Понимание культуры в «социологии знания»

Говоря о наиболее крупных мыслителях XX в., определивших на длительную перспективу развитие культурологической науки, нельзя оставить за границами рассмотрения труды выдающегося немецкого ученого Карла Маихейма (1893—1947).

Карл Манхейм широкой читательской аудитории как западной, так и отечественной известен прежде всего как человек, стоявший у истоков социологии знания, как автор одной из самых знаменитых книг XX столетия «Идеология и утопия», где он, продолжая европей­скую традицию критики ложного сознания, восходящую к Платону, показал, как совершается мифотворчество, как возникают идеологии и при каких условиях они превращаются в утопии.

Однако круг интересов Манхейма не ограничивался только этими проблемами. Его перу принадлежит ряд работ, в которых он выступает как культуролог, внимательно вглядывающийся в те процессы, кото­рые происходят в духовной сфере постиндустриального общества, раз­мышляющий над судьбами западной цивилизации. Среди них прежде всего следует назвать такие книги как «Человек и общество в век пре­образований», «Диагноз нашего времени. Очерки военного времени, написанные социологом», «Проблема интеллигенции. Демократизация

 

8. Исследование проблемы культуры в западной общественной мысли XX в.

культуры», где рассматривается широкий круг вопросов, традиционно относящихся к области теории культуры.

Но не только факт наличия у К. Манхейма трудов, где рассматри­вается чисто культурологическая проблематика, заставляет обращаться к его наследию. Существует еще одна причина, дающая основание причислять К. Манхейма к кругу лиц, внесших огромный вклад в ста­новление и развитие теории культуры. Дело в том, что социология знания Манхейма — это по сути дела культурологическая методология с широкой областью применения и далеко не исчерпанным про­граммным потенциалом. Рассматривая процесс становления мышле­ния, выясняя корни мифологического сознания, описывая условия возникновения социальных утопий, немецкий ученый, строго говоря, раскрывает генезис культуры как особого феномена. Поэтому знаком­ство с его работами тех, кто занимается разработкой культурологиче­ской проблематики не только желательно, но и необходимо.

Карл Манхейм родился в Будапеште. О его детских и юношеских годах неизвестно практически ничего. Сохранились лишь сведения о том, что он получил неплохое образование в университетах Будапешта, Фрейбурга, Гейдельберга и Парижа, где его профессорами были луч­шие философские умы Европы. На формирование мировоззрения и научной позиции К. Манхейма существенное влияние оказали Риккерт, Гуссерль, Макс Вебер, Шелер и Маркс. Именно на их работы чаще всего ссылается Манхейм в тех случаях, когда необходимо подкрепить собственную позицию ссылкой на авторитет, именно к ним он апелли­рует как к арбитрам тогда, когда вступает в научную полемику.

После падения Венгерской Советской Республики в 1919 г. Ман­хейм переезжает в Германию, где продолжает свою научную деятель­ность. Здесь он становится сначала доцентом Гейдельбергского, а за­тем профессором социологии и национальной экономики Франкфурт­ского университета.

Приход национал-социалистов во главе с Гитлером к власти Ман­хейм воспринимает как национальную трагедию. Не считая возмож­ным сотрудничество с фашистами, он в 1933 г. эмигрирует в Велико­британию, где читает лекции в Лондонской школе экономики и поли­тической науки и в Институте образования при Лондонском универ­ситете. В 1947 г. он становится руководителем отдела ЮНЕСКО, за­нимающегося проблемами культурного развития. На этом посту он остается до смерти, которая последовала 1 сентября 1947 г.

В творческой деятельности Манхейма обычно выделяют три пе­риода. В первый из них («немецкий») он в основном занимался мето­дологическими проблемами интерпретации феноменов духовной куль-

338 Теория культуры

туры, теорией познания и вопросами возникновения иллюзорного и мифологического сознания. Итогом его деятельности стала уже упо­минавшаяся книга «Идеология и утопия», которая вышла в свет в Бонне в 1929 г. Во второй период («английский») Манхейм переклю­чается на осмысление опыта мирового развития в новейшее время. Манхейма, наблюдавшего своими глазами, как Германия превраща­лась из парламентской республики в тоталитарное государство, как с внедрением фашистской идеологии происходило изменение ценност­ных установок немцев, интересует проблема поиска превентивных ме­ханизмов, способных предотвратить установление диктаторских режи­мов и обеспечить сохранение институтов демократии. В третий период («французский») он в основном занимается решением прикладных задач, связанных с социальным планированием и культурным развитием.

Комплекс главных идей, лежащих в основании культурологиче­ской концепции, сложился у Манхейма в целом к концу второго пе­риода его научной деятельности. Именно тогда, в начале 40-х годов, выходят в свет работы, принесшие ему славу неординарно мыслящего, вдумчивого исследователя проблем культуры, способного не только ставить, но и решать сложные задачи.

Если бросить ретроспективный взгляд на все, что написано Ман-хеймом, то можно выделить несколько кардинальных идей, составляю­щих смысловое ядро его теории культуры. Первая идея заключается в том, что культура представляет собой автономное образование, только номинально связанное с экономическим базисом. Манхейм, резко возражая против установки видеть в культуре только элемент над­стройки, пишет:

Лишь крайне одностороннее понимание социологии культуры может ограничивать ее задачу описанием того воздействия, которое оказывают на культуру экономика и политика. Видеть в культуре лишь отражение экономических структур — совершенно неправо­мерно. Даже если бы хозяйственные связи были «независимой пере­менной» в общественном процессе и в них следовало бы видеть ис­токи всех форм интеграции и разделения всех функций в обществе, то и тогда перед нами стояла бы особая задача — исследовать, какое влияние эти формы обобществления, вызванные к жизни экономикой, оказывают в различных областях человеческой деятельности⁹⁸.

Такова принципиальная установка Манхейма, который, провоз­глашая ее, явно полемизирует с Марксом и марксизмом, где тезис о детерминации надстройки базисом принадлежит к числу основопола­гающих. Справедливости ради следует отметить, что Манхейм весьма хорошо понимает роль экономики как главного детерминирующего

 

8. Исследование проблемы культуры в западной общественной мысли XX в.

фактора, определяющего в конечном счете всю совокупность право­вых, моральных, эстетических отношений, однако с его точки зрения факт взаимосвязи экономики и культуры не следует преувеличивать. Гораздо более важным, по мнению Манхейма, является то, как взаи­модействуют друг с другом элементы культуры. На это, считает он, должны обращать внимание исследователи в первую очередь, если они стремятся познать суть происходящих процессов.

Вторая идея такова. Культура, утверждает Манхейм, представляет один из самых сложных объектов для научного анализа. Если в сфере экономики или политики совершающиеся перемены можно легко за­метить даже невооруженным глазом, то в отношении культуры дело обстоит принципиально иным образом. Здесь сплошь и рядом взаимо­связь между причиной, приводящей к тем или иным изменениям, и следствием обнаруживаются с большим трудом. И дело не только в том, что те, кто изучает культуру, не склонны применять научные ме­тоды или не обладают достаточной квалификацией, а в том, что, как пишет Манхейм, «необходимо устранять в воспринимаемых феноме­нах их непосредственно зримую в явленности форму и переосмысли­вать их в соответственные, неочевидные, действующие на заднем пла­не социальные процессы»⁹⁹. Разъясняя свою мысль, Манхейм приво­дит следующий пример. Многие считают, что господствующее мнение по тому или иному вопросу является результатом деятельности какой-то группы индивидов, хотя при более глубоком рассмотрении оказыва­ется, что оно суть следствие «избирательного процесса, интегрирую­щего множество идущих в одном направлении жизненных высказыва­ний». Другими словами, при анализе феномена культуры обнаружива­ется, что причины, вызывающие к жизни те или иные явления, скры­ты от непосредственного наблюдения и необходимо осуществить про­цесс рефлексии, чтобы отделить кажущиеся причины от действитель­ных. В решении данной задачи Манхейм видит смысл деятельности культурологов, которые должны, преодолевая соблазн простых реше­ний, глядеть в глубину, видеть истинные причины, а не мнимые.

Третья идея, лежащая в основании манхеймовской теории культу­ры такова. Культурная жизнь общества регулируется исходя из принци­пов конкуренции и сотрудничества. Эти принципы суть общие для всех сфер общественной жизни, а не только для экономики, применитель­но к которой они описаны наиболее подробно и обстоятельно. В силу этого анализ феномена культуры должен вестись совершенно в ином ключе. Он должен быть направлен на выяснение того, как данные принципы проявляются в функционировании культуры того или иного общества, а не на описание ее состояния и уровня развития.

340 Теория культуры

Наличие двух противоположных принципов, определяющих процесс развития культуры, является основной причиной ее противоречивости. Как пишет Манхейм,

корень всех конфликтов современной эпохи, которую можно на­звать эпохой преобразований, следует определить простой форму­лой. По всей линии речь идет о напряжении, возникающем между непреодоленным сосуществованием принципа laissez-faire и нового принципа регулирования. Никто из нас не может сегодня однозначно определить как будет выглядеть будущее общество, ибо из истории мы знаем, что и радикально новое оказывается лишь компонентом грядущей действительности, которой всегда надлежит переработать множество сил и течений, а не только тот компонент действительно­сти, который представляет наибольший интерес для определенной группы, участвующей в этом процессе. Но одно теперь, по-видимому, ясно все битвы современности ведутся за какую-либо форму плани­руемого общества, которая в зависимости от политических констел­ляций, не поддающихся еще в данный момент предвидению, может оказаться в отдельных странах различной¹⁰⁰.

Идея конфликтности, изначально данной противоречивости совре­менной культуры является четвертой базисной идеей манхеймовской культурологической концепции. Эта противоречивость, по его мне­нию, наиболее ярко проявляется в столкновении рационального и ир­рационального элементов в общественной жизни, которое приобретает все более острый характер по мере удаления общества от состояния варварства.

Рациональность, как это следует из контекста рассуждений Манхейма, трактуется как атрибутивное свойство, присущее за­падной цивилизации, проявляющееся не только в способах орга­низации общественной жизни, но и в способах мышления, опи­сания объективной реальности, в наличии упорядоченных проце­дур, с помощью которых совершается процесс познания.

Исследуя эту проблему, Манхейм провозглашает тезис о том, что усиление рациональных начал в современной культуре неизбежно со­провождается ростом иррациональности. Более того, Манхейм счита­ет, что события последних послевоенных десятилетий убедительно свидетельствуют о том, что, стремясь к рациональности, мы все далее и далее удаляемся от нее. Если внимательно вглядеться в то, что со­вершается сегодня на наших глазах, пишет Манхейм, то создается впечатление, будто мир все более погружается в пучину массового психоза, а люди перестают руководствоваться принципом рациональ-

8. Исследование проблемы культуры в западной общественной мысли XX в.

ности и постепенно превращаются в существ, живущих только ин­стинктами и влечениями, для которых доводы разума ничего не зна­чат. Поясняя свою мысль, Манхейм апеллирует к практике сегодняш­него дня. Он обращает внимание на то, что ныне только самые не­дальновидные испытывают эйфорию по поводу успехов информатиза­ции, которая обернулась совершенно неожиданной стороной. Он пи­шет о том, что в сверхинформатизированном мире сбой в системе мо­жет породить непредсказуемые последствия, что один ложный сигнал, посланный в компьютерную сеть, может привести к выходу из строя всей системы, что авария на атомной станции, являющейся примером вопло­щенного торжества принципа рациональности, может обернуться траге­дией не только локального, но и мирового масштаба. Мы, отмечает Ман­хейм, постоянно балансируем на грани войны и всеобщего уничтожения, ибо ошибка в системе слежения за ракетами какой-либо из противостоя­щих сторон очень легко может стать ядерным апокалипсисом.

Противоречивость современной культуры, с точки зрения Ман­хейма, проявляется не только в том, что стремление к рациональности рождает иррациональность, но также и в том, что рационализация жизни, возрастание технической мощи не сопровождаются ростом моральной ответственности, повышением уровня духовного развития человека. Немецкий ученый показывает, что в области морали совре­менный человек не столь далеко ушел от своего древнего предка, хотя его техническая вооруженность и способность причинить вред другим, тем, кого он считает своими противниками или врагами, возросли многократно. Он пишет:

Безусловно, в области технического и естественно-научного зна­ния люди достигли после изобретения телеги поразительных резуль­татов. Но разве сознание людей — спрашиваем мы себя — так уж сильно изменилось со времен применения тачки? Действуют ли наши мотивы и импульсы на другом, более высоком уровне, чем мотивы и импульсы наших предков?.. Несомненно то, что человек способен использовать новейшие результаты технических открытий для удовле­творения древних, примитивных импульсов и мотивов. Следовательно, если с помощью технических средств современного военного искус­ства разрушается город, то это означает, что усиление технического господства над природой безгранично опередило развитие мораль­ных сил и знания людьми того, как следует сохранять порядок и управлять обществом¹⁰¹.

Исследуя проблему несбалансированности темпов развития различных сфер общественной жизни, Манхейм формулирует несколько тезисов, в которых подытоживает результаты своих теоретических изысканий.

342 Теория культуры

Первый тезис, провозглашенный Манхеймом, гласит, что если дисгармоничность в развитии физических, психических и духовных сил опасна для индивида, то она, как показывает история, вдвойне опасна для общества, которое не может оставаться стабильным и про­цветающим тогда, когда развитие техники намного опережает развитие духовной сферы. «Современное общественное устройство, — пишет Манхейм, — ждет крушение, если рациональное самообладание всех людей и отдельных индивидов не будет идти в ногу с техническим развитием»¹⁰².

Второй тезис Манхейм формулирует следующим образом: рост ра­циональности, формирование первичных инстинктов и моральности не являются случайными. Эти процессы не могут рассматриваться как де­ло отдельных индивидов, ибо всецело зависят от поставленных данной общественной системой задач. Говоря другими словами, соотношение рационального и иррационального в обществе, гармония или дисгар­мония волевых и нравственных начал зависят прежде всего от тех це­лей, которые данная общественная система ставит перед собой. Ман­хейм подчеркивает, что разные социальные группы по-разному реша­ют для себя задачу выбора между рациональностью и моральным им­перативом. Ссылаясь на пример Индии, он показывает, что бывают общества, где сохранение моральных устоев возлагается на одну соци­альную группу, а развитие техники, совершенствование военного ис­кусства становится делом совершенно другой. Нечто подобное, считает Манхейм, наблюдалось и в Средние века в Европе, где существовало функциональное разделение обязанностей между феодалами и свя­щеннослужителями, одни из которых действовали, подчиняясь прин­ципу рациональности, тогда как вторые руководствовались в своих поступках исключительно этическими принципами, вытекающими из догматов христианского вероучения.

В качестве третьего тезиса Манхейм провозглашает следующее утверждение: если предыдущие общественные системы допускали диспропорцию в распределении рациональности и моральных сил, то в современном обществе подобное состояние дисгармонии не может быть длительным, ибо, как пишет Манхейм,

с одной стороны, в индустриальном обществе все более активи­зируются те слои и группы, которые до этого времени играли в поли­тической жизни только пассивную роль, а с другой — в нашем обще­стве возникает феномен, который можно назвать процессом всеоб­щей взаимозависимости. Он состоит во все более тесном перепле­тении различных сфер деятельности¹⁰³.

8. Исследование проблемы культуры в западной общественной мысли XX в.

Отсюда вывод — если современное общество не сможет обеспе­чить гармоничное развитие всех своих элементов, то его ждет неми­нуемый крах. Впрочем, Манхейм считает, что подобный финал вовсе не является обязательным. Он разделяет надежды многих западных авторов на то, что «фаустовская цивилизация» способна преодолеть те противоречия, о которых шла речь выше, и предотвратить хаос, поро­жденный игрой иррациональных сил. Он полагает, что современное общество обладает огромными резервами рационального регулирова­ния социальных процессов и дело только за доброй волей политиков, которые должны осознать свою ответственность перед будущими по­колениями за успешное решение этой задачи. Стоит подчеркнуть, что, утверждая подобное, Манхейм явно демонстрирует свою склонность поддаваться либерально-прогрессистским иллюзиям, ибо социальная практика убедительно свидетельствует, что иррационализм сегодня стал топикой массового сознания, что надежды на всевластие разума оказались тщетными, что рост знания и технической мощи человека отнюдь не сопровождается ростом его духовного потенциала.

Наконец, необходимо сказать о четвертой идее, лежащей в осно­вании манхеймовской теории культуры. Выясняя сущность культуры и механизмы ее функционирования и развития, Манхейм приходит к выводу, что она представляет собой не результат коллективной дея­тельности множества индивидов, а продукт, как он пишет, «зодчества гения». Отсюда вытекает, что тем слоем, который создает культуру, яв­ляется интеллигенция, и именно на нее должно быть обращено внима­ние исследователей, когда они решают вопрос о субъекте культурно-творческой деятельности. Подчеркивая этот момент, Манхейм пишет: «Рассмотрение культуры в либеральном обществе должно во всяком случае исходить из положения производителя культуры, то есть из слоя интеллигенции и ее места внутри общества»¹⁰⁴.

Роль интеллигенции в жизни общества, по мнению Манхейма, ис­ключительно велика. Именно на нее возлагается миссия критической рефлексии, созерцания, осмысления всего происходящего. Никакая другая социальная группа не в состоянии выполнять эти функции хотя бы уже потому, что не располагает значительным досугом и матери­альными ресурсами, которые позволяют ей заниматься не только до­быванием хлеба насущного, но и осуществлять интеллектуальную дея­тельность, направленную на познание законов развития общества и человека. Значение интеллигенции, по мнению Манхейма, определя­ется еще и тем, что именно из ее числа рекрутируются в массовом по­рядке лица, входящие в элиту общества, которая определяет состояние общественного сознания, стиль жизни, политические, моральные и

Теория культуры

8. Исследование проблемы культуры в западной общественной мысли XX в.

 

эстетические установки других социальных слоев. На элиту общества, считает Манхейм, возлагаются важнейшие общественные функции.

Во всех областях культурной жизни, — пишет он, — подобные элиты в качестве небольших групп осуществляют функцию первичного формирования духовных сил, управления коллективной экстраверсией и интроверсией. Они — носители творческой инициативы и традиций. Если эти небольшие группы уничтожаются, если возникает препятст­вие для их правильной селекции, то в обществе исчезает основное условие создания и сохранения культуры¹⁰⁵.

Сегодня, утверждает Манхейм, в западном обществе происходят крайне опасные по своим последствиям негативные процессы. В ре­зультате демократизации общественной жизни, приобщения к поли­тике и принятию важных решений широких масс, ранее находивших­ся на периферии социальных отношений, происходит увеличение чис­ла элитарных групп, изменяются принципы отбора в них, ослабляется их сила и влияние. Чрезвычайно печальным является то, считает Ман­хейм, что проникновение в элитарные группы становится все более простым. Это не может не сказываться на их составе, куда все чаще попадают люди, не обладающие качествами, позволяющими им вы­полнять возложенные на них социальные функции.

Если утрачивается определенная минимальная мера обособлен­ности, то целенаправленность в образовании вкуса уже достигнута быть не может. Новые импульсы подхватываются широкими массами как простые возбудители, а не в их сложившейся форме как объек­тивные образования... Постоянно растущая жажда раздражения за­меняет творческое терпение и стремление к совершенству¹⁰⁶.

В этом, на взгляд Манхейма, заключается одна из причин деграда­ции современной культуры и искусства, где за последние десятилетия не создано ни одного нового стиля, ни совершено ни одного действи­тельно значительного открытия. Особо тревожит Манхейма то, что сегодня нарушены принципы отбора элит. Ранее отбор в элитарные группы шел по крови, по владению и по достигнутому успеху. Сочета­ние всех трех принципов обеспечивало на ранней стадии существова­ния буржуазного общества попадание в элитарный слой лучшего чело­веческого материала. Ныне же общество перестало применять прин­цип комплектации элиты в соответствии с личным успехом, что неиз­бежно сказывается на составе этой группы. «Теперь самый ничтожный человек обладает привилегией, позволяющей ему ссылаться не на ус­пех, а на происхождение. Это может служить характерным признаком процесса, который следует назвать негативной демократизацией»¹⁰⁷, -

пишет Манхейм. Не меньшее опасение у него вызывает и то, что про­исходит изменение соотношения коренных и мобильных элементов в элитных слоях западного общества. Манхейм обращает внимание на то, что элита времен феодализма и первых десятилетий капитализма в Европе была интернациональна по своему характеру. Это позволяло поддерживать достаточно высокий уровень культуры, на который ори­ентировались местные и региональные элиты. Сегодня положение резко изменилось.

Подобно тому как в современной экономике при наивысшем разви­тии техники и коммуникаций рождаются движения за автаркию, — пи­шет он, — точно так же возникают и перебои в культурной сфере. Сторонники локальной духовности стремятся вытеснить из своих рядов тех, кто отстаивает в культуре интернациональные связи и таким образом уничтожить все то, что мы духовно восприняли с момента возникновения гу­манистической образованности...

Если до самого последнего времени нормальный отбор возвы­шал носителей культуры или постепенно повышал культуру подни­мающихся в этом процессе слоев, то теперь в ходе негативного от­бора тон начинают задавать те, кто отстал по своему самооблада­нию и способности контролировать свои влечения. Вследствие их победы, господствующими становятся их ценности. В душе отдельного индивида также возникает внутренняя борьба мотивов, и в конце концов происходит негативный отбор такого рода, что люди начина­ют стыдиться культуры, которую они восприняли, ощущают склон­ность к ней как проявление слабости и трусости.

Но особенно Манхейма беспокоит то, что происходит пролетари­зация интеллигенции. В этом он видит подлинную трагедию культуры, ибо приход в состав элиты людей из малообеспеченных слоев населе­ния, воспроизводящих установки и черты менталитета пролетариата, крестьянства, мелкой буржуазии, неизбежно, по его мнению, снижает не только уровень культуры самой элиты, но и всего общества в це­лом. Изменение социального состава интеллигенции ведет, по мысли Манхейма, еще к одному печальному следствию. Сегодня происходит не только обесценение интеллектуального труда, но и самого духа. Под угрозу, считает Манхейм, поставлены те завоевания, которые аристо­краты духа осуществили за все предыдущие столетия. Превышение предложения над спросом снижает ценность интеллектуалов и самого духа, что ведет к торжеству бездуховности.

Такова в самых общих чертах теоретическая конструкция Карла Манхейма, внесшего существенный вклад в развитие культурологиче­ской теории.

 

8. Исследование проблемы культуры в западной общественной мысли XX в.

 

⇐ Предыдущая17181920212223242526Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: