Препятствия на пути к эмпатии

Независимо от степени развития эмпатии мы не можем проявлять ее постоянно, ко всем и вся, да и не должны… Интересно подумать о механизмах, побуждающих к действию, когда мы читаем одну историю, и требующих переключиться на другую задачу при чтении другой.

После расправы над двадцатью двумя учениками начальной школы Сэнди Хук в 2012 году в город Коннектикут стеклось огромное количество благотворительной помощи. Властям пришлось мобилизовать более восьмисот добровольцев только для того, чтобы рассортировать все, что прислали люди. Мягкие игрушки, продукты и миллионы долларов были отправлены в маленький, тихий и довольно богатый город, который в помощи такого рода, по сути, не нуждался. Чиновники попросили общественность отправлять гуманитарную помощь в другие регионы, но она продолжала приходить. На Сэнди Хук обрушилось целое «цунами доброй воли», но почти двадцать миллионов американских детей из других городов легли спать голодными.

У многих, кто внес в это дело свой вклад, проксимальная форма эмпатии сработала полностью интуитивно. Люди проявили первичную реакцию на мысль о потере своих детей. Каждый родитель понимает, что это наихудший кошмар, а при мысли о том, что кто-то намеренно стреляет и убивает множество невинных, нас охватывает ужас. Этот первичный страх связан с врожденной эмпатией и любовью к детям, его корни уходят в эволюционную биологию. На протяжении всей истории человечества потомство было необходимо для выживания вида – мы испытываем врожденное и очень сильное стремление защитить его. Кроме того, хотя большинство людей не осознают этого, мозг озабочен сохранением для следующего поколения наших собственных генов. Защита детей является гарантией передачи генов.

В терминах социологии благотворительность, сочувствие и сопереживание в отношении жертв Сэнди Хук и т. д. обусловлены «эффектом опознаваемой жертвы». Чем больше мы отождествляем себя с жертвой – будь то дети из начальной школы в Коннектикуте или бегуны и зрители во время теракта на Бостонском марафоне, – тем вероятнее раскроем свои сердца и бумажники. Так почему же мы не реагируем в других случаях? Почему мы ничего не делаем при виде еще большего страдания? В Орегонском университете задались этим вопросом при изучении относительно малого количества протестов по поводу бедствий в отдаленных регионах, таких как Дарфур, Либерия и Руанда. Согласно результатам исследования безразличие связано не с отсутствием эмпатии как таковой, а с ощущением безнадежности, с мыслью о том, что усилия бесполезны. Что может дать эмпатический отклик одного человека миллионам голодающих? Как пойти против цифр?

Столкнувшись с потребностями глобального масштаба, даже мозг эмпата будет не в состоянии обработать эту информацию. Чаще всего она просто игнорируется. Однако эксперты, которые работают с политиками, начинают находить решения. В Африке проводятся программы микрофинансирования бедных фермеров – выплаты всего по 50 долларов за раз, расширяются программы неправительственных организаций, появляется больше кооперативов по обмену технологиями – все это примеры развития личной эмпатии, позволяющие избежать выгорания.

Есть и другие причины, по которым мы иногда спотыкаемся, ступив на путь эмпатии. Например, могут сказаться особенности человеческой природы, как правило, связанные с полом, – женщины проявляют эмпатию больше, чем мужчины. Группа Тани Сингер проводила исследования роли пола в нейронных эмпатических реакциях. В одном из экспериментов исследовательская группа наняла актеров, задачей которых было поиграть с испытуемыми. В качестве приза выступали деньги. Одного актера проинструктировали вести себя щедро, а другого – несправедливо. К концу игры участники были настроены в целом позитивно по отношению к «щедрому» актеру, а к «нечестному» – негативно и недоверчиво.

Затем Сингер повторила свой предыдущий эксперимент с парами, получавшими удар током, только теперь испытуемые, подключенные к датчикам, узнавали, когда удар током получают актеры. Результаты были необычными. Женщины-участники проявляли эмпатию независимо от того, «хороший» или «плохой» человек получал заряд. Их недоверие и личная неприязнь к «плохому» персонажу не сыграли никакой роли в интенсивности эмпатического ответа. Но участники мужского пола вели себя иначе. Они проявляли эмпатию, когда «щедрого» актера било током, но не жалели его «несправедливого» коллегу. Более того, когда током било «обманщика», в мозге испытуемых-мужчин была зарегистрирована активация центров вознаграждения, связанных с удовольствием.

Исследователи пришли к выводу, что эмпатические реакции мужчин определялись их отношением к социальному поведению других людей. В отличие от женщин, они проявляли сострадание к «любимым», но испытывали удовлетворение, когда наказывали тех, кто им не нравился.

Несмотря на внешнюю гендерную предвзятость эмпатических реакций, в ходе других исследований подтвердилась идея о том, что мы можем изменять автоматические реакции. Говорим ли мы о врачах, которые никогда не были пациентами, о дееспособных людях, которые никогда не представляли себя в роли инвалида, или просто о тех, кому необходимо расширить сеть эмпатии к окружающим, не входящим в их непосредственный круг, – наши взгляды могут меняться быстро и серьезно в результате правильного обучения. Личный опыт значительно повышает эмпатию.

Одно из самых интересных открытий, касавшихся изменения уровня эмпатии, было сделано в ходе эксперимента, который проводила моя исследовательская группа. В эксперименте участвовали хирурги и врачи других специальностей. Это было рандомизированное контролируемое исследование, которое в медицинской профессии является золотым стандартом доказательности и используется для измерения уровня «успешности» процедуры, хирургического вмешательства или лечения. «Рандомизированное» означает, что субъекты назначаются в группы компьютером в произвольном порядке, а «контролируемое» – что учеными прилагаются все усилия, чтобы выявить факторы, которые могут повлиять на результаты эксперимента.

Врачи в нашем исследовании оценивались пациентами по перцептивным навыкам и по эмпатическим реакциям – «до» и «после» прохождения обучения по нашей программе. При обучении мы использовали подход, основанный на аббревиатуре Э. М. П. А. Т. И. Я[10], и методы, о которых вы узнаете из следующей главы. Мы научили врачей распознавать эмоциональные состояния пациентов и принимать от них обратную связь, используя в том числе инструменты декодирования выражений лица, разработанные доктором Полом Экманом – психологом и ведущим специалистом в области невербального поведения. Врачи узнали, как интерпретировать такие сигналы как язык тела и осанка, поработали над развитием навыков саморегуляции и оценки эмоций других людей. Пройдя наш курс, они повысили эффективность своей работы. Также они узнали, как вести себя при сложных взаимодействиях; например, как бороться с манипулятивными запросами на лекарства, которые отпускаются по рецепту, переводя разговор от закупки к лечению наркомании. Медики научились «включать» любопытство посредством эмпатического слушания и поняли, что не должны осуждать пациентов. Потратив время на то, чтобы углубить рабочие отношения и расширить свой кругозор, они научились не только проводить сложные беседы об употреблении наркотиков, но и выстраивать новые, более здоровые решения. После краткого «вмешательства», направленного на усиление эмпатии, группа, прошедшая обучение, получила от пациентов значительно более высокие оценки по шкале удовлетворенности, чем контрольная. Мы с коллегами были первыми, кто научно доказал возможность обучения эмпатии.

Хорошая новость состоит в том, что в ходе исследований был выявлен большой потенциал к переменам в медицинской культуре – потенциал людей и организаций, которые считают своим приоритетом построение здоровых отношений. Теперь у нас есть инструменты для достижения этой цели, созданные с опорой на фактические данные. При помощи правильной программы обучения можно корректировать многие навыки, в том числе: эмоциональный интеллект, управление эмоциями, восприятие перспективы и различий в умственных способностях. Мы можем стремиться к более светлому будущему в сфере здравоохранения и во всех отраслях, где действуют принципы эмпатии. Нам нужны обучение и практика. О них мы и поговорим в четвертой главе.