Значение субъективной стороны для квалификации

Преступлений

Под субъективной стороной преступления понимается психическая деятельность лица, непосредственно связанная с совершением общественно опасного деяния. Содержанием ее является отношение лица к совершаемому им деянию и его последствиям в момент общественно опасного действия или бездействия. Отношение к будущему или уже совершенному деянию имеет значение, но не для квалификации преступлений. Субъективная сторона рассматривается как внутренняя (по отношению к объективной) сторона преступления. Ее образуют вина, мотив и цель, которые полностью отражают связь сознания и воли преступника с совершенным им деянием.

Расследование и рассмотрение любого уголовного дела обязательно предполагает точное установление психического отношения лица к деянию и последствиям, а также к предусмотренным составами некоторых преступлений квалифицирующим обстоятельствам. Следует оговориться, что понятие «вина» и «виновность» не совпадают. Применительно к составу преступления речь может идти лишь о вине.

В отличие от признаков объективной стороны, чаще всего прямо указываемых в законе, признаки субъективной стороны преступления обычно не раскрываются, что создает трудности. Еще большие проблемы возникают при практическом установлении этих признаков в ходе расследования и рассмотрения уголовных дел. Поскольку и объективная, и
субъективная стороны характеризуют одно явление (деяние), установление вины, мотивов, целей преступления и уяснение их содержания в рамках состава преступления невозможно без анализа объективных признаков.

Уголовный закон признает субъективной стороной преступления только такое психическое отношение лица к деянию и последствиям, которое выразилось в строго определенной форме, связанной с комбинацией интеллектуальных и волевых моментов, мотивов и целей.

Из всех признаков субъективной стороны наибольшее значение имеет вина. Значение ее прежде всего в том, что она является обязательным условием уголовной ответственности. Объективное вменение, то есть уголовная ответственность за невиновное причинение вреда, не допускается. Отсутствие вины полностью исключает квалификацию содеянного в качестве преступления. Вина разграничивает смежные составы преступления (умышленное причинения тяжкого вреда здоровью и неосторожное, либо при превышении пределов необходимой обороны). Неправильное установление формы вины может привести к признанию преступлением деяния, совершенного невиновно, признанию преступлением
неосторожного деяния, хотя уголовно наказуемым оно является лиш
при умысле. Недооценка вины может привести также к ошибкам при определении стадии преступления, соучастия и его форм. Квалификации содеянного как приготовление или покушение на преступление, например, возможно лишь при установлении прямого умысла. Недостаточное внимание к мотивам и целям преступления также может привести к серьезным ошибкам при уголовно-правовой оценке содеянного, квалификации преступления, поскольку они во многих случаях являются необходимыми признаками составов преступлений или квалифицирующими признаками.

В систематизированном виде формы и признаки вины представлены
в таблице:

Однако даже если признаки субъективной стороны преступления не оказывают непосредственного влияния на квалификацию общественно опасного деяния, их необходимо устанавливать и юридически закреплять в интересах индивидуализации ответственности и наказания.

Признаки субъективной стороны преступления не имеют внешней формы и не могут непосредственно восприниматься органами чувств, но они находят свое выражение вовне. Поэтому они устанавливаются путем познания всех объективных обстоятельств и их последующей оценки.

Это можно проиллюстрировать следующим примером. Гражданин А. осужден за причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшего смерть гражданина Б. Однако, в ходе рассмотрения уголовного дела в апеляционном порядке установлено, А. нанес Б. один удар табуретом по голове, при этом табурет сломался, а затем множество ударов руками и ногами по различным частям тела. На теле потерпевшего обнаружено более 150 следов травмирующего воздействия (травмы черепа, переломы носа, челюсти, ребер).
В данном случае органы предварительного следствия, не приняли во внимание, что нанесение А. множества ударов руками, ногами, табуретом, в том числе и по жизненно важным органам потерпевшего, характер причиненных потерпевшему телесных повреждений, которые повлекли наступление его смерти, могут свидетельствовать о
наличии у А. умысла не только на причинение тяжкого вреда здоровью Б., но и на наступление более тяжких последствий - его смерти. Таким образом, вестороннее и полное
установление фактических обстоятельств дела есть обязанность суда,
прокурора, следователя и лица, производящего дознание. Установление обстоятельств дела служит необходимой предпосылкой квалификации преступлений.

Если установленные факты не позволяют сделать однозначный вывод о квалификации содеянного, значит, они установлены не все. Создавая предпосылку квалификации, следователь не должен работать «вслепую». Большинство ошибок в квалификации преступлений, связанных с субъективной стороной, заключаются в неверной оценке фактических обстоятельств или в неправильном понимании субъективных признаков состава. При достаточно полном установлении объективных признаков преступления из четырех вариантов вины останется, как правило, не более двух (прямой или косвенный умысел, косвенный умысел или преступное легкомыслие, преступная небрежность
или невиновное причинение вреда). При такой альтернативе значительно проще сделать выбор, тем более, что границы четко определены законом посредством одного интеллектуального или волевого момента (желал или допускал, допускал или рассчитывал на предотвращение, мог или не мог предвидеть). Во многих случаях это просто необходимо сделать, так как некоторые составы предполагают только прямой умысел (хищение, например).

Умысел бывает не только прямой и косвенный (эвентуальный), но и определенный и неопределенный, а также альтернативный. При неопределенном умысле (не путать с неустановленным!) преступление квалифицируется исходя из фактически наступивших последствий, поскольку они охватывались сознанием виновного, хотя и не были конкретно определены. При альтернативном умысле, когда лицо предвидит несколько последствий и любое из них оно желает или допускает, при квалификации также надо исходить из фактически причиненного вреда, а если вред окажется меньшим, чем охватывался умыслом, содеянное следует квалифицировать как покушение на возможные менее тяжкие последствия. Например, если альтернативным умыслом охватывалось причинение смерти или тяжкого вреда здоровью, а причинен здоровью вред средней тяжести, речь должна идти о
покушении на причинение тяжкого вреда здоровью. Такая рекомендация основана на Конституции ЛНР, гласящей, что неустранимые сомнения в виновности лица толкуются в пользу обвиняемого.

К сожалению, многие следователи в процессуальных документах ограничиваются общими фразами типа «предвидя общественно опасные последствия», опуская фактические обстоятельства, хотя хорошо знают, о каких последствиях должна идти речь. Такой неконкретизированный подход затрудняет оценку признаков субъективной стороны,
лишает последнюю объективного содержания. Как отмечается в литературе, осознание субъектом общественной опасности совершаемого им деяния достигается не непосредственно, а через понимание объективных свойств содеянного, специфических черт предмета посягательства и потерпевшего, места, времени, способа и обстановки преступления. Осознания лицом уголовной противоправности своего деяния
не требуется устанавливать, за исключением случаев, когда преступление связано с нарушением определенных иными отраслями права норм. Предвидение последствий предполагает понимание того, каковы характер вреда объекту, степень (размер) вреда, развитие в общих чертах причинной связи.

Некоторые проблемы возникают у практических работников при оценке психического отношения субъекта к объективным признакам преступления, характеризующим потерпевшего («беспомощное состояние», «несовершеннолетие», беременность и т.п.), способ совершения преступления («с особой жестокостью», «общеопасным способом»). Применительно к этим признакам, не относящимся к деянию и последствиям, нельзя пользоваться конструкциями, применяемыми законодателем для определения форм вины. В этих случаях точнее использовать категории «осознавал», «знал», «допускал», «не исключал». Например, при изнасиловании факт беспомощного состояния
потерпевшей должен осознаваться виновным, а отношение к несовершеннолетию потерпевшей предполагает, что виновный знал или допускал, что совершает половой акт с несовершеннолетней или малолетней. Как доказать факт того, что виновный знал о возрасте потерпевшей?

При характеристике особой жестокости и общеопасного способа убийства также говорилось о том, что виновный осознавал факт совершения убийства с особой
жестокостью или опасным для жизни не только для одного человека
способом.

Для отграничения убийства и причинения тяжкого вреда здоровью, повлекшего по неосторожности смерть потерпевшего, необходимо иметь в виду следующее. Промежуток времени между двумя последствиями (вредом здоровью и смертью) или его отсутствие сами по себе не могут служить критерием для разграничения. Тот факт, что смерть наступает, пусть и не сразу, от причинения тяжкого вреда здоровью, также не может быть основанием разграничения, так как при убийстве смерть, естественно, может наступить только от тяжкого вреда здоровью. Главное в том, что преступление, предусмотренное ч. 4 ст. 119
УК, может иметь место только в тех случаях, когда смерть наступила
вследствие причинения вреда не жизненно важных органов, либо жизненно важных, но таким орудием или способом, которые не свидетельствуют о предвидении возможности ее наступления. В очень распространенных в жизни случаях, когда смерть потерпевшего наступает от многочисленных сильных ударов в жизненно важные органы руками и ногами, трудно себе представить, что виновный предвидел тяжкий вред здоровью, а смерть нет, а если предвидел, то на естественный вопрос о том, почему смерть не должна была наступить, у виновного ответа не найдется. В таких случаях речь может идти только об убийстве. Иногда
даже при очевидных объективных обстоятельствах делается неправильный вывод о направленности умысла виновного.

Ряд преступлений может быть совершен только с прямым умыслом. Способы указания законодателя на это различны. Иногда это очевидно из грамматического толкования уголовно-правовых норм - истязание, изнасилование, побег. В ряде случаев на это указывает характерный способ, свидетельствующий о целенаправленности деяния (обмеривание, обсчет, использование беспомощного состояния и т.п.). О том, к каким последствиям может привести недооценка данного обстоятельства, свидетельствуют следующий пример: приговором городского суда Р. осуждена за то, что, являясь
частным предпринимателем, продала Д. две коробки конфет
с истекшим сроком хранения в три дня, введя, по мнению дознания и суда, потерпевшую в заблуждение относительно потребительских свойств и качества товара. Однако, из материалов дела установлено, что каких-либо умышленных действий по введению в заблуждение покупателя Д. продавец Р. не совершала, в связи с чем производство по делу подлежит прекращению. На это указывает специальная цель, заведомость применительно к деянию или последствию, злостность, специальный мотив в формальных составах, незаконный и самовольный характер действий в формальных составах, уклонение от обязанностей, нарушение специальных правил.

Любой сознательный акт поведения человека мотивирован и целенаправлен. Мотивы и цели преступлений подлежат установлению по любому уголовному делу, они имеют очень большое значение для полного и объективного расследования, правильной уголовно-правовой оценки содеянного. Однако при квалификации значение имеют лишь те мотивы и цели преступления, которые учтены законодателем в качестве необходимых признаков состава того или иного преступления. В некоторых случаях мотивы и цели являются квалифицирующими признаками (скрыть другое преступление).

Кроме вины, мотива и цели законодатель в редких случаях включает в субъективную сторону состава эмоциональное состояние лица (убийство в состоянии аффекта).

Интерес представляет вопрос о том, возможно ли совершение преступления по нескольким мотивам. Считается, что убедительный ответ на него дал Б.С. Волков. В конкретном преступлении разные мотивы могут дополнять друг друга, но среди них один всегда является решающим, основным. Именно основной мотив должен быть установлен и положен в основу квалификации совершенного преступления. Особенно важно
иметь это ввиду при квалификации убийств при отягчающих обстоятельствах.

Существенную роль мотив и цель играют при оценке деяний, совершенных при возможных обстоятельствах, исключающих преступность деяния.

Большие затруднения при решении вопросов об основаниях уголовной ответственности, квалификации преступлений вызывают случаи, когда в сознании лица, совершившего общественно опасное деяние, неправильно отражается объективная реальность, то есть имеет место ошибка в отношении юридических свойств и фактических обстоятельств. Юридическая ошибка, разновидностями которой являются заблуждения
субъекта относительно того, запрещено или нет уголовным законом то
или иное деяние, как оно квалифицируется, влияния на квалификацию содеянного и на решение вопроса об уголовной ответственности не оказывает. Юридическую (собственно уголовно-правовую) ошибку следует отличать от случаев, когда субъект неправильно представляет себе факт нарушения или требования иных отраслей права. В этих случаях установленные правом требования характеризуют фактические свойства
деяния, и заблуждения должны оцениваться по правилам фактической ошибки.

Фактические ошибки связаны с неверным представлением лица о наличии или отсутствии в реальной действительности объективных признаков, включенных в состав преступления (свойств объекта, предмета посягательства, личности потерпевшего, деяния, причинной связи, последствий и т.п.). При фактическом наличии этих учтенных законодателем свойств они могут вменяться в вину лишь при доказывании умысла
или неосторожности. Объективные обстоятельства, которые не охватывались сознанием лица, не могут быть вменены ему в вину в форме умысла, а если лицо могло и должно было предвидеть эти обстоятельства, то деяние может быть квалифицировано как неосторожное при условии, что именно за неосторожную вину и предусмотрена уголовная ответственность.

Анализ фактических ошибок дан в юридической литературе и все же есть смысл напомнить некоторые положения теории. По общему правилу ошибка в объекте преступления или связанная с этим ошибка в предмете преступления оценивается, исходя из умысла (прямого и определенного), и содеянное квалифицируется как покушение на преступление, так как есть деяние, но вред не причинен тому объекту, на который посягал виновный. Ошибка в личности потерпевшего, если объект один и тот же (жизнь человека) и потерпевший не наделен законодателем особыми качествами (государственный или общественный деятель, судья, следователь, сотрудник правоохранительного органа), не оказывает влияния на форму вины и квалификацию преступления. В тех случаях, когда ошибка в личности потерпевшего приводит к ошибке в основном объекте преступления, квалификация содеянного, по нашему мнению, должна содержать идеальную совокупность преступлений. Если виновный посягал на жизнь государственного или общественного деятеля, лица, осуществляющего правосудие или предварительное расследование, сотрудника правоохранительного органа, но, допустив ошибку в личности потерпевшего, причинил
смерть обычному человеку, содеянное следует рассматривать как покушение на одно из указанных преступлений и убийство или неосторожное причинение смерти, если сознанием виновного ошибка исключалась.

Иначе должен решаться вопрос в тех случаях, когда объект один. Так, законодатель, предусматривает ответственность за убийство женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности. В качестве обязательного признака закон предусматривает осведомленность виновного о беременности потерпевшей. При этом закон исходит из того, что от убийства может пострадать и плод. Но речь не идет
об убийстве двух лиц.

ГЛАВА III. КВАЛИФИКАЦИЯ И ЕЕ ОСОБЕННОСТИ НА РАЗНЫХ
СТАДИЯХ УГОЛОВНОГО ПРОЦЕССА