Сын Божий и Сын Человеческий

В самом начале Евангелия об Иисусе Христе мы узнаем, что Он - «Сын Божий» (Мк. 1:1). Этот титул употребляется в ключевых моментах Евангелия: Бог объявляет Иисуса Своим возлюбленным Сыном при крещении (Мк. 1:11); бесы признают Иисуса таковым, когда Он их изгоняет (Мк. 3:11; 5:7); глас «с небес» на горе Преображения свидетельствует о возлюбленном Сыне (Мк. 9:7); в притче о злых виноградарях Сам Иисус открыто претендует на этот титул (Мк. 12:6); перед судом первосвященника Он решительно признает Себя таковым (Мк. 14:61-62); и наконец следует парадоксальная кульминация, когда умирающий на кресте Иисус побуждает даже сотника-язычника признать Его как Сына Божия (Мк. 15:39). Итак, Марк не позволяет своим читателям забыть, Кем на самом деле был Иисус, несмотря на неприятие и непонимание людей.

Евангелие от Марка полно парадоксов. Иисус — Сын Божий, облеченный властью Самого Бога (Мк. 2:1-12), слава Его была явлена в видимой форме на горе Преображения (Мк. 9:2-8), но при этом Он подвергается унижениям, Он слаб и страдает. У Марка Иисус гораздо чаще как будто «скрывает» Свою природу, чем у Матфея. Иисус, описанный Марком, избегал огласки, не хотел делать публичных заявлений о Своем величии и не только учил смиренному поведению (Мк. 9:33-37; 10:42-45), но и подавал пример такового.

Он был Мессией, победителем сатаны, но Его миссия предполагала страдания и отсутствие признания со стороны собственного народа, а не триумфальное правление над народами. Он был Сыном Божьим и знал об этом, но испытывал такие же чувства и потрясения, как и все люди (например, Мк. 3:5; 6:5-6; 8:12; 9:19; 10:14; 14:33-36; 15:34). Он обладал сверхъестественными знаниями: о помышлениях других людей, о прикосновении к его одеждам кровоточивой жены, о спорах учеников между собой, о будущем разрушении Иерусалима и проч. (Мк. 2:8; 5:30; 8:17; 13:2), но признавал, что некоторые вещи может знать только Отец (Мк. 13:32). Он исцелял людей и изгонял бесов, совершал чудеса и учил как власть имеющий, но Он мог спать в лодке, когда вокруг бушевал шторм (Мк. 4:38).

Портрет Иисуса так противоречив, что ученые пытались объяснять это определенными тенденциями в церковной среде Рима, в которой завершал свой труд евангелист Марк. Наверное, христиане ко времени написания Евангелия так увлеклись зрелищностью чудесных деяний Мессии, что забыли о подлинной сути Его миссии. Могла существовать опасность превращения Иисуса в одного из харизматических чудотворцев, одного из «боголюдей», поражавших и изумлявших древний мир. Поэтому Марк сделал в своем тексте такие акценты, которые предотвратили бы восприятие Иисуса как одного из богов.

Может быть именно этим объясняется то, что Марк, описывая чудеса Иисуса, делает акцент не только на Его могуществе, но и на необходимости веры со стороны исцеляемого (Мк. 2:5; 5:34; 9:23 и т.п.). Вплоть до того, что отсутствие веры могло привести к тому, что Иисус в Своем отечестве «не мог совершить там никакого чуда» (Мк. 6:1-6). Поэтому совершение чудес не было просто «знамением» Его власти (Мк. 8:11-13).

Слишком амбициозно было бы полагать, что мы можем в деталях воссоздать обстоятельства, в которых действовал евангелист Марк. Но описание мессианского служения и божественной славы Иисуса, которые переплетаются у Марка с повествованием о страданиях, унижении и смерти, подводит нас к выводу, что для Марка путь Иисуса к славе был проделан через добровольное самоумаление и Крестную смерть.

Наиболее явно это проявляется в использовании титула «Сын Человеческий», который у Марка встречается даже чаще, чем «Сын Божий», указывающего как на унижения и страдания Мессии Иисуса (Мк. 8:31; 9:12,31; 10:33,45 и т.д.), так и на небесную славу, к которой эти страдания привели (Мк. 8:38; 13:26; 14:62)[165].

На этот счет интересны рассуждения иером. Николая (Сахарова)[166]:

· Как только Христос возвеличен, Он сознанием Своим «крещается», погружается во ад Своих грядущих страданий. Как только Петр исповедует Христа Мессией (8:29), Он сразу же думает о предстоящем страдании: «Сыну Человеческому много должно пострадать, быть отвержену старейшинами, первосвященниками и книжниками, и быть убиту» (Мк. 8:31).

· После славы Преображения (Мк.9:2-8), или даже во время (как у Луки) ум Христа опять погружается в смерть: «Он сказал им в ответ: правда, Илия должен придти прежде и устроить все; и Сыну Человеческому, как написано о Нем, [надлежит] много пострадать и быть уничижену» (Мк. 9:12).

· Когда ученики напоминают Ему о Его славе: «Они сказали Ему: дай нам сесть у Тебя, одному по правую сторону, а друго­му по левую в славе Твоей» (Мк. 10:37), Он сознанием момен­тально переключается на Свое «крещение» — грядущее погру­жение во ад страдания: «Можете ли пить чашу, которую Я пью, и креститься крещением, которым Я крещусь?» (Мк. 10:38).

· В Вифании, в доме Симона прокаженного, как только женщина воздала ему царскую честь помазав главу нардовым миром, признавая тем самым Его Божественную Славу (Мк. 14:3). Мысль Христа была в тот момент не о славе, а о смерти: «Она сделала, что могла: предварила помазать тело Мое к погребению» (Мк. 14:8).

Итак, чем ближе Христос ко Кресту, тем более в Нем заметен со стороны окружающих Мессия, но тем менее Он себя возвеличивает. Господь идет на вольную смерть умаляясь. И тем дивна победа на Кресте Сына Человеческого, что многие прославляющие Его после Распятия усомнились, а Он после умаления принял славу. Крест – это переломный момент в спасении людей Сыном Человеческим.

Титул «Сын Человеческий» изначально содержит некоторую двусмысленность: это и просто человек и Мессия одновременно. И Марк и Матфей говорят о новой власти Сына Человеческого как человека: «Но чтобы вы знали, что Сын Человече­ский имеет власть на земле прощать грехи...» (Мк. 2:10), «Но чтобы вы знали, что Сын Человеческий имеет власть на земле про­щать грехи... встань...» (Мф. 9:6). Но в то же время здесь же говорится, что власть эта дана от Бога: «Народ же, видев это, удивился и про­славил Бога, давшего такую власть человекам» (Мф. 9:8). Подобное «двойное толкование» присутствует и в Мк. 2:28: «посему Сын Человеческий (как человек) есть господин и субботы (как Господь)» (ср. Мф. 8:20 / Лк. 9:58 и Мф.11:18-19/Лк.7:33-34).

«Всё как бы сводится к таинственному понятию «Сын Человеческий», значение которого выстраивается на протяжении всего Евангелия через призму миссии... Марков «Сын Человеческий» вбирает в себя всю икономию нашего спасения: страдания, смерть, воскресение, одесную седение и второе паки пришествие. И на протяжении всего Евангелия мы видим как «Сын Человеческий» становится «Сыном Божиим» - как результат не слов, а дел. «Так Марк показывает во Христе каждому своему читателю — путь к обожению. Потому Евангелие Христо-центрично и все вращается вокруг действия-миссии Христа» [167].

Марк делает акцент на титуле «Сын Человеческий» и наполняет нейтральное понятие новым Мессианским содержанием — наполняет не через слова, а через действия Христа. Именно действия, а не учение, определяют Христа как Личность. В центре внимания: не чему Господь учил, а что Он сотворил для нас. У Марка описаны 18 совершенных Спасителем чудес, но переданы лишь 4 из рассказанных Им притч (4:2-20, 26-29, 30-32; 12:1-9) и только одна из пространных бесед (13:3-37). Марк неоднократно упоминает о том, что Иисус учил народ, но не пишет, о чем именно Он учил (1:21,39; 2:2,13; 6:2,6,34; 10:1; 12:35).

В связи с этим преимущественное внимание Марка сосредоточивается не на учении о природе Богочеловека, а на сообщении о том, что Он для человечества сделал. Все, что лишнее, «нейтральное» по отношению ко спасению, евангелист не включает в повествование. Поэтому и Рождество Христово не описано – сам факт сверхъестественного рождения еще не является спасительным для мира (здесь Христос еще не являет Себя в действии). Спасение мира начинается с момента Крещения. Господь крещается во оставление грехов, беря на Себя грехи человечества. По этой причине такие сюжеты как «искушения в пустыне» у Марка тоже не зафиксированы. Они направлены на Христа, а не лично к получателям Благой вести. 

 

Царь и Царство

Указывая на Господа как Царя Марк ссылается на пророчество: «всякий дол да наполнится, и всякий холм да понизится, кривизны да сделаются гладкими, и узрит всяка плоть спасение Божие» (Мк. 1:3). Этот стих передает образ обычной подготовки дороги для проезда римского императора. Христос приходит в мир как Царь. Пилат посылает Его на смерть как Царя Иудейского (15:2 и слл.). Воины, издеваясь над Ним, облекают Его в шутовской наряд, который есть наряд Царя, они кланяются Ему, как Царю (стт. 16-19). Еп. Кассиан (Безобразов) пишет о том, что «в Евангелии от Марка звучит ритм победы. «Пришёл, увидел, победил» – этот девиз римского императора Юлия Цезаря обрёл в сердцах римских христиан высокое переосмысление. Пришел Царь – и никто не должен удивляться исключительности совершаемых Им чудес. Пришел Царь – и даже в том пренебрежении, с которым к Нему отнесся мир, сияет Его Царское достоинство. Страсти Христа – это вовсе не фиаско незадачливого самозванца. Страсти Христа – это Его победа».

Как и в других синоптических Евангелиях, Иисус по Марку провозглашает, что Царство уже «приблизилось» (Мк. 1:15). Но в то же время Царство словно все еще благовествуется, оно только в будущем «придет в силе» (Мк. 9:1). На последней вечере Иисус говорит, что будет пить новое вино «в Царствии Божием», как о будущем событии (Мк. 14:25). Это напряженное соотношение между «уже» и «еще не» развивается в притчах в Мк. 4, а наиболее отчетливо — в истории о большом дереве, вырастающем из горчичного зернышка (Мк. 4:30-32), и в словах о таинственном росте («само собою») зерна в Мк. 4:26-29.

Царство Божие на земле начинает прорастать как бы «тайно», незаметно для непосвященых. «Тайны Царства Божия» доступны только ученикам, а не «внешним» (Мк. 4:11). Слово «внешние» используется в Мк. 3:31-32 для обозначения тех, кто не входит в круг учеников Спасителя (см. Мк. 3:34). Царство присутствует инкогнито, общество в целом его не признает. Но еще при жизни некоторых из слушателей Господа наступит время, когда оно придет в «силу» (Мк. 9:1).

 

Ученики Христовы

Евангелие от Марка — это история не только Иисуса, но и Его учеников.

Если мессианство Иисуса предполагало унижения и страдания, а не триумф и популярность среди людей, то и последователям Мессии не следовало ожидать лучшего к себе отношения (Мк. 8:34-38; 13:9-13 и т. д.).

Тема «страданий за дело Иисуса» показывает, что Марк писал уже для церкви, подвергшейся гонениям за веру, членам которой трудно было увязать это со своим статусом последователей Сына Божия. Несмотря на свою приближенность к Сыну Божию, ученики вслед за Учителем должны были понести свой крест страданий и гонений.

Апостолы усваивали подобные уроки с трудом. Об этом говорят многократные намеки в Евангелии от Марка: они «не вразумились [чудом] над хлебами» (Мк. 6:52), «неужели и вы так непонятливы?» (7:18), «как же не разумеете?» (8:21), «Петр, отозвав Его, начал прекословить Ему» (8:32) и т.д. (Мк. 9:10,32,33-37; 10:13,35-45 и проч.). Марк описывает неразумие учеников (в особенности Петра) без малейшей доли лести. Это постоянное «недопонимание» Матфей и Лука в своих Евангелиях несколько смягчают или даже опускают. «Невосприимчивость» апостолов, по Марку, была поводом для Спасителя откорректировать их ошибочные воззрения.

По мнению некоторых исследователей, Марк словно сознательно делает апостолов «оппозицией» Иисуса. Они — сторонники ложной христологии (видя в Нем «богочеловека»), которую Марк опровергает своим Евангелием. Весь драматический сюжет повествования в таком случае основан на конфликте между христологией, защищаемой Марком (представленной самим Иисусом), и христологией оппонентов Марка (представленной апостолами)[168].

Не многие разделяют такое представление о литературном замысле Марка, но эта идея заостряет внимание на том, что Иисус очень хочет, чтобы другие «были с Ним» (Мк. 3:14), но по существу Он оказывается одиноким, поскольку выполняет миссию недоступную для понимания учеников. Иисус намеренно направляется к Иерусалиму, в то время как ученики «ужасаются» и «в страхе» пребывает окружающая толпа (Мк. 10:32). Поэтому Иисусу, как это подчеркивает Марк, нужно перебороть в Своих учениках и в широком сообществе верующих нежелание взглянуть на миссию Господа с божественной точки зрения. Воспитание учеников должно подвести их к отказу от эгоцентрических ценностей человеческого общества ради божественного промысла, в котором «будут первые последними, и последние первыми» (Мк. 10:31).

Помимо темы невосприимчивости апостолов к словам Иисуса, мы обнаруживаем у Марка важный акцент на привилегированности учеников и об их отделении из среды «внешних» (Мк. 4:11).

Притчи Иисуса в Мк. 4:10-12,33-34 уравновешивают тему апостольского неведения. Хоть сами ученики и не смогли понять некоторых притч (а, следовательно, и природу миссии Иисуса), им и только им Он дал объяснения, которые «внешним» не были даны. Марк часто упоминает о подобных «частных уроках» «в доме» (Мк. 7:17; 9:28,33; 10:10), что, возможно, символически указывало на особое и скрытое обучение, которого удостоились только апостолы. В результате только они узнали «тайны Царствия Божия» (Мк. 4:11). Чем труднее им было понять Иисуса, тем больше внимания Он наставлял их персонально, «в узком круге», потому что от того, как они все поймут, зависит их апостольская миссия среди людей.

Итак, чтобы стать учеником Христа по Марку, необходимо решительно и бесповоротно отречься от себя. Тот, кто решится на это, войдет в число приближенных учеников (Мк. 10:29-31). И то, что непонятно для них с первого раза, восполняется с помощью дополнительного откровения «только для своих».

 

Спасение через веру

В учении о спасенииапостол Марк делает ударение на вере. Марк, описывая многочисленные чудеса Иисуса, подводит читателей к необходимости веры в Него как в Сына Божия. Вера – это сила, которая помогает ученикам приобщиться к тайне Боговоплощения.

Только у Марка благовестие Христово начинается с призыва к вере: «покайтесь и веруйте в Евангелие» (1:15). В рассказе о бесноватом отроке под горою Преображения ни у Матфея, ни у Луки так не подчеркнуто значение веры, как у Марка: «верую, Господи! помоги моему неверию» (9:23-24). В эпилоге Евангелия вера понимается, как условие спасения: «Кто будет веровать и креститься, спасен будет; а кто не будет веровать, осужден будет» (16:16).

Ценность веры становится очевидной на фоне неверия. В стт. 16:9-14 отмечается неверие учеников, которым они встречали весть о Воскресении: «они, услышав, что Он жив… не поверили».

Ударение на вере могло быть привнесено в Иерусалимское предание самим ап. Петром. Оно наблюдается в его проповеди в Иерусалимской церкви после исцеления хромого (Деян. 3:16, ср. 15:9) и в его посланиях (ср. 1Петр. 1:5, 7-9, 21 и др., 2 Петр. 1: 5).

Евангелие от Луки

Авторство

 

По преданию церковных авторов II века третье Евангелие было составлено Лукою, спутником и сотрудником ап. Павла, врачом по профессии. Он нем св. Ириней Лионский писал так: «Лука, спутник Павла, изложил преподанное апостолом Евангелие в отдельной книге»[169].

Свт. Григорий Богослов, Симеон Метафраст и Никифор Каллист усматривали в Луке одного из Еммауских спутников, поскольку только Лука приводит пространную беседу о пути двух людей в Эммаус и только одного называет по имени.

Начиная с Троады следуя книге Деяний Лука стал спутником и помощником апостола Павла во время его второго миссионерского путешествия (Деян. 16 гл. и сл.). Затем он был с Павлом в Македонии, во время третьего путешествия - в Троаде, Милете и других городах (Деян. 24:23; Кол. 4:14; Флм. 1:24). Он сопровождал Павла в Рим (Деян. 27:1-28; ср. 2 Тим. 4:10). Затем сведения о нем прекращаются и только сравнительно позднее предание (Григорий Богослов) сообщает о его мученической кончине.

В древности некоторые церковные писатели предполагали, что Лука состоял в лике “Семидесяти апостолов” (Ориген). Но эти Семьдесят не допускают отожествления с теми, о которых идет речь в Лк. 10 гл. В список “Семидесяти Апостолов” вошли все члены Церкви, упоминаемые по именам в Новом Завете, в том числе и обращенные Павлом Филимон (ср. Филм. 19), Онисим (ср. Филм. 10) и другие.

Блаж. Иероним допускал, что Лука был прозелитом, но об этом у ап. Павла нигде не сказано. Более того, сам Лука как бы противопоставляет себя Тимофею, который Павлом был обрезан (Деян. 16:3). И сам апостол Павел отличает Луку от обрезанных (Кол. 4:11-14). Следовательно, Лука не был иудеем[170].

Лука, как полагает Н.Глубоковский, к обрезанным не принадлежал, и поэтому не был в числе Христовых Семидесяти учеников (Лк. 10 гл.), т.к. мы не знаем среди учеников Христовых, исполнявших Его ответственные поручения, людей не Моисеева закона. Итак, по мысли профессора Глубоковского, Лука не был непосредственным учеником Христовым[171]. В прологе Евангелия (Лк. 1:1-4) Лука противопоставляет себя служащим делу благовестия (“слову”) с самого начала. Остается загадкой: был ли Лука среди эллинов, пришедших на праздник Пасхи и пожелавших видеть Господа (Ин.12:20)?

В пасланиях ап. Павла Лука назван по имени в Флм. 23 и 2Тим. 4:10. В Кол. 4:14 Павел его именует врачом возлюбленным. Вероятно, что как личный возлюбленный врач Лука сопровождал ап. Павла в миссионерских путешествиях. Имеющий «жало во плоти» Павел был человек болезненный и во врачебной помощи мог нуждаться постоянно. Как врач, Лука пользовался медицинскими терминами. Так в Лк. 18:25 для обозначения иглы в притче об «игольном ушке» употреблен термин trh,matoj belo,nhj, которым обычно обозначалась хирургическая игла (для сравнения: Матфей и Марк используют понятие ραφίς - «швейная игла» в Мк. 10:25 и Мф 19:24). В греческом подлиннике болезнь, которою страдал отец Публия на Мальте (ср. Деян. 28:8), определяется Лукой точно как «дизентерия» (dusenteri,a, русский перевод – «боль в животе»).

Итак, по своему происхождению Лука, был, вероятно, язычником. Вполне возможно, что родом он был из Антиохии[172], в которой слышал проповедь апостолов Петра и Павла и затем присоединился к Павлу в Троаде.

 

Адресаты

 

Евангелие посвящено некому «державному Феофилу», который, как предполагал Глубоковский, также происходил из Антиохии[173]. Термин «достопочтенный» синодального текста (греч.: kra,tistoj, «властный») не является титулом или званием римского сановника. Есть мнения, что Феофил был из всаднического сословия, занимал высокий государственный пост (императорского наместника) и стал христианином подобно Кипрскому Сергию Павлу. Некоторые даже усматривали в Феофиле фискального чиновника в области Ирода Агриппы II. Профессор Глубоковский замечал, что из этого некоторые даже провозглашали Луку вольноотпущенником Феофила[174].

Рассматривая многочисленные теории, можно сделать вывод о том, что Феофил был языческого происхождения (Лука постоянно поясняет ему иудейские обычаи), будучи богатым христианином он патронировал распространению писаний Луки, предоставляя свой дом для собраний христиан[175]. Из того обстоятельства, что в книге Деяний, написанной для того же Феофила, Лука не делает разъяснения упоминаемых в истории путешествия апостола Павла в Рим местностей (Деян. 28:12—13, 15), можно заключать, что Феофил был хорошо знаком с теми местами и, вероятно, сам неоднократно ездил в Рим.

Нет сомнения, что Лука писал Евангелие не для одного Феофила, а для всех христиан, которым было важно ознакомиться с историей жизни Христа. Своим посвящением «державному Феофилу» евангелист Лука вверял ему сохранность и тиражирование своих рукописей (как Иосиф Флавий препоручал Епафродиту свою автобиографию), которые должны были циркулировать в основанных ап.Павлом церквях и через них весь мир расположить к принятию Благой вести. 

Евангелист Лука нигде не выставляет на первый план Иисуса Христа как ожидавшегося евреями Мессию и не стремится к тому, чтобы указывать в деятельности и учении Спасителя исполнение мессианских пророчеств. Из этого можно сделать вывод, что получатели текста - христиане из язычников. Это видно и из понятных для язычников «указателей» в тексте.

Датировку выхода Иисуса на общественное служение Лука относит к римскому императору и римскому наместнику, Лука редко ссылается на исполнение ветхозаветных пророчеств, вместо еврейских слов Лука обычно употребляет их греческие переводы. Симон Кананит становится у него Симоном Зилотом (ср. Мф. 10:4 и Лук. 5:15). Голгофу он называет не еврейским словом, а греческим - Краниева гора (значение этих слов одно и то же - Лобное место). Он никогда не употребляет по отношению к Иисусу еврейское обращение - Равви, а греческое термин, означающий - Наставник. В третьем Евангелии есть многократные указания на то, что Христос является Искупителем всего человеческого рода и что Благая весть предназначена для всех народов. Эта мысль высказана устами праведного старца Симеона (Лк. 2:31 и сл.). Когда Лука приводит родословную Иисуса, он прослеживает ее не до Авраама - основателя народа Израиля, как это делает Матфей, а до Адама - праотца человечества (ср. Мф. 1:2 и Лк. 3:38).

Следовательно, Христос по Луке принадлежит не одному иудейскому народу, а всему человечеству. Описывая проповедь Господа в Галилее, Лука ставит на первом плане отвержение Христа Его согражданами — жителями Назарета. По ап. Луке уже древние иудейские пророки оказывали расположение язычникам (Илия и Елисей — Лк. 4:25-27). В Нагорной проповеди евангелист Лука не приводит полемики вокруг закона Моисея (Лк. 6:20-49) и фарисейской праведности. А в наставлении апостолам опускает запрещение апостолам проповедовать язычникам и самарянам (Лк. 9:1-6). Наоборот, только он один рассказывает о благодарном самарянине, о милосердном самарянине, о неодобрении Христом неумеренного раздражения учеников против не принявших Христа самарян.

Сюда же можно отнести разные слова Христа, в которых есть сходство с учением о праведности от веры, какое апостол Павел провозвещал в своих Посланиях к язычникам. Влияние апостола Павла и его идей о всеобщности спасения, возможно, и оказали влияние на выбор материала для составления Лукой его Евангелия.

 

Время и место составления

 

Никифор Каллист отмечал, что Еван­гелие от Луки написано после ап. Матфея, Лука писал по повелению апостолов Петра и Павла[176]. По мысли священномученика Иринея Евангелие от Луки написано после смерти апостолов Петра и Павла[177]. Итак, возможно, третье Евангелие возникло еще при жизни свв. Первоверховных апостолов, но незадолго до из смерти (64-67 гг.), или – уже после их смерти. При второй гипотезе Лука завершил свой труд уже после разрушения Иерусалиского храма (с 70 по 80 г.)[178], когда налицо было разделение между иудеями и христианами[179]. Эта гипотеза основывается на 21-й главе Евангелия от Луки, где разрушение Иерусалима предполагается будто бы как уже совершившийся факт. В любом случае Евангелие от Луки записано ранее Евангелия от Иоанна.

Третье Евангелие невозможно достоверно привязать к географической точке мира и установить более или менее безошибочно время составления. Где было оно написано — об этом ничего не известно. Согласно одним гипотезам, местом написания была Ахайя, по другим — Александрия или Кесария. Некоторые указывают на Коринф, иные — на Рим, но все это — не более чем догадки.

Стилистика языка

 

Язык Евангелия от Луки грамматически более других Евангелий соответствует нормам классическо­го греческого языка. Писавший его явно полу­чил хорошее образование, что он продемонстрировал в прологе (Лк. 1:1-4).

С другой стороны, это единственное Евангелие, где встречается созна­тельное употребление совершенно разных стилей как часть замысла писателя. В тексте Евангелия множество семитизмов, особенно при цитировании Ветхого Завета. В 1-й и 2-й главах Лука дает единственные в Новом Завете образцы поэтичес­кого текста, вполне совпадающие по стилю с поэтическими книгами Ветхого Завета в греческом переводе Септуагинты (благодарственные гимны Захарии и Девы Марии, Лк. 1:42-55 и др.).

В стилистическом отношенииЕвангелие от Луки обладает подчёркнутым историзмом. При этом он выполнил два важнейших требования древних людей к историку: он выполнил своё изложение со скрупулёзной точностью и одновременно с исключительным художественным вкусом.

Лука единственный, кто употребляет не жаргонное выражение «Галилейскоеморе», а строго географическое обозначение «Геннисаретское озеро». Он точно указывает названия городов. Лука не довольствуется фрагментарной родословной Спасителя, – он возводит Его родословие вплоть до сотворения Адама Богом. Хронологической точности служат и те исторические координаты, которыми, в духе древних пророков, вводится повествование о служении Предтечи («В пятнадцатый же год правления Тиверия кесаря, когда Понтий Пилат начальствовал в Иудее … был глагол Божий к Иоанну …», Лк.3:1-2), и которые косвенно относятся и к общественному служению Христову.

Лука передает описания некоторых событий, которые отсутствуют у других евангелистов. Только у Луки упоминаются такие чудеса, как невидимое удаление Спасителя от врагов (4:30), воскрешение сына Наинской вдовы (7:11), исцеление согбенной женщины (13:11), больного водянкой (14:1), десяти прокажённых (17:1) и Малха, раба первосвященника (22:50).

Как художник, Лука тщательно избегает всего, что может произвести впечатление повторения: повествует только об одном насыщении толп народа и об одном только помазании ног Иисуса, избегает даже отдаленного дублирования друг друга притчами и историческими эпизодами. Он приводит притчи о званом ужине (Лк 14:15-24) и о минах (Лк 19:11-27), опуская близкие к ним притчи о брачном пире царского сына и о талантах.

Из всех литературных жан­ров Лука предпочитает притчи, ко­торые занимают значительное место в Евангелии. Они выглядят вполне самостоятельными, законченными и очень изящными миниатюрами, где значима каждая мелкая деталь. Важ­нейшие притчи — о блудном сыне (Лк. 15:11-32), о мытаре и фарисее (Лк 18. 9-14), о милосердном самарянине (Лк. 10:25-37) — встречают­ся только в этом Евангелии.

Содержание и композиция текста

В основание своего исторического исследования ап. Лукой было положено тщательное исследование источников (Лк. 1:1-4). Среди них, вероятно, были первые два Евангелия, или, по крайней мере объем текста равный Евангелию от Марка, и те источники которые до наших дней не дошли.

В выражении «как уже многие начали составлять повествования о совершенно известных между нами событиях» (Лк. 1:1) содержится негативная коннотация. Слова «начали составлять» (ἐπιχειρέω) буквально с греческого могут означать – «дерзнули», «покусились» составлять описание известных между всеми событий (ср. Деян. 9:29). Следовательно, Лука был недоволен качеством других текстов об Иисусе Христе потому и стремился дать подробное и правильное изложение событий евангельской истории для державного Феофила.

Только в Евангелии от Луки приводятся сведения о родителях Иоанна Крестителя, о событиях, связанных с его рождением, и о посещении Девой Марией Елисаветы, матери Иоанна. Исключительно здесь говорится о поклонении пастухов родившемуся Младенцу, о Сретении и о посещении 12-летним Иисусом Иерусалимского Храма. Также тексту этого Евангелия мы обязаны знакомством со знаменитым благодарственным гимном Богородицы Магнификат (Величит душа Моя Господа…), песней Симеона Богоприимца и с ангельской песней «Слава в вышних Богу, и на земле мир, в человеках благоволение», вошедшей в состав древнейшего богослужебного песнопения — Великого славословия.

Подобно Матфею и Марку, евангелист Лука делит все содержание своего текста на несколько смысловых частей. Первая - описывает деятельность Христа в Галилее (Лк.4:1-9:50), вторая содержит в себе речи и чудеса Христа во время Его продолжительного путешествия в Иерусалим (Лк. 9-19:27), и третья - историю завершения мессианского служения Христа в Иерусалиме (Лк. 19:28-24:53).

В первой и третьей части евангелист Лука достаточно близко следует последовательности событий ап. Марка. Но при этом Лука опускает толки фарисеев о власти Христа над нечистыми духами (Мк.3:20-30), сообщение о взятии под стражу и убиении Иоанна Крестителя (Мк. 4:17-29), а также то, что приведено у Марка из истории деятельности Христа в Северной Галилее и Перее (Мк. 6-8 и сл.). Вместо рассказа о непринятии Христа в Назарете (Мк. 6:1-6; ср. Мф. 13:54-58) Лука описывает первое посещение Христом Его отеческого города (Лк. 4:16-30). После призвания 12 апостолов Лука помещает в своем Евангелии не имеющиеся у Марка разделы: Нагорную проповедь (Лк. 6:20-49), рассказ о чуде воскрешения сына Наинской вдовы (Лк.7:11-17), вопрос Крестителя Господу о Его мессианстве (Лк. 7:18-35). Затем Лука приводит историю помазания Христа на обеде в доме фарисея Симона (Лк. 7:36-50) и имена служивших Христу своим имением галилейских женщин (Лк. 8:1-3).

Большинство разделов второй части связаны между собой не точными хронологическими указаниями, а простыми переходными формулами: «случилось» (Лк. 11:1, 14:1), «было же» (Лк. 10:38, 11:27), «и вот» (Лк. 10:25), «сказал же» (Лк. 12:54) и др., или простыми связками: «а, же» (δέ — Лк.11:29, 12:10). Эти переходы сделаны, очевидно, не для того, чтобы определить время событий, а только их обстановку. Нельзя также не указать на то, что евангелист описывает события, происходившие то в Самарии (Лк. 9:52), то в Вифании, неподалеку от Иерусалима (Лк. 10:38), то опять где-то вдали от Иерусалима (Лк. 13:31), в Галилее.

В третьем разделе (Лк. 19-24:53) евангелист Лука иногда отступает от хронологического порядка событий в интересах своей группировки фактов (например, отречение Петра он ставит ранее суда над Христом у первосвященника). Здесь евангелист Лука опять держится Евангелия Марка как источника своих повествований, пополняя его рассказ сведениями из других источников[180].

Последнему пути Христову из Галилеи в Иерусалим апостол Лука уделяет самое значительное внимание. Этому пути посвящена почти треть всего содержания Евангелия (Лк. 9:51-19:28).

Нередко Лука отступает от исторической хронологии событий, меняя их местами ради убедительности изложения. Так, призвание первых учеников (5:1-11) Лука располагает после первых чудес (4:31-44), чтобы объяснить читателям готовность следовать за Христом - впечатлением от чудес. Проповедь Господа в Назаретской синагоге хотя хронологически была сказана не в начале служения Господа, Лука переставил ее в самое начало текста, т.к. она обладает программным значением и описывает суть служения Мессии (Лк.4:16-30)[181].

Хотя Лука пишет как историк, но историчность не являлась для Луки самоцелью. Детальное рассмотрение выявляет много такого, что не свойственно серьёзному историку. Так, Лука не даёт промежуточных вех в своём изложении. Поэтому, в частности, не удаётся на основании его Евангелия указать срок общественного служения Христа: один год или три.

Евангельская история в изложении Луки начинается и заканчивается вне времени. В начале повествования Архангел Гавриил возвещает Захарии о рождестве Иоанна (Лк 1:8-22), и – Деве Марии о Рождестве Христовом (Лк. 1:25-28). Благодаря этим вступлениям, перед описанием жизни Иисуса Христа, исторические события показываются как проекция во времени вневременного плана Божия. Начинаясь вне времени, история по ап. Луке и заканчивается вне времени, в вечности. Последняя глава Евангелия повествует о Вознесении Господнем. По другим Евангелиям, Вознесение было сорок дней спустя. Однако это не прописано у Луки, и у невнимательного читателя создается впечатление, будто Вознесение по Луке было сразу после Воскресения Христова или на вторые сутки. Образ Вознесения уводит читателя снова во вневременную перспективу. Это - словно явление иного бытия, не знающего границ земного пространства и времени.

Богословие

 

Евангелие милосердия

По ап. Луке Иисус Христос явился всем людям, без исключений. Авторы других Евангелий, сообщая о проповеди Иоанна Крестителя, цитируют из пророка Исайи слова: «приготовьте путь Господу, прямыми сделайте стези Богу нашему». Но лишь Лука доводит цитату до ее триумфального конца: «И узрит всякая плоть спасение Божие» (Ис. 40:3-5; ср. Мф. 3:3; Мк. 1:3; Ин. 1:23 и Лк. 3:4,6).

Лука уделяет большое внимание бедным. Кажется даже, что Лука приписывает Богу нечто вроде «лицеприятия наоборот», как будто Благая весть прежде всего предназначена нищим, презираемым и несчастным. Еще до выхода на общественное служение в Назарете зачитываются слова пророка Исайи о миссия Иисуса как миссии освобождения «пленным» и «благовестия нищим» (Ис. 61). В молитве Девы Марии, речь идет об изменении мирской системы ценностей: все роды ублажают смирение Рабы, Сильный «рассеял надменных,… низложил сильных,… вознес смиренных,… алчущих исполнил благ, и богатящихся отпустил ни с чем» (Лк. 1:46-55). Поэтому совершенно естественно, что у колыбели Младенца Иисуса оказываются бедные пастухи, а не знатные люди (Лк. 2:8 и далее). Когда Дева Мария приносила в жертву за свое очищение двух голубей - это была жертва бедных (Лк. 2:24; см. Лев. 12:8). В отличии от «духовного» характера заповедей блаженства у Матфея, Нагорная проповедь в изложении Луки начинается с благословения «нищих и алчущих» и проклятием в адрес «богатых и пресыщенных» (Лк. 6:20-26; ср. Мф. 5:3-10). Три отрывка, содержащих учение о богатстве и имуществе, в Лк. 12:13-34; 14:7-33; 16:1-31, добавляют ноту категорического осуждения черствого материализма и призыв к безоглядной щедрости, основанной на свободе от забот о мирском богатстве. Лишь Лука приводит притчу о богаче и нищем Лазаре (16:19-31). Вершиной ответа Иоанну Крестителю являются слова - «нищие благовествуют» (Лк. 7:29). Лука с очевидным одобрением описывает радикальную тенденцию делиться имуществом, свойственную раннехристианским общинам в Иерусалиме (Деян. 2:44 и сл.; Деян. 4:32-5:11).

Более других Лука изображает Христа другом мытарей и грешников. Лишь он рассказывает о женщине, которая помазала миром ноги Его, обливала их слезами и вытирала их своими волосами в доме Симона фарисея (7:36-50); о Закхее начальнике мытарей (19:1-10); о кающемся разбойнике (23:43). Притчи о заблудшей овце, о потерянной драхме, о блудном сыне передают радость ангелов и даже самого Бога об одном грешнике, который кается (Лк. 15 гл.). Эти примеры говорят о том, что Господь пришел «взыскать и спасти погибшее» (Лк. 19:10).

Женщина занимала в Палестине второстепенное положение. Утром иудей благодарил Бога за то, что Он не сотворил его «язычником, рабом или женщиной». Лука, напротив, часто упоминает о женщинах в положительном ключе: о матери Предтечи, об Анне-Пророчице, о Наинской вдове, о скорченной женщине в синагоге, о Марфе и сестре ее Марии, о женщинах, оплакивавших Спасителя на Крестном пути, о Марии Магдалине и о прочих женах, которые сопровождали Господа. Чаще, чем другие Евангелисты, Лука пишет о Пресвятой Богородице. Только у Луки повествуется о Благовещении, о посещении Марией Елизаветы и проч.

Царствие Божие не закрыто для самарян (Лк. 9:51-56). Милосердие к ближнему по притче проявил один самарянин (10:30-36). Самарянином был прокаженный, возвратившийся возблагодарить Бога за исцеление (Лк. 17:11-19). Иоанн приводит поговорку о том, что иудеи не общаются с самарянами (Ин. 4:9). Лука же никому не преграждает доступ к Богу.

Лука показывает, что Иисус с одобрением говорит о язычниках, которых ортодоксальные иудеи сочли бы нечистыми. По Луке Иисус приводит в пример вдову из Сарепты Сидонской и Неемана Сириянина (4:25-27). Иисус за великую веру восхваляет римского сотника (7:9). Лука акцентирует внимание на словах Спасителя: «И придут от востока и запада, и севера и юга, и возлягут в Царствии Божием» (13:29).

Принимая в соображение, что социальный вопрос в Римской империи отличался значительной остротой, особое внимание Луки к социальной неправде, как источнику страдания, должно было встретить отклик со стороны читателей из обездоленных слоев населения. Выражение Матфея «будьте совершенны (te,leioi), как совершен (te,leioj) Отец ваш Небесный» (Мф. 5:48) приобретает у Луки социальный оттенок: «будьте мил

Предыдущая13141516171819202122232425262728Следующая

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: