказанному, думается, есть все основания в качестве главной задачи социально-гуманистического консультирования считать помощь пострадавшему в восстановлении свободы его самореализации, т. е. в достижении личностно значимых для него духовных культурно-исторических ценностей.

 

[1] Публикуется по изданию: Реан А. А. Психология адаптации личности. Анализ. Теория. Практика / А. А Реан, А. Р. Кудашев, А. А. Баранов. – СПб.: прайм-ЕВРО-ЗНАК, 2006. – 479, [1] с. – (Психология – лучшее).

[2] См.: Карауклис А. А. Саморегуляция высшей нервной деятельности. Рига, 1964.

[3] Эргономика – наука об оптимизации средств и условий человеческой деятельности. Психическое состояние человека зависит и от того, какие возможные последствия ситуации он предвосхищает и какое значение им придает. Одни и те же обстоятельства могут вызвать у разных людей различные психические состояния. Отдельные элементы ситуации могут приобрести особую значимость в силу психических особенностей индивида.

[4] См.: Котик М. А. Психология и безопасность. Таллин, 1987.

[5] Тревожность — диффузный страх, порождающий ощущение общего неблагополучия, бессилия индивида перед надвигающимися угрожающими событиями.

[6] Публикуется по изданию: Серый А. В. Психологические механизмы функционирования системы личностных смыслов. – Кемерово: Кузбассвузиздат, 2002. – 183 с.

 

[7] Публикуется по изданию: Осипова А. А. Справочник психолога по работе в кризисных ситуациях. Ростов н/Д., 2005. с. 3–18.

[8] Публикуется по изданию: Ромек В. Г., Конторович В. А., Крукович Е. И. Психологическая помощь в кризисных ситуациях. СПб., 2004. с. 9–26, 31–37, 48–54, 62–64, 92–96, 99–115.

[9] См.: Кризисная интервенция // Психотерапевтическая энциклопедия / Под. ред. Б. Д. Карвасарского. СПб.: Питер, 1998. С. 226.

[10] См.: Каплет Г. Я., Сэдок Б. Дж. Клиническая психиатрия М.: Медицина, 1994. С. 68.

[11] Более детальное описание клинической теории кризиса см.: Каплан Г. Я., Сэдок Б. Дж. Клиническая психиатрия. М.: Медицина, 1994. С. 68–70.

[12] Определение травматических ситуаций также см.: Тарабрина Н. В. Практикум по психологии посттравматического стресса. СПб.: Питер, 2001. С. 52.

[13] Ознакомиться с материалами по классификации бедствий, психосоциальными последствиями бедствий и методами психологической помощи пострадавшим можно по книге «Кризисные события и психологические проблемы человека» под ред. Л. А. Пергаменщика (Минск: НИО, 1997. С. 28–48).

[14] Подробно о типах травм, посттравматическом стрессе, его биологических и психологических механизмах и терапии посттравматического стрессового расстройства (ПТСР) см. в книге Тарабриной Н. В. Практикум по психологии посттравматического стресса. С. 16–75.

[15] Травматические ситуации могут быть непродолжительными, но очень интенсивными по воздействию (автомобильная авария, изнасилование и т. п. ), либо длительными или регулярно повторяющимися (боевые действия, повторяющееся физическое насилие и т. п. ).

[16] В буквальном смысле, ибо в переводе с греческого это слово и обозначает «поворотный пункт».

[17] Эти принципы применимы и к телефонной кризисной помощи.

[18] Публикуется по изданию: Реан А. А. Психология адаптации личности. Анализ. Теория. Практика / А. А Реан, А. Р. Кудашев, А. А. Баранов. – СПб.: прайм-ЕВРО-ЗНАК, 2006. – 479, [1] с. – (Психология – лучшее).

[19] Публикуется по изданию: Реан А. А. Психология адаптации личности. Анализ. Теория. Практика / А. А Реан, А. Р. Кудашев, А. А. Баранов. – СПб.: прайм-ЕВРО-ЗНАК, 2006. – 479, [1] с. – (Психология – лучшее).

[20] Публикуется по изданию: Петрушин В. И., Петрушина Н. В. Валеология: Учеб. пособие. – М.: Гардарики, 2003. – 432 с. С. 339–410.

[21] Селье Г. На уровне цельного организма. М., 1972. С. 35.

[22] Селье Г. Стресс без дистресса. М., 1979. С. 37, 38.

[23] См.: Вулдридж Д. Механизмы мозга. М., 1965. С. 186.

[24] Цит. по: Грановская Р. Н. Элементы практической психологии. Л., 1988. С. 222.

[25] Селье Г. Стресс без дистресса. М., 1979. С. 86.

[26] Колодзин Б. Как жить после психической травмы. М., 1992.

[27] См.: Черепанова Е. М. Саморегуляция и самопомощь в экстремальных условиях. М., 1995.

[28] Селъе Г. Стресс без болезней // Стресс жизни. Понять, противостоять и управлять им. СПб., 1994. С. 342.

[29] Московский комсомолец. 1998. 4 апр.

[30] Неймар М. С. Опсихологии воспитания // Сов. педагогика. 1972. №7. С. 97.

[31] Неймар М. С. Указ. соч. С. 98.

[32] См.: Рыбалко Е. Ф. Динамика основныххарактеристик человека в различные периодыего зрелости // Хрестоматия по возрастной психологии. М., 1996. С. 293.

[33] Эриксон Э. Идентичность: юность и кризис. М., 1996. С. 151.

[34] Зощенко М. М. Перед восходом солнца. М., 1987. С. 404.

[35] Монтень М. Опыты. Кн. I. Гл. XX. О том, что философствовать – это значит учиться умирать. М., 1980.

[36] Рейнуоттер Дж. Это в ваших силах. Как стать собственным психотерапевтом. М., 1992. С. 210.

[37] Рейнуоттер Дж. Указ. соч. С. 217.

[38] Публикуется по изданию: Социальная психология агрессии / Б. Крэйхи. – СПб.: Питер, 2003. – 336 с: ил. – (Серия «Концентрированная психология»). Стр. 16–85.

[39] Генетика поведения – учение, разработанное Ж. Пиаже, которое занимается исследованием генетических и следственных детерминант в поведении животных и человека. Применительно к человеку в отечественной литературе термин генетика поведения нередко заменяется психогенетикой. – Примеч. ред.

[40] Теории атрибуции изучают попытки человека понять причины и следствия событий, свидетелем которых он является; эти теории исследуют, как человек интерпретирует свое поведение и поведение других. «Атрибуция» означает «приписывание». – Примеч. пер.

[41] Публикуется по изданию: Поздняков Василий Александрович, 1 сентября 2006 года. Психология любви. Сайт психолога об искусстве любви.

[42] Публикуется по изданию: Тенюшев Б. И. Психология посттравматического стресса: Учеб. пособие. Изд. 2-е. Тамбов: Изд-во ТГУ им. Г. Р. Державина, 2006. с. 194. Глава 7. Стр. 88–96.

[43] Публикуется по изданию: Психологическое консультирование: проблемы, технологии. Учеб. пособие / А. И. Красило. – М.: Издательство Московского психолого-социального института; Воронеж: Издательство НПО «МОДЭК», 2007. – 504 с. – (Серия «Библиотека психолога»). Стр. 3–93.

[44] Так же как потеря зрения теми, кто имел длительный жизненный опыт быть зрячими, переживается эмоционально острее, нежели индивидами с врожденной зрительной патологией. Но проблема не только в остроте эмоциональных переживаний: если психологическая травма длительно консервируется в форме психологического барьера – это наносит поистине катастрофический ущерб процессу самореализации личности.

[45] Вот эта потребность в обслуживании извне (неспособность «поддержать собственные брюки») является одним из признаков социального невротика. Типичный пример: подросток бросает окурок на чистый пол в уверенности, что кто-то другой должен убирать мусор за него (или гордо выгуливает собаку на скудном городском газоне).

[46] Конечно, это не абсолютный закон, который непременно, как и всякий закон, имеет, даже в стабильные периоды развития общества, исключения. Любая психологическая закономерность может быть «зашумлена» неадекватными ей социальными условиями. Если два десятилетия назад рука двухлетнего ребенка могла спасти взрослого от нападения криминальных элементов, то в период смутного времени именно слабость ребенка или старика, напротив, провоцируют жестокое и беспощадное нападение.

[47] Даже если «их» миллионы, а он – «один». То есть он настолько усвоил ценности справедливости, равенства и любви к окружающим, что ненавидит любое проявление эксплуатации человека человеком. Разумеется, на такой основе никакой эгоцентризм не может прочно укорениться.

[48] «Когда бы знали вы... » (А. Ахматова).

[49] Есть известная поговорка «Беда не приходит одна».

[50] Бывает, конечно, и гораздо хуже: некий общепсихологический бигмак, которым буквально закармливают студентов третьего курса психологических факультетов.

[51] Это упорное стремление к возвращению к диким рыночным отношениям трехсотлетней давности совершенно необъяснимо с точки зрения одних лишь социально-экономических причин. Оно вступает в настолько очевидное противоречие с лозунгами защиты демократии, достоинства и прав человека, которыми – каким-то необъяснимым способом – социальные невротики пытаются оправдать свой отказ от построения современного цивилизованного общества, что не заметить факт конституциализаиии нового типа личности становится уже совершенно невозможно.

[52] Этот «моральный орган» совершенно отсутствует не только у законченных преступников («отморозков»).

[53] С разрешения читателя как синоним понятий «внутренний» и «интериоризированный». Громоздкий термин «интериоризованный», который часто оказывается затребован в тексте, излишне затрудняет чтение. Термин «интернальность» удобнее применять в другом значении – для подчеркивания межличностной стороны процесса интериоризации.

[54] Хотя, разумеется, тот же обычный вирус гриппа иногда может «демонстрировать» свою большую биологическую силу над организмом человека.

[55] Ведь мы же не считаем, к примеру, цветение вишни, спровоцированное ранним потеплением, патологическим процессом только на том основании, что, как всегда, неожиданные морозы уничтожили надежду на урожай. То, что «рано и преждевременно», никто не спорит, но развитие цветов и плодов самого растения не одно и то же, что его поражение какими-нибудь болезнями или вредителями.

[56] Радоваться этому процессу и поощрять его, наверное, не более разумно, чем руководствоваться «хунвейбиновскими» лозунгами в деле социального прогресса.

[57] Если использовать терминологию К. Левина (Левин К., 2000).

[58] Можно романтизировать эту схему, сказав, что преступник ловит жертву за крылья, как лиса могла бы поймать «гадкого утенка», пока он ходил по земле, кланялся курам и чувствовал свою вину оттого, что на скотном дворе он «не такой, как все», совершенно не умеет жить и думать, как утки и индюки. Можно представить эту ситуацию и в комическом свете, как это и делает в защитных целях криминал: «Глупый павлин распустил хвост, а я за хвост его и зацепил. Без хвоста-то он выглядит не лучше курицы! » Если продолжить этот сравнительный ряд, то отличие персонификатора от хищника из мира животных можно увидеть в том, что первый сам предусмотрительно постарался избавиться и от крыльев, и от хвоста, чтобы стать неуязвимым при отражении агрессии. Разумеется, ни летать, ни радовать людей красотой живописных «нарядов» и изяществом «танцев», он уже не в состоянии.

[59] Конечно, можно, вслед за К. Хорни, считать ее защитной. Но в данном случае это особая защита, которая, в отличие от множества других случаев, никогда не обеспечивает эффекта реальной защищенности.

[60] Это еще один парадокс, с которым имеет дело консультант.

[61] Во всяком случае, Э. Фромм сделал в этом направлении больше, чем сотрудники сотен кафедр марксистской философии в нашей стране, нашедшие впоследствии свое призвание в огульной критике марксизма или желтой политологии.

[62] Э. Фромм справедливо считает любовь невротика ко всему машинообразному проявлением тенденции к «некрофилии».

[63] Сравните поместье Мамонтова в Абрамцеве с дворцами никому не известных современных деятелей.

[64] Это, по-видимому, является значимой составляющей необходимых условий формирования «комплекса неполноценности» (Адлер А., 1993).

[65] Это очень похоже на большую уязвимость культурных сортов плодовых растений по сравнению с дичками к болезням и вредителям.

[66] Как в черном анекдоте: «Три старушки – и бутылка! »

[67] То же самое наблюдалось и при распаде Советского Союза.

[68] «Обладая интуицией, вы обычно не вдаетесь в детали, стараясь воспринять ситуацию в целом, и тогда, внезапно, нечто вырисовывается из этого целого» (Юнг К., 1994. С. 23).

[69] В том числе, хотя и в меньшей степени, и в нашей стране.

[70] Парадоксально возрождение этой криминальной изобретательности вместе с активной работорговлей в наше официально провозглашенное «время перехода от тоталитаризма к демократии и гуманизму».

[71] Видимо, поэтому подростки бывают так избирательно восприимчивы – вместо более глубоких психологических переживаний – к механизированным описаниям физиологических реакций, вроде того, как «сердце остановилось, постояло немного и снова пошло».

[72] Типичный пример: благодушная бабушка поощрительно смотрит на внука, который остервенело ломает ветки деревьев в общественном парке, начинающем уже заметно гибнуть в результате подобных действий.

[73] Сила влюбленности части элитарной интеллигенции в социального квазимодо такова, что ее можно назвать слепой. Эти влюбленные уже двадцать лет с умилением смотрят на все социальные проблемы и драмы, словно юноши, обвороженные какой-нибудь родинкой любимой.

[74] Например, «лесные братья» до сих пор никак не могут успокоиться в роли прощенных без покаяния, компульсивно пытаются оправдать и даже романтизировать свое пособничество фашизму и геноцид еврейского населения. Они пытаются установить вечный памятник своему предательству гуманизма и человечности.

[75] «Повторялось то эхо на тропе боровой. Там сокровищ несметных клад сокрыт под землей. В ночь на Янко Купала сорван красный цветок, и к богатствам зовущим путь уже недалек. “Миллионов глазницы отмщения ждут. Пусть за зло нам ответят те, кто нынче живут! ” – Только чей это голос? – Слышен хохот и вой. – Палачи уж полвека под могильной плитой! Лучше случай не сыщешь, небывалое зло – оправданье другого: на костях им – везло! “Чтоб покаяться, надо лишь младенца убить, А потом всей семьею будем счастливо жить! ”» (А. И. Поселковый).

[76] Для того чтобы сравнить личности Катерины («Гроза») и Родиона потребовалось бы целое исследование, которое, несомненно, дало бы ценные психологические результаты.

[77] Основой этого бесстрашия, скорее всего, является экспериментирование с взрослыми социальными ролями при уникальных внутренних условиях: остаточном (временном) сохранении ощущения детской безответственности.

[78] Этот психологический момент гениально осознал А. С. Макаренко.

[79] Личность Раскольникова принципиально отличается от характера некоторых персонажей, которые своими политическими действиями убили уже тысячи «старушек» и «случайных свидетелей», продолжая видеть в распаде социальной жизни – вместе с «передовой интеллигенцией» – признаки оздоровления общества. Одно дело – настаивать на какой-нибудь технической идее, страдая от непонимания коллег и преодолевая косность застойной науки. Другое дело – лишать окружающих, которые наивно согласны с внедряемой идеей и даже поддерживают ее, смысла их жизни, да и самой жизни.

[80] Масса людей не понимают этого только потому, что в школе их «закормили», как справедливо заметил Э. В. Ильенков, разрозненными «абсолютами».

[81] Например, создает условия стихийного дележа и захвата государственного имущества, при которых пытается присвоить большую часть себе; снабжает оружием, включая танки и орудия; дает свободу неограниченного выхода за рамки конституции, вступает в переговоры на высоком государственном уровне, проявляет нерешительность и попустительство к явным преступникам и т. п.

В современных условиях, это есть форма борьбы за мировое господство между политическими элитами разных стран. Террористы среднего уровня и рядовые бандиты уничтожают ни в чем не повинных людей с тем, чтобы отработать хорошо финансируемый заказ по ослаблению политической воли одной из господствующих элит.

[82] Государство, конечно, сначала выступает в роли Джо, настолько презренного и морально падшего, чтобы можно было решиться его «объегорить» (см. описание игры «Давай объегорим Джо! » в кн.: Берн Э., 1988). В эту же игру успешно сыграл первый Президент Украины против первого Президента России. А роль Джо, разумеется, предназначалась первому и последнему президенту распавшегося Союза.

[83] Хотя, конечно, может вносить посильный вклад в групповое обсуждение соответствующих проблем вместе с десятками тысяч других невротиков нового поколения, представителей субкультуры или антикультуры.

[84] Воспользуемся удачным образом из произведения Л. Н. Толстого.

[85] Публикуется по изданию: Психологическое консультирование: проблемы, технологии. Учеб. пособие / А. И. Красило. – М.: Издательство Московского психолого-социального института; Воронеж: Издательство НПО «МОДЭК», 2007. – 504 с. – (Серия «Библиотека психолога»). Стр. 233–437.

[86] На самом деле в криминальном поведении столько же творческого превосходства, сколько видового «превосходства» у крокодила, поймавшего антилопу, находящуюся на самом деле на гораздо более высокой ступени психического развития.

«Успех» даже умственно отсталому преступнику обеспечивает именно поддержка криминальной среды и освоение игровых сценариев, которые формировались тысячелетиями.

Кстати, умственная отсталость может компенсироваться особым типом творчества (Выготский Л. С, 1983). Но конечно же, ни о какой «предрасположенности» детей с задержкой развития или умственно отсталых к делинквентному поведению не может идти и речи.

[87] За исключением разве что Сократа. Но в Древней Греции, как и при социализме, гражданин был обеспечен тем минимумом «хлеба и зрелищ», который позволял подлинной личности чувствовать себя совершенно независимо и неуязвимо. Кстати, в нашей стране, вплоть до конца 80-х, материальный успех предполагал соответствующий, пропорциональный ему созидательный вклад в общественную жизнь: науку, культуру и производство. Поэтому «шикарная жизнь», т. е. демонстративная трата средств сверх рыночной или ситуативной необходимости, которая отрицает сам принцип общественной созидательной активности, просто не могла стать нормой, давящей и принижающей остальную массу населения в ее стремлении к продуктивной личностной самореализации.

[88] Если в двадцатые годы молодой человек чувствовал себя вполне комфортно, начистив спортивные тапочки зубным порошком, то сейчас его мысли далеки от полного удовлетворения прочной и дешевой обувью «а‑ ля-ширпотреб». В двадцатые годы учительница в старомодной кофте – это образец скромности, самоотверженности и герой для подражания. Сейчас такой «прикид» вызовет на фоне пропаганды «шикарной» жизни отношение к ней со стороны родителей и учеников как к «жалкой, ничтожной личности». В этом и состоит ее внутренний социогенный конфликт. Она вынуждена скрывать свое социально униженное состояние от учеников, как правило жертвуя для этого бюджетом семьи с его вполне реальными и действительно необходимыми затратами.

[89] Например, «революцией сверху» 80-х и «смутным временем» 90-х.

[90] Один из тех трехсот неудачников, которые непременно были бы отсеяны в конкурсе на единственное оставшееся место в театральном вузе. Это актеры проходной реплики: «Кушать подано! », «А что вы здесь делаете? » и т. п. «Актерские данные» открываются у них только при желании кого-то обмануть и непременно во взаимодействии с достаточно развитой личностью, которая, по мысли Ф. М. Достоевского, боится обидеть человека подозрением, даже очевидного прохвоста.

[91] Садизм и мстительную злобу к своему народу со стороны невежественных выпускников экономических вузов, которые ее проводили, можно сравнить разве что с медицинскими экспериментами фельдшеров фашистских концентрационных лагерей.

[92] Что, видимо, экспериментаторы и планировали получить «на выходе».

[93] То есть опять явного застоя.

[94] Если бы существовали криминальные НИИ, то, наверное, это было бы одно из основных «теоретических открытий» фундаментальной криминальной науки. Вообще криминальную контркультуру опасно рассматривать в качестве простого механического отрицания социума наподобие бытового «хамства». Это определенные знания, требующие для своего понимания даже некоторой «диалектичности» мышления. Но зло, заключенное в этой контркультуре, не надо приписывать каждому ее представителю, так же как наблюдение «умных инстинктов» животных не ставит, к примеру, перелетную птицу по своему умственному развитию выше неудачливого эмигранта.

⇐ Предыдущая52535455565758596061Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: