 |
ЗАСЕДАНИЕ 9 ИЮНЯ (утреннее) 1 страница
|
|
|
|
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Объявляю заседание открытым. Прошу заслушать приветствие.
................... 2) (читает). «Симбирское чрезвычайное губернское собрание приветствует Всероссийский Съезд представителей Советов Р. и С. Д., как революционную демократию, обеспечивающую нам своей организованностью завершение дела революции и могущую вместе с Временным Правительством оградить страну и от возможности военного разгрома внешним врагом и от внутренней анархии. — Председатель собрания Георгиевский» 3).
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Товарищи, относительно Думы у меня сейчас имеются две резолюции. Одна резолюция, которая была внесена тов. Луначарским от с. -д. -интернационалистов и большевиков. Другая резолюция относительно Думы у меня имеется от с. -д. меньшевиков и от социалистов революционеров. Других резолюций у меня сейчас в руках не имеется. Порядок будет такой: защищать эту резолюцию предоставляется внесшим ее по пяти минут, против резолюции дается слово по пять минут. Когда мы это закончим, я поставлю4) на голосование, какую резолюцию угодно будет принять в основу. Затем будем голосовать в целом ту резолюцию, которую вы примете за основу. Слово принадлежит тов. Луначарскому.
ЛУНАЧАРСКИЙ. Проект резолюции о Государственной Думе и Государственном Совете (читает):
«Съезд, принимая во внимание, что Государственная Дума, избранная на основании антинародного закона 3 июня, являлась не представительством народа, а организацией наиболее реакционных элементов цензовой России; что председатель Государственной Думы Родзянко, как видно из письма его, опубликованного в газетах от 3 июня 1917 г., продолжает считать ее важным фактором государственной власти, что в призыве его к членам Думы в том же письме «держаться на-готове, ибо скоро придет время для их вмешательства в жизнь страны», явно звучит надежда на контр-революцию и угроза ею; что Государственный Совет представляет собою обломок черной реакции, в механизме новой русской государственной власти; что министр юстиции Переверзев не только не считает ненормальным получение членами Государственного Совета, злейшими врагами русской свободы даже в ее самых бледных дореволюционных проявлениях, огромного жалованья из государственной казны русского свободного народа,
|
|
|
*) Заседание 9 июня печатается по тексту в д. № 10. —2) Фамилия выступавшего не указана. —3) Печатается по подлиннику, д. № 10, л. 33. —4) Далее зачеркнуто: «эту резолюцию».
но и признал за судебно-административными департаментами Государственного Совета важные судебные функции, вплоть до права кассировать в последней инстанции некоторые решения обновленного Сената, —находит, что надо положить предел всем заигрываниям с этими пережитками царской России путем немедленного и окончательного упразднения Государственной Думы и Государственного Совета» 1).
Товарищи, когда эта резолюция была внесена, министр земледелия Чернов, возражая на нее, заявил, что принятие такой резолюции лишено, по его мнению, всякого смысла, так как нам предлагается, по его словам, убить покойницу. Дума уже умерла и не имеет никакого значения. Вам только предлагается формулировать факт, который имеется уже налицо. Я спрашивал себя, когда говорил министр Чернов, говорит ли это он по наивности или чтобы заговорить зубы. Наивным человеком я никогда тов. Чернова не считал. Между прочим, только так можно было бы объяснить это, если бы в словах Чернова не таилась иная задняя мысль. Между прочим, всякому ясно, будь даже Дума и покойница, — мы, революционеры, знаем хорошо, какую тенденцию реакционные покойники имеют к воскресению. Мы предложили нашей революции вбить в подозрительную покойницу осиновый кол. Если Дума умерла, давайте ее похороним, потому что ее разложение заражает дурным запахом нашу революционную атмосферу. Но мы знаем, что буржуазия даст за труп покойницы большое сражение, как в свое время давали сражение за труп Патрокла; защита будет чрезвычайно энергичная. Тов. Чернов, — я это утверждаю. —прекрасно это знал и, как государственный деятель, не мог не знать. Когда он старался спрятаться за тот аргумент, что этого не нужно делать, что Дума вовсе не занимает позицию наших врагов, он думал отвести ваши дебаты, ваши решения от правильного русла. Мы настаиваем на том, что вы должны со всей энергией, со всей властью заявить, что Дума впредь упраздняется. Мы рекомендуем вам, товарищи, ни в коем случае не принимать двусмысленной формулы, например, что революция упразднила Думу, что Дума упразднена тем самым фактом, что революция восторжествовала. Это не юридическая, не политическая формула, это какой-то консервативный довод, имеющий теоретически-исторический характер, — что революция восторжествовала и тем самым упразднила Думу. Мы должны обратить внимание на важный факт, упустив который из виду, вы не сможете принять правильного решения. Во вчерашнем заседании Государственной Думы заседавшем, правда, частным образом, — кадеты туда не явились, но в их настроении не может быть сомнения, —Родзянко заявил, что Дума не только не распущена, не упразднена, но ни о каком ее упразднении не может быть и речи. Вот как говорит сама покойница. Дальше, новый министр, князь Львов, определенно заявляет, что в России в настоящем нет такой власти, которая могла бы распустить Думу до истечения ее законных полномочий, т. -е. полномочий, данных ей мнимо народом на основании самого омерзительного закона. 3 июня, против которого народ всегда протестовал. В газете прямо сказано, что Временное Правительство высказывается против устранения Думы. 81 Быть может, газета ошибается, быть может, на самом деле вашим представителям, товарищам - социалистам, в министерстве и удастся устранить этот конфликт, разрешить его в благоприятную сторону, но помните, что для этого надо дать инструкцию в высшей степени определенную. Вот почему я настаиваю на этой резолюции. Вчера в вашей большой резолюции вы
|
|
|
_ Ч Далее зачеркнуто: «эту резолюцию». —2) Резолюция печатается по «Известиям» № 85 от 7 июня 1917 г.
|
|
|
потребовали, —и в этом есть глухая, маленькая степень порицания прежней политики Временного Правительства, —чтобы Временное Правительство вело свою политику энергичнее и последовательнее, между прочим, и в направлении борьбы с контр-революцией. Если эти ваши слова—не пустые слова, если вы хотите действительно потребовать по первому пункту, —пункту как будто бы второстепенному, а на самом деле чрезвычайно важному, — чтобы действия Временного Правительства были энергичнее и последовательнее, то вы должны присоединиться к такой резолюции, которая определенно заявляет: от Временного Правительства вы, Всероссийский Совет Р. и С. Д., -требуете, чтобы эти учреждения — Государственная Дума и Государственный Совет — были объявлены распущенными особым определенным декретом. (Рукоплескания. )
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Слово принадлежит тов. Гоцу.
ГОЦ. Я не считаю тов. Луначарского ни наивным человеком, ни человеком, желающим заговаривать вам зубы, — я считаю его обоснования только демагогией. Я считаю, что желание тов. Луначарского, чтобы мы говорилк ясными, точными и определенными формулами, я считаю это пожелание вполне разумным и его приветствую. К сожалению, по всем основным краеугольным вопросам до сих пор никаких прямых, ясных, категорических ответов со стороны тов. Луначарского мы не видели, —мы видели туманные, скользкие, извилистые, двусмысленные ответы, и вот в той резолюции, которую предложил тов. Луначарский, я вижу ту же двусмысленность. Я прежде всего констатирую, что в этой резолюции не было сказано ни слова о декретах, между тем в ее обосновании весь центр тяжести он перенес на декрет. Я вас спрашиваю: что это,. —двусмысленность или нет? Я говорю: это—двусмысленность. Затем он предложил не итти по тому пути, по которому приглашал нас итти тов. Чернов, т. -е. по пути констатирования фактов. Он говорил: не говорите то, что есть, — что Дума умерла. Он считает, что Дума является политическим покойником, но тем не менее он считает, что нужно вбить осиновый кол. Я думаю, что тот кол, который вбивает тов. Луначарский, это не осиновый кол, а просто лишь словесный или риторический кол, который ничего не выясняет по существу дела. От имени фракции социалистов-революционеров и меньшевиков я вношу следующую резолюцию (читает):.
|
|
|
«Принимая во внимание, что в последнее время группа бывших членов Государственной Думы, выступая от имени Государственной Думы и используя положение, занятое ею в первые дни революции, пытается под империалистскими лозунгами стать центром для собирания сил, действующих против революции и демократии, —Всероссийский Съезд, считая необходимым установить, что революция, разрушив основы старого режима, тем самым:
а) упразднила Государственную Думу и Государственный Совет, как органы законодательной государственной власти,
б) что она же лишила их личный состав звания, дарованного им старым порядком, —
полагает:
1) что в дальнейшем отпуск средств на содержание и функционирование Государственной Думы и Государственного Совета, как законодательных учреждений, должен быть Временным Правительством прекращен, и
2) что поэтому все выступления бывших членов Государственной Думы и Государственного Совета являются выступлениями частной группы граждан свободной России, никакими полномочиями не облеченных»1).
*) Печатается по «Известиям» № 88 от 10 июня 1917 г.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Товарищи, по двум резолюциям высказались уже. Кто желает слово против резолюций?
ТРОЦКИЙ. Товарищи, вопрос, который сейчас поставлен этими двумя резолюциями, касается не того, есть ли у нас твердая власть, использована ли нами эта твердая власть, надо ли ее создать, а вопрос поставлен так: есть ли в России сейчас какая-нибудь государственная власть, т. -е. народный суверенитет, основанный на принципе демократии, находит ли он себе какое-нибудь конкретное выражение? Вот как стоит вопрос. Мы уже слышали раньше ответ на этот вопрос в том смысле, что Временное Правительство, революционное правительство, представляет собой нечто юридически не узаконенное, не связанное с прошлым исторической преемственностью. Но если оно представляет собою действительно революционную власть, то тем более оно должно в переходный период сосредоточивать в своих руках всю полноту народного суверенитета. Вот как стоит вопрос с точки зрения юридической и революционно-демократической.
|
|
|
Но есть другое учреждение за спиной у Временного Правительства, которое говорит: нет, я, Дума, являюсь матерью Временного Правительства, я ему делегировала законодательные права, но творчество правительства, создание новых правительств, если понадобится, я сохраняю за собой. Вот в чем существо вопроса, вот почему Родзянко призвал депутатов. Стало быть, есть в стране власть, которая считает себя стоящей над Временным Правительством, правомочной создать новое правительство, если та, которая существует сегодня, исторически споткнется. На вопрос о том, имеет ли право Дума создавать новое правительство, мы ответа не имеем. На вопрос о том, может ли существующее Временное Правительство упразднить Думу, мы имеем, по крайней мере по газетным сведениям, в высшей степени правдоподобный, находящий себе полное подтверждение во всех заявлениях министров-социалистов, ответ князя Львова о том, что Временное Правительство не правомочно распускать Думу, которая его создала. Таким образом, устами князя Львова, пока это не будет опровергнуто в самой категорической форме министрами-социалистами, Временное Правительство, как таковое, считает себя неправомочным посягать на Государственную Думу, считает ее, таким образом, стоящей над своей властью. Вчера мы слышали здесь о проявлении третьей власти, власти нашего Съезда, который заявил, что он запрещает захватывать частную собственность. И вот мы имеем три категории власти в России. Одна — Временное Правительство, которое якобы управляет страной, но признает себя неправомочным посягать на Государственную Думу; другая — Государственная Дума, которая делегировала законодательные права Временному Правительству, но считает себя правомочной создавать новые временные правительства, если представится возможным, т. е. если концентрация контр-революционной силы сделает это возможным; и, наконец, третья—Советы Р. и С. Д. и Съезд их, который отказался от каких бы то ни было законодательных или исполнительных прав, который только от случая к случаю выносит решения, что он запрещает захватывать частную собственность, —не рекомендует, а «запрещает». Я говорю, товарищи, что если вы для себя отказываетесь от другой власти, кроме власти запрещать захват, то вы отказываетесь, очевидно, не во имя Государственной Думы, а во имя какой-то другой власти, — той власти, которую вы делегировали вашим представителям. Я, товарищи, не могу понять ту психологию революционной демократии, тех элементов, которые считают себя представителями революционного народа, который пришел к самоуправлению, к власти путем разрыва со всеми третье-июньцами, выросшими из государственного переворота. Я не могу понять этих представителей, которые не могут своей власти, — а вы Временное Правительство считаете представителем вашей власти, выражением народного суверенитета, — что вы не смеете ему сказать: «Временное Правительство, ты не смеешь признавать никакой власти над собой, никакой власти, которая связывает тебя со старым движением! Временное Правительство, над тобой нет священной родительницы—4-й Государственной Думы; ты родилось из воли революционного народа! », и Государственной Думе, которая посягает на новое творчество правительств, нужно сказать: «Руки прочь, ты ликвидирована декретом! »
Не историческими формулами, а декретами выражается революционная власть. Если есть у вас власть, если это не обман и не самообман, то эта власть проявится в этом скромнейшем, но необходимейшем акте самообороны, и вы скажете: «Я есмь власть и нет другой надо мной». (Рукоплескания. )
БОГДАНОВ. Фракция меньшевиков, товарищи, от имени которой я говорю, целиком участвовала в составлении той резолюции, которую огласил от имени фракции меньшевиков с. -д. и с. -р. тов. Гоц. Я детально защищать и мотивировать ее не буду. Тов. Троцкий, говоривший до меня, отметил следующий основной дефект этой резолюции: это есть резолюция о трех органах власти, ибо первые два—Временное Правительство и Исполнительный Комитет Государственной Думы, — и эти три органа власти так же бессильны, так же слабы, как и все прочие. Отсюда, конечно, один вывод, — тот вывод, который здесь развивал все время тов. Троцкий. Я прежде всего хотел бы отметить одно обстоятельство. К вам: приходят и говорят: «Вы должны стать законодательным органом», к вам приходят и объявляют вам: «Вы не смеете не быть законодательным органом, пойдите сейчас издайте нечто в роде декрета, отмените Государственную Думу», а затем, товарищи, они уходят и в другом месте [говорят] нечто совершенно другое и вот, что там пишут: «Всероссийский Съезд Советов» (читает). [1201. (Рукоплескания. Голоса: «Браво! » Шум. )
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Я покорнейше просил бы не шуметь. Прошу успокоиться. Если угодно слово, будьте любезны, тут есть кафедра, а с мест прошу не говорить и не шуметь.
БОГДАНОВ. Позвольте мне продолжать, товарищи. (Голоса: «Просим». ) «Революционный пролетариат представлен... » (Читает).
Вот, как говорят они, товарищи, в других местах. Кто же пишет это, господа? Это пишет тот же самый тов. Троцкий, который предлагал вам сейчас стать законодательной властью... (Шум. Голоса: «Позор». ) Я предлагаю вам, товарищи, разобраться в этой тройной бухгалтерии, где полититеское лицемерие и политическая трусость... (Рукоплескания. Шум. )
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Прошу, товарищи, с мест не говорить.
БОГДАНОВ. Я, товарищи, этого свидетеля отвожу; очевидно, что этот свидетель не может пользоваться никаким авторитетом в качестве свидетеля. (Рукоплескания. ) Перед нами основной вопрос: что произошло со дня революции? Произошло то, что каждый из нас знает. Дума 3 июня, игравшая до революции определенную роль, в дни революции сыграла определенную роль: она бросила весь свой авторитет, все силы на чашу весов революции, — пусть колеблясь, пусть спотыкаясь, пусть будучи подталкиваема революцией и революционной армией, но, во всяком случае, это было так. (Рукоплескания. ) Затем наступил другой момент; момент этот привел к тому, что российская демократия сплачивалась, усиливалась, становилась мощной, организованной и проч., и проч. В то же время сила цензовой буржуазии слабела, распылялась, отступала во всяком случае на задний план. В заключение это привело к тому, что случилось 18 — 21 апреля: определенные слои буржуазии, слои, наиболее ярко представленные в Государственной Думе 3 июня, вероятно, отделились от революции. Часть буржуазии *) осталась пока с революцией, и это обстоятельство было констатировано в перевороте 18 — 21 апреля, в образовании коалиционного министерства; следовательно, революция пошла дальше Думы 3 июня, и это, и только это нам приходится констатировать. В ходе революции Дума перестала быть законодательным государственным органом; в ходе революции члены Государственной Думы перестали быть членами Государственной Думы и превратились просто в граждан, никакими особыми полномочиями не облеченных.
В ходе революции, совершенно естественно, раз Дума перестала быть государственным органом, перестала быть органом законодательной власти, она не может требовать никаких средств к своему существованию, и приток средств должен быть прекращен. Но как быть дальше? Могут ли они устраивать свои совещания, выступать и т. д., и т. д. ? Ну, конечно, могут, — как мы можем им это воспретить? Разве мы можем воспретить тов. Троцкому и тов. Ленину выступать и устраивать всякого сорта совещания и т. д., и т. д., и вести свою политику? (Рукоплескания слева. ) Я, товарищи, думаю, что аплодисменты, которые раздаются слева, свидетельствуют действительно о той политической незрелости, которая у них имеется. (Рукоплесканияиголоса: «Браво». ) Я глубоко убежден, что те, которые аплодируют сейчас, сейчас же выйдут и скажут: прекратите свободу слова для буржуазии, прекратите свободу слова для всех, кроме большевиков. Поэтому я считаю, что мы можем сказать то, что есть: что частные совещания всяких граждан свободной России совершенно допустимы, но это есть только частные собрания свободных граждан. Что касается Государственной Думы, то она прекратила свое существование. (Рукоплескания слева. ) Она упразднена ходом революции. Товарищи, в нашей резолюции сказано то, о чем я сейчас говорил. Первый пункт говорит, что в ходе революции Государственная Дума и Государственный [Совет] упразднены, как органы государственной власти. (Голоса: «Кем? » Голоса слева: «Революцией! » Голоса справа: «Троцким». )
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Прошу не мешать оратору.
БОГДАНОВ. Товарищи, нам предлагают декреты и проч., и проч. Я считаю, что сейчас для нас важен один вопрос: формулировать мнение демократии по этому поводу, формулировать его таким образом, как сказано в предложенной нами резолюции. Эта формулировка даст возможность нашим товарищам министрам ориентироваться соответствующим образом. Она заставит нас вести работу и борьбу в определенный момент. Когда нужно будет нашу резолюцию поддержать решительными действиями, мы ее поддержим. Я зову к единогласному вотированию именно этой резолюции. (Рукоплескания справа).
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Сейчас поступила следующая резолюция, внесенная от меньшевиков и интернационалистов. (Читает. )2) Слово принадлежит тов. Мартову.
МАРТОВ. Товарищи, несколько странное впечатление производит только что выслушанный доклад.
В вопросе3) первостепенной важности, каким является вопрос существования или несуществования Государственной Думы, товарищ докладчик, дабы выявить позицию тех фракций, мнение которых он выражает, еще
*) В подлиннике: «революции». —2) См. стр. 300 —8) Первоначально: «Вопрос».
должен повести особого рода атаку одной части собрания на другую. Как можно было заключить из его доклада, он, однако, в этом вопросе о Государственной Думе как будто бы солидарен. Я ничего не имею против атак на ту или другую часть собрания, но я должен обратить внимание на характер этих атак, в частности для того, чтобы посеять недоверие к тем, которые возлагают на революционную демократию, органом коей вы являетесь, большие задачи. Товарищ докладчик прочел из газеты тов. Троцкого одно место, в котором Советы С. Кр. и Р. Д. характеризуются как мелкобуржуазные демократические органы, ведущие на практике, как он там сказал, политику умеренно-кадетскую.
Какую *) политику ведут Советы, по этому вопросу могут быть разные мнения; оскорбительного ничего в этом нет, если тот или иной товарищ полагает, что политика одной или другой фракции, или политика всех нас является, с его точки зрения, умеренной. Тут жаловаться не приходится. Что же касается того, что для тов. Троцкого и других некоторых товарищей органы революционной демократии суть органы мелко-буржуазной демократии, то в этом, с точки зрения той партии, к которой принадлежит тов. Богданов, в этой характеристике нет ничего оскорбительного и демагогического. Мелко-буржуазная демократия есть демократия, и когда говорят о мелко-буржуазной демократии, имеют в виду факт, что это есть не только демократия пролетариата, но и людей, имеющих частную собственность или стремящихся к ней. И тов. Богданову, который изобличает тов. Троцкого, в такой же мере можно поставить вопрос: он, тов. Богданов, по-прежнему ли стоит на той марксистской позиции, которая отличает социалистическую демократию от мелко-буржуазной, или же для него существует одна только трудовая демократия? И всякая попытка делать различие между теми или иными элементами демократии есть политическое преступление? Так как тов. Богданов на этот вопрос прямо не ответил, то все, что он говорит против демагогии, обращается против него самого. (Рукоплескания. ) По существу дела, тов. Богданов предлагает вам, сколько я понял, признать Государственную Думу несуществующей, но ни в каком случае не посягать на ее существование. (Рукоплескания. ) Этот метод нам очень хорошо известен, и я напомню вам только один самый яркий пример из применения этого рода государственной политики. Я напомню о моменте открытия первой Государственной Думы. Первая Государственная Дума созывалась при условиях, когда вопрос о том, существует ли самодержавная власть, оставлен был открытым. Вы помните, вероятно, что в государственных актах слово «самодержавный монарх», несмотря на манифест и обещания 17 октября, продолжало существовать, вызывая волнение и смущение среди прогрессивных слоев населения. Здесь были две точки зрения, две политики, которые предлагались народу. Одна политика говорила о том, что нужно взять прямо быка за рога и определить, что Дума есть учреждение законодательное, и поставить ребром вопрос об упразднении всех тех учреждений, права и привилегии которых идут в разрез с идеей властного народного представительства. Была и другая точка зрения, полагавшая, что достаточно только разъяснить авторитетному лицу, что с момента существования Думы не существует самодержавия, и дело будет в шляпе. Председатель первой Государственной Думы Муромцев, открывая Думу, в своей речи подчеркнул, —я точно не помню слов, — ту мысль, что мы вступили в область конституционной жизни, и кадеты полагали, что этим все кончено и все решено. Через два месяца самодержавие показало,
') Первоначально: «По вопросу о том, какую». —2) В подлинном: «стоят».
что кончено и что решено [ш]. Вот это самое вам теперь и предлагают. Я думаю, что не таков метод революционной демократии; она исходит из факта, что Дума потеряла под собой законную почву с тех пор, как революция низвергла династию и низвергла основания той контр-революции, из которых возникла третьеиюньская Дума. С тех пор под Думой есть, как государственным учреждением, столько же законной почвы, сколько имеется ее под Николаем Николаевичем или Николаем Романовым. Но мы не можем стоять лишь на юридической почве. Мы знаем, что факт налицо, — что эта Дума не распускается.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Тов. Мартов, ваше время прошло.
МАРТОВ. Я прошу позволения только прочитать резолюцию; мне нужно 2 — 5 минут, чтобы закончить.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Товарищи, угодно дать тов. Мартову пять минут? (Баллотировка. ) Тов. Мартов, прошу вас продолжать.
МАРТОВ. С другой стороны, товарищи, я говорю: Дума существует явно и очевидно, и она существует не только потому, что не имеют решимости ее прекратить, а потому, что существует оставшийся нерешенным, открытым вопрос о том, законно ли существующее Временное Правительство. Дело в том, что в существующих буржуазных кругах есть теория, с которой нам нужно считаться, согласно которой, по упразднению самодержавия, вся власть в стране перешла к Думе, которая добровольно отдала ее через Временный Комитет Временному революционному Правительству, из чего вытекает, что если сегодня или завтра Временное Правительство перестанет существовать в нынешнем виде, если тот князь Львов, которому поручено составить правительство, уйдет почему-нибудь в отставку, недовольный развитием событий, то он должен власть эту, пока не созвано Учредительное Собрание, отдать назад в Думу. Это есть та теория, которая лежит в основе нынешних взаимоотношений государственных учреждений. Эта теория всецело выработана сегодняшними контр-революционными элементами, которые в феврале месяце принимали участие в перевороте. Они оставляют камень за пазухой, они остаются хозяевами революции в том случае, если вплоть до созыва Учредительного Собрания, с которым не спешат, если вплоть до этого созыва лица из буржуазного лагеря, взявшие на себя руководство государственным кораблем, почему-либо сочтут для себя удобным или нужным сложить с себя власть...
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Тов. Мартов, сколько минут вам угодно говорить?
МАРТОВ. Я прошу пять минут.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Товарищи, угодно ли предоставить тов. Мартову еще пять минут? (Баллотировка. Голоса: «Просим». ) Итак, тов. Мартов, вы имеете еще пять минут.
МАРТОВ. Этот вопрос, товарищи, именно тот, от которого мы не можем уйти. Вам говорят постоянно и с разных сторон: сторонники нынешнего правительства и противники его, все признают, что положение политическое далеко от того, чтобы быть благоприятным, что кризис, вызываемый и контр-революционными поползновениями, и растущей анархией, что кризис может наступить каждый момент. Может случиться в каждый момент, что та политическая комбинация, которую большинство считает самой лучшей, эта комбинация, — коалиционное правительство, — может оказаться несостоятельным не по своей вине, а по вине обстоятельств, — это все признают. Может случиться, что дальнейшее сожительство элементов революционных и умеренных окажется затруднительным. Правительство может подать в отставку. Кому же оно сдаст власть? Это вопрос, мимо которого мы не можем пройти. В интересах революции нельзя, чтобы этот момент был пропущен. Тогда явится Дума и она получит полноту власти, она выберет спасителя России, она назначит на место князя Львова, который сочтет себя вынужденным уйти или захочет сам уйти, выберет она нового вождя правительства. Можем ли мы это допустить? О состоятельности юридической точки зрения об этом для революционера не может быть споров. Никакой полноты власти, никакого значения Государственная Дума, как источник революционной власти, не может иметь в наших глазах; она не есть орган, созданный революцией, несмотря на те услуги, которые она оказала революции в февральские дни. Она по своему прошлому является органом контр-революционным, и ясно, что она источником власти служить не может. И власть первому Временному Правительству если и передала формально Государственная Дума, то фактически эту власть передала петроградская революционная улица и закрепила революционная улица всей страны. И только на этой точке зрения могут стоять революционеры. Формально и принципиально, по существу, отвлекаясь от всякой фракционной и теоретической точки зрения, мы должны понять, что в данный момент уйти от этого вопроса нам нельзя, так как его поставила на очередь не какая-нибудь фракция, а поставила на очередь сама жизнь. Мы можем себя связывать в целом ряде шагов соображением о том, что будет, если распадется нынешняя министерская комбинация, нынешнее коалиционное министерство, но мы не можем, подобно страусу, закрыть глаза на то, что такая перспектива может случиться. Мы не можем не поставить перед собой вопроса о том, кто и где решит вопрос о дальнейшем направлении власти. Неужели возможно тогда прибегнуть к гражданской войне, чтобы узнать, кто назначит Временное Правительство: Дума ли контр-революционная или же сама демократия? Вот почему мы не можем ограничиться констатированием факта, что Дума упразднилась. Мы должны сказать: правительство должно декретировать, что Дума и Государственный Совет не существуют, что они потеряли свои полномочия и в системе государственных учреждений России им нет места. Вот почему мы предлагаем резолюцию, которую я вам прочту.
«Принимая во внимание:
1) что с образованием Временного революционного Правительства и с низвержением династии законодательные учреждения старого режима утратили под собой всякую законную почву,
2) что третье-июньская Государственная Дума, сыграв свою роль в событиях, подготовивших низвержение царизма, стала вновь контр-революционной силой, как только революция поставила себе широкие демократические и социальные задачи,
3) что, параллельно с этим, Дума, которую революция лишь устранила, но не распустила, начинает все более сплачивать вокруг себя все реакционные и антидемократические силы, готовые в подходящий момент напасть на революцию,
4) что Дума явно претендует на роль источника революционной власти и при каждом политическом кризисе пытается воздействовать активно на его разрешение в духе, соответствующем интересам представляемых ею контр-революционных классов, и
|
|
|
