Основные подходы в донаучной психологии

История психологии

 

Учебное пособие для вузов.- 2-е изд..- М.: Академический Проект: Фонд «мир», 2005.- 288 с.

 

 

ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ

Без прошлого нет настоящего, без

настоящего не может быть будущего

 

Психология и очень старая, и совсем молодая на­ука. Имея тысячелетнее прошлое, она, тем не менее, вся еще в будущем. Не существование как самостоятельной научной дисциплины насчитывает немногим более столетия, номожно с уверенностью сказать, что основная проблематика занимает человеческую мысль с тех самых пор, когда человек начал задумываться о тайнах окружающего его мира и познавать их.

Психология долгое время развивалась в рамках философии и ответ на вопрос о том, какая же из этих двух наук древнее, на самом деле, не так однозначен, как это может показаться на первый взгляд. В свою очередь, выделение психологии в самостоятельную науку не могло означать полной автономии. Проблемы душевной жизни человека не могут разрабатываться вне представлений об отношениях Материального и идеального, духовного и телесного, биологического и социального, субъективного и объективного, а это про­блемы философского плана.

Для психологии определенные философские кон­цепции выступают как методологическая основа, то есть система принципиальных общих теоретических положений, определяющих подход к проблемам и спо­соб их анализа. Кроме того, в ряде случаев психологи­ческие теории перерастали в философские направле­ния (или претендовали на это), либо оказывали влияние на возникновение и развитие философских теорий.

Известный психолог конца XIX - начала XX вв. Г.Эббингауз сумел сказать о психологии очень лаконично и точно -у психологии огромная предыстория и очень короткая история. Под историей имеется в виду тот пе­риод в изучении психики, который ознаменовался отхо­дом от философии, сближением с естественными наука­ми и организацией собственного экспериментального метода. Это произошло в последней четверти ХIХ в., од­нако истоки психологии теряются в глубине веков.

Само название предмета в переводе с древнегречес­кого означает «psyche» - душа, «logos» - наука, учение, то есть - «наука о душе». Согласно очень распростра­ненному представлению, первые психологические воз­зрения связаны с религиозными представлениями. В действительности же, как свидетельствует подлинная история науки, уже ранние представления древнегречес­ких философов возникают в процессе, практического познания человека в тесной связи с накоплением пер­вых знаний и развиваются в борьбе зарождающейся научной мысли против религии с ее мифологическими представлениями о мире вообще, о душе — в частности. Изучение, объяснение души и является первым этапом в становлении предмета психологии.

Что же является объектом и, предметом психологии?

Если душа — объект психологии, то мы сталкива­емся с рядом трудноразрешимых проблем. Во-первых: что такое душа? Если это — некоторая метафора, по­зволяющая нам объяснить, скажем, человеческую ак­тивность, особенности переживаний, мышления и др., то она иге может быть объектом психологии, оказыва­ясь лишь понятием, облегчающим наши рассуждения через апелляцию не вполне понятно к чему. «Почему, человек мыслит?» — задаемся мы вопросом и отвеча­ем: «Потому что у него есть душа»; а могли бы сказать: «Так захотела природа» или просто «Так получилось», то есть, в этом случае «душа» выступила бы как объяснительный принцип (все равно нуждающийся в допол­нительном обсуждении), но не как объект науки.

Подойдем к этому с другой стороны и зададимся вопросом: а существует ли душа как реальность? Ведь лишь признание ее объективности может сделать ее объектом науки.

Ответа на этот вопрос, как вы понимаете, нет. Существование души несомненно для одних и условно для других. Скажем так; если душа существует, то непосредственно увидеть, «ухватить», измерить ее невозможно; невозможно и экспериментировать с ней. В этом — одна из специфических особенностей психо­логии как науки: если в религии или искусстве можно рассуждать о душе без всяких оговорок, то наука, ука­зывая на ее существование как самостоятельной ре­альности, должна это существование доказать или обо­сновать. А душа, повторим, эмпирически неуловима: мы можем наблюдать поведение, слушать и фиксиро­вать речь, анализировать продукты творчества, оцени­вать успешность, деятельности и т. д. — но все это не душа, а, в лучшем случае, ее проявления.

Если вместо «душа» мы будем говорить «психика» (имея при этом в виду особую форму отражения мира, присущую высокоорганизованным существам), то по­ложение, в этом отношении существенно не изменит­ся: психика так же «ускользает» от непосредственного исследования, как и душа, и доказать ее существова­ние как самостоятельной реальности так же сложно.

Если попытаться подойти к вопросу об объекте пси­хологии с другой стороны, а именно оценить, что имен­но — неорганическая, органическая природа, общество, мышление может выступать в качестве такового, то окажется, что без обсуждения того, что такое «душа» или «психика» ответ невозможен — нужно иметь кри­терии «одушевленности» (и, кстати, существуют мыс­лители, считающие одушевленным весь мир!).

Казалось бы, вывод неутешителен. Означает ли ска­занное, что у психологии нет объекта, или же (что почти то же самое) этот объект предельно не определен?

По-видимому, не совсем так. Ведь для нас, несом­ненно (или, как говорят, «нам дано»), что в нас живут образы, чувства, переживания; что есть некоторая осо­бенная реальность, отличная от той, которую мы вос­принимаем как внешнюю. Есть солнце — и есть моя мысль о солнце; есть переживание радости при появ­лении солнца, да и то, как я вижу солнце — образ солнца во мне — это ведь не само солнце, а нечто особенное; есть я, человек, и есть мое представление о самом себе, мое отношение к самому себе.

Во мне живут желания, чувства, эмоции, побужда­ющие меня к деятельности; я могу представить себе то, чего никогда не видел; я могу вспомнить то, что давно уже, исчезло из моей жизни. Иными словами, есть мир (в том числе и другие люди, и. я сам), и есть то, как этот мир живет во мне и в других людях — в образах, мыслях, отношениях, то есть мир психических явлений, субъективная реальность.

Все это, повторим, для нас достаточно очевидно; а коль скоро эта субъективная реальность существует, то можно попытаться понять, что она собой представ­ляет, как возникает, развивается, умирает, в чем проявляется, что определяет ее существование и как это происходит. Субъективная реальность у каждого своя, но если предположить, что она формируется по единым основным принципам, то можно постараться их обнаружить, то есть открыть закономерности, которым следует ее развитие и существование.

Быть может, для анализа этой реальности доста­точно взгляда «внутрь себя»? Одно время психологи примерно так и полагали, пытаясь понять психические явления через самонаблюдение (интроспекцию) и отчеты о его результатах, то есть психологи пытались наблюдать за собственными переживаниями, об­разами, мыслями, их взаимосвязью, соединением, появлением, исчезновением.

На этом пути были получены важные данные, но оказалось, что этого недостаточно — ведь в самом себе наблюдать и оценить можно лишь то, что осознается (да и это нелегко — нельзя одновременно думать и думать о том, как думаешь!); между тем, в нас живет и неосознаваемое — установки, скрытые желания, при­вычки, стереотипы, которые могут «прятаться» за тем, что мы воспринимаем в себе как очевидное, искажать нашу оценку, заставлять нас бессознательно избегать осознания определенных переживаний, забывать со­бытия и т. д. Кроме того, при таком подходе жестко противопоставляются внутренний и внешний миры, что также критикуемо. Из сказанного следует, что в само­наблюдении психика проявляется лишь определенной стороной, искаженно и фрагментарно.

Особенностью психологии является то, что, остав­ляя психику как объект размышлений, она не может сделать ее объектом непосредственного исследования; ей приходится искать для этого другие объекты, чтобы через их анализ делать выводы о психике как таковой. Выбор такого «вторичного объекта» (например, пове­дения, деятельности) зависит от того, что считается главным, определяющим психическую жизнь, то есть того объяснительного принципа, который предлагает­ся той или иной научной школой.

Окончательного ответа на вопросы: «что такое душа?» или «что такое психика?» не существует, хотя предста­вители различных направлений иногда рискуют, давать определения. Вместо того, чтобы пытаться дать собствен­ный ответ, мы проследим, как менялись представления о душе (психике), то есть, как менялся предмет психоло­гии; тем самым мы обозначим спектр возможных подхо­дов. Разумеется, мы не сможем в полном объеме рассмот­реть ведущие психологические теории, но наиболее важные моменты постараемся отметить.

Пока же зафиксируем следующее: объектом пси­хологии как науки выступает психика, предметом — основные закономерности порождения и функциони­рования психической реальности.

СТАНОВЛЕНИЕ ПРЕДМЕТА ПСИХОЛОГИИ:

ОСНОВНЫЕ ПОДХОДЫ В ДОНАУЧНОЙ ПСИХОЛОГИИ

АНТИЧНАЯ ПСИХОЛОГИЯ

 

Представления о том, что в человеке живет нечто особенное, отличное от его физического тела, сложи­лись в глубокой древности. Навряд ли они были ре­зультатом размышлений; скорее, так верилось (а зна­чит, виделось) и не подвергалось сомнению. Это нечто часто связывалось с дыханием — тем, что уходит со смертью тела (сравните: душа, дух, дыхание), и неред­ко представлялось в виде крылатого существа, возвра­щение которого в тело означало бы и его возрождение.

Первые представления о душе можно проследить в мифологических и религиозных системах различных народов: это представления о Ка и Ба в древнем Египте, Атмане и Брахмане в Индии, эллинские представления о посмертной жизни в царстве Аида и т. д. Существую­щие у различных народов так называемые «книги мер­твых» повествуют о жизни души после ухода из тела.

Так или иначе, душа в большинстве случаев пред­ставлялась как нечто, связанное с жизнью тела, дела­ющее тело «одушевленным», и ее существование было несомненным. Вопрос о том, есть ли душа, мог возникнуть лишь гораздо позже.

В мифах античной Греции (где, собственно, и зарож­далась европейская философия и наука) душа предста­ет как своеобразный двойник тела, его копия, тень. Она живет после ухода из тела в царстве Аида, унесенная туда Танатосом, в бесплотности своей сохраняя, тем не менее, человеческие желания (так, физически страдает от голода и жажды тень Тантала, мучается усталостью тень Сизифа).

Не подвергается: сомнению существование души и в эллинской философии, ищущей ответ на основной вопрос — вопрос о субстанции, т.е. первоначале, не имеющем для себя никакой причины, кроме себя же. Что есть душа — самостоятельная ли она субстанция или же свойство другой субстанции (материи)?

По сути, с этого вопроса начинается донаучный этап психологии, завершающийся лишь в конце XIX в. Это время, преимущественно, философских размышлений о душе и мире. Душа здесь, строго говоря, не объект изучения, но предмет интеллектуального анализа.

Одним из первых направлений был — анимизм, который рассматривал психику человека во многом с точки зрения мифологии и психологии богов (как изве­стно мифология в период античности была особенно развита), анимизм рассматривал именно поведение и мышление богов, изучал их жизнь.

Анимизм (от лат. anima -— душа) - первое мифо­логическое учение о душе. Анимизм включал в себя представление о скрытом за конкретными видимыми вещами сонме душ как особых призраков, которые покидают человеческое тело с последним дыханием. Элементы анимизма представлены в любой религии. Его рудименты дают о себе знать в некоторых совре­менных психологических учениях и скрываются под «Я» (или «сознание», или «душа»), которое восприни­мает впечатления, размышляет, принимает решения и приводит в действие мышцы.

Знакомясь с представлениями о человеческой пси­хологии по древним мифам, нельзя не восхититься тонкостью понимания людьми богов, наделенных ко­варством или мудростью, мстительностью или велико­душием, завистью или благородством — всеми теми качествами, которые творцы мифов познали в земной практике своего общения с ближними. Эта мифологи­ческая картина мира, где тела заселяются душами (их «двойниками» или призраками), а жизнь зависит от настроения богов, веками царила в общественном со­знании, и именно ее изучали те, кто в своих исследо­ваниях опирался на анимизм.

В некоторых других учениях того времени (напри­мер, знаменитого математика и философа, чемпиона Олимпийских игр по кулачному бою Пифагора Самосского — VI p. до н. э.) души представлялись бессмерт­ными, вечно странствующими по телам животных и растений.

Античные философы, как правило, отвергали пред­ставления о душе как о тени, двойнике и не апеллиро­вали к отношениям между богами Олимпа как к объ­яснению человеческого поведения (напомним, среди олимпийцев были боги, «специализировавшиеся» в об­ласти человеческих свойств и чувств — мудрости) памяти, любви, ненависти, обмана, любовного ослепления, безумия, творчества и т. д.). В философии Древней Греции душа (при сохранении взгляда на нее как на нечто; дающее возможность движения, ощущений, мышления, переживаний) часто предстает как некое начало, род­ственное определенной стихии, или ее воплощение.

Античность ознаменовала собой новый этап в исто­рии человечества, культурный расцвет, возникновение многочисленных философских школ, появление выда­ющихся исследователей (чего только стоят такие имена, как Платон, Аристотель) и первые попытки подвести под явления окружающего мира философскую, а часто и научную основу, вот то, что возникает в нашем воображении при слове —- Античность. Именно впериод расцвета античной культуры и были предприняты первые попытки понять и описать психику человека.

Под «psyche» древние греки понимали движущее начало всех вещей. Им принадлежит учение о всеоб­щей одушевленности материи — гилозоизм (от греч. hyle — вещество и zoe — жизнь): весь мир — универ­сум, космос — изначально живой, наделенный способностью ощущать, запоминать и действовать. Границы между живым, неживым и психическим не проводи­лись. Все рассматривалось как порождение единой первичной материи (праматерии). Так, по мнению древнегреческого мудреца Фалеса (ок. 625 — ок. 547 гг. до н. э.), магнит притягивает металл, женщина притя­гивает мужчину, потому, что магнит, как и женщина, обладает душой.

В связи с обсуждением вопроса о субстанции, в античности обозначились различные мнения во взгля­дах на душу, ее «материальность» и «идеальность». Гилозоизм впервые «поставил» душу (психику) под общие законы естества. Этим учением утверждался непреложный и для современной науки постулат об изначальной вовлеченности психических явлений в круговорот природы. В основе гилозоизма лежал принцип монизма. Это философское учение стало великим шагом на пути познания природы психического. Гило­зоизм покончил с анимизмом (хотя последний и продолжал на протяжении столетий, вплоть до наших дней, находить множество приверженцев считавших душу внешней по отношению к телу сущностью).

Развитие гилозоизма связано с именем Геракли­та Эфесского (конец VI - начало V b. до н. э.), рас­сматривавшего универсум (космос), как вечно из­меняющийся (живой) огонь, а душу, как его искру. Гераклит утверждал наличие огненной стихии — Пси­хеи — приобщающейся к «космическому огню»; тем самым, душа человека оказывалась причастна Космо­су. (Отметим, что в целом для античных представлений часто было характерно видение в Космосе живого, дви­жущегося существа, в связи с чем часто говорилось о «мировой душе», слабой копией, частичным отражени­ем которой являлась душа отдельного человека).

Малый мир (микрокосм) отдельной души идентичен макрокосму всего миропорядка; следовательно, постигать себя (свою «психею») — значит углубляться в закон (Логос), который придает непрерывно текуще­му ходу вещей сотканную из противоречий и катаклиз­мов динамическую Гармонию. («Наши тела и души текут, как ручьи»). Им впервые была высказана мысль о возможном изменений, а, следовательно, и законо­мерном развитии всего сущего, в том числе и души. Развитие души, по Гераклиту, происходит через себя: «Познай самого себя». Но в устах философа это вовсе не означало, что познать себя — значит уйти вглубь собственных мыслей и переживаний, отвлечься от всего внешнего. Гераклит учил: «По каким бы дорогам ни шел, не найдешь границ души, так глубок ее Логос».

Термин «Логос», введенный Гераклитом, применя­емый и поныне, для него обозначал Закон, по которому «все течет», по которому явления переходят друг в друга. Гераклит считал, что ход вещей зависит от Зако­на, а не от произвола богов. Из-за трудностей понима­ния афоризмов философа современники называли Гераклита «темным» и «плачущим», так как будущее человечества он считал еще страшнее настоящего.

После Гераклита в запас средств, позволяющих читать «книгу природы» со смыслом, вошла идея зако­на, который правит всем сущим, в том числе — безос­тановочным течением тел и души, когда «нельзя дваж­ды войти в одну и ту же реку».

Парменид (VI - V вв. до н. э.) из Элеи впервые про­вел принципиальное различие между умопостигаемым неизменным и вечным (единым) бытием (сфера истин­ного знания) и чувственно воспринимаемой изменчи­востью, преходящей текучестью всех вещей (сфера «мнения»); сформулировал идею бытия и мышления.

Идея Гераклита о том, что от закона (а не от про­извола богов-властителей неба и земли) зависит ход вещей, получила свое развитие в идее причинности Демокрита (V - IV вв. до н. э.). Сами боги в его изобра­жении — это не что иное, как сферические скопления огненных атомов. Человек также создан из; различных сортов атомов; самые подвижные из них — атомы огня, образующие душу; со смертью тела умирает и душа, так как атомы ее с разложением тела улетучиваются и рассеиваются.

По Демокриту, душа, тело, и макрокосмос состоят из атомов огня. Единым и для души, и для космоса Демокрит признавал закон не сам по себе, а закон (Логос), согласно которому нет беспричинных явлений: все они суть неотвратимый результат соударения ато­мов. Случайными же люди называют те события, при­чин которых не знают. Впоследствии принцип причин­ности назвали детерминизмом.

Душа, по Демокриту, — движущее начало и орган ощущения и мышления. Душа подобна огню; ее шаро­образные атомы беспокойны и приводят тело в движе­ние (иногда говорят, что это — первая концепция человека-машины). Атомы души способны к ощущению; ощущаем же мы, полагал Демокрит, потому, что в нас попадают тончайшие оболочки (образы, копии), отрывающиеся от вещей. Однако в ощущении не дана сущ­ность вещи: по Демокриту, сущность — это атомы (ко­торые слишком малы и потому невидимы) и пустота (которая не ощущается по определению). Истинное знание, полагал Демокрит, дает мышление. Итак, по Демокриту, душа материальна.

Принцип причинности позволил Гиппократу (ок. 460 — ок. 370 гг. до н. э.), дружившему с Демокритом, построить учение о темпераментах. Нарушение здоро­вья Гиппократ соотносил с дисбалансом различных «соков», присутствующих в организме — крови, жел­чи, слизи. Соотношение этих пропорций Гиппократ назвал темпераментом. Названия четырех темперамен­тов дошли до наших дней: сангвинический (преоблада­ет кровь), холерический (преобладает желтая желчь), меланхолический (преобладает черная желчь), флегма­тический (преобладает слизь).

Для будущей научной психологии этот объясни­тельный принцип, при всей его наивности, имел очень важное значение (недаром терминология Гиппократа сохранилась поныне).

Во-первых, на Передний план выдвигалась гипоте­за, согласно которой бесчисленные различия между людьми можно сгруппировать по нескольким общим признакам поведения. Тем самым закладывались нача­ла научной типологии, лежащие в основе современных учений об индивидуальных различиях между людьми.

Во-вторых, источник и причину различий Гиппок­рат искал внутри организма: душевные качества ста­вились в зависимость от телесных.

О роли нервной системы в ту эпоху еще не знали, и поэтому типология являлась, Говоря нынешним язы­ком, гуморальной (от лат. «гумор» — жидкость).

Следует, впрочем, заметить, что в XX в. ученые обратились к исследованиям как нервных процессов, так и жидких сред организма, его гормонов. Теперь и медики, и психологи говорят о единой нейрогуморальной регуляций поведения. Если взглянуть на гиппократовы темпераменты с общетеоретических позиций, то можно заметить их слабую сторону (впрочем, она присуща и современным типологиям характеров): орга­низм рассматривался как смесь — в неких пропорциях — различных элементов, однако каким образом эта смесь превращалась в гармоничное целое, оставалось загадкой.

Разгадать ее попытался афинский философ Анак­сагор (ок. 500 — 428 гг. до н. э.). Он не принял ни гераклитово воззрение на мир как на огненный поток, ни демокритову картину атомных вихрей. Считая приро­ду состоящей из множества мельчайших частиц, он искал в ней начало, благодаря которому из беспоря­дочного скопления и движения этих частиц возникают целостные вещи, из хаоса — организованный мир.

Таким началом Анаксагор признал «тончайшую вещь», которой дал имя «нус» (разум); он полагал, что от того, насколько полно представлен разум в различ­ных телах, зависит их совершенство. «Человек, — го­ворил Анаксагор, — является самым разумным из животных вследствие того, что имеет руки». Выходило, что не разум определяет преимущества человека, но его телесная организация определяет высшее психи­ческое качество — разумность.

Принципы, сформулированные Гераклитом, Де­мокритом и Анаксагором, создавали главный жизнен­ный принцип будущей системы научного осмысления мира, в том числе и познания психических явлений. Какими бы извилистыми путями ни шло это познание в последующие века, оно подчинялось идеям закона, причинности и организации.

Идея организации (системности) Анаксагора, идея причинности Демокрита и идея закономерности Герак­лита, открытые две с половиной тысячи лет назад, стали на все времена основой познания душевных явлений.

Совершенно новую сторону познания этих явлений открыла деятельность философов-софистов (от греч. слова «софия» — «мудрость»). Их интересовала не при­рода, с ее не зависящими от человека законами, но сам человек, который, как гласил афоризм первого софиста Протагора из Абдеры (ок. 490 — ок. 420 гг. до н. э.), «есть мора всех вещей, существующих, что они существуют, а не существующих, что они не существуют». В Афинах
Протагор, утверждавший субъективную обусловлен­ность знания, обвинялся в атеизме. Впоследствии прозвище «софист» стало приме­няться к лжемудрецам, выдающим, с помощью различ­ных уловок, мнимые доказательства за истинные. Но в истории психологического познания деятельность со­фистов открыла новый объект: отношения между людь­ми, изучаемые с использованием средств, призванных доказать и внушить любое положение независимо от его достоверности.

В связи с этим детальному обсуждению были подвергнуты приемы логических рассуждений, строение речи, характер отношений между словом, мыслью и воспринимаемыми предметами. Были оставлены поиски природной «материи» души. На передний план выступило изучение речевой и мыслительной деятель­ности с точки зрения ее использования для манипули­рования людьми. Изпредставлений о душе исчезали признаки ее подчиненности строгим законам и неотвратимым причинам, действующим в физической природе, так как язык и мысль лишены подобной неотвратимости. Они полны условностей в зависимости от человеческих интересов и пристрастий. Тем самым, действия души приобретали зыбкость и неопределен­ность.

Вернуть представлению о душе, о мышлении проч­ность и надежность, коренящиеся не в вечных законах макрокосмоса, а во внутреннем строе самой души, стремился Сократ (ок. 470 —399 гг. до н. э.). Подбирая определенные вопросы, Сократ помогал собеседнику «родить» ясное и отчетливое знание. Он любил гово­рить, что продолжает в области логики и нравственно­сти дело своей матери — повитухи. Уже знакомая нам формула Гераклита «познай самого себя» означала у Сократа совсем иное: она направляла мысль не к все­ленскому закону (Логосу) в образе космического огня, но к внутреннему миру субъекта, его убеждениям и ценностям, его умению действовать как разумное су­щество.

Сократ был мастером устного общения, пионером психотерапий и анализа, цель которого — с помощью слова обнажить то, что скрыто за покровом сознания, за внешними проявлениями работы ума. Подбирая определенные вопросы, Сократ помогал собеседнику приоткрыть эти покровы. Создание техники диалога впоследствии стали называть сократическим методом. В его методике таились идеи, сыгравшие через много столетий ключевую роль в психологических исследованиях мышления.

Во-первых, работа мысли изначально носила харак­тер диалога. Во-вторых, она ставилась в зависимость от задач, создающих препятствие в ее привычном течении. Именно с такими задачами ставились вопросы, вынуж­дая собеседника обратиться к работе собственного ума. Оба признака — диалогизм, предполагающий, что позна­ние изначально социально, и детерминирующая тен­денция, создаваемая задачей, — стали в XX в. основой экспериментальной психологии мышления.

После Сократа, в центре интересов которого была, преимущественно, умственная деятельность (ее про­дукты и ценности) индивидуального субъекта, понятие о душе наполнилось новым предметным содержанием. Его составляли совершенно особые сущности, которых физическая природа не знает. Мир этих реалий стал сердцевиной философии гениального ученика Сократа «князя философов» Платона (428 — 348 гг. до н. э.).

Платон стал родоначальником философии идеализ­ма. Он утвердил принцип первичности вечных идей по отношению ко всему преходящему в тленном теле­сном мире. Платон скупал сочинения Демокрита с целью их уничтожения. Поэтому от учения Демокрита остались лишь фрагменты, в то время как до нас дош­ло чуть ли не полное собрание сочинений Платона.

Платон ок. 387 г. до н. э. создал в Афинах свой «научно-учебный центр», названный Академией, у входа в которую было написано: «Не знающий гео­метрии, да не войдет сюда». Геометрические фигуры, общие понятия, математические формулы, логические конструкции — все это особые умопостигаемые объек­ты, наделенные, в отличие от калейдоскопа чувствен­ных впечатлений (изменчивых, ненадежных, у каждо­го разных), незыблемостью и обязательностью для любого индивидуума. Возведя эти объекты в особую действительность, чуждую чувственному земному
миру, Платон увидел в них сферу вечных идеальных форм, скрытых за небосводом в виде особого нетлен­ного царства идеи.

Опираясь на опыт Сократа, доказавшего нераз­дельность мышления и общения, Платон сделал следу­ющий шаг. Он оценил процесс мышления, не получив­ший выражения в сократовском внешнем диалоге, как диалог внутренний: («Душа, размышляя, ничего иного не делает, как разговаривает, спрашивая сама себя, отвечая, утверждая и отрицая»). Феномен, описанный Платоном, известен современной психологии как внутренняя речь, а процесс ее порождения из речи внеш­ней (социальной) получил название интериоризация (от лат. internus — внутренний).

У самого Платона нет этих терминов; тем не менее, перед нами теория, прочно вошедшая в современное научное знание об умственном устройстве человека.

Платон утверждал, что в основе всего лежат идеи — общие понятия, вечные и неизменные, существующие сами но себе_, до всего, как своеобразный замысел; вся­кая вещь, всякое существо, всякое свойство, важнейшие ценности бытия — истина, благо, прекрасное, справед­ливость — существуют лишь потому, что есть идея (идея человека, идея прекрасного, идея равенства отношений и т.д.). Идеи образуют свой мир, невидимый для нас; человек может стараться постичь, идею посредством разума, но в полной мере они доступны богу. Миру идей противостоит мир материи (бесформенного небытия, по Платону); между ними, как посредник, — мировая душа.

По Платону, мир — живое существо, душа его не в нем, а окутывает его. Мировая душа одушевляет, в том числе, звезды и планеты (они — живые божественные существа). Душа человека родственна мировой душе. Первоначально она обитает на звезде, затем переселяется в тело человека и теряет гармоничность: задача человека — вернуть гармонию через познание. Строго говоря, мы, по Платону, не столько познаем, сколько вспоминаем то, что душа уже знала в своем совершенном состоянии. Человеческая душа направляется разумом, подоб­но тому, как колесница направляется возничим; при правильном управлении душа возвышается и прибли­жается к исходной гармонии. При ином исходе душа не успевает «очиститься» и по принципу нравствен­ного подобия может, например, переселяться в тела животных и птиц. Душа бессмертна, полагал Платон.

Цель души — постижение идеи, поэтому душа подобна идее. Размышление — такое ее состояние, когда она беспрепятственно направляется к высшему, вечному, уподобляясь идее; но, в отличие от нее, душа подвижна. По составу, утверждал Платон, душа троя­ка; он выделяет ум (его местонахождение — в голове), аффективное, то есть страстное, эмоциональное на­чало (оно располагается в груди) и вожделения (жи­вут в печени).

Далее Платон попытался выделить и разграничить в душе различные части и функции. Их пояснял пла­тоновский миф о вознице, правящем колесницей, в которую впряжены два коня: дикий, рвущийся из уп­ряжи, и породистый, поддающийся управлению. Воз­ница символизирует разумную часть души, кони — два типа мотивов: низшие и высшие? Разум, призванный согласовать эти два мотива, испытывает, согласно Платону, большие трудности из-за несовместимости низменных и благородных влечений.

Так, в сферу изучения души вводился аспект кон­фликта мотивов, имеющих нравственную ценность, и роль разума в его преодолении и интеграции поведения. Через несколько столетий идея личности, разди­раемой конфликтами, оживет в психоанализе З.Фрей­да (см. главу «Психоанализ»).

Знание о, душе росло в зависимости от уровня знаний о внешней природе, с одной стороны, и от об­щения с ценностями культуры — с другой. Ни приро­да, ни культура сами по себе не образуют область психического. Однако, ее нет без взаимодействия с ними. Софисты и Сократ в объяснениях души пришли к пониманию ее деятельности как феномена культуры, ибо входящие в состав души абстрактные понятия и нравственные идеалы невыводимы из вещества природы: они — порождения духовной культуры. При этом предполагалось, что душа заносится в организм извне.

Дальнейшее развитие понятия о душе шло в направ­лении его дифференциации, выделения различных «час­тей» и функций души. Накапливалось огромное количество фактов — сравнительно-анатомических, зоологических, эмбриологических и других, ставших опытной основой на­блюдений и анализа поведения живых существ. Обобще­ние этих фактов, в первую очередь биологических, стало основой психологического учения Аристотеля и преобра­зования главных объяснительных принципов психологии: организации, закономерности и причинности.

Именно Аристотель (384 — 322 гг. до н. э.) — древ­негреческий философ и естествоиспытатель — открыл новую эпоху в понимании души как предмета психоло­гического знания. Не физические тела и не бестелесные идеи стали для него источником знания, а орга­низм, где телесное и духовное образуют нераздельную целостность.

Ни у Демокрита, ни у Платона не было специальных больших трудов, посвященных душе. Первый, такой труд принадлежит Аристотелю, чей трактат «О душе» стал первым, собственно психологическим, трудом (в рамках донаучной психологии). Аристотель систематизировал предшествовавшие и современные ему идеи относитель­но души и выдвинул несколько важных положений, на­шедших обоснование в его трактате.

Душу он определил не просто как сущность, а как форму, способ организации живого тела, то есть как то, что позволяет телу существовать как живому. «Правильно думают те, — говорил Аристотель, кому представляется, что душа не может существо­вать без тела и не является телом». В его представле­ниях душа оказывается особым органом, посредством которого тело чувствует, мыслит. Обратите внимание: не душа мыслит, но тело мыслит посредством души.

Психологическое учение Аристотеля строилось на обобщении медико-биологических фактов. Но это обоб­щение привело к преобразованию главных принципов психологии.

По Аристотелю уже сам термин «организм» сле­дует рассматривать в связи с родственным словом «организация», которое имеет значение «продуманное, устройство», подчиняющее себе свои части для реше­ния какой-либо задачи; устройство этого целого и его работа (функция) неразделимы; душа организма — это его функция, деятельность. «Если бы глаз был живым существом, его душой было бы зрение», — говорил Аристотель.

Трактуя организм как систему, Аристотель выде­лял в ней различные уровни способностей к деятель­ности. Понятие о способности, введенное Аристотелем, было важным новшеством, навсегда вошедшим в основной фонд психологических знаний. Оно разделяло возможности организма, заложенный в нем пси­хологический ресурс и его практическую реализацию.
При этом намечалась иерархия способностей — функций души:

а) вегетативная (имеется у животных, растений и человека);

б) чувственно-двигательная (имеется у животных и у человека);

в) разумная (присущая только человеку).

Функции души — уровни ее развития, располага­лись в виде «лестницы форм», где из низшей и на ее основе возникает функция более высокого уровня: вслед за вегетативной формируется способность ощу­щать, из которой развивается способность мыслить. В отдельном человеке при его превращении из мла­денца в зрелое существо повторяются те ступени, ко­торые прошел за свою историю весь органический мир. Впоследствии это было названо биогенетичес­ким законом.

Различие между чувственным восприятием и мыш­лением было одной из первых психологических истин, открытых Древними. Аристотель, следуя принципу развития, стремился найти звенья, ведущие от одной ступени к другой. В своих поисках он открыл особую область психических Образов, которые возникают без прямого воздействия предметов на органы чувств. Сейчас эти образы принято называть представлениями памяти и воображения (в терминологии Аристоте­ля — «фантазии»). Эти образы подчинены открытому; опять-таки, Аристотелем механизму ассоциации — свя­зи представлений.

Объясняя закономерности развития характера, Аристотель утверждал, что человек становится тем, что он есть, совершая те или иные поступки. Мысль о формировании характера в реальных поступках, которые у людей всегда предполагают нравственное отношение к ним, ставило психическое развитие человека в причинную, закономерную зависимость от его деятельности.

Изучение органического мира побудило Аристоте­ля придать новый смысл основному принципу научно­го объяснения — принципу причинности (детерминиз­ма). Раскрывая принцип причинности, Аристотель показал, что «природа ничего не делает напрасно»; «нужно видеть то, ради чего совершается действие». Он утверждал, что конечный результат процесса (цель) заранее воздействует на его ход; психическая жизнь в данный момент зависит не только от прошлого, но и желаемого будущего (то, что должно произойти, опре­деляется происходящим сейчас).

Аристотель указал и на то, что душа может быть разного рода. Так, Аристотель (кстати, создатель зоо­логии и автор «лестницы» живых существ — первой,

12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: