Решение синоптической проблемы в I-V веках

 

Первым и наиболее важным свидетельством происхождения Евангелий является пролог в Евангелии от Луки (Лк.1:1-4): «Как уже многие начали (evpecei,rhsan) составлять повествования о совершенно известных между нами событиях». Судя по тому, что евангелист использовал глагол evpiceire, w (предпринимать, пытаться, покушаться, схватывать) для обозначения выражения «начали составлять», обладающий негативными коннотациями, возможно, он имел в виду не ка­нонические Евангелия, а некие апо­крифические тексты.

В 1-й пол. II в. сщмч. Папий Иерапольский (ок. 70-165 г.)[97] записал известные ему данные о происхождении Евангелий[98]. Поскольку Иераполь был тесно связан с Эфесом, Папий, вероятно, должен был прежде всего читать Евангелие от Иоанна. Однако его он нигде прямо не упоминает. В сохра­нившихся у Евсевия Кесарийского фрагментах речь идет о Евангелии от Марка (достаточно подробно) и Евангелии от Матфея (на 2-м месте и кратко). Сведения о них сообщил Папию некий Ефесский «пресвитер Иоанн». Согласно этому «пресвитеру», Марк, бывший переводчиком ап. Петра, написал с его слов Евангелие, стремясь зафиксировать все, что го­ворил ап. Петр, и не исказить его слов, но при этом не располагал «из­речения Господни» по порядку: «Марк был переводчиком Петра; он точно записал все, что запомнил из сказанного и содеянного Господом, но не по порядку, ибо сам не слышал Господа и не ходил с Ним. Позднее он сопровождал Петра, который учил, как того требовали обстоятельства, и не собирался слова Христа распологать в порядке. Марк ничуть не погрешил, записывая все так, как он запомнил; заботился он только о том, чтобы ничего не пропустить и не передать неверно»[99].

О Евангелии от Матфея Па­пий говорит, что Матфей «составил изречения (λόγια ) на еврейском языке, и каждый переводил их, как мог»[100]. Начиная с XIX в. было распространено мне­ние, что под «изречениями Господними» (τα κυριακá λόγια) Папий имел в виду некую изначальную форму пе­редачи учения Иисуса Христа — уст­ные или письменные собрания Его слов, изречений, притчей. Возмож­но, подобное собрание легло в осно­ву апокрифического «Евангелия Фо­мы». О смысле этой фразы исследователи спорят до сих пор: имел ли в виду Папий, что существовало Евангелие от Матфея на еврейском или арамейском языке (или по крайней мере собрание изречений Иисуса Христа), которое потом переводилось на разные языки? Или, поскольку следов Евангелия от Матфея на еврейском не сохранилось[101], Папий отмечал лишь обилие еврейских слов и внимание к закону Моисея в этом Евангелии? А может быть Матфей изначально писал по-гречески, создавая еврейский литературный облик своего текста?[102] Ответы на эти вопросы послужили началом многочисленным гипотезам.

Некоторые исследователи, начиная с ХIX в. стали усматривать в «изречениях Господних» недошедший до нас сборник высказываний Иисуса Христа. Н. Глубоковский понимал под этими изречениями Господними не просто наличие письменного сборника изречений Иисуса, но – целове письменное Евангелие. Подтверждением этому может быть упобребление термина «τα κυριακa λόγια» в апостольских писаниях: «Ибо, [судя] по времени, вам надлежало быть учителями; но вас снова нужно учить первым началам слова Божия (tw / n logi, wn tou / qeou)» (Евр.5:12), «Великое преимущество во всех отношениях, а наипаче [в том], что им вверено слово Божие (ta. lo, gia tou / qeou)» (Рим.3:2). Этот же термин использует и Климент Римский: «Вы знаете, возлюбленные, и прекрасно знаете Священные Писания, и уразумели изречения Божии (ta. lo,gia tou/ qeou)» (1Посл. к Кор. 8). Так или иначе, делать вывод о жанре и характе­ре евангельского текста, известного Папию, лишь на основании одного слова не представляется возмож­ным.

В следующем поколении христиан, вероятно, из-за обилия новых ересей, проблема согласования Евангелий приобрела исключительно важное значение. Уже в творениях муч. Иустина Философа (ок. 100-165 г.) наблюдается использование гармонизованных евангельских текстов (в основу всегда кладется Евангелие от Матфея, которое дополняется Евангелиями от Марка и от Луки).

Татиан (IIв.), составивший «Диатессарон» («через четыре»), согласовал не только синоптические Евангелия, но и Евангелие от Иоанна, которое до него не цитировали ни сщмч. Поликарп, ни сщмч. Игнатий, ни автор 2-го Послания сщмч. Кли­ента Римского, ни муч. Иустин (хотя к тому времени Евангелие от Иоанна уже точно было написано, о чем свидетельствует папирус ρ⁵², найденный в Египте и датируемый нач. II в.).

Еретик Маркион (ок. 85 — 160 г.) «решил» синоптическую проблему иначе, оставив ишь одно отредактированное им Евангелие от Луки и исключив 3 других на основании этнической принадлежности евангелистов и характера их повествований. Возможно, распространение ереси Маркиона и уклонение в ересь Татиана за­ставили Церковь оберегать 4 отдель­ных текста Евангелий, отказавшись от создания гармонизованного по­вествования типа «Диатессарона», несмотря на нападки на четверичность со стороны языческих критиков хрис­тианства (Цельса, Порфирия).

У сщмч. Иринея Лионского (ок. 130-202 г.) поря­док написания Евангелий определя­ется уже однозначно: «Матфей из­дал у евреев на их собственном язы­ке писание Евангелия, в то время как Петр и Павел в Риме благовествовали и основали Церковь. После их отшествия Марк, ученик и пере­водчик Петра, предал нам письмен­но то, что было проповедано Петром. И Лука, спутник Павла, изложил в книге проповеданное им Евангелие. Потом Иоанн, ученик Господа, воз­лежавший на Его груди, также издал Евангелие во время пребывания сво­его в Ефесе Азийском»[103]. Очевидно, сщмч. Ириней стре­мился доказать аутентичность кано­нических Евангелий на основании их апостольского авторитета: прямого - от Матфея и от Иоанна, или косвенного - от Марка и от Луки. По Иринею писания еретиков не имеют силы, поскольку они – не апостольского происхождения. Примечательно, что священномученик перечисляет Евангелия в той последовательности, в какой они расположены в каноне (Мф., Мк., Лк., Ин.).

О написании Евангелий Матфеем, Марком, Лукой и Иоанном как о не­сомненном факте говорит и Тертуллиан (ок. 155–220 г.)[104]. О Евангелии от Марка, он в частности, замечает: Евангелие, «которое составил Марк, можно приписать Петру, которому Марк служил переводчиком… Ибо следует считать принадлежащему учителю то, что написано учениками»[105]. Расхождениям евангелис­тов в деталях он противопоставляет их согласие в основах веры.

Климент Александрийский (ок. 150-220 г.), по сви­детельству Евсевия, опираясь на сло­ва «древних пресвитеров о порядке Евангелий», утверждал, что «первы­ми написаны Евангелия, где есть родословные»[106]. Евангелие от Марка, следовательно, появилось третьим. Климент также пишет: «Петр, будучи в Риме и проповедуя Хрис­тово учение, излагал, исполнившись Духа, то, что содержится в Еван­гелии. Слушавшие — а их было мно­го — убедили Марка, как давнего Петрова спутника, помнившего все, что тот говорил, записать его слова. Марк так и сделал, и вручил это Евангелие просившим. Петр, узнав об этом, не запретил Марку, но и не поощрил его»[107]. Патриарх Фотий, последний, кто читал исходное сочи­нение Климента (до наших дней сохранилось только цитаты), отмечал, что оно наполнено баснями и заблуждения­ми[108]. Од­нако подобный рассказ о происхож­дении Евангелия от Марка приво­дится и в сохранившихся на латинском языке катенах под именем Климен­та в толковании на 1Пет. 5:13[109]. Кроме того, отрицание сочинений Климента Александрийского, которые были наполнены данными из языческой литературы и апокрифов, еще не означает что приведенные цитаты также апокрифичны. Евсевий приводит еще один рассказ Климента, о составлении Евангелия от Иоанна: «Иоанн, последний, видя, что те Евангелия возвещают земные дела Христа, написал, побуждаемый уче­никами и вдохновленный Духом, Евангелие духовное»[110].

Особая роль в истории решения синоптической проблемы принадле­жит Оригену (ок. 185–254 г.). Как передает Евсевий, в толковании на Евангелие от Матфея Ориген писал: «Вот что из предания узнал я о четырех Евангелиях, единственных бесспорных для всей Церкви Божией, находящейся под небом: первое написано Матфеем, бывшим мытарем, а потом апостолом Христовым, предназначено для христиан из евреев и написано по-еврейски; второе, от Марка, написано по наставлениям Петра, назвавшего Марка в Соборном Послании сыном: «Приветствует вас избранная Церковь в Вавилоне и Марк, сын мой». Третье Евангелие — от Луки, которое одобряет Павел, написано для христиан из язычников. Последнее Евангелие — от Иоанна»[111]. Хотя у него приводит­ся та же схема, что и у сщмч. Ири­нея, историческая по­следовательность написания Еван­гелий в экзегезе Оригена не имеет значения, поскольку все четыре Евангелия написаны одним Духом Божиим через четырех находящих­ся в разных местах людей. Кажущиеся противоречия между Синоптическими Евангелиями по Оригену являются лишь указаниями на необходимость применения аллегори­ческого метода интерпретации[112]. При этом Ориген отмечал существующие варианты разночтений для каждого Евангелия и использовал рукописную тра­дицию при решении синоптической проблемы. Например, он объявляет стих Матфея «люби ближнего твоего, как самого себя» (Мф 19:19) интерполяцией на том основании, что этой заповеди нет в параллельных местах Евангелий от Марка и от Луки (см.: Мк. 10:19; Лк. 18:20)[113].

В антимаркионитских прологах (II-IV вв.), которые сохранились частично на латинском, частично на греческом языках, подтверждается, что Матфей напи­сал Евангелие первым в Иудее, а Марк был переводчиком ап. Петра и написал в Италии «краткое» Евангелие, которое было одобрено Петром для чтения в Церкви. Лука же, спутник ап. Павла, писал после Матфея и Марка в Ахайе со слов других апостолов, поскольку сам Господа не видел. Ап. Иоанн, один из 12 апостолов, соста­вил Евангелие последним в Малой Азии по просьбе пресвитеров, после того как написал Откровение. При этом отмечается, что Иоанн диктовал, а записывал Папий Иерапольский.

Собранные Евсевием Кесарийским (ок. 263-340 г.) материалы о происхождении Еван­гелий необычайно ценны. От Оригена он наследовал большую библиотеку, которую превратил в обширное собрание ранней церковной литературы. Сам Евсевий тщательно собирал сведения о преемстве епископов от апостолов, учении учеников апостольских, данные о «бесспорных», «оспариваемых» и «подложных» книгах Нового Завета. В своей «Церковной истории» он в хронологической последовательности разместил все свидетельства древних авторов, которые посчитал надежными. Свое мнение при этом он высказывал неявно. Между строк видно, что он отдавал предпочтение такой последовательности Евангелий: от Матфея, от Марка, от Луки, от Иоанна. Благодаря популярности его трудов, мысли Евсевия впоследствии по­лучили широкое распространение.

Блаж. Иероним Стридонский (342-420 г.) нередко почти дословно воспроизводит данные Евсевия. В частности, он повторяет информа­цию о еврейском оригинале Евангелия от Матфея, говоря, что оно было «обнародовано в Иудее на еврейском языке, впоследствии неизвестно кем было переведено на греческий»[114]. Блаж. Иероним считал, что Пантен, организовавший огласи­тельное училище в Александрии (сер. 2 века от Р.Х.), при­нес туда из Индии Евангелие от Матфея на еврейском языке, которое про­поведовал ап. Варфоломей[115]. Кроме Александрии это Евангелие хранилось, по словам Иеронима, в Кесарии Палестинской: «издание на еврейском языке сохранилось до наших дней в Кесарийской библиотеке, которую так старательно собирал Памфил»[116]. Блаж. Иероним получил его из сирийского города Берия. Главным отличием еврейского Евангелия Иероним считал цитирование книг Ветхого Завета по еврейскому подлиннику, а не по Септуагинте: «Поэтому для него [Евангелия от Матфея] существуют эти две формы: "Из Египта воззвал Я Сына Моего" и "что Он Назореем наречется"»[117]. Марк, по св. Иерониму, Господа Спасителя не видал, а был толкователем Петра, после – первым епископом Александрийской Церкви. Третьим из писателей Евангелий был Лука, ученик ап. Павла, врач, «по национальности сириец из Антиохии»[118]. Лука, по его мнению, передает «более слышанное от других, чем виденное самолично»[119]. Иоанн, сподвигнутый почти всеми азийскими епископами, после поста и откровения свыше написал возвышенно о Божестве Спасителя такое Евангелие, которое бы обличило еретиков Керинфа и Евиона, отрицавших пришествие Христа во плоти. 

Свт. Епифаний Кипрский (ок. 315 - 403) в согла­сии с другими отцами Церкви также гово­рит, что Матфей первым написал Евангелие «еврейскими буквами», а Марк (спутник ап. Петра) был вто­рым и написал Евангелие в Риме[120].

Первым святоотеческим трудом, в котором синоптическая проблема рассматривается систематически, является творение блаж. Августина Иппонского (354-430г.) «О согласии евангелистов» (ок. 400 г.).

По блаж. Августину, евангелисты писали последовательно друг за другом, сокращая или дополняя тексты предшественников «по наитию Св. Духа» или «как запомнили». Расхождения между Евангелиями не влияют на суть благовестия, поскольку «дух» Писания сохранен при небольшой разнице в «букве». Поэтому, надо всматриваться в намерения автора, а не в букву Писания: «в отношении к различным, но не противоречащим друг другу словам евангелистов, мы учимся весьма полезному и крайне необходимому правилу: в словах каждого мы должны усматривать только его намерение. Никто не должен считаться лжецом, если он другими словами выразит намерение кого-либо, не приводя его слов; пусть жалкие буквоеды не думают, что истина в каком-либо отношении связана с буквенными знаками; нужно искать только истинный дух говорящего и, конечно, не в одних только словах, но и во всех остальных душевных знаках»[121].

Базовой причиной разночтений между Евангелиями Августин считал ту, что «слово Божие, остающееся неизменным и вечным выше всякого творения, и преподается твари временными знаками и языками человеческими»[122]. Для объяснения разночтений он соединил повествования 4-х евангелистов в единую историю, в основе которой положил текст Евангелия от Матфея.

Противорения в последовательности изложения событий блаж.Августин объясняет так:

1) апостолы составляли свои Евангелия не одновременно, а друг после друга, каждый следующий знал текст предыдущего (Матфей писал первым, его труд сократил Марк, что видно из передачи текста «теми же словами», затем писал Лука, а последним — Иоанн[123]. Матфей и Иоанн следовали за Господом, слышали Его слова, видели Его дела и устами Его были посланы на благовестие. Марк и Лука - не были в числе посланных Господом на благовестие, поэтому их Евангелия находятся как бы «в объятиях» очевидцев Слова[124]);

2) евангелисты могли цитировать сочинения предшествующих апостолов и добавлять свои личные заметки «насколько каждый в отдельности получил откровение»[125]; в некоторых случаях евангелисты пропускают во избе­жание повторов то, что уже напи­сали другие;

3) изложение одного события за другим не всегда говорит о том, что такова была их истинная историчеcкая последовательность; иногда евангелиcты заимствуют порядок событий из других Евангелий, а иногда - описывают события как сами их помнили; в некоторых случаях авторы положили на бумагу далеко не все, что было в их памяти, а только то, что хотели донести до читателей;

4) если похожие события упоминаются дважды или несколько раз, то это – разные события, даже если они совершены похожим образом (Нагорная пропо­ведь и проповедь «на ровном месте»; два чуда насыщения нескольких тысяч человек; очищение храма у Синоптиков и Иоанна; два помазания - в доме Марфы и Марии и в доме Симона накануне Страстей; два обнаружения пустого гроба женами-мироносицами; ср. напр. призыв не брать в дорогу сумы: Лк.9:3 и Лк.10:4); некоторые случаи могли происходить многократно (исцеление различных слепцов в разных местах); Господь при разных обстоятельствах мог и Сам повторять одни и те же выражения (ср. Мф.16:19 и Ин.20:23);

5) если есть расхождения между евангелистами, значит надо отдать предпочтение свидетельству двух из них против третьего, если есть расхождения между Синоптиками и Иоанном, значит Иоанн скорее всего дополняет синоптиков;

6) когда исторический порядок собы­тий установить невозможно, тогда это необходимо принять как данность, все равно детали не имеют существенного значения по отношению к главному (напр., время распятия в Мк.15:25 отличается от времени распятия в Ин. 19:14).

 

Для разрешения противоречий в описании одних и тех же событий блаж. Августин предлагает такие подходы:

1) для разъяснения той или иной мысли последующие авторы прибавляли только новые слова, а не новые события; в текстах разных Евангелий нередко меняется расположение слов или одни слова произносятся вместо других, но при этом авторы используют слова равносильные по значению;

2) для разъяснения той же самой мысли последующие евангелисты немного изменяли слова откровения, чтобы Слово Божие было понятно читателям. Например, в отношении гласа с неба в момент крещения Иисуса на Иордане от Иоанна, один евангелист пишет - «в Котором Мое благоволение», другой – «в Тебе Мое благоволение». «Разве не очевидно, - делает вывод Августин, - что этими словами была сообщена одна и та же мысль?... Из сказанного ясно, что каждый из евангелистов и запомнил слова голоса небесного, и для разъяснения той же самой мысли более свободно изменил эти слова; так что нужно понимать, что здесь сказано всеми как бы так: «Я утвердил в Тебе Мое благоволение»…»[126];

3) некоторые расхождения скорее кажущиеся, чем реальные (например, расхождение в случае с ослицей и осленком в Мф. 21:2-7; Мк. 11:1-7); нет противоречий в том, что некоторые евангелисты в чудесных событиях Господа выделяют одного исцеленного, как самого главного, не упоминая о других, менее знаменитых (в случае с одним и двумя гадаринскими бесноватыми, одним и двумя иерихонскими слепцам, одном осленке или осленке с ослицей и т.п. речь идет об одном и том же событии, описанном у разных писателей с разным количеством деталей); некоторые детали могут быть прояснены автором в описании других подобных событий на страницах одного и того же Евангелия;

4) евангелисты могли использовать разные списки Ветхого Завета (Матфей писал Евангелие по-еврейски и поэтому его цитаты из Пророков могут отличаться от перевода Семидесяти);

7) хотя евангелисты писали силой Св. Духа, у каждого из них свой стиль и способ выражения мыслей;

5) за изменениями в описании событий может скрываться стремление подчеркнуть духовный смысл;

6) поскольку Господь Сам соединял буквальные и образные выражения, не указывая, как Он говорит в каждом случае, то и евангелисты могли поступать так же.

 

Трудность в изучении наследия блаж. Августина заключается в том, что он пользовался латинскими переводами Священного Писания, а не исходным греческим текстом. На протяжении труда «О согласии евангелистов» он делает постоянные отсылки на текст Евангелий, ссылаясь то на Луку, то на Иоанна. Каков был объем текста, который лежал перед его глазами – остается не известным. Как считает священик Роман Бартницкий, нововведением блаж. Августина было то, что он не последовал общепринятому преданию, что Марк записывал проповедь Петра. Августин выдвинул совершенно новую гипотезу: Марк пользовался Евангелием от Матфея как документальным источником и в последующем его редактировал. Эта гипотеза стала отправной точкой для современных теорий о взаимном использовании евангелистами более ранних Евангелий[127].

В древней Церкви Еван­гелие от Матфея было известным и почитаемым, чем благовестие Марка и Луки. Евангелие от Марка, в силу краткости краткости и простоты выражений, не так сильно привлекало к себе внимание древних толкований. Лука не входил в число двенадцати апостолов. Поэтому древних толкований на Матфея дошло до нас гораздо больше, чем на других синоптиков. Но это не означает, что синоптическая проблема уже в древности была решена. Скорее, мало кто пытался дать полноценный ответ о причинах сходств и разночтений в деталях. Для таках святых отцов как Августин был более интересен «дух Писания», его учение о Христе и нравственные выводы, чем буква текста. Поэтому при переписывании текстов порой допускались и вставки в священный текст и достаточно свободные перводы.

Предыдущая78910111213141516171819202122Следующая

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: