Вторая мировая война и углубление кризиса колониального режима

Последствия второй мировой войны для Золотого Берега оказались существенными: она ускорила социально-экономические и политические процессы, протекавшие в межвоенные годы, повлекла необратимые позитивные перемены в психологии африканцев. В годы войны стал очевидным кризис английской нолитики в Золотом Береге, усилился антагонизм в отношениях е метрополией, распространились антиколониальные настроения.

С началом войны западноафриканские колонии Великобритании превратились в стратегически важные территории для обеспечения боевых действий союзных войск. Пути снабжения {148} североафриканского фронта пролегли через порты и аэродромы Золотого Берега. Такоради стал важным перевалочным пунктом для доставки на Ближний Восток военных грузов и боевых самолетов. Аэропорт в Аккре в 1941 г. был превращен в крупную военно-воздушную базу, где производились техническое обслуживание и заправка самолетов американских ВВС.

Жители Золотого Берега внесли вклад в разгром фашизма и непосредственным участием в боевых действиях. В 1940 — 1941 гг. полк Золотого Берега из состава Королевских западноафриканских пограничных сил воевал против войск фашистской Италии в Северо-Восточной Африке. По признанию английского командования, западноафриканские части сыграли важную роль в разгроме армии герцога Аосты [417, с. 42 — 43]. В июне 1941 г. добровольная вербовка солдат в Золотом Береге была заменена всеобщей воинской повинностью [28, с. 27 — 37], В вооруженные силы Британской империи было призвано 65 тыс. жителей Золотого Берега [300, с. 146]. В 1943 — 1945 гг. войска оттуда в составе двух западноафриканских дивизий сражались против японцев на юго-западе Бирмы. В труднопроходимых горных джунглях западноафриканские части оказались более боеспособными и мобильными, чем английские. Своим презрением к смерти во время атак африканцы наводили страх на противника [370, т. 2, с. 605 — 606].

Война оказала противоречивое влияние на экономику Золотого Берега, стимулировала развитие одних отраслей и привела к застою в других.

Военные нужды, утрата Англией традиционных источников сырья в Европе и Азии, нарушение морских коммуникаций определили резкое повышение роли Золотого Берега в снабжении метрополии сырьем, особенно металлическими рудами. Была начата и быстро росла добыча бокситов. Их залежи были разведаны в Западной провинции собственно колонии еще в 1921 г., но не разрабатывались, поскольку Англия удовлетворяла свои потребности в этом сырье за счет импорта из ряда европейских стран. В 1945 г. вывоз бокситов достиг 170 тыс. т [239, с. 57]. Конъюнктура военного времени обусловила и значительное (с 336 тыс. т в 1939 г. до 702 тыс. т в 1945 г.) увеличение добычи марганца [32, с. 337].

На производство какао-бобов война оказала отнюдь не стимулирующее воздействие. Их экспорт сократился в 1943 г., например, на 100 тыс. т по сравнению с 1239 г., но не в результате падения сбора, а из-за недостатка с>дов. Скапливались такие запасы, что часть урожая приходилось сжигать. По подсчетам Ж. Милбурн, за годы войны в портах Золотого Берега было сожжено от 100 тыс. до 500 тыс. т какао-бобов [32, с. 337; 402, с. 35].

Проблемы снабжения войск, затруднения с импортом продовольствия из Англии заставили власти всерьез позаботиться о самообеспечении Золотого Берега продуктами питания. Было {149} увеличено производство овощей, мяса, скота и птицы, построена фабрика по производству консервированной свинины для армии.

Возрастание стратегического значения Золотого Берега создало необходимость возобновить в широких масштабах инфраструктурное строительство. Для обработки значительно увеличившихся потоков грузов, прежде всего военных, были расширены и модернизированы порт и аэродром в Такоради, аэродром в Аккре, отремонтированы многие автомобильные дороги. Чтобы обеспечить вывоз бокситов на побережье, была построена железнодорожная ветка Дунква — Авасо протяженностью 74 км.

Во время войны усилилась эксплуатация населения колонии через сферу внешней торговли. Новые возможности для этого создала реформа закупки и экспорта какао-бобов. В ноябре 1939 г. английское правительство ввело в своих западноафриканских владениях государственную монополию на вывоз этой культуры. При министерстве продовольствия был создан Контрольный совет по какао. Ему было предоставлено право закупать и экспортировать какао-бобы, устанавливать на них единые сезонные закупочные цены. Частные оптовые компании могли теперь вести торговые, операции на комиссионных началах как лицензированные агенты совета. Объем закупок регулировался обязательными для каждой компании квотами. Лицензированные агенты делились на две категории — А и В. В первую были включены крупные европейские фирмы, входившие в Ассоциацию торговцев с Западной Африкой, им было отведено 88,2% закупок. На долю категории В (африканские и азиатские торговцы) приходились остальные 11,8%.

Учреждение совета стало началом государственного регулирования внешней торговли английских западноафриканских колоний. В 1942 г. государственная монополия распространилась и на экспорт семян масличных культур.

Инициатором создания Контрольного совета и его первым председателем стал английский шоколадный магнат Дж. Кэдбери, организатор действий фирм по срыву бойкота 1937/38 г. Между Ассоциацией торговцев с Западной Африкой и правительственными чиновниками существовали тесные связи. Более того, директора «Юнилевер» и его дочерних компаний занимали крупные посты в министерстве продовольствия [198, с. 91]. Естественно, что органы государственного контроля над внешней торговлей ревностно оберегали интересы фирм. Прочно утвердившиеся в торговле с западноафриканскими колониями фирмы — члены Ассоциации оказались в привилегированном положении по сравнению с «новичками», а также африканскими и азиатскими торговцами, поскольку закупочные квоты устанавливались по средней величине вывоза компаний в 1936 — 1939 гг. Размер квот и закупочные цены фактически диктовали представители фирм в Ассоциации. Они согласовывали соответствующие {150} цифры и передавали их в министерство продовольствия, а оно — администрациям западноафриканских колоний [286, с. 250; 402, с. 34].

Государственное регулирование внешней торговли обеспечило фирмам укрепление конкурентных позиций и стабильные прибыли за счет губительной регламентации национального предпринимательства в скупке и экспорте какао-бобов, а также гарантированного выкачивания средств у производителей. Африканские скупщики и экспортеры лишились возможностей расширять операции, поскольку в целом, как лицензированные агенты группы В, были скованы процентным барьером и закупочные квоты получали в тоннах. Денежная выручка какаопроизводителей значительно снизилась, так как закупочные цены устанавливались мизерные, значительно ниже довоенных [32, с. 269 — 270, 338 — 339]. В то же время неконтролируемые государством цены на импортные товары безудержно повышались теми же фирмами — членами Ассоциации. Сопоставление оптовых цен на хлопчатобумажные ткани (на них тратилась большая часть денежной выручки крестьян) с закупочными ценами на какао-бобы не оставляет сомнений в резком ухудшении условий торговли для населения Золотого Берега. Если соотношение этих цен в 1935 — 1937 гг. принять за 100, то в 1939 г. оно составит 59, в 1940 г. — 39, в 1941 г. — 38, в 1942 г. — 31’, в.1943 г. — 24, в 1944 г. — 37, в 1945 г. — 45 [286, с. 424].

Реакция африканцев на создание совета была однозначной. Они рассматривали его как попытку протащить соглашение между фирмами, сорванное бойкотом 1937/38 г., как пресловутый пул, который теперь «вернулся через черный ход» [300, с. 157]. Весной 1940 г. африканцы — члены Законодательного совета внесли резолюцию с требованием отмены системы квот. Власти отделались мерами косметического характера. Контрольный совет по какао был переименован в Западноафриканский совет по какао. (В 1942 г. после распространения государственной монополии на экспорт семян масличных культур он стал называться Западноафриканским контрольным советом по продукции.) Он стал подчиняться не министерству продовольствия, а министерству колоний. Назначили нового председателя совета, не имевшего деловых интересов в какаоиндустрии.

Во время войны были проведены некоторые реформы колониального управления. Они завершили реорганизацию «туземной» администрации по северонигерийскому образцу, значительно стерли различия между «туземными» властями собственно колонии, Ашанти и Северных территорий, ускорив эволюцию к прямому управлению, наметили тенденцию к привлечению интеллигенции в органы власти.

Используя обстановку военного времени, власти поспешили решить наиболее наболевшую для них проблему — ввести регулярное налогообложение в собственно колонии и Ашанти, тем более что война значительно усугубила финансовые трудности {151} колониальной администрации. В 1942 г. по указанию губернатора совет конфедерации Ашанти постановил ввести подушный налог во всех ашантийских оманах. Более осторожно, поэтапно власти действовали в собственно колонии, где прежние попытки установить государственные налоги заканчивались неудачей из-за сопротивления африканцев. Была развернута кампания с целью заставить население свыкнуться с мыслью о необходимости подоходного налога, который представлялся как «необходимое условие дальнейшего прогресса». В 1943 г. указ о подоходном налоге вступил в силу [31, с. 666 — 668]. Чтобы предотвратить массовое недовольство, им облагалась только зажиточная часть населения: те, чей доход превышал 150 ф. ст. в год. Размер налога для лиц с годовым доходом более 600 ф. ст. возрастал пропорционально увеличению дохода. Уже через год государственное налогообложение было распространено и на малоимущих: «туземные» казначейства получили право собирать подушный налог со всех, кто не платил подоходный.

С 1929 г. в ордонанс о «туземной» администрации собственно колонии 1927 г. вносились ежегодные поправки, урезавшие полномочия вождей в управлении. В 1943 г. было решено заменить его целиком. В результате в 1944 г. вышли два ордонанса — о «туземных» властях и судах [31, с. 673 — 674].

Первый учредил институт «туземных» властей взамен прежней «туземной» администрации. Губернатор получил полномочия определять состав «туземных» властей, реорганизовывать или распускать их, отменять их постановления. Любое такое постановление могло вступить в силу только после его утверждения районным или провинциальным уполномоченным. Были ограничены возможности вождей распоряжаться доходами их владений. Это было поручено специально созданным финансовым комитетам при «туземных» властях, бюджеты «туземных» казначейств утверждались губернатором. Усиление регламентации управленческой деятельности вождей сопровождалось предоставлением им в качестве «компенсации» широких возможностей для подавления оппозиции среди подданных. Каждый, «подрывающий власть вождя», мог подвергнуться крупному штрафу, тюремному заключению сроком на год или высылке из пределов владений этого вождя без суда.

Второй ордонанс усилил контроль колониальной администрации над «туземными» судами. Свои традиционные судебные функции вожди могли выполнять теперь только с разрешения губернатора. Суды создавались приказом губернатора. Он определял состав судов, их юрисдикцию и полномочия, английские чиновники могли отменить приговор любого из них. Количество судов было сокращено, и они были разделены на четыре группы (А, В, С, D) с соответствующими полномочиями каждая. Члены судов стали получать жалованье из казны «туземных» казначейств, куда поступали теперь штрафы и судебные сборы.

Таким образом, от некоторой самостоятельности вождей {152} собственно колонии, определенной ордонансом 1927 г., в середине 40-х годов не осталось и следа. Их основные прерогативы как традиционных правителей перешли к губернатору.

Социально-экономические изменения под влиянием колониализма, неспособность вождей удовлетворительно выполнять управленческие функции в качестве «туземных» властей, неуклонно нараставшее в последние четверть века движение за конституционные реформы вынудили власти пойти на меры, противоречившие основополагающим принципам непрямого управления — несколько расширить участие интеллигенции и крупных торговцев в управлении. В 1942 г. в состав Исполнительного совета впервые были введены два африканца, в том числе представитель интеллигенции — адвокат Кобина Арку Корса. Другим членом совета стал Офори Атта. В 1943 г. было удовлетворено давнишнее требование африканских политических организаций — установлено выборное большинство в городских советах. Эти советы были созданы еще в 1894 г. в трех крупнейших городах собственно колонии (Аккре, Кейп-Косте и Секонди) и состояли наполовину из выборных членов, избираемых состоятельными африканцами, и наполовину из английских чиновников. Полномочия советов были более чем скромные: они должны были следить за соблюдением правил торговли на рынках, уличного движения, противопожарной безопасности, санитарии и гигиены и т. п. Все важные сферы деятельности муниципалитетов, в том числе образование, здравоохранение, энерго- и водоснабжение и т. д., находились в ве дении колониальной администрации. В том же году был создан городской совет в столице Ашанти — Кумаси. Половина его членов избиралась зажиточной частью населения, а половину составляли вожди, назначаемые асантехене, и английские чиновники. Ордонансы 1944 г. впервые сделали возможным участие людей незнатного происхождения в работе некоторых органов «туземных» властей — «туземных» судах и финансовых комитетах при «туземных» казначействах [331, с. 202 — 203; 307, с. 161 — 162].

Проведенный колониальными властями Золотого Берега в межвоенные годы эксперимент с возвращением вождям некоторых традиционных управленческих прерогатив окончился неудачей. Вожди оказались неспособными эффективно управлять своими владениями как «туземные» власти. «Вотум доверия», предоставленный вождям в 20-е годы, сменился мелочной опекой в 30-е, а в середине 40-х — фактической узурпацией их традиционных управленческих функций колониальными властями.

Таким образом, английская политика непрямого управления прошла за 1918 — 1945 гг. своеобразный замкнутый цикл и была близка к полному банкротству. Сложилась ситуация, во многом схожая с ситуацией в начале века, перед переходом к непрямому управлению. С той существенной разницей, что с тех пор {153} значительно выросли и стали намного влиятельнее национальная интеллигенция и зарождавшаяся буржуазия. Они не могли довольствоваться ролью статистов в псевдопредставительных органах, которую им отводили колонизаторы.

Интенсификация империалистической эксплуатации и ужесточение политического контроля не могли не вызвать усиление антиколониальной борьбы. Так и случилось, когда в послевоенные годы развернулось массовое движение за независимость. А во время войны накапливались предпосылки этого взрыва.

Несмотря на то что количество забастовок сократилось, рабочее движение не утратило поступательного развития. Положение рабочих, как и других лиц наемного труда, резко ухудшилось. Стоимость жизни стремительно росла, а заработная плата была заморожена на довоенном уровне. За годы воины состоялось около 30 забастовок, главным образом на мелких частных предприятиях и шахтах. Основным требованием было повышение зарплаты, чтобы привести ее в соответствие с быстрым ростом цен. Самой мощной и продолжительной была забастовка железнодорожников Секонди — Такоради. Они прекратили работу в ноябре 1941 г., требуя выполнения соглашения 1939 г. о восстановлении зарплаты на уровне 1929 г. и освобождения руководителей своего профсоюза, арестованных в 1939 г. Забастовка длилась две недели. Работа всей линии Кумаси — Секонди была полностью парализована. К железнодорожникам присоединились рабочие порта Такоради. Размах и последствия забастовки в условиях военного времени обеспокоили не только колониальную администрацию Золотого Берега, но и правительство в Лондоне. Объяснений потребовал премьер-министр У. Черчилль. На представленном докладе он написал: «Скверная история» [405, т. 1, с. 126]. Первой реакцией губернатора были репрессии, аресты руководителей стачки, но вскоре он был вынужден уступить, согласился на 20% повысить зарплату и освободить осужденных руководителей профсоюза [377, с. 40].

Забастовка 1939 г. стала последним и решающим обстоятельством, заставившим власти пойти на легализацию профсоюзов. Правда, подготовка к этому началась раньше, в 1938 г., когда соответствующие указания дало министерство колоний, обеспокоенное ростом рабочего движения в различных частях Британской империи. Легальные профсоюзы Золотого Берега мыслились колониальными властями как организации, которые должны находиться под контролем администрации, быть «ответственными», «неполитическими», «дружественными туземным властям». Создание таких профсоюзов считалось средством искоренения забастовок, нейтрализации «агитаторов и незаконных организаций» [387, с. 113].

В 1938 г. был создан департамент труда. Его основной задачей стало предотвращение забастовок, сбор информации о настроениях рабочих, изучение условий их труда и быта, а также {154} посредничество в разрешении трудовых конфликтов. Закон, разрешавший профсоюзную деятельность, был издан в 1941 г., однако последовавшая серия указов губернатора лишила их важнейших прав — права на забастовку и на ведение переговоров с предпринимателями [28, с. 86]. Основной заботой властей было превращение профсоюзов в «ответственные», т. е. соглашательские организации. Практически осуществить это было поручено функционеру Федерации шахтеров Южного Уэльса И. Г. Джонсу. В начале 1942 г. он был принят на работу в департамент труда Золотого Берега и начал разъезжать по колонии, разъясняя рабочим основные принципы закона о профсоюзах.

Легализация профсоюзов стимулировала их быстрый рост. В начале 1945 г. было зарегистрировано 14 профсоюзов, где состояло 6030 членов [439, с. 107]. Это были совершенно не те ручные профсоюзы, на создание которых рассчитывали колонизаторы. Эти организации возглавили мощный подъем забастовочной борьбы в послевоенные годы.

Политическая активность интеллигенции в целом снизилась. Хотя тон критики в адрес колониальной администрации несколько смягчился, введение подоходного налога и ордонансы 1944 г. вызвали заметное недовольство. Лидеры Общества защиты прав аборигенов доказывали на страницах газет и в Законодательном совете, что эти акты «совершенно несовместимы с нормами обычного права Золотого Берега». Данква и его сторонники обусловливали введение налога расширением представительства африканцев в органах власти, выражали несогласие с новыми ограничениями прерогатив вождей в управлении их владениями [331, с. 197 — 200, 206 — 208]. Резкую отповедь африканцев вызвало заявление Черчилля о том, что Атлантическая хартия распространяется только на нации европейских стран, оккупированные нацистами. «Право всех народов избирать себе форму правления, при которой они хотят жить, — подчеркнул Э. Мур, выступая в Законодательном совете, — это и право для африканцев» [31, с. 668 — 669].

Во время войны из политических организаций активно функционировала лишь Конференция молодежи Золотого Берега. Заметным событием стал ее пятый, последний, съезд, проходивший в Аккре в апреле 1943 г. На нем с большим докладом выступил Данква. Он выдвинул смелую программу экономического развития, предусматривавшую преодоление монокультурного характера экономики, а также создание собственной промышленности, установление контроля африканцев над внешней торговлей. Данква пришел к чрезвычайно важному выводу: необходимым условием «здорового экономического роста» является самоуправление, потому что Англия не будет заботиться о развитии национальной промышленности Золотого Берега, поскольку это «неблагоприятно отразится на ее экспорте готовых продуктов». Поэтому главной политической целью Конференции {155} ставилось достижение самоуправления, правда, без указания конкретных сроков. Все эти задачи предполагалось решить «конституционными» методами, путем постепенных реформ. «Для того чтобы подняться до уровня свободных и передовых наций, — подчеркивал Данква, — нам необходимы правительственные реформы. Много реформ» [64, с. 15 — 20].

Деятельность Конференции и свелась к разработке многочисленных проектов конституционных реформ [331, с. 216 — 225; 474, с. 199 — 201]. Венцом их стал проект конституции, подписанный Объединенным провинциальным советом вождей собственно колонии, советом конфедерации Ашанти и африканскими представителями в Законодательном совете. Осенью 1943 г. он был вручен министру колоний О. Стенли во время визита последнего в Золотой Берег. Хотя эти предложения предусматривали некоторое расширение африканского представительства в органах власти, они не содержали ничего принципиально нового. После полугодичного «изучения» проект был отвергнут.

Основным достижением Конференции молодежи Золотого Берега было, несомненно, то, что она разработала целостную и радикальную экономическую программу. Там были поставлены вопросы, и сейчас остающиеся насущными: индустриализация, преодоление однобокой ориентации экономики на экспорт сырья, развитие национального предпринимательства. Тем более умеренной выглядит приверженность Конференции конституционным реформам, расчет на них как на единственный путь к независимости. В то же время нельзя отрицать заслуг Конференции в налаживании сотрудничества между интеллигенцией собственно колонии и Ашанти, вовлечении в политическую жизнь низшего слоя интеллигенции. Руководство Конференции признавало только один метод действий — петиции властям, не искало поддержки среди масс. Неудивительно, что ей не удалось добиться осуществления ни одного из проектов политических и экономических реформ. Конференция вскоре потеряла поддержку клерков, учителей, выпускников средних школ и стала колыбелью буржуазно-реформистского крыла в национально-освободительном движении Золотого Берега. {156}