Эмбриология и биогенетический закон

Дарвин считал, что сходство эмбрионов живых существ, родственно близких друг другу, играет важную роль для определения этапов истории эволюции и построения родословной живых существ. Этой теме ученый посвятил 13-ю главу своей книги «Происхождение видов». До того как Дарвин изложил свою теорию, самым известным ученым-эмбриологом в Европе был фон Бэр (1792–1876). Поскольку сам Дарвин не был эмбриологом, он активно использовал в своих исследованиях труды фон Бэра, однако сам фон Бэр высказывал критику в адрес Дарвина, указывая на то, что тот неправильно истолковал его исследования.

На самом деле же первым, кто обнаружил в эмбриологии доказательства в пользу теории эволюции, был Геккель. Согласно его биогенетическому закону (recapitulation theory), каждое живое существо в своем индивидуальном развитии (ontogeny) повторяет формы, пройденные его предками или его видом (phylogeny). То есть, человеческий эмбрион переживает в своем развитии этапы, схожие с этапами развития рыб, пресмыкающихся; это, в свою очередь, означает, что проследить развитие человеческого рода можно путем изучения этапов развития эмбриона. Фон Бэр высказал предположение, что начальные этапы развития эмбрионов живых существ схожи между собой (подобно тому, как схожи между собой эмбрион человека и пресмыкающегося). Между тем, данная идея вовсе не означает того, что эмбрион человека схож с пресмыкающимся, у которого уже сформировались все органы. Фон Бэр не сумел довести до логического конца изучение начальных этапов эмбрионального развития; ученый лишь высказал мнение, что эмбрионы сходны между собой лишь в том состоянии, когда их органы еще не сформировались, а в процессе роста эмбрионов их различия становятся явнее. По мнению фон Бэра, развитие эмбриона представляет собой процесс индивидуализации и между плоской иерархией, отражающей становление человека, и развитием эмбриона нет никакой связи[497]. Фон Бэр стремился лишь продемонстрировать ошибочность уже упомянутого мною преформизма.

Для многих самым важным моментом в научной позиции Геккеля остается его попытка поддержать своими рисунками, изображающими эмбриональное развитие, биогенетическую теорию. Данное обстоятельство привлекло внимание историка Джейн Оппенхаймер и Вильгельма Хиса, которые обратили внимание на то, что с этой целью он даже умышленно подделал данные в своих рисунках (во многих учебниках биологии по-прежнему присутствуют эти схемы). В 1995 г., когда появилось гораздо больше знаний в области эмбриологии, нежели чем в эпоху, когда жил Геккель, эмбриолог Майкл Ричардсон в деталях продемонстрировал допущенные ученым ошибки, связанные с развитием эмбриона, и назвал это одной из самых известных фальсификаций в биологии[498]. Геккель, преследуя свою цель, подошел к процессу избирательно. Например, чтобы продемонстрировать желаемый результат, он выбрал эмбрионы плацентарных млекопитающих, не включив в свои схемы сумчатых. Утверждение о том, что эмбрион человека, подобно эмбриону рыбы, обладает жаберными щелями, также является безосновательным. У эмбриона человека нет жаберных щелей. По мере развития эмбрионов позвоночных, в районе глотки и шеи иногда образуются складки. Однако эти складки в районе глотки даже у эмбриона рыбы не являются жаберными щелями. У рыб эти складки впоследствии преобразуются в жабры, а у пресмыкающихся, млекопитающих и птиц они становятся околощитовидной железой или внутренним ухом.

У всех живых существ, за исключением рыб, данные образования не имеют никакой связи с жабрами; схожи лишь линии, появляющиеся в области шеи. Попытка уподобить их жабрам является следствием априорного принятия теории эволюции со всеми существующими доказательствами в ее пользу. Даже если бы у эмбриона человека были жаберные щели, то это нельзя было бы считать доказательством теории эволюции, поскольку в данном случае перед нами опять возникает порочный круг логических суждений, который мы наблюдали, пытаясь выйти на теорию эволюции через исследование гомологии[499]. Сначала утверждается, что человек произошел от рыбы, затем констатируется факт сходства эмбрионов, после чего уже данное сходство выдвигается в качестве доказательства теории эволюции. На самом деле, данное утверждение состоятельно при том условии, что достоверность теории эволюции признается априори. Научные наблюдения и опыты не подтверждают того, что подобное строение эмбрионов объясняется происхождением от общего предка.

Однако биология не стоит на месте, и со временем выяснилось, что ошибался не только Геккель, но и фон Бэр. Оказалось, что уже на самых ранних стадиях развития можно отличить эмбрионы друг от друга и указать, какому существу принадлежит тот или иной эмбрион. Вопреки утверждениям Дарвина и Геккеля, самые ранние этапы развития эмбрионов позвоночных не являются самыми схожими между собой. Как будет наглядно продемонстрировано на рисунке на следующей странице, яйцеклетки пяти различных биологических классов четко различаются между собой и развиваются по-разному. Под микроскопом обнаружить эти различия гораздо легче. Оплодотворенное яйцо лягушки имеет диаметр 1 мм, у черепахи и курицы диаметр составляет 3–4 мм. Что касается человека, который во взрослом состоянии гораздо больше по размеру, нежели вышеперечисленные животные, то его яйцеклетка (здесь мы имеем дело с обратной пропорцией), достигает в диаметре лишь одну десятую миллиметра. В случае лягушки различия в эмбриональном развитии проявляются уже тогда, когда клетки в процессе деления начинают проникать в желток.

Что касается процесса преобразования эмбриона млекопитающего в более сложный организм, то он серьезным образом отличается от аналогичных процессов в развитии прочих эмбрионов[500]. Пусть рисунки Геккеля и оккупировали учебники, но даже среди ученых-эволюционистов, следящих за научным процессом, эти схемы уже не имеют никакого авторитета. Известный ученый-эволюционист Стивен Джей Гулд считает, что сам факт использования современными учебниками этих схем является в негативном смысле удивительным и постыдным[501]. Кроме того, тот факт, что похожие друг на друга (гомологичные) структуры на самом деле формируются на разных этапах эмбрионального развития, ставит в тупик все попытки доказать теорию эволюции посредством описания эмбрионального развития представителей разных видов. На самом деле, биогенетический закон в несколько ином виде был сформулирован Шарлем Бонне (1720–1793). Изначально большинство философов-идеалистов и биологов были сторонниками того, что человеческий эмбрион обновил «иерархию шкалы бытия» и подытожил развитие всего живого превосходной, человеческой формой[502]. Данный факт считали доказательством в пользу универсальности замысла, заложенного в природе, и того, что человек является его конечной целью. Луи Агассис, на взгляды которого повлияло учение Окена, был одним из самых известных приверженцев данной точки зрения[503]. В «Происхождении видов» Дарвин, обращаясь к проблемам эмбриологии, во вступлении ссылался на Агассиса[504]. Вначале звучит защита в адрес того, что между этапами, которые проходят эмбрионы, будучи воплощением плана Бога, и «шкалой бытия», есть параллелизм, затем используется биогенетический закон с целью доказательства того, что эмбрион проходит те же этапы, что имеют место в истории эволюции.

Стивен Джей Гулд отмечает, что после XIX в. биогенетический закон становится на службу расистских идей, наряду с еще двумя или тремя такими псевдонаучными тезисами. Геккель и его коллеги, желая продемонстрировать расовое превосходство белокожих жителей Северной Европы, использовали эту теорию. Они говорили, что совершеннолетние представители «низших рас» по уровню умственного развития соотносимы с детьми белокожих. Гулд, говоря о связи расистских идей с наукой, указывает на то, что с точки зрения генетики Менделя биогенетический закон также находится в тупике[505].

Прийти к теории эволюции путем анализа сходств между эмбрионами, по сути дела, значит прийти к ней через учение о гомологии. Поэтому будет полезным напомнить, что все, что говорилось на тему гомологии в предыдущих разделах, относится и к тем, кто хочет доказать теорию эволюции, руководствуясь сходством эмбрионов. Новейшие данные биологии указывают на несостоятельность биогенетического закона. Таким образом, обнаруживается ложность этого закона, который, с одной стороны, служит интересам идеалистов и материалистов, а с другой стороны, используется для обоснования политических рвений расистов. Доказать, что человек является «венцом творения» и что все живые существа эволюционировали, произойдя от одного общего предка, а также обосновать расистские убеждения, такие, например, как убеждения Геккеля, при помощи данных, полученных в результате изучения эмбрионального развития, также не представляется возможным.