Трактовка культуры в «понимающей социологии»

Анализируя комплекс идей, составляющих теоретический базис современной культурологии, нельзя пройти мимо того научного на­следства, которое оставил Макс Вебер (1864—1920).

 

8. Исследование проблемы культуры в западной общественной мысли XX в.

Макс Вебер вошел в историю европейской науки как один из наи­более крупных мыслителей, много и плодотворно работавших в раз­личных отраслях гуманитарного знания, как один из создателей но­вого научного направления в общественно-политической мысли, из­вестного под названием «понимающей социологии». Перу Макса Ве-бера принадлежит ряд работ в области политэкономии, права, фило­софии, методологии научного познания, не утративших своего значе­ния и до сегодняшнего времени. О том месте, которое занимает Макс Вебер в «табеле о рангах» европейских мыслителей, можно судить по той характеристике, данной ему Карлом Ясперсом в знаменитой речи на траурном заседании профессоров и студентов Гейделъбергского университета по случаю кончины немецкого мыслителя. Вот что он тогда сказал:

Многие из нас считали Макса Вебера философом. Величие этого человека не позволяет притязать на него отдельной науке или от­дельной профессии. Но если он и был философом, то, вероятно, единственным и в ином смысле, чем в наше время кто-либо другой. Его философская экзистенция нечто большее, чем мы способны по­стигнуть в данный момент. Мы сначала должны научиться видеть, сначала обрести смысл этой экзистенции. И здесь я делаю слабую попытку сказать о ней. О человеке же со всеми его особенностями, о человеке, которого мы все любили, я говорить не буду.

Обращаясь к его наследию, которое находится в нашем распо­ряжении, мы видим множество отдельных работ. Но все это, в сущ­ности, фрагменты... Но его работы остались бы фрагментами и при других обстоятельствах, ибо они были задуманы в таких необъятных размерах, что напоминают по своей природе средневековые соборы и, подобно им, не могли быть завершены...

Люди обычно заняты, в сущности, лишь личной судьбой, в вели­кой душе Макса Вебера действовала судьба времени. Если он всей силой своего человеческого сердца и любви ощущал и знал лично­стное, то все это обволакивалось чем-то большим. В нем как бы вы­ступал «микроантропос» нашего мира. Нас завораживали его мет­кие характеристики глубоко пережитых им событий и решений наше­го времени, благодаря ему мы достигали ясного осознания прошлого и данного момента. Нас завораживал его прозорливый взгляд в бу­дущее, его способность видеть настоящее в целостности историче­ской перспективы и одновременно его твердая уверенность в жиз­ненности только современных экзистенциальных задач, под углом зрения которых творения прошлого, даже великие, подчас казались ему «старым хламом». Он обладал сознанием мира и самого себя в настоящем⁸⁴.

 

324 Теория культуры

Макса Вебера часто называют «Марксом буржуазии», подчеркивая тем самым то огромное влияние, которое он оказал на процесс ста­новления западной философской, социологической и экономической мысли.

Широкому кругу читателей Макс Вебер прежде всего известен как автор одной из самых знаменитых книг XX столетия «Протестантская этика и дух капитализма», где весьма скрупулезно и глубоко исследо­ван вопрос о том, какое значение имели этические установки англий­ской, немецкой части французской буржуазии, исповедующей протес­тантскую религию, для формирования современного капиталистиче­ского общества. Однако для тех, кто профессионально занимается проблемами культуры, Макс Вебер интересен прежде всего как чело­век, много и плодотворно работавший в области теоретической куль­турологии, как ученый, сформулировавший ряд конструктивных идей относительно специфики познания культуры как особого феномена, не имеющего аналогов среди тех объектов, которые попадают в поле зрения исследователей-гуманитариев. Сегодня, когда западная социо­логия и культурная антропология переживают своеобразный веберов-ский ренессанс, знакомство с воззрениями Макса Вебера является просто необходимым.

Макс Вебер родился в весьма состоятельной семье, что позволило ему получить блестящее по тем временам образование. После оконча­ния гимназии он поступил в известный далеко за пределами Германии Гейдельбергский университет на юридический факультет, который блестяще окончил в 1889 г. Двумя годами позже он стал приват-доцентом Берлинского университета. Через несколько лет здесь же он был избран экстраординарным профессором. Однако в Берлине он не задерживается и вскоре переезжает во Фрейбург, где преподает в каче­стве уже штатного профессора курс национальной экономики. В 1896 г. он возвращается в родной Гейдельбергский университет, но вскоре оставляет преподавание из-за тяжелого душевного расстрой­ства. К преподавательской деятельности он вернется на закате своих дней, пройдя сложный путь теоретических исканий, приобретений и потерь.

Период интенсивной научной деятельности Макса Вебера прихо­дится на первое десятилетие XX в. В 1904 г. он становится соредакто­ром ведущего немецкого общественно-политического журнала того времени «Архив социальной науки и социальной политики», где пуб­ликуются его основные теоретические работы, принесшие ему не только европейскую, но и мировую известность, в том числе уже упо­минавшаяся выше «Протестантская этика и дух капитализма». Здесь

 

8. Исследование проблемы культуры в западной общественной мысли XX в.

же Вебер печатает такие свои труды, как «Критические исследования в области логики наук о культуре», «Социальные причины падения ан­тичной культуры», «Рациональные и социологические основания му­зыки», где излагаются его представления о том, чем социальные нау­ки, в частности наука о культуре, отличаются от естественных наук, в чем суть культурологического подхода.

Последней крупной работой Макса Вебера стала книга «Хозяйст­венная этика мировых религий», где показывается, что поведение индивида в различных сферах его деятельности, в том числе и в сфере экономики, религиозно детерминировано, что существует тесная неразрывная связь между типом хозяйства и типом религиозных установок.

Умер Макс Вебер в зените славы, не успев осуществить всего заду­манного. Многотомное собрание сочинений, которое он готовил в по­следние годы жизни, так и не дошло до типографского станка. Уже по­смертно учениками Вебера был издан ряд его работ, в том числе и сборник статей по логике и методологии культурно-исторических ис­следований, где, по сути, подводятся итоги его размышлений как куль­туролога. Отечественный читатель познакомился со взглядами Макса Вебера приблизительно в середине 20-х годов, когда в журнале «Под знаменем марксизма» вышли в свет статьи известного советского исто­рика А. Неусыхина. Позже, уже в 60-е—70-е годы, были опубликова­ны книга И.С. Кона «Позитивизм и социология», ряд статей П.П. Гайденко, АГ. Здравомыслова, монография А.Г. Ионина «Понимающая социология», где взгляды Макса Вебера подвергались обстоятельному разбору. Практически все эти труды были написаны в критическом ключе, что вполне объяснимо и понятно. Непосредст­венно с самим Максом Вебером отечественный читатель получил воз­можность познакомиться только в 90-е годы, когда были изданы два сборника избранных трудов, содержащие практически все его основ­ные сочинения, в том числе «Протестантскую этику и дух капитализ­ма», «Социологию религии», «Критические исследования в области логики наук о культуре», статьи «Наука как призвание и профессия» и «Социальные причины падения античной культуры» и другие. Сегодня Макса Вебера читают и перечитывают. Его идеи развиваются рядом известных отечественных философов и социологов, которые убеждены в том, что принципиальные выводы выдающегося немецкого ученого не утратили своей актуальности и поныне, что глубина его мыслей еще не познана до конца.

Каков же вклад Макса Вебера в теорию культуры? Прежде всего не­обходимо сказать, что Макс Вебер существенно дополнил и развил то понимание культуры, которое было выработано неокантианцами. Он формулирует дефиницию культуры, звучащую следующим образом:

326 Теория культуры

Культура есть тот конечный фрагмент лишенной смысла мировой бесконечности, который с точки зрения человека обладает смыслом и значением. Такое понимание культуры присуще человеку и в том случае, когда он выступает как злейший враг какой-либо конкретной культуры и требует «возврата к природе». Ведь и эту позицию он мо­жет занять только соотнося данную конкретную культуру со своими ценностными идеями и определяя ее как «слишком поверхностную⁸⁵.

Что же имеет в виду Вебер, давая вышеприведенное определение феномена культуры?

Как следует из контекста его рассуждений любой предмет или объ­ект становится предметом или объектом культуры только тогда, когда он наполняется для индивида смыслом, когда он приобретает значение. Подчеркивая этот момент, Вебер пишет:

Каким бы этот смысл ни был, он станет основой наших суждений о различных явлениях совместного существования людей, заставит отнестись к ним (положительно или отрицательно), как к чему-то для нас значительному. Каким бы то ни было содержание данного отно­шения, названные явления будут иметь для нас культурное значение, которое только и придает им научный интерес⁸⁶.

Другими словами, нечто становится предметом культуры только тогда, когда приобретает вид ценности. Правда, отмечает Вебер, необ­ходимо учитывать, что ряд вещей может для нас не являться ценно­стями, но тем не менее относиться к феноменам культуры.

К явлениям культуры, — поясняет он, — проституция относится не в меньшей степени, чем религия или деньги, и все они относятся только потому, что их существование и форма, которую они обрели исторически, прямо или косвенно затрагивает наши культурные ин­тересы, а также потому, что они возбуждают наше стремление к знанию тех точек зрения, которые выведены из ценностных идей, придающих значимость отрезку действительности, мыслимому в этих понятия⁸⁷.

Итак, согласно Максу Веберу, «понятие культуры — ценностное понятие». Для того чтобы любой предмет или объект стал феноменом культуры его необходимо соотнести с теми ценностями, которые зна­чимы для познающего субъекта.

«Эмпирическая реальность есть для нас культура потому, что мы соотносим ее с ценностными идеями... Культура охватывает те —и только те — компоненты действительности, которые в силу упомяну­того отнесения к ценности становятся значимыми для нас⁸⁸.

8. Исследование проблемы культуры в западной общественной мысли XX в.

Таков вывод Вебера относительно сущности феномена культуры.

Однако что же такое ценности с точки зрения Вебера? Сразу же необходимо сказать, что Вебер существенно корректирует позицию неокантианцев. В отличие от Риккерта и Виндельбанда, рассматри­вавших ценности как нечто надисторическое, принадлежащее к миру априорных форм мышления,

Вебер склонен трактовать ценности как установки той или иной исторической эпохи, видя в них явления, в которых в сня­том виде, если пользоваться гегельянской терминологией, прояв­ляется не что иное, как интерес эпохи.

Тем самым Вебер утверждает конкретно-исторический характер ценностей, а соответственно и культурных феноменов, которые видо­изменяют свою природу в зависимости от соотнесения с тем или иным классом ценностей. Другими словами, то, что выступает явлени­ем культуры в одну историческую эпоху, может не быть таковым в условиях другого общества. Все зависит от того, каков обобщенный интерес данной социальной системы, под которым Вебер понимает те желания и стремления, которыми руководствуется не конкретный инди­вид, а широкие социальные общности, в процессе социальной практики вырабатывающие представления о том, что для них важно, а что нет.

Таково в самых общих чертах представление Макса Вебера о куль­туре. Но было бы большой ошибкой, раскрывая суть веберовского по­нимания культуры, ограничиться только этим.

У Вебера культура превращается в основной фактор, детермини­рующий всю общественную жизнь, обусловливающий специфичность проявления экономических, политических, нравственных отношений. '•Эта идея красной нитью проходит через все работы Вебера, но наибо­лее полно и обстоятельно она изложена в его трудах, посвященных исследованию проблем религии, которая с точки зрения Вебера является одной из важнейших культурных форм.

К мысли о том, что тип социальной системы самым непосредст­венным образом зависит от социокультурных факторов, и прежде всего от типа религии и тех этических установок, которые она про­возглашает, Вебер пришел в результате анализа современного ему капи­талистического общества. Исходной точкой рассуждений стало пони­мание уникальности той социально-экономической и политической системы, которая сложилась в Западной Европе на рубеже XV— XVII вв. Подчеркивая этот момент, Вебер в «Предварительных замеча­ниях» к своей уже упоминавшейся книге «Протестантская этика и дух капитализма» пишет:

Современный человек, дитя европейской культуры, неизбежно и с полным основанием рассматривает универсально-исторические про-

 

328 Теория культуры

блемы с вполне определенной точки зрения. Его интересует прежде всего следующий вопрос: какое сцепление обстоятельств привело к тому, что именно на Западе, и только здесь, возникли такие явления культуры, которые развивались... в направлении, получившем универ­сальное значение⁸⁹.

Вебер обращает внимание на то, что только на Западе существует наука в виде рационально построенного знания, базирующегося на эксперименте и математических расчетах, что только здесь были соз­даны контрапункт и аккордово-гармоническая система музыкального языка, что только здесь арка и купол, известные на Востоке с незапа­мятных времен, стали основой стиля, включающего в себя декоратив­ный элемент, скульптуру и живопись. Он показывает, что только За­паду известна профессиональная научная деятельность, что только здесь сформировалось сословное государство и, наконец, своеобразная система политических институтов, включающая в себя «парламенты с их периодически избираемыми «народными представителями», с их демагогией и господством партийных лидеров в качестве ответствен­ных перед парламентом министров»⁹⁰. Своеобразным продуктом Запа­да является, считает Вебер, и современный капитализм. Хотя стремле­ние к предпринимательству и наживе демонстрируют разнообразные группы населения в различных странах, однако только в условиях за­падной цивилизации сформировалось определенное отношение к бо­гатству как к свидетельству богоизбранности, как воздаянию за беспо­рочную жизнь. Алчность человека, имеющего состояние и стремяще­гося его приумножить, здесь уравновешивается, как пишет Вебер, «рациональным регламентированием», когда индивид идет на созна­тельное ограничение своих желаний, исходя из совершенно иных мо­тивов, чем мотив получения максимальной прибыли.

Все это, как считает Вебер, является свидетельством того, что жизнь современного капиталистического общества построена на прин­ципе рациональности, который определяет поведение как отдельной личности, так и социальных общностей. Однако здесь возникает во­прос: почему принцип рациональности стал базисным? Вебер считает, что все зависит от способности и предрасположенности людей к опре­деленным видам «практически-рационального жизненного поведе­ния», которое, в свою очередь, определяется этическими установками, существующими в той или иной религии. Исходя из того, что совре­менный капитализм зарождался и получил максимальное развитие прежде всего в протестантских странах, Вебер делает вывод о том, что протестантская религия выступает главным фактором, обусловившим по­явление и развитие нынешнего капиталистического общества.

8. Исследование проблемы культуры в западной общественной мысли XX в. 329

Почему же именно протестантизм, а не другое религиозное веро­учение?

По мнению Вебера, это связано прежде всего с тем, что идеологи протестантизма переосмыслили роль мирского будничного труда. Если В соответствии с догматами католицизма труд представляет собой на­казание за грехи (отсюда максима — «В поте труда своего будешь ты добывать хлеб свой»), то, согласно учению Лютера, выполнение долга в рамках мирской профессии рассматривается как наивысшая задача нравственной жизни человека. Труд толкуется протестантами как род молитвы, устанавливающей непосредственную связь между Богом и человеком. Именно отсюда вытекает представление о религиозном значении простого будничного труда, который наполняется сакраль­ным смыслом, ибо, реализуя свое призвание, человек совершает дея­ние, угодное Богу. Следовательно, успехи в делах являются доказа­тельством благоволения верховного существа, свидетельством богоиз­бранности того или иного индивида.

Вебер подчеркивает, что значение данного понимания труда для формирования современного капиталистического общества трудно переоценить.

Не подлежит никакому сомнению, — пишет он, — что такого рода классификация мирской профессиональной деятельности — одна из самых важных идей, созданных Реформацией... чревата самыми серьезными последствиями... Как далека эта концепция от глубокой ненависти, с которой созерцательно настроенный Паскаль отвергал всякую поло­жительную оценку мирской деятельности, будучи глубоко убежденным в том, что в основе ее может лежать лишь суетность или лукавство! И еще более чужда она тому утилитарному приспособлению к миру, которое характеризует пробабилизм иезуитов⁹¹.

Если бы эта идея не стала установкой массового сознания, говорит он, то о капитализме в том виде, в каком мы имеем его сегодня, не могло бы быть и речи. В то же время он отмечает, что Реформация никогда не ставила целью создание новой по своим качествам соци­альной системы. Лютер и Кальвин, не говоря уже о менее крупных фигурах не были ни основателями обществ «этической культуры», ни носителями гуманных стремлений и культурных идеалов или сторон­никами социальных реформ. Спасение души, и только оно, было ос­новной целью их жизни и деятельности. В нем необходимо искать корни этических целей и практических воздействий их учений. Те и другие были лишь следствием чисто религиозных мотивов... Культур­ные влияния Реформации в значительной своей части... были непред­виденными и даже нежелательными для самих реформаторов послед-

Теория культуры

8. Исследование проблемы культуры в западной общественной мысли XX в.

 

ствиями их деятельности, часто очень далекими от того, что проноси­лось перед их умственным взором, или даже прямо противоположны­ми их подлинным намерениям»⁹².

Иначе говоря, современный капитализм с точки зрения Вебера яв­ляется побочным продуктом Реформации, которая преследовала ре­шение совершенно иных задач, чем превращение феодального обще­ства в капиталистическое. Вебер отмечает, что сегодня преобразова­тельный потенциал протестантизма практически исчерпан.

Капиталистическое хозяйство, — пишет он, — не нуждается бо­лее в санкциях того или иного религиозного учения и видит в любом влиянии церкви на общественную жизнь (в той мере, в какой оно во­обще ощутимо) такую же помеху, как регламентирование экономики со стороны государства. «Мировоззрение» теперь определяется ин­тересами торговой или социальной политики. Те, кто не приспособил­ся к условиям, от которых зависит успех в капиталистическом обществе, терпит крушение или не продвигается по социальной лестнице⁹³..

Рассматривая вопрос о влиянии этических установок, содержащихся в той или иной религии, на тип хозяйства и систему экономических от­ношений, Вебер подчеркивает, что религиозная догматика детермини­рует не только мотивацию трудовой деятельности, но и тип миросо­зерцания, мировосприятия. Он пишет, что для конфуцианства, на­пример, характерно принятие мира. Для буддизма же, наоборот, харак­терно активное неприятие реальности. Ислам, христианство, зороаст­ризм принимают мир на условиях его исправления и улучшения. От того, принимается ли мир, в определенной мере зависят образ жизни тех или иных социальных субъектов, их отношение к политике и про­блеме насилия. Этим определяется и тип харизматической личности, на который ориентируется абсолютное большинство носителей раз­личных религиозных ценностей. Именно поэтому в Китае, где боль­шинство населения руководствуется в своей практической деятельно­сти установками конфуцианства, обладателем харизмы выступает ор­ганизующий мир бюрократ, в странах, где распространен буддизм, — странствующий по миру монах-созерцатель, в Индии — упорядочи­вающий мир маг, в странах ислама — покоряющий мир воин, в хри­стианских государствах — бродячий ремесленник.

Вебер обращает внимание на то, что каждая религия предлагает собственные пути спасения, в соответствии с которыми вычерчивается линия жизни конкретного эмпирического индивида. Если в протес­тантизме спасение осуществляется через собственные действия, через благотворительность, заботу о ближних, напряженный труд в соответ­ствии с призванием, то в иудаизме, исламе, католицизме — через по-

средника, через принадлежность к религиозным институтам, веру, ас­кезу и молитву. В результате мы имеем совершенно разные алгоритмы деятельности людей, принадлежащих к различным вероисповеданиям, различные типы их бытия.

Итак, тип религии, согласно воззрениям Вебера, оказывается основ­ным фактором, детерминирующим не только установку на высокопроиз­водительный, интенсивный труд, но в целом образ жизни людей, их мен­талитет, систему моральных и правовых норм, существующих в том или ином обществе. Не будет большим преувеличением утверждать, что для М. Вебера протестантизм, особенно в его кальвинистском варианте, выступает как способ организации социальной жизни во всех сферах на рациональных началах. Этот тип организации противостоит тради­ционализму и косности, из чего следует, что вся история капитализма есть по сути борьба между традиционализмом и рационализмом, а не борьба между классами, как это провозглашается в историческом ма­териализме.

Вывод, к которому пришел Вебер, без сомнения, относится к чис­лу неординарных. До него о связи между типом религии и типом эко­номического механизма, а тем более о влиянии религиозно-этических установок на состояние общественного сознания и поведение индиви­дов во всех сферах деятельности практически не говорил никто, хотя многие интуитивно чувствовали, что здесь скрыта научная проблема огромной важности. Этой проблемы касались классики марксизма, но они давали иное, отличное от веберовского, ее решение.

Справедливости ради необходимо сказать, что у М. Вебера отсут­ствует четкое представление о том, что такое рациональность. Более того, автор «Протестантской этики и духа капитализма» убежден в том, что дать однозначное определение рациональности практически невозможно, ибо «рационализм — историческое понятие, которое включает в себя целый мир противоположностей»⁹⁴. Но тем не менее это не мешает ему весьма широко оперировать данным термином и рассматривать понятие «рациональность» в качестве базовой категории своего учения.

Говоря о роли Макса Вебера в становлении современной культу­рологии, нельзя не сказать и о том, что, опираясь на основные поло­жения своей концепции, Вебер по сути предсказал, как будет идти развитие западной цивилизации в XX в., какой облик она приобретет и результате углубления процессов, которые только зарождались в те годы, когда он создавал свои труды.

Вебер исходит из того, что тенденция рационализации всех сфер социальной жизни современного капиталистического общества будет нарастать. Более того, он считал, что рационализация — это судьба

332 Теория культуры

всего человечества, ибо вовлечение других, неевропейских цивилиза­ций на путь индустриального развития неизбежно приводит к появле­ния у них черт, сходных с «фаустовской цивилизацией» Запада.

Рационализация, по Веберу, проявляется во всех сферах жизни со­временного общества, где мысли и поступки человека детерминируют­ся не его чувствами и естественными потребностями, а элементарным интересом, возможностями получения выгоды, материальных или мо­ральных дивидендов. Рационализация, считает Вебер, неизбежно раз­рушает сложившуюся систему социальных связей и отношений, ведет к обеднению духовной жизни человека, превращает социум в сообще­ство атомизированных индивидов.

Конечно, — пишет Макс Вебер, — этот процесс не исчерпывает понятия рационализации действия, ибо последняя может протекать, кроме того, позитивно — в направлении сознательной ценностной рационализации — и негативно — не только за счет разрушения нравов, но также за счет вытеснения аффективного действия и, наконец, за счет вытеснения также и ценностно-рационального поведения в поль­зу чисто рационального, при котором уже не верят в ценности⁹⁵.

Рационализация, согласно Веберу, может проявляться в рациона­лизации способа ведения хозяйства, в рационализации управления во всех областях общественной жизни, начиная от экономики и завершая политикой, в рационализации образа мышления и способа чувствова­ния людей, которые свои стремления и желания соотносят с крите­риями пользы и выгоды, в рационализации всего образа жизни людей, которые строят свое бытие, опираясь на рациональные критерии. Сферой, где наиболее полно проявляется рационализация, с точки зрения Вебера, выступает прежде всего наука, которая, как он пишет, суть чистое воплощение принципа рациональности.

Если внимательно посмотреть на современное западное общество, то нетрудно заметить, что во многом картина, нарисованная Вебером, соответствует той, которую сегодня фиксируют не ангажированные уче­ные, с тревогой наблюдающие за все углубляющимися процессами со­циальной дезинтеграции и дегуманизации, которые являются прямыми следствиями многовекового действия принципа рациональности.

Следует сказать, что, опираясь на выработанное представление о роли принципа рациональности в социальной жизни, Вебер предло­жил свою дифференциацию цивилизаций и культур. С его точки зрения традиционными обществами являются такие, где принцип рационали­зации не действует, где поведение людей определяется иррациональ­ными моментами. Те же, которые базируются на принципе рацио­нальности, Вебер счел возможным назвать индустриальными.

 

В, Исследование проблемы культуры в западной общественной мысли XX в.

Однако вклад Макса Вебера в разработку теоретических основ со-нременной культурологии не ограничивается только этим. Вебер сде­лал весьма много для прояснения сложных вопросов методологии по­знания социокультурных явлений, которые он относил к разряду осо­бых феноменов.

К вопросам методологии Вебер обращается во многих своих рабо­тах, но наиболее обстоятельно его представления о специфике изуче­ния культуры, о том, что следует понимать под фактом культуры, ка­ковы взаимосвязи между различными науками, изучающими культуру, содержатся в его статье «Объективность социально-научного и социально-политического познания», опубликованной в журнале «Архив социальной науки и социальной политики» в 1904 г., сразу же после принятии им с соредакторами Зомбартом и Яффе издательских полномочий. В ней со­держится квинтэссенция веберовского «наукоучения», в силу чего зна­комство с ней является строго обязательным для профессиональных культурологов.

Вебер начинает рассмотрение методологических принципов, на которых должна базироваться наука о культуре с констатации того факта, что, в отличие от большинства наук, исследующих природу и стремящихся постичь истину путем эксперимента, науки о культуре не ставят перед собой такие цели. Здесь все оказывается значительно сложнее. Даже отбор фактов производится на основе того, что сущест­вует уже сложившееся у исследователя представление о том, что такое факт культуры. Отсюда, считает Вебер, следует, что

не существует совершенно объективного научного анализа куль­турной жизни или (что, возможно, означает нечто более узкое, но для нашей цели, безусловно, несущественное иное) социальных явле­ний независимо от особых и односторонних точек зрения, в соответ­ствии с которыми они избраны в качестве объекта исследования, подвергнуты анализу и расчленены. Это объясняется своеобразием познавательной цели любого исследования в области социальных на­ук, которое стремится выйти за рамки чисто формального рассмотрения норм — правовых или конвенциальных — социальной жизни⁷".

Другими словами, феномены культуры могут быть познаны только как принадлежащие определенному культурному континууму. Они всегда отбираются на основе представлений исследователя о значимо­сти тех или иных социокультурных явлений.

В силу изложенных обстоятельств, утверждает Макс Вебер, в ис­следованиях культуры совершенно по иному ставится главная иссле­довательская задача. Она заключается не в том, чтобы с помощью со­ответствующих процедур обнаружить закономерности развития куль-

334 Теория культуры

туры (при волюнтаристском отборе фактов в соответствии с ценност­ным принципом это невозможно), а в том, чтобы понять изучаемую нами социокультурную реальность. Подчеркивая этот момент, Вебер пишет:

Отнесение действительности к ценностным идеям, придающим ей значимость, выделение и упорядочение окрашенных этим компонен­тов действительности с точки зрения их культурного значения — не­что совершенно несовместимое с анализом действительности по­средством законов и упорядочения ее в общих понятиях. Эти два ви­да мыслительного упорядочения реальности не находятся в обяза­тельной логической зависимости. Они могут иногда в каком-либо от­дельном случае совпадать, однако следует остерегаться чрезвычайно опасного в своем последствии заблуждения, будто подобное случай­ное заблуждение меняет что-либо в их принципиальном различии по существу. Культурное значение какого-либо явления, например, об­мена в товарно-денежном хозяйстве, может состоять в том, что он принимает массовый характер... В этом случае задача исследователя состоит в том, чтобы сделать понятным культурное значение истори­ческого факта...⁹⁷.

Вебер обращает внимание на то, что ценностное отношение к факту неустранимо, ибо все мы являемся людьми определенной куль­туры, носителями ее ценностей.

Такова в самых общих чертах теория культуры Макса Вебера. Не­трудно заметить, что далеко не все ее элементы получили достаточную проработку, что в ряде случаев М. Вебер противоречив и непоследова­телен, что главный постулат немецкого ученого о первостепенном зна­чении религиозно-этических установок в детерминации облика той или иной социальной системы далеко не безупречен и нуждается в дополнительном обосновании. На это прежде всего указывали (и ука­зывают) оппоненты М. Вебера, которые, отдавая дань уважения его таланту исследователя, тем не менее отнюдь не во всем соглашаются с ним. Они обращают внимание прежде всего на то, что реалии явно расходятся с теоретическими выкладками, что в рамках концепции М. Вебера нельзя, например, объяснить факт более высокого уровня развития капитализма в Южной Германии, где большинство населе­ния исповедует католицизм, чем на севере страны, где проживают в основном протестанты. Точно так же затруднительно объяснить факт стремительного развития капитализма в Японии, где практически все жители впитали с младых ногтей установки синтоизма, который по своей догматике отнюдь не напоминает ни одну из разновидностей реформированного христианства, или в Индии, где базовыми рели-

8. Исследование проблемы культуры в западной общественной мысли XX в.

гиями являются индуизм и ислам. Многие из критиков М. Вебера подчеркивают, что исторический материал, привлекаемый немецким ученым для обоснования своей точки зрения невелик, к тому же он подается М. Вебером под определенным углом зрения, что выводы из фактов, сообщаемых им, могут быть и другими. В частности, это каса­ется рассуждений М. Вебера о роли религиозных мотивов в предпри­нимательской деятельности американцев, занимавшихся колонизацией Севера и Юга страны в конце XIX в. С точки зрения немецкого уче­ного высокий уровень развития промышленности в северных штатах Америки объясняется тем, что поселения Новой Англии были созданы проповедниками-протестантами вместе с представителями мелкой буржуазии, йоменами и ремесленниками, движимыми прежде всего религиозными мотивами, тогда как южные штаты заселялись теми, кто пришли сюда из чисто деловых соображений, руководимые жаж­дой наживы. Критики М. Вебера указывают, что в своих рассуждениях он явно грешит против истины, ибо хорошо известно, что капитализм на Юге и Севере Соединенных Штатов Америки развивался различ­ными путями и на различном экономическом базисе. Если на Севере импульс ему давало мелкое предпринимательство, то на Юге движу­щей силой выступали крупные латифундисты, безжалостно эксплуати­ровавшие рабский труд. Религиозные мотивы здесь ни причем, ибо те и другие по своим религиозным верованиям в большинстве своем принадлежали к реформаторской церкви. Веберу инкриминируют то, что он явно абсолютизирует относительную самостоятельность различ­ных форм духовной жизни — в первую очередь, религиозного и нравст­венного сознания — и их воздействие на формирование личности, что ряд основных категорий, с помощью которых Вебер описывает прошлое и настоящее капиталистического общества, в частности категория «рациональности», не имеет у него четко очерченного содержания и может трактоваться (и трактуется) по-разному в зависимости от того, в каком контексте они употребляются. Критики, работающие в маркси­стской парадигме особо подчеркивают эклектичность, противоречи­вость М. Вебера, его склонность делать выводы, непосредственно не вытекающие из анализа той или иной ситуации. Признавая факт связи между идейно-этическими установками протестантизма и типом со­временного капитализма, они обращают внимание на то, что установле­ние роли религиозной мотивации отнюдь не опровергает материалистиче­ского тезиса об отношении мотивации к сфере надстройки, которая, в конечном счете, детерминируется экономическим базисом. С их точки цхмшя М. Вебер явно использует приемы софистики, подменяя социаль­но-экономическую плоскость рассмотрения проблем личностно-исихологической, а в разбросанных по тексту «Протестантской этики»

336 Теория культуры

и других работ элементах социального портрета предпринимателя пол­но апологетики и прямой исторической неправды. Особо большие претензии предъявлялись (и предъявляются) веберовской концепции культуры. Причем критический пафос, например, Т. Парсонса, разде­ляющего во многом теоретические установки немецкого ученого, здесь не меньше, чем у критиков М. Вебера, стоящих на марксистских по­зициях. Оппоненты М. Вебера обращают внимание на то, что он рас­сматривает цивилизации как закрытые миры со своей экономикой, религией, традициями, политикой и борьбой конфликтующих между собой групп, что понятие «тип культуры» у него трактуется предельно широко и по сути равнозначно понятию «общественно-экономическая формация», что его дефиниция культуры не обладает статусом все­общности. Высказываются и другие критические замечания в адрес веберовской теории культуры. Однако это не ставит под сомнение вы­сказанную выше оценку Макса Вебера как одной из наиболее значи­тельных фигур среди культурологов XX в., внесших существенный вклад в раз

⇐ Предыдущая16171819202122232425Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: