Иисус как Сын Человеческий

Иисус — не только Сын Божий, полностью зависящий от Отца. У Иоанна Он изображается также как человек. Как у обыкновенного человека, у него есть родные. Он гостит на свадьбе с матерью и братьями, явно находясь в кругу родственников или друзей. В Капернауме Он живет с родными (Ин. 2:12). Его братья читают Ему нравоучения по поводу Его поведения (Ин. 7:3-8). На кресте Он заботится о Своей матери (Ин. 19:25-26). Узнав о смерти близкого друга Лазаря, Он глубоко переживает и плачет на Его могиле (Ин. 11:33,35). Кроме того, Он страдает от жажды и усталости во время путешествия по Самарии (Ин. 4:6-7). Мысль о смерти Его пугает (Ин. 12:27). Он даже испытывает некоторую неуверенность, когда молит пронести мимо Него сию чашу. В Ин.8:40 Он называет Себя человеком. Его страдания на кресте выражаются в жалобе: «Жажду» (Ин. 19:28).

Нелегко со всей уверенностью истолковать слова Пилата: «Се, Человек!» (Ин. 19:5). Иисус был избит и окровавлен, с терновым венцом на голове. В насмешку Его одели в пурпурное царское платье. Слова Пилата можно воспринимать как грубую насмешку или как восклицание, в котором звучат жалость и презрение. Все это иллюстрирует одну из основных тем Иоанна: «Слово стало плотью».

Как и в синоптических Евангелиях, выражение «Сын Человеческий» используется у Иоанна только самим Иисусом. Его никогда не называют так ни ученики, ни народ. Сложный смысл этого выражения в особенности очевиден, когда речь идет о человеке среди людей. Иисус спрашивает слепого, верит ли он в Сына Человеческого, а слепой отвечает: «А кто Он, Господи, чтобы мне веровать в Него?» (Ин.9:35-36). Когда Иисус говорит о смерти Сына Человеческого (Ин.12:23), иудеи спрашивают: «Мы слышали из закона, что Христос пребывает вовек; как же Ты говоришь, что должно вознесену быть Сыну Человеческому? кто Этот Сын Человеческий?» (Ин. 12:34).

Можно считать, что эти отрывки свидетельствуют о непонимании значения слов «Сын Человеческий» и о том, что выражение это в представлении людей не связывалось с Мессией. Но это может также значить, что иудеи испытывали смятение от того, что указанный термин применялся к человеку среди людей. Тот факт, что у Иоанна, как и в синоптических Евангелиях, этот титул используется только Самим Иисусом по отношению к Себе, может отражать историческое воспоминание, согласно которому Иисус отделял этот титул от прочих, данных Ему учениками после Воскресения.

Сын Человеческий был небесным, сверхъестественным существом, которое придет на землю в апокалиптической славе. Как Он мог появиться среди людей, чтобы в Него можно было верить? Как Он может умереть? Такое представление о Сыне Человеческом казалось неслыханным.

В синоптических Евангелиях высказывания о Сыне Человеческом делятся на три группы: Его служение на земле, Его унижение и смерть и Его пришествие в апокалиптической славе, чтобы судить людей и установить Царство Божие. Высказывания Иоанна не подпадают под такую классификацию. У него есть несколько мест, где говорится о страстях Сына Человеческого, но язык отличается от языка синоптических евангелистов. Иоанн пишет о вознесении Иисуса с земли и видит в этом Его прославление. Как змей был вознесен на шест в пустыне, так должен быть вознесен Сын Человеческий, чтобы наделить вечной жизнью тех, кто поверит в Него (Ин. 3:14-15; см. также Ин. 8:28). Его вознесение в смерти становится средством привлечь людей (Ин. 12:32). Вознесение является также Его прославлением (Ин. 12:23; 13:31). Его смерть была не просто человеческой трагедией, но средством повторного вступления во славу, из которой Он пришел. «И ныне прославь Меня Ты, Отче, у Тебя Самого славою, которую Я имел у Тебя прежде бытия мира» (Ин. 17:5). Кажется, толпы людей понимают, что такое вознесение означает смерть, и недоумевают: это не соответствуют их представлению о Мессии, Который пребудет вечно (Ин. 12:34).

Идея страданий отражена и в другом высказывании — о Хлебе жизни. Иисус утверждает, что Он — хлеб жизни, сошедший с небес (Ин. 6:33-35), что, как Сын Человеческий, Он дает пищу вечной жизни (Ин. 6:27), что люди должны есть плоть и пить кровь Сына Человеческого, чтобы получить эту жизнь (Ин. 6:53), что хлеб, который Он предлагает им, — это Его плоть (Ин. 6:51). Эти отрывки ясно показывают, что Иисус должен умереть, и смерть Его имеет жертвенное значение.

Эти высказывания, в какой-то степени аналогичны высказываниям синоптических Евангелий о страданиях и смерти Сына Человеческого. Они создают фон для более специфического использования термина Иоанном. Как Сын Человеческий Иисус — единственный, Кто сошел с небес и вознесется на них (Ин. 3:13).

В свою очередь, эта идея является ключом к толкованию самой сложной фразы о Сыне Человеческом у Иоанна: «Отныне будете видеть небо отверстым и Ангелов Божиих восходящих и нисходящих к Сыну Человеческому» (Ин.1:51). У Марка есть параллель к данному отрывку – в обещании Иисуса Синедриону, что они увидят Сына Человеческого, грядущего с облаками (Мк. 14:62). В этом отрывке явно присутствует намек на видение Иакова лестницы от земли до неба. Толкование может быть такое: Иисус Христос настроит связь между небом и землей, между Богом и людьми.

Таким образом, Сын Человеческий — это «небесные врата», место присутствия Божьей благодати на земле, скиния Бога среди людей.

Бог наделил Иисуса как Сына Человеческого всей полнотой власти для проведения суда (Ин. 5:27). Об этом говорится в отрывке, где сопоставлены эсхатология будущего (Ин. 5:28-29) и настоящего (так называемая «реализованная» эсхатология, Ин.5:25). В обоих случаях Иисус, Сын Человеческий, является Судией. Иисус пришел в мир, чтобы судить его (Ин. 9:39), и все, кто отказывается верить в Него, уже осуждены (Ин. 3:18). Однако это не противоречит реальности будущего суда «последних дней». Суд в воскресении грядет (Ин. 6:29).

Разница между использованием выражения «Сын Человеческий» у синоптических евангелистов и у Иоанна не означает, что кто-то со временем изменил подлинное историческое предание. Иоанн просто акцентирует внимание на истины, которые в синоптических Евангелиях прошли незамеченными: вечное бытие и воплощение Сына Человеческого.

Миссия Посланного от Отца

Посланный от Отца Сын должен выполнить Свою миссию на земле. Сын может даровать жизнь, как и Отец (Ин. 5:21). Отец заключает в Себе жизнь и наделил Сына способностью заключать в Себе жизнь (Ин. 5:26). Следовательно, вера в Иисуса как Сына Божия — источник жизни вечной (Ин. 3:35; 6:40,47; 10:10). Иисус может даже сказать: «Я есмь воскресение и жизнь» (Ин. 11:25). Он обладает властью над всей плотью и может даровать жизнь вечную всем, кому пожелает даровать ее Отец (Ин. 17:2).

Иисус называет Себя путем, истиной и жизнью, и поэтому никто не может прийти к Богу кроме как через Него (Ин. 14:6-7). Он не только дает вечную жизнь всем верующим. Он осуществляет суд над теми, кто отвергает Его. Как судья, Он занимает престол Самого Бога: «Ибо Отец и не судит никого, но весь суд отдал Сыну, дабы все чтили Сына, как чтут Отца» (Ин. 5:22-23).

Миссия спасения предполагает смерть Иисуса. Дар вечной жизни передается через Его смерть. Об этом говорится в короткой притче, аналога которой нет в синоптических евангелиях: «Если пшеничное зерно, пав в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода» (Ин. 12:24). Непосредственный смысл этой фразы - через Его смерть люди получат жизнь. Эта мысль повторяется в Ин. 12:32: «И когда Я вознесен буду от земли, всех привлеку к Себе». Здесь имеется в виду не всеобщее спасение, так как Иоанн часто повторяет, что многие, в особенности «иудеи», не поверили Иисусу и потому подвергнутся суду. Универсален лишь замысел спасения.

Его слова о вознесении Сына Человеческого, сознание, что Его земной путь завершится трагическим «часом» (Ин. 2:4; 12:23,27; 13:1; 17:1), а также более явные заявления — все это показывает, что смерть была для Него неотъемлемой частью и кульминацией служения. «Пастырь добрый полагает жизнь свою за овец... и жизнь Мою полагаю за овец» (Ин. 10:11,15). Его смерть — не просто одно из событий человеческой истории. Это событие, которое Иисус полностью контролирует. Это сознательный поступок: «Никто не отнимает ее [жизнь] у Меня, но Я Сам отдаю ее: имею власть отдать ее и власть имею опять принять ее; сию заповедь получил Я от Отца Моего» (Ин. 10:18).

Иоанн Богослов подчеркнуто выделяет тему искупительных страданий с самого начала Евангелия. Креститель указывает на Иисуса со словами: «Вот Агнец Божий, Который берет [на Себя] грех мира» (Ин. 1:29; см. также Ин. 1:36). Как замечает Д.Лэдд, некоторые полагают, что здесь Агнец символизирует Мессию-победителя, ведущего стадо Божьего народа. В Откровении «лев от колена Иудина» предстает как агнец с семью рогами, облеченный всей полнотой власти (Отк. 5:5-6). Другие считают, что символ агнца связан с образом Страдающего Раба в Ис.53, что основано на арамейском слове «агнец» или «отрок, раб». Еще одно мнение: здесь сознательно сочетаются символика пасхального агнца и символика раба, который «веден был... на заклание, и, как агнец пред стригущим его безгласен, так Он не отверзал уст Своих» (Ис. 53:7). В любом случае, Иоанн рисуем читателям Иисуса-Агнца не как Мессию-завоевателя, но как Спасителя и Искупителя. Агнец «берет [на Себя] грех мира». И это «взятие» Иоанн воспринимает как заместительную жертву (1 Ин. 2:2; 4:10; 1:10). Агнец Божий — Тот, Кто искупает нас, проливая Свою кровь[192].