Зависимость индивида от группы

В только что описанных исследованиях мы экспериментально выявили зависимость типа взаимодействия от ряда ситуативных факторов, в том числе от целей взаимодействия, критериев оценки и результата взаимодействия — успеха или неудачи группы в межгрупповой ситуации. Нам удалось продемонстрировать, что эти факторы действуют не изолированно, но системно, а сама система выявленных факторов является не рядоположенной, но иерархически организованной. В частности, мы имели возможность убедиться, что действие такого фактора, как успех и неудача, может быть правильно понято только в соотнесении с остальными — целями взаимодействия и критериями оценки. Как уже отмечалось, решающим здесь является не факт наличия или отсутствия успеха сам по себе, но относительно чего именно (цели) и какими средствами (внешняя оценка) он достигнут.

Есть все основания полагать, что созданная экспериментальная модель, включающая в себя три ситуативных фактора, обладает достаточной внешней валидностью, и в реальных условиях будут наблюдаться аналогичные тенденции. Очень значимая и привлекательная цель (получение автоматического зачета в первой серии), активно оспариваемая другой группой; полная неясность, почему побеждает другая группа; стабильность собственной неудачи — таково психологическое содержание одной из тех моделей, которые были использованы в предыдущем исследовании. В естественном эксперименте мы наблюдали активизацию фаво-ритных, конкурентных и защитных стратегий взаимодействия. С очень большой долей вероятности можно предположить, что сходные процессы происходят и в жизни, в естественной ситуации социального взаимодействия между группами.

Однако закономерен вопрос: исчерпывается ли система ситуативных факторов вышеперечисленными и если нет, то какие еще переменные могут быть интерпретированы в качестве детерминант типа межгруппового взаимодействия? Как будет проявляться роль успеха и неудачи в других экспериментальных условиях, при соотнесении с некоторым другим набором ситуативных факторов?

В цикле экспериментальных исследований Е. В. Тугаревой был проанализирован еще один ситуативный фактор, a именно сгепень зависимости индивида от группы. Она смогла выяснить роль успеха и неудачи в лабораторно создаваемых условиях частичной или полной зависимости индивида от группы по сравнению с условиями относительной независимости.

Для достижения поставленной цели нам пришлось воспользоваться специальной лабораторной методикой, позволяющей опера-

57

ционально и точно фиксировать все возможные стратегии межлич-. ностного и межгруппового взаимодействий. Таковым инструмен-том явился модифицированный нами вариант матричной методики Г. Тэджфела (1970) (Агеев, Сыродеева, Тугарева, 1985). Как уже отмечалось, выраженность ингруппового фаворитизма определялась по этой методике косвенным  путем, через выявление доминирующих стратегий в межгрупповой ситуации. Последняя характеризуется многообразием возможных стратегий поведения можно относиться одинаково и к «своим» и к «чужим»; стремитьс к общему благополучию или же добиваться благоприятного дл своей группы отличия от других групп. В основу методического, инструментария и был положен принцип столкновения между собой подобных стратегий и выявления на этой основе наиболее влиятельной, доминирующей. Таковой, по данным первых иссле дований Тэджфела и сотр. (Тэджфел, 1970; Тэджфел, Фламан и др., 1971), оказалась стратегия, названная ими «относительный ингрупповой фаворитизм» — стремление добиваться максимал ного положительного отличия своей группы от других, даже если-это противоречит утилитарным ее интересам.

В первых экспериментах Тэджфела испытуемыми были школь ники в возрасте 14—16 лет. Эксперимент проводился в два этапа. Первый предназначался для введения критерия, который должен] был служить основанием для разделения испытуемых на две группы. С этой целью использовались следующие задачи. Например, испытуемым с помощью тахистоскопа на короткое время предъявляли некоторое количество точек и предлагали отгадать их приблизительное число. В других случаях школьникам попарно предъявляли слайды с репродукциями картин художников-абстракционистов. Картины не были подписаны, в каждой паре одна из работ принадлежала кисти Клее, а другая — Кандинского. Испытуемых просили из каждой пары выбрать одну, особо понравившуюся. Работали индивидуально, письменно фиксируя свои ответы. Листки с ответами затем собирались якобы для об работки. На втором этапе испытуемым сообщалось, что на основе полученных результатов их разбили на две группы: тех, кто сис тематически переоценивает («переоценщиков»), и тех, кто систематически недооценивает («недооценщиков») количество точек на тахистоскопе и соответственно «любителей» Клее или Кандид ского. На самом деле деление производилось случайным образом: Членам каждой группы присваивались определенные номера, например 30-е — «недооценщикам», 50-е — «переоценщикам». Испы туемым индивидуально сообщали приписанные им номера, просили никому их не говорить и действовать далее только самостоятельно. В результате этого достигалась полная анонимность группового членства. Испытуемые не знали, кто из одноклассников входит в их группу.

Затем предлагалось, используя специальные матрицы, распределить денежное вознаграждение за участие в эксперименте между всеми испытуемыми. Каждая матрица позволяла присуждать

58

очки, соответствующие определенной доле пенни, двум участникам, имена которых не назывались, а указывалось лишь их групповое членство. Испытуемый в пределах предложенных ему матриц был свободен в выборе принципа распределения очков. После заполнения матриц участников эксперимента просили ответить на вопросы о том, в чем, по их мнению, состоит цель исследования, каким принципом они руководствовались при распределении очков и чем для себя обосновывали это, насколько они симпатизируют членам той и другой групп. В заключение испытуемым раздавали денежные вознаграждения якобы в соответствии с результатами подсчета набранных каждым очков, на самом же деле количество денег определялось случайно.

Сама матрица представляет собой таблицу, состоящую из двух рядов чисел, которые расположены один над другим, так что образуется 13 столбцов. Напротив каждого ряда указан кодовый номер одного из двух реципиентов. Это значит, что данные числа являются наградами именно для него. Из каждой матрицы необходимо выбрать один из представленных столбцов, то есть один из 13 вариантов спаянных величин вознаграждения для двух указанных человек. Они могли оба принадлежать к ингруппе того, кто распределяет очки, или оба к аутгруппе. Однако самым интересным был вариант, когда один из реципиентов был членом ин-группы, а другой — аутгруппы. Непосредственно себе в первых экспериментах испытуемые очков не присуждали. В экспериментах Г. Тэджфела и его коллег использовались различные типы матриц (табл. 2). Каждый тип матриц составлен так, что смещение выбора испытуемого к тому или иному полюсу соответствует проявлению определенной стратегии. Авторы выделили следующие стратегии:

1) максимальная общая выгода (MOB)—выбор в матрице, соответствующий наивысшему числу очков, которое можно присудить обоим реципиентам;

2) максимальная выгода для членов ингруппы (МИВ) — или абсолютный ингрупповой фаворитизм;

3) максимальное различие в пользу ингруппы (MP) — или относительный ингрупповой фаворитизм;

4) интегральный ингрупповой фаворитизм, означающий совпадение двух предыдущих стратегий на одном полюсе матрицы (МИВ + MP);

5) стратегия справедливости (С), когда присуждается равное число очков обоим реципиентам.

Количественная обработка, то есть принципы подсчета относительной выраженности каждой стратегии, подробно изложена в Уже цитированной работе (Агеев, Сыродеева, Тугарева, 1985).

Выше был представлен классический вариант матричной методики. Позднее методика была модифицирована Дж. Тэрнером. Модификации касались различных ее сторон. Прежде всего изменялся критерий разделения испытуемых на группы. С целью приближения условий эксперимента к реальности вместо тривиального

59

минимального критерия использовался объективный, естественный, личностно значимый. Так, в ряде работ (Тэрнер, 1978; Тэрнер, Браун, 1978) группы, участвовавшие в эксперименте, были уже не чисто когнитивными, а представляли выборки из студентов гуманитарных и естественных факультетов. При этом членов группы объединяла не только принадлежность к одной реально сущест-

вующей общности, но и работа над общей проблемой. Вводились изменения и в принципы распределения очков на матрицах. Так, в экспериментах Дж. Тэрнера (1978) испытуемый мог присуждать очки непосредственно себе самому, распределяя их уже не между двумя другими участниками эксперимента, а между собой и другим, которым попеременно оказывались члены «своей» и «чужой» групп.

Таким образом, использовались те же самые типы матриц, но состав стратегий взаимодействия был несколько иным. Выделялись и фиксировались, в частности, следующие стратегии: 1) мак-симальная общая выгода (MOB) — обоим реципиентам присуж- дается максимально возможное в сумме число очков; 2) макси-мальная выгода для себя, или абсолютное самопредпочтение (МС)—себе присуждается максимально возможное число очков; 3) максимальное различие в свою пользу, или относительное самопредпочтение (МРс) — испытуемый стремится не столько получить больше очков, сколько увеличить в свою пользу разницу между количеством очков, присужденных себе и другому; 4) ин- тегральное самопредпочтение (ИС), или эгоизм (Э)—совмест-

ное проявление двух предыдущих стратегий; 5) справедливость (С) — присуждение равного числа очков обоим реципиентам.

Наиболее типичной в экспериментах Г. Тэджфела оказывалась стратегия относительного и абсолютного ингруппового фаворитизма, иногда доминирующей была стратегия справедливости. В экспериментах Дж. Тэрнера доминировали стратегии абсолютного и относительного самопредпочтения, уступающие стратегиям справедливости и максимальной общей выгоды, только по отношению к членам ингруппы и только в том случае, если выигрыш индивида напрямую зависел от общегруппового выигрыша. Тэджфел и его последователи специально не рассматривали возможности возникновения принципиально иного типа поведения в вышеописанных ситуациях: например, аутгруппового фаворитизма; во всяком случае, ни в одной из дальнейших публикаций этого направления подобная стратегия специально не выделялась. Полагая, очевидно, что стратегия абсолютного, относительного ингруппового фаворитизма, а также относительного и абсолютного самопредпочтения, по сути дела, отражает эгоистические тенденции (соответственно на групповом и индивидуальном уровнях), по сравнению с которыми стратегии общей выгоды и справедливости являются вроде бы более приемлемыми в этическом плане и отражают широко распространенное представление о «справедливом обмене», типичном для человека западного общества, они, по-видимому, просто не сочли нужным исследовать эфемерные, хрупкие и невыраженные проявления бескорыстного и даже альтруистического поведения.

Однако сама методика при соответствующей модификации (см.: Агеев, Сыродеева, Тугарева, 1985) делает такую задачу вполне осуществимой. Итак, в первом исследовании Е. В. Тугаревой мы пытались выяснить, возможна ли вообще стратегия аутгруппового фаворитизма (или «альтруистическая» стратегия)' в вышеописанной «минимальной» лабораторной ситуации и каков ее удельный вес по отношению к прочим. С этой целью мы повторили и проверили результаты экспериментов Дж. Тэрнера. В дополнение к

¹ Наименование «альтруистическая», так же как и «эгоистическая», по отношению к экспериментальным стратегиям межличностного и межгруппового взаимодействия должно быть, конечно, заключено в кавычки. Следует с самого начала со всей отчетливостью подчеркнуть, что речь будет идти здесь о лабораторных, следовательно, достаточно выхолощенных, искусственных аналогах подлинного альтруизма или эгоизма. Конечно, распределение денежно вознаграждаемых (или чисто символических) очков в ситуации лабораторного эксперимента — а именно такая задача стояла перед нашими испытуемыми на завершающем этапе экспериментов — может показаться очень далекой от подлинных нравственных коллизий. Присудить другому за участие в эксперименте заведомо меньше очков, чем себе, присудить ему столько же или дать больше? Тем не менее как бы ни были малозначимы последствия этого выбора в условиях лабораторной ситуации, психологические механизмы — мы хотели бы это подчеркнуть, лежащие в его основе, являются во многом сходными с тем, что определяет действительно значимый нравственный выбор человека, совершаемый в соответствующих жизненных обстоятельствах.

 

60

61

указанным выше стратегиям мы ввели в обработку новые: 6) максимальная выгода для другого, или абсолютное предпочтение другого (МД), 7) относительное предпочтение другого (МРд) — стремление увеличить в пользу другого разницу между количеством очков, присужденных себе и другому; 8) (интегральное) предпочтение другого, или альтруизм (А) — совместное проявление двух предыдущих стратегий. Таким образом, мы смогли противопоставить «эгоистическим» стратегиям не только «справедливые», как это делали и Тэджфел и Тэрнер, но и «альтруистические», в которых выбор испытуемого осуществляется в пользу другого — «своего» или «чужого».

В первом эксперименте приняли участие учащиеся 8-го класса средней школы Москвы. Процедура и экспериментальные ситуации нашего исследования во многом напоминали эксперимент Тэрнера (1978). Посредством инструкции создавались две принципиально различные экспериментальные ситуации. В первой из них распределенные очки шли в индивидуальный зачет каждому испытуемому, во второй — в зачет группы в целом, так что все ее члены получали равную долю от общегруппового выигрыша. В нашем эксперименте распределяемые очки, в отличие от условий эксперимента Дж. Тэрнера (1978), не влекли за собой денежного вознаграждения, а оставались чисто символическими. Как показал ряд исследований, например, Дуаза или Ройзера (Дуаз, 1978), величина вознаграждения принципиально не влияет на соотношение и выраженность экспериментальных стратегий в «минимальных условиях» тэджфеловских экспериментов. Не влияет существенно на это соотношение и самый факт платы: как показали работы Тэрнера (1978), и в случае денежного вознаграждения и без него наблюдается приблизительно одинаковая картина распределения стратегий.

После заполнения матриц мы просили испытуемых ответить на два вопроса: 1) чего вы хотели добиться, распределяя очки? и 2) как вы думаете, чего хотели добиться, распределяя очки, другие?

Полученные результаты показали, что в целом в нашем эксперименте проявляются те же закономерности распределения ведущих стратегий, что и у Тэрнера. Однако приблизительно четвертая часть (чуть более 25%) наших испытуемых твердо придерживалась альтруистических стратегий: присуждали больше очков другим, чем себе.

Эгоистические стратегии присущи тем, кто стремился получить побольше очков себе, зная, что другие хотят того же. Альтруизм же в подавляющем большинстве демонстрируют те, кто ничего не хочет добиться для себя лично, но, как и первые, считает, что другие стремятся к максимально возможному выигрышу. Кроме того, выяснилось, что в зависимости от экспериментальных условий, а именно при переходе от индивидуального к коллективному способу получения очков, тип стратегий также изменяется. У испытуемых, поставивших цель получить как можно больше очков,

эгоистические тенденции, присущие им в случае индивидуального присвоения очков, сильно смягчаются в отношении ингруппы в случае коллективного присуждения. Доминирующей здесь становится стратегия общей выгоды, а в отношении аутгруппы сохраняются эгоистические стратегии. Что же касается испытуемых, которые не заботятся о личной выгоде, то они демонстрируют альтруистические и справедливые стратегии, причем как по отношению к «своей», так и по отношению к «чужой» группе в условиях индивидуального распределения очков. В условиях группового присуждения альтруизм и справедливость проявляются только по отношению к «своим» а для «других» — по-прежнему, хотя и несколько смягченный, эгоизм и ингрупповой фаворитизм.

Таким образом, даже в случае бескорыстных целей, в указанных лабораторных условиях сдвиг в сторону альтруистических и справедливых стратегий ограничен рамками группового членства: он значительно более выражен относительно «своих», чем «чужих». Зависимость индивида от группы в плане распределения очков (а следовательно, и получения очков пропорционально от общегрупповою выигрыша) вносит в эту общую тенденцию следующий поляризационный эффект: еще больший сдвиг в сторону взаимовыгодных и справедливых стратегий относительно ингруппы и противоположный сдвиг в сторону эгоистических стратегий — аутгруппы, аутгруппового результата. Во втором эксперименте, проведенном Е. В. Тугаревой, мы пытались выяснить, каким образом скажутся на выбор стратегий взаимодействия успех или неудача, причем как индивидуальные, так и групповые. Кроме оппозиции «успех — неудача» в качестве второй независимой переменной вводилась оппозиция: индивидуальное или групповое выполнение задачи. И наконец, третья независимая переменная — как и в первом эксперименте, характер присуждения очков — также групповой или индивидуальный. Таким образом, экспериментальный план с точки зрения комбинации независимых переменных являлся следующим: 2 (успех или неудача) X 2 (групповой или индивидуальный зачет успешности) X 2 (индивидуальное или групповое распределение очков).

В эксперименте приняли участие студенты второго курса одного из технических вузов Москвы. Эксперимент проводился в два этапа. На первом вводилась экспериментальная игра-соревнование. Предлагалось из букв одного длинного слова составить как можно больше других слов (только существительных) в течение строго определенного: довольно короткого промежутка времени. Соревнование могло быть индивидуальным или командным. В первом случае учитывался результат каждого испытуемого в отдельности, во втором — сравнивались результаты обеих команд и сообщалось, которая из них одержала победу. Победа и поражение приписывались экспериментатором совершенно произвольно, безотносительно к действительному результату в случайном порядке. На втором этапе испытуемым предлагалось распределить по своему усмотрению очки за участие в эксперименте между собой и

63

другими, используя вышеописанные матрицы Тэджфела. Как уже отмечалось, возможны были два способа получения очков: в первом случае очки идут в личный зачет каждому участнику в отдельности, в другом — он получает равную долю от суммы очков, присужденных всем членам группы в целом. Групповое членство кодировалось определенными для каждой группы номерами. Ког- да соревновались команды, номера присваивались сразу, при индивидуальном— перед работой с матрицами. В последнем случае говорилось, что проигравшие получили, например, 30-е номера, а победители — 50-е. Таким образом, были созданы три экспериментальные ситуации: 1) контрольная ситуация — соревнование и присуждение очков индивидуальное («И—И» условия); 2) экспериментальная ситуация I, или командно-индивидуальная ситуация — соревнуются команды, а распределенные очки идут каждому в личный зачет («Г—И» условия); 3) экспериментальная ситуация II, или командно-командная ситуация — соревнование и присуждение очков групповое («Г—Г» условия).

Полная комбинация независимых переменных, а также полученные значения выраженности доминирующих стратегий представлены в табл. 3.

Как видно из табл. 3, в контрольной ситуации в случае успеха доминируют стратегии максимального и интегрального самопредпочтения. Это относится и к ингруппе и к аутгруппе, результаты в обоих случаях очень близки между собой. Напротив, в случае неудачи наблюдается другой набор стратегий. Проявляются и различия между распределением очков «своим» и «чужим». Доминирует в обоих случаях стратегия справедливости, относительно «своих» сильны наряду с этим две эгоистические стратегии, а относительно «чужих» проявляется и стратегия альтруизма.

В первой экспериментальной ситуации, характеризующейся групповым выполнением задачи (а следовательно, и общей участью относительно успеха или неудачи) и индивидуальным распределением очков, в случае успеха картина в целом очень похожа на контрольные условия. Выраженность эгоистических стратегий здесь еще более значительна. Резко контрастируют с этим результаты испытуемых, потерпевших в этой ситуации неудачу. Во-первых, здесь большие различия между данными, относящимися к ингруппе и к аутгруппе. Во-вторых, достаточно большие различия по сравнению с данными контрольной ситуации. По отношению к «своим» доминирующими становятся стратегии альтруизма и справедливости, хотя одновременно присутствует и стратегия относительного самопредпочтения. По отношению к «чужим», напротив, ведущими выступают стратегии относительного самопредпочтения и интегрального эгоизма, хотя достаточно выражена и стратегия общей выгоды.

Во второй экспериментальной ситуации (групповое выполнение задачи и групповое распределение очков) наблюдается иная картина. Здесь практически нет различий между данными испытуемых, одержавших победу и потерпевших неудачу. В обоих слу-

64

чаях относительно «своих» демонстрируются стратегии общей выгоды и справедливости, «чужих» — относительного и интегрального самопредпочтения, то есть эгоистические по типу стратегии.

Итак, мы вновь сталкиваемся с тем, что роль успеха и неудачи как фактора, влияющего на выбор стратегии социального взаимодействия, неоднозначна. Она зависит, во-первых, от того, связан ли успех (неудача) индивида с коллективным успехом (неудачей) или нет, а во-вторых, от «индивидуалистических» или «коллективистских» принципов распределения очков. Успех однозначно связан с эгоистическими стратегиями и по отношению к

65

3 Зак. 155

В ситуации меньшей зависимости от группы, менее полной пени разделения общей участи успех влечет за собой сдви; в поведении к эгоистическому полюсу по отношению к «чужим; и к «своим», неудача — менее выраженный сдвиг к эгоистическому полюсу по отношению к «чужим» и разброс по всему континууму (правда, с тяготением к правому, альтруистическому, полюсу) по отношению к «сиоим» I

«своим», и по отношению к «чужим» в контрольной и первой ситуациях. Но во второй ситуации, когда наличествует одновременно и зависимость индивидуального успеха от действий всей группы, и коллективистский принцип распределения очков, картина меняется. Относительно «чужих» опять-таки проявляются эгоистические стратегии, но относительно «своих» демонстрируются справедливая и взаимовыгодная стратегии.

В случае неудачи картина оказывается более сложной. По отношению к «чужим» в обеих экспериментальных ситуациях демонстрируются эгоистические стратегии, однако в первой из них они менее выражены, и здесь, кроме того, налицо еще и взаимовыгодная стратегия. Справедливые и альтруистические стратегии по отношению к «чужим» наблюдаются только в контрольной ситуации, то есть когда по условиям эксперимента неудача испытуемого обусловлена его собственными действиями, а очки он присуждает двум анонимным представителям аутгруппы, но не аутгруппе в целом. По отношению к «своим», как уже отмечалось, «неудачники» демонстрируют справедливые и взаимовыгодные стратегии во второй ситуации, в которой индивид наиболее тесно связан с ин-группой общей участью. В первой ситуации набор стратегий при неудаче несколько иной — здесь наряду со справедливой возникают, с одной стороны, альтруистическая, а с другой — противоположная ей, эгоистическая. Ослабление «общей участи» влечет за собой своеобразное «расползание» единых по типу стратегий (справедливых и взаимовыгодных), причем сразу в обе стороны: и более бескорыстных и более эгоистических стратегий. В контрольной же ситуации, как уже отмечалось, исчезает положительный альтруистический полюс и остаются лишь центр (справедливость) и эгоистический отрицательный полюс.

Схематически полученные данные можно представить в виде следующего рисунка, на котором все используемые стратегии представлены в виде непрерывного континуума с левым «альтруистическим» полюсом, «справедливой» серединой и «эгоистическим» правым полюсом (рис. 2).

Как наглядно видно на рисунке, в ситуации наиболее тесной зависимости индивида от группы, полной степени разделения «общей участи» как успех, так и неудача влекут за собой сдвиг в сторону правого эгоистического полюса континуума относительно «чужих» и центрацию на справедливых стратегиях относительно «своих».

по отношению к «своим». В ситуации полной независимости индивида от группы успех влечет за собой однозначный эгоизм и в отношении «своих», и в

В ситуации меньшей зависимости от группы, менее полной степени разделения общей участи успех влечет за собой сдвиг в поведении к эгоистическому полюсу по отношению к "чужим".

отношении «чужих». Неудача, напротив, порождает довольно разнотипные стратегии, самое любопытное при этом, что относительно «чужих» демонстрируется более решительный сдвиг влево, в сторону альтруистического полюса, а относительно «своих» по-прежнему очень сильна тенденция к правому, эгоистическому, при доминировании в обоих случаях справедливой стратегии.

Итак, мера зависимости индивида от группы, полнота разделения общей участи различным образом преломляют влияние такого фактора, как успех или неудача. В условиях большей зависимости индивида от группы, полного разделения «общей участи» стратегия поведения испытуемых и в случае успеха, и в случае неудачи практически идентична: солидарность и справедливость со «своими», оппозиция (внутригрупповой фаворитизм) по отношению к «чужим».

Наши данные перекликаются с результатами ряда исследований, в которых показано, что самого факта разделения «общей участи» достаточно для того, чтобы в межгрупповой ситуации воз-

никала стратегия ингруппового фаворитизма (Фергюссон, Келле, 1964; Рабби, Горвитц, 1969). Однако наши данные свидетельствуют о том, что эта общая участь должна быть действительно «общей». Иначе, для того чтобы испытуемый идентифицировался со своей «минимальной» (номинальной) группой, степень его зависимости от группы должна быть достаточно высокой. В случае же частичной зависимости, частичного разделения «общей участи» процессы идентификации не актуализируются: поведение испытуемых по отношению к «своим» и «чужим» разведено недостаточно четко. Здесь большую роль играют успех и неудача сами по себе, независимо от границ группового членства. Значение группового членства, его «цена» осознаются тем быстрее, чем больше зависимость индивида от группы. И тем отчетливее различия в стратегиях, относящихся к ингруппе и к аутгруппе.

Частичной зависимости от группы, реализующейся только на уровне общей победы или поражения, но не на уровне распределения очков, по-видимому, недостаточно для такого четкого размежевания. Успех здесь влечет за собой эгоистические стратегии, а в случае неудачи реализуется полный набор стратегий — от эгоистических до альтруистических. Полная независимость от группы,, как уже отмечалось, порождает в случае успеха в основном эгоистические и частично справедливые стратегии, в случае неудачи — справедливые и альтруистические.

Последняя группа данных заслуживает самого пристального внимания. То, что успех связан с эгоистической направленностью стратегий, а неудача — с альтруистической, явилось для нас неожиданностью. Необходимо было убедиться, что выявленная тенденция является закономерной и может быть легко воспроизведена в аналогичных лабораторных условиях. Значительно сложнее объяснить, почему это происходит, каковы те психологические механизмы, которые обусловливают сдвиг к эгоистическому полюсу после успеха и к альтруистическому — после неудачи. Очень важным является вопрос о том, насколько велика внешняя, «экологическая» валидность полученных нами данных. Будет ли воспроизводиться выявленная закономерность уже не в лабораторных, а в естественных условиях.

И наконец, последняя проблема. До сих пор речь шла об одномоментном успехе или неудаче. Как повлияет последовательность, серия успехов или неудач, их постоянство или чередование? Выяснение этого вопроса составило главную задачу третьего экспериментального исследования Е. В. Тугаревой.

В эксперименте приняли участие студенты второго и третьего курсов факультета вычислительной математики и кибернетики МГУ. В схему эксперимента в соответствии с новыми задачами исследования были введены некоторые дополнения, а именно испытуемые соревновались дважды, чем и создавались стабильность и чередование успеха и неудачи. После каждой игры-соревнования сообщалось, кто победил, а кто проиграл на этот раз. Победа и поражение присуждались в случайном порядке. Соот-

68

ветственно возможны четыре исхода в соревновании: стабильный успех (У—У), неудача после победы (У—Н), успех после поражения (Н—У) и стабильная неудача (Н—Н).

Набор экспериментальных ситуаций с точки зрения комбинации тот же, что и в предыдущем эксперименте, с той разницей, что третья переменная — результат — может принимать уже не два, а четыре значения. Схематически план этого эксперимента может быть представлен следующим образом: 2x2X4 (групповой или индивидуальный зачет успешности) X 2 (индивидуальное или групповое присуждение очков) X 4 (стабильный успех — У—У, неудача после успеха — У—Н, успех после неудачи — Н—У, стабильная неудача — Н—Н).

Результаты эксперимента демонстрируют следующее. На первом этапе наблюдается приблизительно такая же картина распределения стратегий во всех экспериментальных ситуациях, что и в предыдущем эксперименте. На втором этапе выявленные тенденции становятся более рельефными в случае стабильного успеха и стабильной неудачи и несколько видоизменяются в случае чередования того и другого.

Так, стабильный успех влечет за собой: последовательные эгоистические стратегии и по отношению к «своим», и по отношению к «чужим» в контрольной ситуации; в ситуации частичной зависимости индивида от группы — эгоистические по отношению к «чужим», альтруистические и взаимовыгодные по отношению к «своим»; в ситуации полной зависимости индивида от группы вновь наблюдается доминирование справедливых и взаимовыгодных стратегий по отношению к ингруппе и в целом эгоистических, хотя и с некоторым сдвигом в сторону справедливости, стратегий по отношению к аутгруппе.

В случае стабильной неудачи доминируют стратегии справедливости и альтруизма. Наиболее выражена альтруистическая стратегия по отношению к «чужим» в контрольной ситуации и по отношению к «своим» в ситуациях частичной и полной зависимости индивида от группы.

Чередование успеха и неудачи несколько модифицирует набор и относительную силу доминирующих стратегий в каждой ситуации, причем именно в том направлении, в каком они предстают по данным второго эксперимента. Успех после неудачи в целом сдвигает используемые стратегии к эгоистическому полюсу, неудача после успеха — к альтруистическому. Однако более сильный сдвиг характерен для ситуации неудачи после успеха. Чем выше степень зависимости индивида от группы, тем отчетливее величина и характер указанных сдвигов.

Таким образом, полученные данные подтвердили те же самые тенденции, которые были обнаружены во втором эксперименте. Суммируя результаты экспериментов, проведенных Е. В. Тугаревой, можно сформулировать ряд следующих зависимостей:

1) при прочих равных условиях успех сдвигает стратегии поведения в сторону эгоистического полюса, неудача — в сторону

69

«справедливого и альтруистического. Это происходит в условиях независимости индивида от группы. При этом различий в поведении по отношению к «своим» и к «чужим» практически не существует;

2) по мере увеличения зависимости индивида от группы эта общая закономерность начинает модифицироваться. По-прежнему после успеха в целом наблюдается сдвиг к эгоистическому полюсу, а после неудачи — к «справедливому» центру и альтруистическому полюсу. Но уже заметны явные различия между отношением к ин-группе и к аутгруппе;

3) максимума эта тенденция достигает в условиях более полной зависимости индивида от группы. Здесь роль успеха и неудачи как детерминанты соответственно эгоистические и альтруистического типа стратегий взаимодействия почти полностью нивелируется. Независимо от результата (успеха или неудачи) по отношению к «своим» демонстрируются справедливые и взаимовыгодные стратегии, по отношению к «чужим» — эгоистические и дискриминационные;

4) повторный успех или неудача закрепляют вышеописанные тенденции. Изменение результата несколько их модифицирует. Сильные изменения происходят в случае последовательности «неудача— успех» по сравнению с последовательностью «успех — неудача».

Таким образом, к числу ситуативных факторов, рассмотренных в пятой главе, определяющих характер взаимодействия, должна быть добавлена и степень зависимости индивида от группы, полнота разделения личностью «общей групповой участи». Непосредственная роль успеха и неудачи как детерминант типа взаимодействия существенным образом корректируется, модифицируется не только такими ситуативными факторами, как цель взаимодействия и критерии оценки, но и фактором зависимости индивида от группы. Общая закономерность, когда после успеха следует сдвиг в сторону эгоистических стратегий поведения, после неудачи — в сторону альтруистических, корректируется и, что очень существенно, границами группового членства. Чем выше степень зависимости от группы, чем важнее для него групповое членство, тем менее самостоятельной является роль успеха и неудачи самих по себе и тем важнее становится фактор группового членства взаимодействующих людей.

Предыдущая123456789101112131415Следующая

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: