Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!
МегаЛекции

Илларион Киевский – автор «Слова о законе и благодати», религиозный деятель и философ древней Руси

В школьных учебниках истории и обществознания содержатся более или менее подробные сюжеты о религиозно-философских учениях Будды и Конфуция, философских взглядах Платона и Аристотеля, но фактически отсутствуют сведения о началах русского философствования. Общепризнано, что на путь самостоятельной философской мысли Россия вышла лишь в XIX в. Однако это не означает, что до этого времени русские люди обходились без философии, не жили философскими интересами. На самом деле следы их пробуждения проявлялись достаточно рано и часто, но в большинстве случаев находили свое отражение в религиозной форме. Знаменитый исследователь русской философии В.В. Зеньковский отмечал, что «русская мысль всегда (и навсегда) осталась связанной со своей религиозной стихией, со своей религиозной почвой».  

Примером этого может служить творчество Иллариона Киевского, старейшего русского мыслителя, чьи произведения дошли до наших дней. Представляется целесообразным ознакомление старшеклассников и прежде всего учащихся гуманитарных классов с философскими идеями его основного произведения «Слово о законе и благодати».

Биографических данных об Илларионе сохранилось очень мало, нет в частности сведений о его рождении, зато все упоминания о нем связаны с важнейшими событиями древней Руси. Древнейшее сообщение содержит «Повесть временных лет», в которой под 1051 годом помещен рассказ об избрании Иллариона общерусским митрополитом. Значение этого события было особенно велико в связи с тем, что впервые высший церковный пост занял русский. До него митрополитами со времен крещения Руси были приезжавшие из Византии греки. Русская церковь была митрополией, входившей в состав Константинопольского патриархата.

Когда скончался митрополит Феопемпт, предшественник Иллариона, Русь находилась в состоянии войны с Византией. Поэтому Собором русских епископов было решено избрать своего митрополита, не обращаясь в Константинополь.

В выдвижении Иллариона решающую роль, по мнению ряда исследователей, сыграли его личные качества: незаурядный ум, литературно-публицистические способности и праведный образ жизни. Согласно летописному сказанию о Печерском монастыре до избрания митрополитом Илларион был священником церкви в княжеской пригородной резиденции Берестово и высоких церковных должностей не занимал. Немаловажное значение для выдвижения его на высший церковный пост имела его близость к князю Ярославу Мудрому, духовным наставником которого он являлся. «Боголюбивый князь Ярослав любил Берестово и бывшую там церковь святых Апостолов, и многих пресвитеров чтил и содержал. Был среди них пресвитер имени Илларион, муж благ, и книжен, и постник», – рассказывает в своей летописи живший в том же столетии Нестор.

Отмечено, что титул «книжник», «книжный человек» в «Повести временных лет» встречается крайне редко. Из митрополитов русской православной церкви только четверо были удостоены этого звания и первый среди них Илларион Киевский. Это звание в домонгольской Руси было весьма почетным. Оно подразумевало не просто грамотного, образованного человека, а того, кто глубоко разбирался в сложных проблемах богословия, был исключительно начитан, владел иностранным языком и имел литературный или ораторский талант. О начитанности, эрудиции, знании языков, гибкости и глубине ума наглядно свидетельствуют произведения Иллариона.

Посвящение его в высший церковный сан проходило в незадолго до того возведенной (1037-1040 гг.) Софии Киевской, куда были специально созваны епископы. Есть предположение, что именно Илларион вместе с Ярославом Мудрым был инициатором сооружения этого собора.

Сам акт посвящения был достаточно необычным, как отмечают, он резко расходился с византийским каноном. Это было проявлением суверенитета церкви и государства. Позже Илларион был утвержден патриархом Константинополя.     Незадолго до посвящения он произнес в церкви в похвалу святому князю Владимиру свое знаменитое «Слово о законе и благодати». Существуют разные мнения по поводу того, в какой церкви было произнесено «Слово». «Трудно предположить, – говорил Д.А. Лихачев, – что «Слово» Иллариона, значение которого равнялось значению настоящего государственного акта, государственной декларации, было произнесено не в новом, только что отстроенном Ярославом центре русской самостоятельной митрополии – Софии. «Слово», несомненно, предназначалось для произнесения во вновь отстроенном храме, пышности которого удивлялись современники».

С именем Иллариона связывается возникновение Печерского монастыря. Еще будучи священником в Берестове, он часто уходил на пустынные и высокие берега Днепра, «… на холм, где ныне ветхий монастырь Печерский, и тут молитву творил в глухом лесу. Ископав пещерку малую двухсаженную, приходя из Берестова, пел здесь часы и молился в уединении Богу…», – пишет Нестор. Позднее вокруг этой пещерки появились новые, а над ними вырос знаменитый монастырь.

Илларион стоял у истоков русской правовой системы. Став митрополитом, верховный пастырь русской независимой церкви по указанию Ярослава Мудрого берется за составление церковного Устава, который определял нормы поведения в быту и всесторонне регламентировал церковную жизнь. Документ, составленный Илларионом, существенно отличался от византийского права. Он сменил церковный Устав князя Владимира, который был сравнительно краткий. Есть мнение, что и «Русская правда» готовилась при участии Иллариона. Предполагают, что он был среди тех людей, которые создавали первую на Руси государственную библиотеку.

Еще одним событием жизни митрополита, нашедшим отражение в источниках, было его участие в освящении одного из храмов. Других, более подробных сведений о жизни и деятельности первого русского митрополита историческая память не сохранила.

Пост митрополита Илларион занимал недолго, уже в 1055 г. его преемником был назван Ерем (Ефрем), на этот раз опять грек. Годом раньше умер Ярослав Мудрый, на похоронах которого Илларион не упоминается. На этом основании дату его смерти относят ко времени не позднее 1054 г.

Но есть и другое мнение. Согласно ему после смерти Ярослава Мудрого произошла смена религиозного курса, в результате чего независимый русский митрополит был отстранен от дел и доживал свой век в монастыре. В подтверждение приводится запись Нестора-летописца в Житии Феодосия Печерского о «черноризце Ларионе», который проводил время в своей келье за написанием книг («дни и ночи переписывал книги»). Предполагают, что это и есть Илларион, который окончил свою жизнь простым монахом в Киево-Печерской обители.

Илларион был погребен в Киевских пещерах. В надписаниях его произведений, в рукописных святцах и каталогах священников, Илларион неизменно именуется святым и предивным чудотворцем. Об устойчивом литургическом почитании его как святого свидетельствуют службы преподобного Киевско-Печерского, в которых он перечисляется наравне с другими святыми иерархами Русской Православной Церкви.

Исследователи сходятся в том, что основным занятием Иллариона была книжная деятельность. Однако до сих пор не известны все его сочинения, по целому ряду произведений ведутся научные исследования и дискуссии.

Не вызывает сомнений исследователей принадлежность его перу «Исповедание веры», произнесенное по всей вероятности по случаю вступления Иллариона в сан митрополита, отличавшееся богословской точностью и ставшее образцом епископской присяги в Русской Церкви. К «Слову о законе и благодати» в рукописях обычно присоединяется «Молитва святого Иллариона». Этому произведению суждена была долгая жизнь в церковном предании. Так, при отправлении в 1555 году епископа Гурия к новоучрежденную Казанскую Епархию ему повелевалось в Москве и в других городах, через которые он будет проезжать, читать молитву «творение митрополита Иллариона Русского». Иллариону приписываются также «Слово на обновление Десятинной церкви», «Поучение о пользе душевной ко всем христианам», «Слово к брату-столпнику» и некоторые другие творения. По мнению некоторых ученых, он был составителем одного из начальных летописных сводов, был автором первого произведения по русской истории – «Сказания о распространении христианства на Руси». К тому же весьма вероятно, что отличавшийся глубокими богословскими познаниями и один из самых образованных людей своего времени, Илларион, будучи приближен к князю, занимался по его указанию переводами книг.         

Ядром творческого наследия Иллариона бесспорно является «Слово о законе и благодати», произнесенное, как иногда предполагают, в день 26 марта 1049 года, когда совпали Благовещение и Пасха, о чем идет речь в произведении. Оно вводит читателя в мир культуры, идей и представлений Киевской Руси. Так, следующий отрывок «Слова»: «напоминать …пророческие предсказания о Христе … – лишнее и впадать в тщеславие. Ибо повторение того, о чем в других книгах написано и вам известно, подобно дерзости и славолюбию. Ведь не к несведущим пишем, но к довольно насытившимся сладости книжной» – важная характеристика книжной культуры эпохи Ярослава Мудрого, уровня образования княжеского окружения.

 

Вот как начинается «Слово»:

О Законе, через Моисея данном,

и о Благодати и Истине

через Иисуса Христа явленной,

о том, как Закон отошел,

а Благодать и Истина

всю землю наполнили,

и вера на все народы простерлась, и на наш народ русский

                                                                                                                             

В первой части «Слова» сопоставляются две книги, составляющие Священное писание: Ветхий Завет (Закон) и Новый Завет (Благодать), сравниваются две религии – иудаизм и христианство. Отдавая должное иудаизму (Ветхому Завету), открывшему путь от язычества, многобожия к монотеизму, признанию единого Бога, Илларион подчеркивает превосходство христианства (Нового Завета).

В то время эта тема была актуальна для Киевской Руси: к князю Владимиру приходили иудеи, стремясь обратить его в свою веру, евреи старались совратить в иудейство инока Печерского монастыря Никиту Затворника. Антииудаисткая полемика того времени находит свое объяснение, как отмечает в своем «Библиологическом словаре» А. Мень (статья о Илларионе Киевском), и в пропаганде иудаизма, шедшей из Азии и главным образом из враждебного Руси Хазарского каганата, где эта религия с 8 века стала государственной

Вместе с тем отметим, что, критикуя иудаизм, Илларион исповедует веру в единство Библии (Ветхого и Нового Заветов): «Благословен Бог Израилев, Бог христианский, что посетил народ Свой, сотворил избавление ему, что не попустил до конца твари Своей идольским мраком одержимой быть и в бесовском служении погибнуть. Но оправдал прежде племя Авраамово скрижалями и Законом, после же через Сына Своего все народы спас Евангелием и Крещением, вводя их … в Жизнь Вечную».

Илларион аллегорически толкует сказание Библии об Агаре и Сарре, которые являются для него прообразами Ветхого и Нового Заветов. Согласно сказанию, по совету Сарры рабыня Агарь родила Аврааму сына, когда еще не пришло время родиться подлинному наследнику – Исааку. Подобным образом благодать медлила явиться среди людей и сама умолила Бога послать людям временное наставление – Закон. Она сказала Богу: «Если не время сойти мне на землю и спасти мир, сойди Ты на гору Синай и установи Закон». И принес Моисей с горы Синайской Закон, который был тенью, «подобием, а не истиной».

Как после рождения Исаака рабыня Агарь с сыном Измаилом должны были покинуть дом, так и Закон был упразднен пришествием Христа Спасителя. «Ибо отошел свет луны, когда солнце воссияло, – так и Закон отошел, когда явилась Благодать; стужа ночная сгинула, когда солнечное тепло землю согрело. И уже не теснится в Законе человечество, но в Благодати свободно ходит».

Илларион подчеркивает, что в Ветхом Завете закон доминирует над всем, он подчиняет себе человека, своими предписаниями создает жесткие рамки свободе. Новый Завет освобождает человека от этих жестких рамок формального закона, открывает возможность свободного общения человека с Богом, с Благодатью.

Кроме того, Илларион отмечает, что Ветхий Завет повествует об истории лишь одного народа – древних евреев, ставит их в центр мира как единственного богоизбранного народа. Евангелие (Новый завет) свободно от такой ограниченности: учение Христа обращено ко всему человечеству.

В «Слове» равно осуждается как национальная замкнутость иудеев, так и стремление к национальному превосходству греков. Ни один народ не может притязать на первенство.

Таким образом, первая часть (зачин) «Слова» представляет собой своего рода философски-историческое введение. На основе традиционной канвы, необходимой по канонам (требованиям богословия), Илларион излагает в ней своё видение мировой истории человечества, которая вершится, согласно Иллариону, по определенному Богом плану.

Эта история предстает у него как последовательная смена трех этапов: языческого (поклонение идолам), иудейского (господство закона Моисея) и христианского (господство Благодати). С помощью библейской притчи о двух сыновьях Авраама символизируются две эпохи. Сын рабыни Измаил олицетворяет собой эпоху рабства (закон), а законнорожденный свободной Сарой Исаак – освобождение (благодать). «Закон – предтеча и слуга Благодати и Истины, Истина же и Благодать – служители Будущего Века, Жизни Нетленной». Благодать с неизбежностью ведет народы из несовершенного прошлого в совершенное будущее.

Посредством образов Ветхого завета Илларион раскрывает свою основную мысль: для нового вина нужны новые мехи, для нового учения нужны новые народы, к числу которых принадлежит и русский народ. «И подобало Благодати и Истине над новыми народами воссиять. Ибо не вливают, по словам Господним, вина учения нового, благодатного в мехи ветхие … Но новое учение – в новые мехи, новые народы: и сберегается то и другое». «Хвалите Господа, все народы, прославляйте все племена».

Илларион, как пишет академик Д.С. Лихачев, «излагает учение о равноправии всех народов, свою теорию всемирной истории как постепенного приобщения всех народов к культуре христианства».

Подчеркнув вселенский характер христианства и значение новых народов в истории христианского учения, Илларион органично переходит к описанию распространения христианства на Руси. Вторая часть произведения всецело посвящена отечественной истории. Главное в «Слове» – первое в истории русской мысли определение места Руси во всемирной истории, утверждение ее исторической миссии.

Отечественная история рассматривается как ответвление мирового процесса со своими двумя этапами: дохристианским и христианским, «вера благодатная по всей земле распространилась и до нашего народа русского дошла. И законническое озеро высохло, евангельский же источник наполнился вод и всю землю покрыл, и до нас разлился». На смену «идольскому мраку» явилась заря благоверия, «капища разрушались, а церкви поставлялись, идолы сокрушались, а иконы святых являлись, бесы бежали – Крест города освящал».

Русский народ, воспринявший христианство, приобщается к мировой истории, становится в ряд с другими христианскими народами, ничуть не отставая от них.

Илларион гордится прошлым своего отечества и выражает мысль о великом предназначении своего народа, его способности на великие свершения. Вспоминая деда и отца Владимира, князей Игоря и Святослава, он подчеркивает, что они «мужеством и храбростью прослыли в странах многих и ныне победами и силою поминаются и прославляются. Ибо не в худой и неведомой земле владычество ваше, но в Русской, о которой знают и слышат во всех четырех концах земли». В этих словах звучит эмоционально выраженная гражданская гордость Иллариона за вселенскую славу русской земли.

В заключительной, третьей части произведения воздается хвала «великому государю земли нашей Владимиру». Органическим переходом к третьей части служит изложение средневековой богословской идеи о том, что каждая из христианских стран имела своим просветителем одного из апостолов. Есть и Руси кого хвалить, кого признать своим просветителем. Владимир приравнивается к римскому императору Константину Великому прежде всего за то, что ввел христианство в качестве государственной религии. Сопоставление заслуги Владимира перед Русью с делом Константина для ромеев-греков направлено против греческих возражений на канонизацию Владимира: равное дело требует равного почитания.

«Как же восхвалим тебя, о пречестный и славный среди земных владык …Как подивимся величию, крепости и силе твоей, какую благодарность воздадим тебе за то, чрез тебя познали Господа и ложь идольскую избыли, что твоим повелением по всей земле твоей славится Христос! Как назовем тебя, христолюбче? Друже правды, вместилище разума, гнездо милости! Как уверовал ты? Как возгорелся любовию Христовой? Как вселился в тебя разум выше разума земных мудрецов – чтобы Невидимого возлюбить и к небесному устремиться?!». В этом фрагменте «Слова» наряду с благодарностью Владимиру, восхвалением его личных качеств (интеллекта, милосердия, справедливости) находит свое отражение общая философская идея «Слова», идея сближения божественного и земного начала.

Принятие христианства, по Иллариону, есть, прежде всего, дело разумное, которое служит просвещению народа. Владимир предстает в «Слове» как просветитель, «учитель и наставник своего народа». И наряду с этим как храбрый, мужественный защитник родной земли: «…мужеством же и умом преуспевая, и единодержцем стал земли своей, покорив себе соседние народы, иных – миром, а непокорных мечом».

Нашла свое отражение в «Слове» и проблема взаимоотношений княжеской и церковной власти. Илларион, характеризуя Владимира, отмечает: «… ты же с новыми нашими отцами и епископами, собираясь часто, с большим смирением совещался…».

Впервые в «Слове» имела место нравственная оценка правителя, в которой нашли отражение позиции гуманизма, милосердия и справедливости:

        «О честная глава, ты был нагим одеяние,

        Ты был алчущим кормитель,

        Ты был жаждущей утробе охлаждение,

        Ты был вдовам помощник,

        Ты был странникам покоище,

        Ты был бездомным кров,

        Ты был обижаемым заступник,

        Убогим обогащение».

Илларион, останавливаясь на плодах деятельности князя Владимира, образно воссоздает панораму Киева того времени:

«Встань, о честная глава, из гроба своего! …

Узри же град, величием сияющий!

Узри церкви процветающие,

Узри христианство растущее,

Узри град, иконами святых освященный и блистающий,

и фимиамом курящийся, и хвалами, и божественными именами, и     песнопениями святыми оглашаемый».

Воздается хвала и Ярославу Мудрому, являющегося преемником владычества Владимира, «не нарушающим твоих уставов, но утверждающим; не умаляющим хранилищ твоего благоверия, но умножающим; не на словах, но на деле доводящим до конца, что тобою не окончено, как Соломон дела Давида». Особо отмечается заслуга Ярослава в создании Софии Киевской, церкви дивной и славной, что «не отыщется во всей полунощи земной, от востока до запада».

Трехчастная композиция «Слова», составленная по типическим законам средневекового мышления от общего к частному (от вселенского характера христианства к русскому христианству и затем к прославлению Владимира) подчинена основной теме произведения – прославлению Русской земли, ее князей Владимира и Ярослава. Чем больше сужает Илларион свою тему, тем сильнее звучит ее патриотическая нота. «…все «Слово» Иллариона, от начала до конца, представляет собой стройное и органическое развитие единой патриотической мысли. И замечательно, что эта патриотическая мысль Иллариона отнюдь не отличается национальной ограниченностью. Илларион все время подчеркивает, что русский народ только часть человечества», – отмечает Д.С. Лихачев.

Вышесказанное позволяет сделать следующие выводы.

Богословская основа, эмоциональная, образно-поэтическая форма «Слова» заключает в себе начала философского осмысления действительности, мировой и отечественной истории. Позиция автора отражает его стремление к гармонии должного и сущего, божественного и земного. Будучи поборником высокой духовности, он занимает активную позицию в решении важнейших земных дел. С восторгом принимая христианство, Илларион подчеркивает значение «смысленного разума» в отказе от язычества, в познании Бога, общества, истории. В этом проявляется суть онтологического и гносеологического пластов «Слова».

Историософская позиция автора заключается в признании поступательного развития мировой истории (от несовершенного к совершенному) согласно божественному предначертанию. В произведении заложена идея равноправия всех народов. Созданное в период наивысшего расцвета государства, мощного подъема в деле государственного, культурного и церковного строительства оно проникнуто духом единодержавности, историческим оптимизмом, верой в великое будущее русского народа. «Слово» утверждает независимость своего народа, его собственную высокую культуру и заслуженную мировую славу.

В нем подняты крупнейшие политические проблемы своего времени (взаимоотношения Руси с хазарами, Византией; отстаивание своего паритета, гармония отношений князя с церковью, проблемы просвещения, церковного строительства и др.). Нашла свое отражение и нравственная проблематика.

Таким образом, в «Слове о Законе и Благодати», которое называют первым словом русской литературы, были заложены начала тех философских тем и особенностей философской мысли, которые получили свое дальнейшее развитие в истории русской философии. К их числу относится, прежде всего, тема России, постижение смысла ее существования в истории, ее отношения к культуре Западной Европы; тема человека, его нравственного мира, его судьбы и смысла жизни; связь русской философии с ее «религиозной почвой», рассредоточение философской мысли в разных сферах культуры (литературе, живописи, архитектуре и др.).

«Слово» Иллариона, как и вся культура эпохи Ярослава, характеризуемая взаимопроникновением политики и живописи, книжности и архитектуры, проникнуто возвышенным оптимизмом, верой в великое будущее своего народа.

Русская церковная литература [6]

С принятием христианства Русь оказалась преемницей и хранительницей огромного книжного наследия. Это были переводы Священного Писания и необходимых литургиче­ских текстов, значительное число молитв, светские и церковные юридические сборники и др. Древнейшая славянская литературная традиция сохранилась в основном благодаря труду русских книжников и сделанных ими списков. Уже с XI в. на Руси создаются оригинальные произведения. В Киево-Печерском монастыре преподобный Несторсоздал « Чтение о Борисе и Глебе»– описание жизни и мученической кончины первых русских святых и «Житие Феодосия Печерского».Это одно из первых русских классических житий. Герой – Феодосий – учредитель общежития в Киево-Печерском монастыре, один из отцов древнерусского монашества.  Житие содержит замечательный рассказ о юности Феодосия, как он убегал из дому от деспотичной матери, чтобы стать монахом и, в конце концов, привел ее саму к монашеству. Текст проникнут радостной атмосферой раннего киевского христианства, содержит много ценнейших исторических деталей.

«Слово о законе и благодати» митрополита Киевского Илариона   было написаномежду 1037 и 1050 годами. Полное название: «О законе Моисеом данеем, и о благодети и истине Исус Христом бывший, и како закон отиде, благодать же и истина всю землю исполни, и вера в вся языкы простреся и до нашего языка (народа) рускаго, и похвала кагану нашему Влодимеру, от негоже крещени быхом, и молитва к Богу от всеа земля нашеа» – первое и церковное, и государственное историософское, вероучительное и отчасти идеологическое произведение. Иларион «вписывает» только что крещенный русский народ во всемирную христианскую историю, показывает его место, которое не хуже, чем у «крестителей» греков.

Одним из крупных цер­ковных писателей XII в. был Кирилл,епископ Туровский.Ему принадлежат проповеди, нравоучительные притчи, 30 молитв и несколько гимнографических произведений.

На рубеже XIII-XIV вв. создаются жития кня­зей – защитников веры (святых Александра Невского, Довмонта Псковского) и святых князей-мучеников, убитых в Орде (Михаи­ла Черниговского и боярина его Феодора, Михаила Тверского).

В истории Древней Руси монголо-татарское нашествие 1237-1240 гг. и последовавшее за ним иго отрицательно сказались на мироощущении русского общества, но вместе с тем пробудили самосознание отдельных русских людей к осмыслению всего случившегося и того, что им еще предстояло пережить. Прежде всего, это касалось немногих продолжавших в то время, несмотря ни на что, нелегкий, но богоугодный труд «списателя». И одним из славнейших имен той эпохи, пронесенных для нас сквозь века русскими книжниками, является имя Серапиона, епископа владимирского.

«Слова» Серапиона, епископа Владимирского (70-е гг. XIII века) – они запечатлели не только руины городов, но и то отчаяние, в котором находился народ. От отчаяния – забвение о вечном, паника, страшные преступления (убийства тех, кто только заподозрен в «волховании»)... Слова Серапиона – свидетельство тех усилий, которые употребляла Церковь для нравственного возрождения паствы и в перспективе – для национального возрождения. Серапион раздвигает пространственный и временной кругозор своих слушателей, показывает, что их городом не ограничен мир, а с сегодняшним днем не заканчивается жизнь, будет завтра, а потом будет и вечность, о которой не надо забывать.

Наставлением Серапиона свойственна высокая художественная ценность: изысканное мастерство риторики объединяется в них с необычной простотой и яркостью языка, эмоциональность с искренностью. Наставление Серапиона – не только феномен литературы, но и живое свидетельство трагических событий, отображения болезненных размышлений о причинах неслыханных несчастий, которые обрушились на Русскую землю и русский народ, который напрасно взывал  к Богу о помощи. Творчество Серопиона как бы знаменовало собой сохранение в послемонгольский литературе лучших традиций торжественного и учительского красноречия Киевской Руси XII в.

К концу XIV в. во всем православном мире начинается новое литературное движение, связанное с исихазмом. Переводится большой корпус новых аскетических текстов, рассказывающих о путях общения с Богом и адресованных в основном монахам. Эти переводы определили лицо русской аскетической литературы вплоть до Нового времени. Они составили ядро библиотек крупнейших общежительных монастырей конца XIV-XV в.

С исихастским движением на Руси связано творчество ученика Сергия Радонежского – Епифания Премудрого. Епифаний Премудрый, известный книжник начала XV века, инок Троице-Сергиевой Лавры и ученик Преподобного Сергия, написал самое первое Житие Преподобного через 26 лет после его смерти – в 1417–1418 годах. Для этого труда Епифаний в течение двадцати лет собирал документальные данные, воспоминания очевидцев и свои собственные записи. Великолепный знаток святоотеческой литературы, византийской и русской агиографии, блестящий стилист, Епифаний ориентировался в своем сочинении на тексты южнославянских и древнерусских Житий, мастерски применив изысканный, насыщенный сравнениями и эпитетами стиль, получивший название «плетение словес». Житие в редакции Епифания Премудрого кончалось преставлением Преподобного Сергия. В самостоятельном виде эта древнейшая редакция Жития не дошла до нашего времени, а ее первоначальный облик ученые реконструировали по позднейшим компилятивным сводам. Помимо Жития, Епифаний создал также Похвальное слово Сергию.

Он написал жития своего учителя, а также епископа-просветителя Стефана Пермского.  Следует также подчеркнуть, что это одно из выдающихся произведений русской литературы за все 1000-летие ее существования. Епифаний вписывает Сергия (и с ним всю Русь) в библейскую (священную) и всемирную историю. Считается, что это одна из первых книг, адресованных для индивидуального, а не публичного прочтения, в келье, а не в церкви во время службы. Отсюда – изысканный литературный стиль, сложная и тщательно продуманная композиция, наконец, (впервые!) настоящий психологизм. С Епифания в русской  литературе  начинается то, что закончится Достоевским. Сегодня большинство исследователей очень высоко оценивают историческую достоверность Жития.

Особенностью конца XIV-XV в. был небывалый подъем книгописания, и в результате – возвращение к читателю практически всего корпуса текстов, известного в письменности Киевской Руси.

Самый конец XV в. был ознаменован созданием в Новгороде первого полного славянского свода библейских   книг – Геннадиевской Библии – это  первое полное собрание книг Священного Писания в церковно-славянском переводе.

Написана эта Библия в Великом Новгороде в 1499 году по инициативе и при самом активном содействии архиепископа Новгородского Геннадия (скончался 4 декабря 1506 г.). Поэтому в науке эта книга получила наименование «Геннадиевская Библия». Книга представляет собой высочайший образец книжного искусства своего времени. Писали Геннадиевскую Библию три лица: их имена сохранились в самой книге. Это были служители новгородских церквей: дьяки Василий Иерусалимский, Гридя Исповедницкий и Климент Архангельский.

До 1499 года на Руси переводились на церковнославянский язык и переписывались отдельные части Библии. По примеру Византии библейские книги иногда переписывались частями – «Пятокнижие» (первые пять книг Библии), «Восьмикнижие», «Книги Царств», «Притчи», «Псалтирь», «Евангелие», «Апостол». Для церковных служб употреблялись сборники, содержащие специально выбранные места из книг Священного Писания. Геннадиевская Библия явилась первым полным собранием всех частей Библии, то есть первой полной славянской Библией на Руси.

Для каждого народа создание полного Библейского кодекса на родном языке – это важная веха в культурно-историческом развитии. Для России этой вехой стал 1499 год. Ради сравнения можно указать время выхода в свет таких знаменитых европейских изданий Библии, как Библия Иоханна Гутенберга – 1455 год, «Die deutsche Bibel» Мартина Лютера – 1534 год, чешская «Kralicka Bible» – 1586 год, словенский перевод Библии Юрия Далматина – 1586 год, Библия короля Иакова («King James’ version») – 1611 год.

Потребность в полном кодексе Библии на славянском языке  была связана с ростом национально-религиозного самосознания в Московском государстве.

В ту эпоху по всем европейским странам, включая Русь, прокатилась волна реформаторских и еретических движений. На Руси велась борьба со «стригольниками» и московско-новгородской ересью, которую называли ересью «жидовствующих».

Все эти движения потрясали традиционные основы церковного  строя. Они затрагивали не только интересы духовенства, но и посягали на пересмотр догматики (одни отрицали Священное Предание Церкви, другие – даже догмат о Пресвятой Троице). Полемику с еретиками и сектантами необходимо было вести, исходя из Библии, на которую вольнодумцы постоянно ссылались. Таковы были исторические  причины, побудившие архиепископа Геннадия предпринять труд создания полного библейского  свода. Появление Геннадиевской Библии свидетельствовало о том, что к концу XV века российская культура и национальное самосознание россиян достигли такого высокого уровня, что стал возможным и осуществимым опыт собрания в один кодекс  всех священных книг Ветхого и Нового Завета.

Геннадиевская Библия имеет 1002 листа, ее размер – 33x23,5 см, написана на высококачественной бумаге писцами-каллиграфами. Переплет Геннадиевской Библии относится к концу XV – началу XVI века. Но не только древность (а книге уже более 500 лет), не только высота книжного искусства привлекают к себе внимание ученых – библеистов, историков, филологов, книговедов. Геннадиевская Библия в истории российской книжной культуры стоит в одном ряду с такими эпохальными рукописными книгами и печатными изданиями, как Остромирово Евангелие (1056–1057), Киевская Псалтирь (1397), первопечатный Апостол Ивана Федорова (1564), первопечатная Острожская Библия (1580–1581), Елизаветинская Библия (1751) и первое синодальное издание Библии на русском языке (1876). Каждая из этих книг представляет собой важную веху или новую ступень в развитии российской культуры.

Центральной фигурой в истории русской церковной литературы был митрополит Макарий.Его значение как организатора упомянутых выше обобщающих книжно-литературных предприятий, пожалуй, не имеет аналогов в средневековой отечественной истории. Митрополит Макарий, по всей видимости, был причастен к организации книгопечатанияв Москве, призванного обеспечить Церковь богослужебной литературой. Еще до «Апостола», первой книги Ивана Федорова, выпущенной в 1564-1565 гг., в Москве вышло несколько печатных изданий (Евангелия, Псалтири, т. е. книги псалмов) неизвестных печатников

В середине XVI века создается целый комплекс подобных произведений под руководством митрополита Московского Макария, самое известное из которых – Великие Четьи Минеи, т.е. сборник всех книг (церковных), читаемых на Руси. Отдельно создается Летописный свод, Степенная книга.

Четьи-Минеи (Минеи-Четьи) – сборники оригинальных и переводных памятников, житийных и риторических церковно-учительных слов и других сочинений отцов церкви и предназначавшихся в средневековье для ежедневного «душеполезного» чтения в течение месяца.

Жанр «миней» – православных богослужебных книг для ежемесячного использования – начал складываться в Византии не ранее IX в. С X в. там уже бытовали минеи двух типов: (1) «служебные», предназначавшиеся для служителей клира и (2) «четьи», адресованные не только им, но и более широкому кругу читателей духовной литературы.

В первой половине XVI в., в условиях укрепления общероссийской государственности и возникновения предпосылок для создания общерусского культа святых (церковные соборы 1547 г. и 1549 г.), тексты учительных книг и сборников, подобных Минеям, оказались особенно идеологически востребованными. Большую работу по собиранию «святых книг, которые в Русской земле обретаются», предпринял в те годы новгородский митрополит Макарий (1528-1563). Именно ему принадлежит заслуга в составлении сводного варианта Четий-Миней – так называемых Великих Миней-Четий, носящих теперь его имя.

Великие Минеи-Четьи – это 12 огромных книг (по числу месяцев года), регламентировавших годовой круг чтения на каждый день. К исполнению замысла митрополита были привлечены широкие круги русских писателей, переводчиков, книжников и переписчиков. Книжники обработали материалы всех подвластных митрополиту новгородских, псковских и ряда местных церковных и монастырских библиотек. Сбор книг по городам и монастырям Руси способствовал формированию будущей Патриаршей (Синодальной) библиотеки, разместившейся позже в Москве.

Стиль сборников изощрен и витиеват. Пышность и «лепота» словесного оформления переложенных для «душеполезного чтения» текстов должны были соответствовать возросшему политическому величию Московского православного царства, а внешняя монументальность – грандиозности идеи Москвы как наследницы Византии в мировой истории, т.е. «третьего Рима».

Врамках макарьевской литературной деятельности, в его кругу книжников создается уникальное для всей православной агиографии произведение –Священник Ермолай(в монашестве Еразм, обычно называют через дефис: Ермолай – Еразм). Повесть о Петре и Февронии Муромских. Это  

Поделиться:





Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 megalektsii.ru Все авторские права принадлежат авторам лекционных материалов. Обратная связь с нами...