В Конституционный Суд Российской Федерации 3 глава

Таким образом, как только ставится вопрос о наличии у Жертвы психической патологии, то она тут же обретает права, предусмотренные законодательством о психиатрии и эти права обязаны разъяснить в письменной форме и обеспечить те, кто поставил под сомнение психическое здоровье человека, поскольку в этом случае начинается не только ограничение прав и свобод, но и угроза их нарушения. Однако, как только появляется угроза нарушения прав и свобод человека, то органы власти обязаны принять меры для адекватной их защиты, что следует из смысла, например, § 44 Постановления ЕСПЧ от 22.02.07 г. по делу «Красуля против Российской Федерации».

1.12.2 Но какой вывод мы должны сделать из сказанного? А вывод очень простой: общие нормы УПК РФ при назначении и проведении экспертиз не учитывают специальные нормы, которые расширяют правоспособность и правосубъектность лиц, в отношении которых эти экспертизы должны проводиться. Однако при наличии коллизий законов большую юридическую силу имеют законы, регулирующие специальные правоотношения, что разъяснено в абзаце 3 п. 2 мот. части Определения КС № 439-О от 08.11.05 г.: «… приоритет Уголовно-процессуального кодекса РФ перед другими федеральными законами не является безусловным: он может быть ограничен как установленной Конституцией РФ (статья 76, часть 3) иерархией федеральных конституционных законов и обычных федеральных законов (к их числу относится и Уголовно-процессуальный кодекс РФ), так и правилами о том, что в случае коллизии между различными законами равной юридической силы приоритетными признаются последующий закон и закон, который специально предназначен для регулирования соответствующих отношений».

Так как Закон «О государственной судебно-экспертной деятельности в РФ» по отношению к УПК РФ является специальным законом, поэтому нормы этого закона имеют большую юридическую силу при проведении экспертиз, чем нормы УПК РФ. При этом коллизии в рамках самого Закона «О государственной судебно-экспертной деятельности в РФ» должны устраняться нормами, которые определяют как особый правовой статус лиц, так и правилом о том, что «разрешение в процессе правоприменения коллизии между различными правовыми актами должно осуществляться исходя из того, какой из этих актов предусматривает больший объем прав и свобод граждан и устанавливает более широкие их гарантии», о чем еще будет сказано ниже. Фактом является то, что «судьи», «прокуроры», «следователи» и «адвокаты» не знают и не понимают норм Закона «О государственной судебно-экспертной деятельности в РФ», а «психиатры» не имеют вообще никакого представления ни о Законе «О государственной судебно-экспертной деятельности в РФ», ни об УПК РФ, ни о законодательстве о … психиатрии.

1.12.3 То есть правильно руководствоваться подлежащими применению нормами действующего законодательства не имеющие юридического образования Особо Опасные Преступники Бармин Ю.В., Назарова И.Е., Бережицкий С.П., Тулупова Е.Б., Шевнин С.В., Житенев Г.Я., Бакулев А.А., Новикова Ю.В., Солодовников С.А., Кальсин С.Н., Утемова Е.Д., Петухов Ю.Л., Копырина М.Н. и их подельники как не могли, так и не могут. А то, что они неспособны сформулировать квалифицирующие признаки ч. 2 ст. 297 УК РФ лишний раз доказывает правомерность моих утверждений. Но поскольку они злостно не исполняли приведенные требования ЕСПЧ и Верховного Суда РФ, поэтому в отношении них надлежит возбудить, как минимум, уголовное дело по ч. 3 ст. 210, ст. 315 УК РФ, то есть за злостное неисполнение решений высших судов в составе организованного преступного сообщества с использованием своего служебного положения.

1.12.4 Повторим еще раз самый важный момент: С МОМЕНТА, когда поставлено под сомнение психическое здоровье человека, этот человек становится субъектом специальных правоотношений, регулируемых законодательством о психиатрической помощи и на правоприменителей возлагается обязанность разъяснить все права и порядок их осуществления (п. 1 Принципа 12, п. «а» ст. 6 Декларации о праве) и обеспечить этому человеку возможность осуществления, то есть реализацию прав, например, представить на рассмотрение частную жалобу № 2386, в которой было выражено мое отношение к обстоятельствам, которые были предметом установления и которая сама по себе несла реальное содержание моего психического состояния.

2. 05.08.14 г. ко мне приехали неизменные подельники Шевнина С.В., Назаровой И.Е., Кальсина С.Н., Новиковой Ю.В. и Шевченко Г.П. «полицейские» Шустов Николай Васильевич и Кардакова Вера Юрьевна, преступная деятельность которых достаточно хорошо объяснена в заявлении № 2457 (https://cloud.mail.ru/public/H5Q1/rvJ4K181R). С нарушением моих прав на защиту, гарантированных ч. 2 ст. 48 Конституции РФ, информацию о моих правах и порядке их осуществления (ст. 140 УК РФ), гарантированных п. «а» ст. 6 Декларации о праве, ч. 4 ст. 29 Конституции РФ, а также эффективные средства правовой защиты, гарантированные п. 3 ст. 2 Пакта, п. 1 ст. 9, п.п. 1, 3 ст. 12 Декларации о праве, ст. 13 Конвенции, ч. 2 ст. 45 Конституции РФ, Шустов Н.В. и Кардакова В.Ю. подвергли меня незаконному задержанию (ч. 1 ст. 301 УК РФ) и незаконно отвезли в КОГБУЗСПБ. Когда «психиатры» Бакланова Г.В., Каркина Н.Г. и Милютина С.В. увидели меня с аудио- и видеозаписывающей аппаратурой, специальной литературой по психологическому тестированию и психиатрии, а также моим законным представителем Усмановой А.Р., то они отказались проводить экспертизу, что подтверждают произведенные мной аудиозаписи. Затем Бакланова Г.В., Каркина Н.Г. и Милютина С.В. изготовили заведомо ложное заключение № 818, в котором совершенно бездоказательно указали о наличии у меня психической патологии и пришли к паранойяльному выводу о том, что требуется проведение комплексной стационарной психолого-психиатрической экспертизы в КОГБУЗКОКПБ им. Бехтерева В.М., то есть пришли к выводу о том, что преступную группу необходимо расширить до организованного преступного сообщества, где вовлекаемые все новые и новые «прокуроры» не будут осуществлять надлежащего надзора, хотя им это предписано ч. 3 ст. 45 Закона «О психиатрической помощи…» и законную деятельность которых мог нейтрализовать только Вор, Взяточник и Убийца Бережицкий С.П. с его сподручной Тулуповой Е.Б. Согласно аудиозаписей, совершенно очевидно, что судебно-психиатрические якобы экспертизы в КОГБУЗСПБ проводятся в нарушение установленного Законом «О государственной судебно-экспертной деятельности в РФ», Законом «О психиатрической помощи…», УПК РФ и т.п. порядка, а свои Бредовые заключения «эксперты» так и не научились составлять в установленном ст. 204 УПК РФ порядке, то есть с приложением тех доказательств, на основании которых они приходили к своим выводам и которые в силу ч. 3 ст. 204 УПК РФ должны были быть составной частью заключения. Но мы же всегда должны понимать правовые последствия объявления человека невменяемым. Правовыми последствиями объявления человека невменяемым является помещение его в психиатрический стационар и применение нейролептиков как одного из самых страшных видов Оружия. А поэтому следует говорить не об организованном преступном сообществе Особо Опасных Преступников Бармина Ю.В., Назаровой И.Е., Бережицкого С.П., Тулуповой Е.Б., Шевнина С.В., Житенева Г.Я., Бакулева А.А., Солодовникова С.А., Кальсина С.Н., Невменемой Утемовой Е.Д., Петухова Ю.Л., Копыриной М.Н. и их подельников, а о их Банде.

2.1 Несмотря на то, что в силу п. 2 ст. 24 Закона «О государственной судебно-экспертной деятельности в РФ» я имею право задавать вопросы экспертам и давать объяснения по делу, а также представлять доказательства в обоснование своих доводов, однако по указанию Бармина Ю.В., Бережицкого С.П., Тулуповой Е.Б., Житенева Г.Я., Бакулева А.А., Солодовникова С.А., Кальсина С.Н., Утемовой Е.Д., Петухова Ю.Л. и Копыриной М.Н. меня незаконно лишили моих прав, поскольку нигде в официальных документах нет ни моих вопросов, ни ответов на них, как нет и каких-либо моих объяснений, хотя эти объяснения должны были быть зафиксированы в протоколе, как это прямо предусмотрено не только в силу Принципа 26 Свода Принципов, но и Приказом Минздравсоцразвития № 502н от 05.05.12 г. А так как нет протокола моего общения с «психиатрами», поэтому невозможно проверить и достоверность их фантазий. Но, как известно с древности и что мне надоело уже повторять Невменяемым в России: quod non est in actis, non est in mundo – чего нет в документах, то не существует; vox audita latet, littera scripta manet – сказанное слово исчезает, написанная буква остается. Также я умственно Неполноценным российским «правоприменителям» устал объяснять, что отсутствие доказательств реализации права – есть доказательство нарушенного права. А ответов по диагностике на мои вопросы я не могу получить с … 28.02.13 г.: https://cloud.mail.ru/public/6seZ/YFyWK2srE. Однако, так как в частной жалобе № 2386 было выражено мое отношение к обстоятельствам, которые были предметом установления и которая сама по себе несла реальное содержание моего психического состояния на момент обстоятельств, подлежащих установлению, поэтому в заключении должен был быть анализ моих доводов в этой частной жалобе, как того требует сама Психиатрия.

2.1.1 Не желают перечисленные Преступники понимать и то, что когда речь заходит о юридической квалификации действий, то доводы о квалификации действий должны обосновывать юристы, но никак не Жертвы. Так как при назначении экспертизы следствие в постановлении излагает своё видение обстоятельств дела и дает юридическую квалификацию действиям Жертвы, поэтому доводы следствия должен опровергать защитник. Жертва может высказать свое мнение относительно того, совершала ли она какие-либо действия или не совершала, но квалификацию этих действий должен обосновывать защитник, то есть равнозначный по своим возможностям и квалификации субъект соответствующих правоотношений. Конечно, должен действовать принцип презумпции невиновности. Однако он в России действует только в теории, но не на практике. На практике при производстве судебно-психиатрических экспертиз во всех без исключения заключениях «психиатры» в утвердительной форме говорят о совершенном подэкспертным преступлении. Объявляют ли «психиатры» Жертву вменяемой или невменяемой – это значения не имеет. Имеет значение только то, что мнение следствия о совершенном преступлении Жертвой является доминирующим и оно «психиатрами» не подвергается никакому сомнению. Впрочем, психиатры это делать не только не могут, поскольку некомпетентны, но и не вправе. Однако, так как в заключениях они ведет речь об отношении Жертвы к совершенному, по их мнению, именно преступлению, поэтому о совершенном именно преступлении и должен говорить защитник, то есть специалист в области права.

2.1.2 Необходимо учитывать еще и то, что во время предварительного следствия Жертва и её защитник, как правило, незнакомы с материалами дела и поэтому они находятся в полном неведении относительно тех доказательств, которыми следствие располагает, а поэтому они не имеют реальной возможности адекватно противостоять следствию, о чем я еще скажу ниже.

2.2 Так как экспертизы и освидетельствования по своей природе ничем не отличаются, поэтому во время их проведения должны вестись аудио- и видеозаписи, как это предусмотрено ч. 5 ст. 179 УПК РФ и опять-таки протокол, как это предусмотрено ст. 180 УПК РФ. То, что не должно быть различного обращения с лицами, находящимися в одинаковых по своей юридической природе отношениях разъяснено и в абзаце 3 п. 3.3 мот. части Постановления КС № 5-П от 01.03.12 г.: «… из принципа юридического равенства применительно к реализации конституционного права на судебную защиту вытекает требование, в силу которого однородные по своей юридической природе отношения должны регулироваться одинаковым образом; соблюдение конституционного принципа равенства, гарантирующего защиту от всех форм дискриминации при осуществлении прав и свобод, означает, помимо прочего, запрет вводить такие ограничения в правах лиц, принадлежащих к одной категории, которые не имеют объективного и разумного оправдания (запрет различного обращения с лицами, находящимися в одинаковых или сходных ситуациях); любая дифференциация, приводящая к различиям в правах граждан в той или иной сфере правового регулирования, должна отвечать требованиям Конституции Российской Федерации, в соответствии с которыми такие различия допустимы, если они объективно оправданы, обоснованны и преследуют конституционно значимые цели, а для достижения этих целей используются соразмерные правовые средства; по смыслу статьи 118 (часть 2) Конституции Российской Федерации, согласно которой судебная власть осуществляется посредством конституционного, гражданского, административного и уголовного судопроизводства, во взаимосвязи с ее статьями 126 и 127, гражданское судопроизводство, посредством которого осуществляют судебную власть суды общей юрисдикции и арбитражные суды, в своих принципах и основных чертах должно быть сходным для этих судов (…)».

То есть мы видим, что когда осуществляется дифференциация в правоспособности граждан, то это должно быть обосновано теми, кто это различие устанавливает. Если этого обоснования нет, то и само требование не подлежит исполнению, поскольку Жертва ставится в условия не только неопределенности, но и Произвола.

2.2.1 Как во время экспертиз, так и во время освидетельствований участниками правоотношений являются одни и те же субъекты: врачи-психиатры и обследуемый и предметом установления является одно и то же: психическое состояние обследуемого и его отношение к инкриминированному преступлению. Поэтому их общение должно оформляться документально исходя не только из здравого смысла, чего в России днем с огнем не сыскать, но и в силу прямо предусмотренных ст.ст. 179, 180 УПК РФ. Также здесь следует иметь ввиду и ст. 290 УПК РФ, предусматривающую проведение освидетельствования в суде, как и ст. 283 УПК РФ, которая предусматривает проведение в суде экспертизы, что должно оформляться протоколом. Но поскольку экспертизы в силу п. 6 ст. 9 Закона «О государственной судебно-экспертной деятельности в РФ» - это не просто процессуальные действия (п. 32 ст. 5 УПК РФ), но с учетом ст. 2 Закона «О государственной судебно-экспертной деятельности в РФ» это действие следственное, поэтому ведение протокола прямо предусмотрено ст. 166 УПК РФ.

2.3 Необходимо иметь ввиду и то, что каждый человек имеет право собирать информацию любыми средствами (ст. 19 Всеобщей декларации) и способами по своему выбору (п. 2 ст. 19 Пакта). А поскольку деятельность публичной власти должна основываться на принципах признания, обеспечения и защиты основных прав и свобод человека и гражданина (п. 1 ст. 3 Закона «О противодействии коррупции); законности (п. 2); публичности и открытости (п. 3) и неотвратимости ответственности за совершение коррупционных правонарушений (п. 4), поэтому воспрепятствование в ведении аудио- и видеозаписи общения с представителями абсолютно любой власти свидетельствует о прямой заинтересованности этих представителей в исходе дела и создание ими конфликта интересов, что является безусловным основанием для их самоотвода и отвода (ч. 1 ст. 6 ГК РФ, ч. 2 ст. 3 Закона «О статусе судей в РФ»; ст. 61 УПК РФ). Но право на сбор информации любыми средствами (ст. 19 Всеобщей декларации) и способами по своему выбору (п. 2 ст. 19 Пакта) стоит в нормативном единстве не только с правом на эффективные средства правовой защиты (п. 3 ст. 2 Пакта, п. 1 ст. 9, п.п. 1, 3 ст. 12 Декларации о праве, ст. 13 Конвенции, ч. 2 ст. 45 Конституции РФ), но и с правом пользоваться благами научного прогресса и их практического применения, которое гарантировано п. 1 ст. 27 Всеобщей декларации, п. 1 «b» ст. 15 Пакта об экономических правах и Декларацией о развитии. 16.04.14 г. гражданам Европы было гарантированно право пользования Интернетом в Рекомендаций № CM/REC(2014)6 Комитета Министров СЕ «О руководстве по правам человека для пользователей интернета», осуществлению которого активно препятствуют российские «правоприменители». То есть российские «правоприменители», особенно «судьи», являются источником Беззакония и Произвола.

2.3.1 При этом, согласно смысла § 72 Постановления ЕСПЧ от 25.03.98 г. по делу «Копп против Швейцарии», закон, определяющий применение технических средств должен быть особенно точным, так как «соответствующая технология постоянно развивается и усложняется». То есть, воспрепятствование Жертве в ведении аудио- и видеозаписи при общении с лицами, наделенными властно-распорядительными функциями является нарушением всех перечисленных прав и отражает их коррупционную сущность, так как согласно п. «с» ст. 1 Конвенции ООН против коррупции, целью Конвенции является «поощрение честности и неподкупности, ответственности, а также надлежащего управления публичными делами и публичным имуществом». При этом в силу п. 1 «а» ст. 7 Конвенции ООН против коррупции деятельность публичной власти должны быть еще эффективной и прозрачной.

2.3.2 Как мы можем убедиться по преступным действиям перечисленных Преступников, ни о каких честности, неподкупности, ответственности, надлежащем управлении делами, эффективности и прозрачности речи быть не может, так как свои откровенно преступные действия они осуществляли в интересах Мошенницы Шевченко Г.П. и её подельников Назаровой И.Е., Шевнина С.В., Кальсина С.Н. и Бакулева А.А., что фактически является неправомерным их преимуществом для освобождения их от ответственности за принятые преступные решения. То есть в преступных действиях перечисленных Уголовников наличествуют признаки п. «а» ст. 15 Конвенции ООН против коррупции: «… предоставление публичному должностному лицу, лично … какого-либо неправомерного преимущества для … иного физического илиюридического лица, с тем чтобы это должностное лицо совершило какое-либо действие или бездействие при выполнении своих должностных обязанностей». Этот же смысл мы находим и в п. «а» ст. 18, определяющий злоупотребление влиянием в корыстных целях.

2.3.3 Согласно п. 1 «а» ст. 7 деятельность публичных лиц и органов должна «основываться на принципах эффективности и прозрачности и на таких объективных критериях, как безупречность работы, справедливость и способности». Пункт 4 ст. 7 обязывает государство «создавать, поддерживать и укреплять такие системы, какие способствуют прозрачности и предупреждают возникновение коллизии интересов».

2.3.4 Статья 19 злоупотребление служебными полномочиями и уголовно наказуемым деянием определяет как «совершение какого-либо действия или бездействия, в нарушение законодательства, публичным должностным лицом при выполнении своих функций с целью получения какого-либо неправомерного преимущества для себя самого или иного физического или юридического лица».

2.3.5 В силу п. 1 ст. 11 Конвенции ООН против коррупции судебная власть играет решающую роль в борьбе с коррупцией и она должна быть честной и неподкупной, что должно исключать любые возможности для коррупции.

Российская судебная власть самая коррумпированная в мире, поскольку она действует во взаимосвязи с коррумпированными прокуратурой и следствием и поощряется президентом, генпрокурором, СК РФ, ФСБ РФ, конституционным якобы судом и верховным якобы судом.

2.3.6 Неподкупности, честности и ответственности от перечисленных Преступников требует и п. 1 ст. 8. В силу п. 2 ст. 8 они обязаны выполнять свои функции правильно, добросовестно и надлежаще. В силу п. 4 ст. 8 перечисленные Уголовники обязаны были сообщить в соответствующие органы о коррупции, процветающей в администрации Путина В.В., генпрокуратуре, прокуратуре Кировской области, Кировском облсуде, СК РФ, СУ СК РФ по Кировской области и т.д.

2.3.7 То есть согласно действий перечисленных Преступников, они является исключительно махровыми коррупционерами, поскольку действовали в нарушение установленного законом порядка, оказывая содействие террористическим и преступным органам в неправомерном преимуществе с корыстной целью. Поэтому необходимо арестовать их имущество (п. «d» ст. 2), членов их семьи и тесно связанных с ними подельников (п. 1 ст. 52).

2.3.8 Если же перечисленные права в нарушение ст. 2 Конституции РФ, не признаются, не обеспечиваются и не защищаются в суде, то к их нарушению добавляется еще и нарушение права на доступ к суду, поскольку «конституционное право на судебную защиту как ОСНОВНОЕ, неотчуждаемое право человека, ВЫСТУПАЮЩЕЕ ГАРАНТИЕЙ РЕАЛИЗАЦИИ ВСЕХ ДРУГИХ ПРАВ И СВОБОД, - это не только право на обращение в суд, но и право на ЭФФЕКТИВНОЕ ВОССТАНОВЛЕНИЕ нарушенных прав и свобод посредством правосудия, отвечающего требованиям справедливости» (абзац 1 п. 2 мот. части Определения КС № 1248-О от 28.06.12 г.).

2.4 То есть в криминальном Кирове (как везде по России) судебно-психиатрические якобы экспертизы приводят только для того, чтоб кого-либо по чьей-либо рекомендации либо незаконно освободить от уголовной ответственности и совершить преступление, предусмотренное ст. 300 УК РФ, например, педофила Гамаюнова И., либо незаконно объявить невменяемым, например, Михеева А., чтоб Жертву лишить права принимать участие при производстве по уголовному делу, спокойно его фальсифицировать, то есть спокойно совершать преступления, предусмотренные ч.ч. 2, 3 ст. 303 УК РФ и после, лишив еще права на доступ к суду, лишить свободы и личной неприкосновенности, то есть чтоб еще совершить преступления, предусмотренные ст.ст. 305, 307 УК РФ, сокрытием которых занимаются «судьи» по указанию не имеющих юридического образования кировских криминальных авторитетов Бармина Ю.В., его заместителей Леденских И.В., Лукьянова Э.В., Ембасинова И.В. и их подельников. Тот факт, что для «экспертов» Баклановой Г.В., Каркиной Н.Г. и Милютиной С.В. было совершенной новостью участие при производстве экспертизы моего законного представителя, говорит о том, что защитники никогда не участвовали в магических действах «психиатров». То есть циничное нарушение п. 1 ст. 24, п. 1 ст. 36 Закона «О государственной судебно-экспертной деятельности в РФ», как специальных норм, является для КОГБУЗСПБ совершенно нормальным и рядовым явлением, а для «юристов» совершенно нормальным и рядовым явлением является циничное нарушение права их Жертв на защиту при производстве этих якобы экспертиз, которое Жертвам гарантировано п.п. 1, 2, 5, 25 Принципов Юристов, ст. 48 Конституции РФ, п. 3 ч. 4 ст. 46, п.п. 8, 9 ч. 4 ст. 47 УПК РФ в их нормативном единстве. ВСЕ они не желают понимать, что в силу п. 4 ст. 31 Закона «О государственной судебно-экспертной деятельности в РФ» Жертвы имеют право встречаться со своими защитниками в условиях, исключающих возможность получения информации третьими лицами, а в силу п. 2 ст. 32 Закона «О государственной судебно-экспертной деятельности в РФ» Жертвы, помещенные в психиатрический стационар в период производства судебно-психиатрической экспертизы, должны пользоваться правами пациентов психиатрических стационаров, то есть правами, гарантированными Принципом 13. Но так должно быть по закону. А как можно исполнять закон, когда в нем видишь только одну обложку? То есть эти так называемые «эксперты» элементарно некомпетентны как специалисты, в связи с чем подлежали безусловному отводу по основаниям, предусмотренным п. 3 ч. 2 ст. 70 УПК РФ. В Кирове (как и во всей России) вообще не желают понимать, что экспертиза в силу ст.ст. 2, 9 Закона «О государственной судебно-экспертной деятельности в РФ», п. 32 ст. 5 УПК РФ – это процессуальное действие СО ВСЕМИ ВЫТЕКАЮЩИМИ ИЗ ЭТОГО ПРАВОВЫМИ ПОСЛЕДСТВИЯМИ. Это тотальное Беззаконие не могло бы иметь места, если бы прокуроры выполняли свои обязанности по надзору за законностью проводимых экспертиз, как к этому их обязывают ч. 3 ст. 35 Закона «О психиатрической помощи…», ст.ст. 32 - 34 Закона «О прокуратуре РФ», а судьи давали оценку письменным доказательствам в виде разъяснений прав Жертв и порядка их осуществления, которые должны составлять в психиатрических стационарах в соответствие с п. 1 Принципа 12, п. 1 ст. 22 Рекомендаций и приобщать к истории болезни, а также к заключениям в силу ч. 3 ст. 204 УПК РФ, ч. 3 ст. 25 Закона «О государственной судебно-экспертной деятельности в РФ». Это же следует и из смысла ч. 1 ст. 37 Закона «О психиатрической помощи…», которую в Кирове (как и во всей России) члены Банды Бережицкого С.П., Бармина Ю.В., Житенева Г., Солодовникова С.А., Утемовой Е.Д. и Копыриной М.Н. растоптали повсеместно.

2.5 Итак, назначение, проведение и изготовление некомпетентными «психиатрами» Баклановой Г.В., Каркиной Н.Г. и Милютиной С.В. заключения № 818 было осуществлено в нарушение установленного законом порядка, а поэтому оно юридической силы не имело в силу всех норм ст. 75 УПК РФ. В силу п. 6 ч. 1 ст. 198, ст. 206 УПК РФ меня обязаны были ознакомить с заключением № 818 и разъяснить право ходатайствовать о назначении дополнительной либо повторной экспертизы, однако представляющая исключительную опасность для общества и следственных органов Новикова Ю.В. (https://youtu.be/fslHfnBpzlo) по указанию кировских криминальных авторитетов Бармина Ю.В., Бережицкого С.П., Шевнина С.В., Назаровой И.Е., Житенева Г.Я., Бакулева А.А. и Копыриной М.Н., этого не сделала. То есть они меня лишили моего права на заявление своевременного, то есть эффективного ходатайства о производстве повторной экспертизы, чем лишили меня основного права, гарантированного п. 1 ст. 9 Декларации о праве, п. 3 ст. 2 Пакта, ст. 13 Конвенции РФ, чем совершили в отношении меня преступления, предусмотренные ч. 3 ст. 210, ч. 3 ст. 285 УК РФ, что разъяснено в п. 18 ППВС РФ № 19 от 17.10.09 г. «О судебной практике по делам о злоупотреблении должностными полномочиями и превышении должностных полномочий»: «Под существенным нарушением прав граждан или организаций в результате злоупотребления должностными полномочиями или превышения должностных полномочий следует понимать нарушение прав и свобод физических и юридических лиц, гарантированных общепризнанными принципами и нормами международного права, Конституцией Российской Федерации (например, права на уважение чести и достоинства личности, личной и семейной жизни граждан, права на неприкосновенность жилища и тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений, а также права на судебную защиту и доступ к правосудию, в том числе права на эффективное средство правовой защиты в государственном органе и компенсацию ущерба, причиненного преступлением, и др.). При оценке существенности вреда необходимо учитывать степень отрицательного влияния противоправного деяния на НОРМАЛЬНУЮ РАБОТУ организации, характер и размер понесенного ею материального ущерба, число потерпевших граждан, тяжесть причиненного им физического, морального или имущественного вреда и т.п.».

2.6 Так как у Бармина Ю.В., Леденских И.В., Лукьянова Э.В., Ембасинова И.В., Бережицкого С.П., Тулуповой Е.Б., Шевнина С.В., Назаровой И.Е., Житенева Г.Я., Бакулева А.А., Новиковой Ю.В., Солодовникова С.А., Кальсина С.Н., Копыриной М.Н. и их подельников нет юридического образования, поэтому они и не понимают, что в силу Принципа 19, п. «а» Принципа 22 Принципов о компенсации, принципа restitutio in integrum, ч. 1 ст. 46 Конституции РФ в интерпретации Конституционного Суда РФ (см. п. 2.3.8 выше) и абзаца 3 ст. 12 ГК РФ должно быть восстановлено положение, существовавшее до нарушения права и пресечены действия, нарушающие право или создающие угрозу его нарушения. Этого добиться в России практически невозможно по той причине, что все понимают, что при восстановлении положения, существовавшего до нарушения прав необходимо полученные доказательства признать недопустимыми и осуществить компенсацию за причиненный вред. А бюджет для защиты прав граждан в России не предназначен. Он предназначен исключительно для хищений и распила представителями мафиозного режима, в том числе и для содержания криминальных конституционного и верховного якобы судов, которые являются гарантами нарушения Конституции РФ, прав и свобод граждан.