Замечание на ответ девяносто третий

Замечание на ответ девяносто третий

Иеромонах Неофит продолжал спрашивать поморцев: «не заедино ли вменяете быти восточную церковь с великороссийскою в отступлении? »

Денисов отвечал, что которые при Никоне и после Никона были в России греческие патриархи и архиереи и утвердили исправление книг, тех он считает единомысленными российским, а все ли прочие единомысленны и во всём ли, «о сих нам, прибавляет он, известно ведети неудобно есть».

Этот предлог, что по причине дальнего расстояния невозможно выгорецким жителям иметь точное понятие о православии греческой церкви, Денисов приводит и в предыдущих уклончивых ответах на вопросы о православии греков. Предлог и неосновательный, и обличающий недобросовестность Денисова. Если поморцы действительно не знают в точности, находится ли в православии греческая церковь и нет ли в нет ли в ней православных архипастырей, то, несмотря ни на какие расстояния и трудности, должны бы точно исследовать о сем на месте и войти под пасение православных архипастырей греческих, если бы нашли таковых, а не оставаться без священства и таинств и чрез то не подвергать себя вечному осуждению. А между тем никто их них и никогда не предпринимал таких исследований, и именно потому, что все они, как и вообще раскольники, признают всю греческую церковь падшею ещё ранее церкви российской. Денисов же лукаво, против совести утверждая, будто поморцы за дальностию расстояния «известно ведети» о православии греков не могут, только навлекает на себя этою уклончивостию обвинение в тяжком преступлении, что, не исследовав, имеются ли на Востоке православные архипастыри, решился отвергнуть священство и пребывать без таинств на свою и многих погибель.

Замечание на ответ девяносто четвёртый

Неофит продолжал спрашивать: «Аще во отступлении восточная и великороссийская церковь, то от кого отступили и которыя церкви чин и обряд прияли? »

Вопрос этот имеет большое значение и достоин полного внимания. Ежели восточная и российская церковь отступили от православия, то необходимо должны были принять какую-либо ересь, какое-либо нововводство в догматах веры, как, напр., западная церковь сделала приложение к догмату веры, исповедуя, что Дух Святой исходит и от Сына. И что действительно сделано греческою и российскою церковию подобное изменение догматов веры, это Денисов должен был доказать священным писанием, т. е. указать, что именно из евангельского или апостольского учения или из определений вселенских соборов нарушено и изменено. Он должен бы также показать, где осталась не изменившая догматов веры, по слову Господню, не одолённая вратами адовыми святая церковь. Если же в церкви произведено только изменение или исправление обрядов, то нужно смотреть, кто их изменил, частная ли церковь или вселенская, ибо вселенская церковь имеет власть обрядовые предметы изменять или отменять, как о том свидетельствуют Лаодикийского собора правила 11-е и 19-е, и Шестого Вселенского Собора правило 12-е; также и в некоторых странах содержимые обряды вселенская церковь имеет право отменять (как отменён существовавший в Азии обряд празднования Пасхи в 14-й день луны) и не послушных сим её постановлениям наказывать, а отделившихся от неё за таковые её действия проклинать и причитать к еретикам, как те же четыренадесятники за непослушание определению вселенской церкви о времени празднования Пасхи Вторым Вселенским собором (правило 7), Лаодикийским (правило 7) и Шестым Вселенским (правило 95) причтены к еретикам. Посему и Денисов, ежели не мог обвинить российскую и восточную церковь в нарушении догматов веры, а находил в них только изменение обрядовых установлений, должен был показать, кто эти изменения сделал и имел ли право их делать или же чрез допущение оных отступил от церкви, и где та церковь, от которой он отступил. Вот сила вопроса, вот на что и как должен был ответить Денисов, чтобы оправдать своё отделение от церкви, иначе он и его сообщники должны подлежать той участи, которой подпали и четыренадесятники, то есть должны быть признаны отступниками от вселенской церкви и подлежать её правильному осуждению. Как же отвечал Денисов? Он, подобно как и четыренадесятники, обвиняет великороссийскую и греческую, то есть всю вселенскую церковь в том, что она сделала изменение в перстосложении, стала иными перстами образовать таинства Св. Троицы и воплощения Господня, отменила круговидную печать на просфорах, двойственное аллилуйа и проч., а что это суть догматы веры и что с изменением этих обрядов церковь изменила и самую веру, того Денисов ни здесь, ни во всей книге своих Ответов не доказал, даже и доказывать не принимался, равно как умалчивает и о том, что у нас в России исправление обрядов произведено с совета и одобрения вселенской церкви, имущей на то полную власть, а не частным лицом.

Итак, настоящий важный вопрос Денисов оставил, можно сказать, без всякого ответа. А обычная его отговорка, приведённая и здесь: «мы ваше учительство судити не дерзаем» – обличает только лукавство и уклончивость поморского учителя, который подвергал приходящих от церкви второкрещению и, следственно, изрекал над нею дерзостный суд. Но лукавство и уклончивость не составляют силы ответа, напротив, свидетельствуют о бессилии отвещателя.