ИГРА В GEAJEflHOfi ТЕМП11И 5 глава

Эти первоначальные интервью обычно длятся не-много дольше, чем обычная 50-минутная сессия. Как правило, бывает достаточно полтора часа.

Что касается того, какие марионетки должны быть в распоряжении детей, Ирвин (1993) говорит следую-щее:

Необходимо предоставить ребенку выбор из множества марионеток, для того чтобы можно было узнать о его мыс­лях и чувствах. По-видимому, достаточно 15—20 марионе­ток, подобранных по категориям, чтобы обеспечить адекват­ный выбор. Важно, чтобы марионетки представляли широ­кий диапазон эмоций, включая агрессивных, дружелюбных и «нейтральных» марионеток. В набор входят реальные и фантастические персонажи, то есть реалистичные фигурки членов семьи (мужчина, женщина, мальчик и девочка); ма­рионетки королевской семьи (королева, король, принц, принцесса); марионетки, изображающие разные профессии (медсестра, доктор, полицейский, учитель); символические персонажи (привидение, колдунья, черт, скелет, пират, Ива­нушка-дурачок); марионетки животных, как диких, так и домашних (собака, птица, обезьяна, крокодил/дракон). Не­обходимо обязательно включить персонажи животных, по­скольку они являются отдаленными и безопасными объек­тами для идентификации (стр. 71).

уверена, что такой набор марионеток в равной сте-пени полезен и при работе с семьями. Хотя клиницист может пожелать увеличить набор марионеток до 30. К тому же я обнаружила, что интересно иметь второй на-бop марионеток. В семьях с размытыми границами и недостаточной дифференциацией или в случаях сопер-ничества сиблингов дети или другие члены семьи мо-гут стараться быть «такими же», как другие. Поэтому

Алнлнлджнл

11ПМ В СЕМЕЙНОЙ ТЕРАПИИ

 

при наличии дубликата эта проблема может быть пре­одолена терапевтом.

В добавление к марионеткам, предложенным Ирви­ном (1993), мне в моей работе с семьями в целом и с детьми, претерпевшими плохое обращение, пригоди­лось несколько других. Это черепаха с большим панци­рем, под которым она может обрести убежище; таран­тулы или другие пауки, которые могут напугать других, и, кроме того, напротив, могут быть безобидными пау­ками; акулы, которые способны наводить на других ужас; гусеницы, которые могут превратиться в бабочек; сказочная крестная мать, которая может исполнять же­лания; судья, который может выносить приговор; по­лицейский, который может защищать закон; и двойные куклы, с двумя обликами, символизирующими разные характеры. Также полезно иметь марионеток, представ­ляющих различные этнические группы, так же как и куклы, которые могут способствовать выражению куль­турного символизма (например, туземные знахари, жрецы и так далее).

Когда члены семьи выбирают себе марионеток, вы­думывают историю, терапевты могут наблюдать за ни­ми через одностороннее зеркало. Этот процесс важно видеть, так как он демонстрирует и проясняет то, как семья организуется, чтобы взяться за задание и выпол­нить его. Терапевт должен оценивать: кто начал приду­мывать историю, кто придумал темы; как распределя­ются марионетки; кто навязывает свои темы или реше­ния; кто лидирует и кто подчиняется; имеют ли место семейные сговоры или альянсы; кто ведет себя песси­мистично по отношению к заданию, как на. это реаги­руют другие; кому принадлежит власть и т.д. Если од-

ностороннее зеркало недоступно, терапевт также может незаметно сидеть в этой же комнате и наблюдать или может выйти и заснять подготовку истории на видео­камеру. Наблюдая за действиями семьи в комнате, за­писывая на магнитофон или наблюдая через односто­роннее стекло, в любом случае необходимо получить на это разрешение семьи и ответить на все вопросы о ха­рактере этого наблюдения или записи. Так как малень­кие дети не могут дать осмысленное соглашение, за них это делают родители и могут дать согласие от лица детей. Несмотря на это, я считаю, что важно объяснить процедуры записи или наблюдения детям простым языком, ответить на все их вопросы и позволить им са­мим дать согласие, хотя в действительности в этом нет необходимости, если получено согласие родителей.

Если сессия записывалась на видео, то позднее за­пись может служить для семьи в качестве обучающего средства. Семьи часто рассказывали мне, как интерес­но и полезно было наблюдать за собой, за тем, как они рассказывают историю, у некоторых в процессе наблю­дения видеозаписи происходили инсайты по поводу их поведения. Клиницист наблюдает и документирует весь процесс интервью. В частности, он отмечает, ка­ких кукол выбирали члены семьи, так как этот выбор дает клиницисту важные сведения. Марионетки выби­раются по характерным причинам, которые очевидны сразу же или становятся понятными позднее. Также важно записать темы, предложенные членами семьи, чтобы посмотреть, какая тема становится доминирую­щей в семейной истории, а какая освещается слабо.

Когда семья определилась с историей, терапевт про­сит каждого участника представить свою марионетку

 

3 - 9374

ЭЛИАН.ЦЖН.П

ИГРА В СЕЧЕННОЙ ТЕРАПИИ

 

по имени, если оно есть, и сказать о ней пару предло­жений. После того как все представили своих персона­жей, терапевт просит: «Не рассказывайте мне то, что говорят марионетки, позвольте им это сделать самим». Нет ничего необычного в том, что дети более естест­венно входят в роли своих персонажей и остаются в пределах этих ролей. Взрослым иногда трудно выска­зываться от первого лица, и они могут сказать что-ни­будь вроде: «в это время он не был уверен в том, как он себя чувствует, и он попросил своего друга присое­диниться к игре». В таком случае клиницист может вмешаться и представить образец: «Я не был уверен в том, как- я себя чувствую, мистер Кроу, не могли бы вы поиграть со мной?» В действительности, терапевт мо­жет вмешиваться в игру и вносить коррективы. Клини­цист также может прояснить значения, обращаясь на­прямую к марионеткам и разговаривая с ними.

Когда история закончена, Ирвин и Маллой (1975) советуют терапевту задать вопросы о рассказанной ис­тории и стимулировать дискуссию, прося каждого чле­на семьи дать название истории, обозначить ее, чтобы пояснить ее мораль или урок. Также каждого члена се­мьи просят сказать, какой марионеткой он хотел бы быть больше всего или, наоборот, какой бы не хотел быть.

Я пришла к заключению, что перед обсуждением истории, носящей познавательный характер, терапевту полезно включиться в семейную историю, управляя взаимодействием между персонажами, вызывая диало­ги или обращаясь с просьбой прояснить или развить повествование. При этом не нарушается волшебство метафоры, придуманной семьей, клиницист сосредота-

чивается на наблюдении, ретроспекции или интерпре­тации. Таким образом, я уверена, что прежде чем обра­титься к семье за обратной связью, которая изменит динамику игрового действия, установившегося в про­цессе рассказывания истории, терапевту будет полезно использовать различные взаимодействия, такие, как:

1. Определить суть или основную мысль истории и
затем перестроить ее так, чтобы ввести те значения и
смыслы, которые могут стать полезными с точки зре­-
ния терапии.

2. Создавать новые взаимодействия в контексте се­-
мейной метафоры. К примеру, двух марионеток, кото­-
рые не разговаривали (отражая семейный конфликт
или дистанцию), терапевт может попросить обсудить
вместе некий вопрос или поделиться друг с другом чув-

ствами и переживаниями.

3. Проявлять интерес. Если в истории воспроизво­
дится некая ситуация или конфликт, поинтересоваться
вслух, имели ли место другие случаи, в которых возни-

^в кал такой же конфликт и что персонажи помнят об этом.

4. Формулировать вопросы. Попросите марионеток
обсудить конкретные вопросы, касающиеся поведения

или чувств, как их собственных, так и других кукол. Проникайте глубже в сказанное семьей, в то, что она I сообщает, и дайте ей возможность по-новому взглянуть j на ситуацию.

5. Оспаривать. Клиницист может поставить под со-
мнение убеждения, отраженные в истории. Он может

оспаривать повествование истории, чтобы в дальней­шем объяснить или разрешить конфликт.

ЭЛИШДЖП.1

ИГРА В СЕМЕЙНОЙ ТЕРАПИИ

6. В соответствии с техникой совместного рассказы­
вания истории (смотрите 6 главу), терапевт интересует­
ся относительно окончания истории. Разрешат ли пер­
сонажи истории конфликт позитивным способом? Не
следует ли пересмотреть конец истории? Терапевт мо­
жет предложить другие, более позитивные окончания и
попросить семью рассмотреть эти возможности.

7. Комментировать, высказывать свое мнение. Тера­
певт может отрефлексировать существующие в семье
противоречия, обращая внимание на то, что одна поло­
вина семьи придерживается одного мнения, в то время
как другая думает иначе. Тогда он должен обсудить —
как можно разрешить этот конфликт.

8. Искать то, что «не включено». Согласно концеп­
ции нарративной терапии Михаэля Уайта (Michael
White), я часто расспрашиваю о темах, «невключен-
ных» в семейную историю. Например, если в истории
фигурирует отец, покинувший семью, или отец вовсе
отсутствует, я могу нацелить членов семьи, их персона­
жей, на то, чтобы они рассказали о том времени, ког­
да родитель был с ними, и какие взаимодействия и ре­
акции имели место в этой ситуации. Если действовать
таким образом, говорит Уайт, то участники раскрыва­
ют истории своей жизни, интегрируя информацию, ко­
торую считали не значимой и исключали из сознания
(White & Epston, 1990).

Когда клиницист «проникает» в семейную метафо­ру, исследует, ставит под сомнение, поддерживает име­ющие место взаимодействия, он выводит семью за пре­делы метафоры тем, что задает ранее упоминавшиеся вопросы, рассматривает название, обсуждает мораль

U

истории, расспрашивает членов семьи о наиболее и на­именее предпочитаемых куклах. В результате каждый член семьи обнаруживает взаимосвязь между семейны­ми проблемами или трудностями и историей, которую они рассказывают.

Эта техника может быть очень эффективна и может с успехом изменить ход терапии, которая стала вялой, однообразной и подавленной, участники которой оста­ются разобщенными и необщительными, а коммуника­ции между ними — напряженными и поверхностными, или предпочитают интеллектуальные размышления, которые способствуют динамическим изменениям.

Первый иллюстративный случай

Люси была матерью-одиночкой, последние шесть лет она жила одна со своими двумя маленькими дочерь­ми. За шесть месяцев до того, как она обратилась за те­рапевтической помощью, она встретила мужчину, в ко­торого влюбилась и пригласила жить вместе с ней и своими дочерьми. С этого момента у девочек — восьми­летней Эшли и десятилетней Карен — начались тяже­лые времена. Они стали замкнутыми, необщительными, доставляли матери много страданий, стали вспыльчи­выми и нетерпимыми в отношениях друг с другом и с друзьями. Школьная успеваемость резко ухудшилась, в классе они стали демонстрировать склонность к агрес­сивному поведению. Они также отказались помогать матери по дому и, казалось, нарочно вели себя вызыва­юще по отношению к новому жильцу — Джиму. Джим был разведенным мужчиной, ирландцем по происхож­дению, он вырастил пятерых детей, которым в то время

ашншил

ИГРА В КШЙНОЙ ТЕРАПИИ

 

было примерно по 20 лет. Он был авторитарен и пола­гал, что это его обязанность — быть отцом для этих двух девочек, которых он описывал как «неуправляемых». Он считал, что договориться с ними нелегко и предпо­читал «метод большой' палки». Люси уступила всю власть ему и, вероятно, отчаялась повлиять на поведе­ние дочек. Отец воспитывал ее в строгости, и поведение Джима она находила схожим с поведением своего отца. Она рассматривала его попытки дисциплинировать де­тей как выражение его любви к ней и принятия опре­деленных личных обязательств.

■ Первая сессия: начальное интервью

Я попросила Люси привести Джима и детей на пер­вую сессию, на которой я могла бы собрать информа­цию, расспросив каждого о проблеме. Джим не пришел на сессию, потому что он не верил в терапию; его пре­дыдущий брак распался, несмотря на год терапевтиче­ской работы и, как он считал, «из-за» терапии. Люси была готова расплакаться, когда рассказывала, на­сколько изменились девочки, как они стали эгоистич­ны, как она боится, что Джим может оставить ее, если она не сможет заставить девочек вести себя хорошо.

Обе девочки были вялые, подавленные, неотзывчи­вые. Их скрещенные руки и опущенные головы не вы­давали их чувств; они выглядели недовольными, серди­тыми и обиженными. Они не могли контролировать действия своей матери, но они решали, говорить им со мной или нет. Поэтому первая сессия состояла в ос­новном из моего разговора с Люси, я поддерживала ее, когда она рассказывала о девочках, особенно о том, как

они вели себя до того, как появился Джим, также я по­лучила информацию об их прошлом. Я узнала, что муж Люси, Патрик, бросил ее без всяких объяснений. Од­нажды ночью она пришла домой и обнаружила, что вся его одежда и личные вещи исчезли. Не было ни запи­ски, ни прощания, ничего. Она сказала, что находилась в состоянии шока в течение нескольких следующих ме­сяцев, — она не ожидала, что он может уйти, и не по­дозревала, что он может быть несчастлив с ней. Она рассказывала, что для нее это было большим ударом — обнаружить себя брошенной с двумя маленькими деть­ми. Хотя ситуация была тяжелой, она чувствовала, что это поможет ей и девочкам стать ближе, она проводи­ла все свое свободное время с детьми, они вместе смо­трели любимые спортивные соревнования или ходили в кино или по магазинам. Люси заметила, что девочки были дружны и сами вызывались помогать по дому, пока Джим не переехал к ним в дом. Хотя казалось, что девочки ладят друг с другом, между ними все равно происходили обычные для сиблингов ссоры, и кон­фликты, но не было никаких неприятностей или жес-токостей, появившихся позднее.

Люси говорила, что Джим очень хороший, порядоч­ный, трудолюбивый человек. Она добавила: «Они должны благодарить свою счастливую звезду за то, что он терпит их, — любой другой человек на его месте со­брал бы чемоданы и ушел так быстро, как смог бы». (Это, казалось, было похоже на завуалированную ссыл­ку на отца девочек.) Как я уже говорила, девочки бы­ли неотзывчивы на слезы матери, на ее упреки и отча­яние, как будто бы они договорились непоколебимо следовать курсу неприветливого поведения. В конце

ЗШНАДЖИЛ

ИГРА8Ш1ЕЙН0ЙТШЛНН

 

сессии я искренне сочувствовала матери: девочки были крепкой (сильной) командой, они упорно держались вместе и хранили молчание.

Вторая сессия: семейное интервью с использованием марионеток

На второй сессии у девочек был вызывающий взгляд, их скрытая агрессия проявлялась в положении тела. Джим снова отсутствовал. Я проводила их в кабинет, где на сто­ле в центре комнаты поместила 12 марионеток. Девочки смотрели на них с еле сдерживаемым любопытством.

«Сегодня мы займемся кое-чем другим, — начала я, — я хотела бы, чтобы каждый из вас рассмотрел ма­рионетки, лежащие на столе, и выбрал те, которые ка­жутся вам самыми интересными. Я бы хотела, чтобы вы выбрали тех марионеток, с помощью которых мог­ли бы рассказать мне историю, у которой было бы на­чало, середина и конец». Девочки отошли от стола и опустились в кресла, выражая таким образом свое не­согласие. Я продолжила:

«Есть всего несколько правил. Во-первых, вы должны сочинить историю вместе, втроем, она должна иметь нача­ло, середину и конец, и это должна быть выдуманная исто­рия, а не какая-нибудь известная сказка, вроде «Буратино» или «Золушки». Во-вторых, когда вы будете готовы, вы ра­зыграете придуманную историю с помощью марионеток, вы не должны рассказывать ее. Я покину комнату, чтобы вы могли обсудить историю, которую хотите рассказать, и при­соединюсь к вам через 30 минут или раньше, если вы буде­те готовы, — откройте дверь и подайте мне знак».

На первой сессии я сообщила им, что я делаю ауди­озаписи сессий и спросила их разрешения. Они согла-

сились на запись, поэтому я включила магнитофон, чтобы записать процесс их приготовления. После того как я покинула комнату, долгое время сохранялось молчание. В конце концов старшая девочка сказала: «Это глупо. Я не хочу этим заниматься. Я ненавижу приходить сюда. Я хочу уйти». Ее младшая сестра, как и следовало из описания Люси острого соперничества между ними, заняла противоположную позицию: «Ты тупица, вот что! И ты не знаешь ни одной хорошей ис­тории». Мать показала себя во всем великолепии, отка­завшись поддержать какую-либо сторону, и просто сказала: «Мне не нравится идея играть в куклы, но, мо­жет быть, в этом будет что-нибудь, что нам понравит­ся». После длинной паузы выбор был сделан. Мать взя­ла марионетку полицейского офицера. Младшая девоч­ка выбрала кролика и белку, тогда как старшая девоч­ка выбрала медведя и филина. Они начали придумы­вать историю, несмотря на то что матери часто прихо­дилось вмешиваться, потому что девочки начали спо­рить о том, как должна развиваться история. Они меньше спорили о содержании и больше о том, кто уп­равляет, то есть о том, кто руководит тем, в какое рус­ло повернет история. Мать становилась все более по­давленной, когда девочки пререкались друг с другом. В итоге она отказалась от попыток остановить спор. Как только она сделала это, дети начали вести себя бо­лее кооперативно, и, казалось, им начал нравиться процесс создания истории. Вклад матери в историю был минимален — она находилась в фрустрации, и де­вочки не приглашали ее больше к участию. Совместное погружение девочек в историю отражало процесс раз-

МИШ ДЖИЛ

ИГРА ВСЕЧЕЙНИИТЕРАПИИ

 

деления, имеющий место дома, когда девочки объеди­няются вместе против матери (и Джима).

Через 15 минут девочки открыли дверь — подали знак, что они выполнили задание. Я вошла в комнату и села напротив. Девочки казались настолько же энер­гичными, насколько мать казалась подавленной, не выполнившей свои обязательства. Я попросила их рас­сказать историю. Карен начала с того, что сказала: «Я мудрая старая сова, самая старая в джунглях, и я здесь, чтобы рассказать, что там, ниже, замышляются беспо­рядки». Она разразилась смехом, низким голосом, ко­торый она выбрала, для того чтобы изображать сову. «Я слышу много шума, исходящего из того дома, и кое-кто еще может рассказать вам больше об этом». Она посмотрела на мать и показала жестом, что это ее оче­редь говорить. Мать сказала: «Я — полицейский, и я патрулирую эту улицу, я здесь, чтобы рассказать вам, что здесь, в одном из этих домов кто-то очень шумно ведет себя. Вон в том доме прошлой ночью кто-то вы­звал меня, чтобы я пришел и пресек нарушение спо­койствия».

Последовала пауза, и Карен пригласила жестом Эш~ ли начать. «Мне не нравится здесь жить, — сказала Эшли. — Я живу на дереве, напротив окна спальни на верхнем этаже. И я могу заглянуть в окно и видеть всех неприятных и шумных людей. Иногда я бегаю навес­тить своих друзей, живущих на других деревьях, где го­раздо тише. — Эшли вытянула другую руку, в которой у нее была марионетка кролика. — А я люблю прыгать; я прыгаю высоко-высоко, выше чем большинство кро­ликов моего размера. И когда я прыгаю, иногда полу­чается так высоко, что я могу заглянуть в окна и вижу

детей, которые иногда смотрят телевизор, а иногда их шлепают. Я прыгаю и прыгаю дальше, в следующий двор, когда детей шлепают все больше и больше». Мать пропищала: «Моя работа — сохранить мир и порядок в окрестности и быть уверенным, что белки и кролики чувствуют себя в безопасности, им уютно на переднем дворе. Моя работа состоит в том, чтобы удостоверить­ся, что люди ладят друг с другом и что правила не на­рушаются». Карен добавила: «Иногда полисмен не ус­певает вовремя и случаются кровавые драки. Когда по­лицейский приходит и задает вопросы, то ему лгут, и он не знает всего плохого, что происходит. Иногда по­лицейский откровенно глуп и не все понимает».

Заговорила белка Эшли: «Это не всегда вина поли­цейского. Иногда люди лгут ему, говорят, что все нор­мально, хотя это не так». Карен закончила: «Я медведь, и я могу рассказать вам, почему я должен спать зимой. Мне нужно отдохнуть от всех сумасшедших людей. Я просто ухожу и сплю, сплю. Когда я просыпаюсь, ино­гда дела идут лучше. В другое время я могу бродить и наступать на крыши домов и разрушать их. Когда я рассержен, я могу расправляться с людьми, которые надоедают мне». И Эшли подытожила: «Конец».

После того как они рассказали историю, Эшли и Карен положили свои марионетки обратно на стол и сели в кресла. Люси продолжала держать марионетку полицейского. В результате произошел следующий ди­алог:

Терапевт: Мне кажется, что в этой истории мно-^: го борьбы и всем это не нравится. Мне интересно, из-за чего все эти драки?

ИГРА В СЕМЕЙНОЙ ТЕРАПИИ

злншджил

Полицейский (мать): Мне кажется, что люди позабыли, как ладить друг с другом.

Терапевт: Кто именно, мистер Полицейский, не ладит?

Полицейский (мать): Люди, которые живут в домах, они перестали ладить друг с другом.

Терапевт: Мистер Филин, самый мудрейший и старейший из всех филинов, как вы думаете, почему люди перестали ладить друг с другом?

Филин (Карен, надев марионетку филина на ру­ку): Потому что раньше все было отлично, потом по­явился кто-то неприятный, и все разрушил, и все ста­ло гадко.

Терапевт: А что думает Белка, способная заби­раться на высокие деревья и заглядывать внутрь домов?

Белка (Эшли): Я думаю, что Филин уже все ска­зал.

Терапевт: Вы согласны с Филином?

Белка (Эшли): Неприятные люди все разрушили.

Терапевт: Мистер Филин, каких неприятных лю­дей вы знаете?

Филин (Карен): Главным образом большие, тол­стые, волосатые мужчины.

Кролик (Эшли): Они пытаются преследовать нас, но мы бегаем быстрее, ха-ха.

Терапевт: Итак, и Кролик, и Филин знают не­приятных людей, и эти люди — мужчины.

Медведь (Карен): Я растопчу своей большой, во­нючей ногой.

Терапевт: Мистер Полицейский, что вы думаете о больших, толстых, волосатых мужчинах, которые го­няются за Кроликом?

Полицейский (мать): Я думаю, что даже если временами они большие, толстые и волосатые, они не противные, и иногда, если люди не убегают, то могут понять их.

Филин (Карен): Конечно-конечно, ты знаешь лучше. Большие, толстые и волосатые мужчины хоро­шие; мы, создания животного мира, не знаем то, о чем говорим (с вызывающей интонацией).

Полицейский (мать): Я думаю, ты знаешь до­статочно. Но иногда люди не злые и не неприятные, они просто создают много шума, как лев, рычащий в джунглях. Он неприятный не всегда, просто у него есть вредная привычка рычать.

Филин (Карен): Да, конечно. Львы рычат, для то­го чтобы быть приятными... они хотят быть твоими лучшими друзьями до такой степени, что могут съесть тебя на десерт, после того как ты доверишься им.

Полицейский (мать): Но иногда львы друже­любны, и они не съедят тебя и не поранят.

Кролик (Эшли): Если лев съест меня, я буду пи­нать его живот своими большими лапами, пока он у него не заболит.

Терапевт: Ты будешь продолжать сражаться, что бы ни случилось.

Кролик (Эшли): Потому что мои лапы большие и сильные.

Терапевт: Мистер Медведь, вы затопчете любого, кто попытается навредить вам?

Медведь (Карен): Затопчу их, потому что я больше.

Терапевт: Складывается впечатление, что каж­дый занят тем, что защищает себя. Как вы думаете, чем вы можете помочь, господин Полицейский?

ЭШЙАДЖИЛ

ИГРА В СЕМЕЙНОЙ ТЕРАПИИ

 

Полицейский (мать): Иногда я думаю, что не могу много сделать. Я один. Все одновременно просят помощи. Кажется, больше никто никому не доверяет.

Терапевт: И что вы чувствуете из-за этого?

Полицейский (мать): Я будто выжата вся. Обес­силена. Иногда мне просто хочется все бросить. (Сле­зы потекли по ее щекам.)

Терапевт: Мистер Филин, вы мудры и знаете все, а также чутки к переживаниям других, что вы можете сказать мистеру Полицейскому?

Филин (Карен): Ну.:, я не знаю. Это трудная ра­бота. Ты должен слушать каждого и не обманываться, когда тебе будут говорить, что все в порядке, потому что это не так. Что вы думаете по этому поводу, мис­тер Белка?

Белка (Эшли): (Эшли пододвинулась ближе и прижала марионетку белки к марионетке полицейско­го.) Не надо, не надо грустить. Я могу тебе помочь. Ты можешь заглянуть в мой дом на дереве, и я поделюсь с тобой орехами. У меня их много.

Карен прервала историю — спросила: есть ли еще время. Я ответила, что у нас есть еще около 5 минут.

Терапевт: Мистер Полицейский, как вы думаете, как можно назвать вашу историю?

Полицейский (мать): «Патрулирование делает меня уставшей».

Терапевт: Каково ваше название, мистер Филин?

Филин (Карен): «Филин знает».

Терапевт: Ваше название, мистер Медведь?

Медведь (Карен): «Избавиться с помощью сна».

Терапевт: Какое у вас название, миетер Белка?

Белка (Эшли): «Орешки в изобилии».

Терапевт: И какое название истории у вас, мис­тер Кролик?

Кролик (Эшли): «Большая нога — самое лучшее, что может быть».

Терапевт: Спасибо вам всем за то, что рассказа­ли историю. Я многое узнала из того, что услышала, в частности то, что вы все понимаете, что находитесь в одной лодке: вы знаете, что происходит много борьбы, вы не знаете, как остановить это, и вы все понимаете, как тяжело Полицейскому выслушать всех и попытать­ся помочь.

В течение недели, до нашей следующей встречи, я бы хотела, чтобы вы выполнили следующее домашнее задание: мистер Полицейский, пригласите Филина прогуляться вдвоем и выслушайте все, что он вам ска­жет. Мистер Филин, у вас много есть чего сказать; не говорите все сразу, но расскажите Полицейскому о том, что вы узнали, наблюдая за всеми.

Мистер Полицейский, я также хотела бы, чтобы вы приняли приглашение мистера Белки поделиться с ва­ми орехами. Пусть она отведет вас куда пожелает, что­бы разделить с ней некоторые из ее самых излюблен­ных орехов. Вам не обязательно говорить о чем-то осо­бенном, просто разделите ваши орехи вместе.

Еще у меня есть специальное домашнее задание для мистера Медведя и мистера Кролика. Вместо того что­бы топтать и пинаться, я бы хотела, чтобы вы исполь­зовали свою силу и проворность другим способом, я бы хотела, чтобы вы издалека наблюдали за большим, во­лосатым и толстым мужчиной и замечали, сделает ли он что-нибудь непротивное. Возможно, вам придется наблюдать долго и усердно, чтобы застать его делаю-

 

ЭЛ1ШНДЖИЛ

ИГРА Й СЕ\1БПН0П ТЕР\ПНИ

 

щим что-то непротивное, но ваша работа — наблюдать и слушать, слушать и наблюдать.

Теперь время закончить. Я увижу вас на следующей неделе, в это же время.

Комментарии

Дети недолго сопротивлялись заданию. Я сформу­лировала свои требования просто и без обсуждения. Иногда я работаю супервизором у терапевтов, которые применяют эту технику, и кажется, что они общаются с родителями так неуверенно, что семьи чувствуют не­ловкость терапевта и предпочитают не выполнять его указаний. Например, терапевт может сказать: «Не мог­ли бы вы сделать это?» или «Есть нечто, о чем бы я хо­тел попросить вас подумать». Когда в работе участвуют дети, всегда лучше преподносить задание как свершив­шийся факт, чем предлагать им возможности, которые можно отклонить.

Предыдущая123456789101112Следующая

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: