Рост антиколониальных настроений

Постепенно с ростом численности рабочего класса происходило и формирование его классового сознания. Среди рабочих-мигрантов, а тем более среди кадровых рабочих на промышленных предприятиях зрело недовольство как условиями труда, так и условиями его оплаты. А поскольку такие предприятия принадлежали в основном либо иностранным фирмам, либо колониальной администрации, то это недовольство перерастало в протест против системы колониальной эксплуатации, против самого колониального режима.

Оппозиция колониальному режиму зрела и среди национальной буржуазии, рост которой и сфера деятельности искусственно ограничивались административными мерами колониальной администрации.

Всеобщие антиколониальные настроения вызывал быстрый рост цен на импортные товары, вину за который возлагали на иностранные торговые фирмы.

Сложными были взаимоотношения между вождями и рядовыми общинниками. Авторитет вождей подрывался по мере того, как они все больше втягивались в предпринимательскую деятельность, злоупотребляли своим положением, присваивая или используя в корыстных целях общинные земли и общественные денежные средства, вводя дополнительные поборы и повинности. Недовольство крестьян произволом вождей росло. То же самое можно сказать о фермерах-предпринимателях: вожди стояли на страже отсталых поземельных отношений, которые тормозили деловую активность сельской буржуазии.

Во многих слоях африканского общества зрело убеждение, что вожди — опора колониальных порядков. Вместе с тем сами вожди не были удовлетворены той ролью и тем местом, которые колонизаторы отводили им в этих порядках. «В условиях английского господства, — писал Бусиа, — вождь стал подчиненной фигурой. Это резко бросается в глаза в его отношениях с уполномоченным округа, с полицией, с военными и другими чиновниками центральной администрации» [307, с. 110]. {161}

Колониальным режимом были недовольны практически все слои общества: одни — в большей степени, другие — в меньшей. Но все они ждали и хотели перемен. В первые послевоенные годы требование перемен выдвигалось под лозунгом «самоуправления». Этот лозунг еще не ставил вопроса о ликвидации колониального режима и провозглашении независимости. Под самоуправлением подразумевалась реформа колониального административного аппарата: его «африканизация» и постепенная замена колониальных чиновников представителями местного населения.

На роль таких представителей претендовали прежде всего вожди. Они стремились к тому, чтобы власть постепенно переходила в их руки и чтобы существовавшая социально-экономическая и политическая структура общества подвергалась бы минимальной перестройке. Они рассчитывали на поддержку отсталой части крестьянства. Их отношения с более передовой его частью ухудшались.

Прочность положения вождей зависела от прочности той системы отживавших свой век социальных отношений, религиозных представлений, обычаев, которую поддерживали колонизаторы. Крушение колониального режима могло поставить под угрозу и положение вождей. В этом крылась главная причина их нерешительности и непоследовательности, их склонности идти на компромисс и сделку с колонизаторами.

На роль народных представителей претендовала молодая национальная интеллигенция. Но ее позиция не была однозначной, как не был единым и ее социальный состав. Элита соперничала с вождями в борьбе за влияние и власть. Но она хотела получить эту власть при сохранении существующей структуры африканского общества. Что касается широких слоев образованных африканцев, то они требовали более глубоких преобразований. «В отличие от своего интеллектуального руководства, — отмечал Дж. Бинг, — которое хотело только замены английской страты наверху, их целью была реформа общества сверху донизу. Их заботили не вопросы высокой политики, а условия повседневной жизни на фермах какао, в деревнях и в городских рабочих районах» [293, с. 113].

Материальное положение африканских интеллигентов после войны резко ухудшилось, что было связано с усилением конкуренции со стороны неафриканцев. Возраставший приток на Золотой Берег европейских служащих и чиновников закрывал перед африканцами двери частных фирм и учреждений колониальной администрации. Безработица среди грамотной африканской молодежи принимала катастрофические размеры. «Более образованные, чем большинство вождей, и более отчаявшиеся, чем элита, они представляли агрессивную динамичную группу», — отмечает Р. Гену [348, с. 49]. Будучи выходцами из семей общинников, рабочих, мелких служащих и не видя перспектив в условиях колониального общества, эта группа {162} была настроена весьма воинственно по отношению к обладателям политических и социальных привилегий: к вождям и родовым старейшинам, к верхушке национальной буржуазии и даже интеллигенции.

Устремления интеллигенции из народа в большинстве случаев совпадали с чаяниями народных масс, в первую очередь — крестьянства и рабочих. Большинство крестьян видело в колониализме союз колониальной администрации и вождей, которые совместно и в отдельности выступали в качестве главных эксплуататоров. Но если на крестьянство эти интеллигенты смотрели как на свой резерв, то на рабочих — как на партнеров в грядущей борьбе с колонизаторами. Особое внимание уделялось небольшой, но уже имевшей опыт схваток с властями прослойке кадровых рабочих. Мощная забастовка горняков в 1946 г., забастовки железнодорожников и рабочих других отраслей в 1947 — 1948 гг. вынудили колонизаторов издать в 1948 г. ряд постановлений, заложивших основы трудового законодательства в Золотом Береге [223, с. 78]. Эти успехи убедили лидеров интеллигенции в больших потенциальных возможностях рабочих. Они учитывали также противоречия между африканскими торговцами и бизнесменами, с одной стороны, и иностранным — английским и азиатским — капиталом — с другой.

В первые послевоенные годы Золотой Берег представлял собой, образно говоря, взведенную антиколониальную пружину. Вопрос состоял в том, в какую сторону и с какой интенсивностью эта пружина начнет разжиматься, т. е. по какому пути и за кем пойдут народные массы в борьбе против колониализма.